Ленину полюбились субботники. Да и трудящиеся не шибко возражали, ибо как тут возразишь? А мысль гения уж убежала вперед, к коммунистическим воскресникам. Сталин, попыхивая трубкой, курил на кухне. Вот только название новой статьи никак в голову нешло. Великий почин 2... Величайшая инициатива снизу... Гигантский почин широчайших... - бормотал Ильич, бегая по комнате, пока, совершенно обессиленный, не свалился на диван. Сталин, пряча курительные принадлежности в карман, прощаясь, раскланивался с Крупской наиреволюционнейшим образом. "Берегите его", - шепнул, растворяясь в коридорах.
На следующий день как раз предстоял субботник. Мероприятие проходило все более организованно. Троцкий заказал через дядю Абрама необходимый инвентарь. Бревно и - тоже из резины - помощник-робот уже прибыли из Америки. Этот ближайший помощник изображал крестьянина, который умел шагать, хлопать глазами, раскрывать рот то ли от удивления, то ли от восхищения, а также - периодически кряхтеть. Ильич окрестил его Кряхтелкиным. Вообще помощник задумывался как один из ходаков, пришедших к вождю с посланием, но влившийся впоследствии в пролетарскую массу; он обладал настолько незамысловатыми чертами, что затем многие видные труженики претендовали на сходство с субботничным помощником.
Субботник должен был проходить весело и вместе с тем величественно. Бывшая Россия, под руководством нового руководства обустраиваясь коммунизмом и всемирной пролетарской революцией, вглядывалась косым ленинским взглядом в свое прекрасное будущее. В будущем сидел дорогой Леонид Ильич и его Виктория Петровна. И многие другие приличные люди, естественно. Они тоже временами производили торжественные вглядывания в свое докоммунистическое прошлое.
В туманном далеко Ильич, мысленно переглянувшись с Викторией, величественно шевеля бровями, зачитал: "Дарагие таварищи. Разришите мммне в этот знаминательный день..." С другой стороны Ильич, хотя и без Надежды, оставшейся дома на хозяйстве, со свойственным ему "пролетарским" задором сорвал с головы кепку и начал, заразительно хихикая и преодолевая фифекты фикции, сражаться с гидрой мировой контрреволюции и порожденной ею разрухой.
День выдался солнечным. Рабочая масса стояла, подставив свету бледные лица. Ильич, заканчивая речь, искал глазами кепку. Она куда-то катастрофически запропастилась. Он еще больше разозлился и обругал гидру предпоследними словами. Какой-то молодой рабочий, очнувшись, почесал яйца и тоже выругался, от души. Рабочие зашевелились, загудели. Корреспондент Присыпкин, заканчивая стенограмму, записал "По залу прокатился ропот негодования". Перечеркнул. Записал. Перечеркнул. Конечный вариант звучал как "По стройным рядам рабочих прокатился ропот негодования по поводу политики мировой контрреволюции и радостные возгласы одобрения линии Партии".