1. Ночь – день
По каким законам установился этот маятник? Как творил (в буквальном смысле) пространство свет?
Все – когда-то, но и сейчас – как?
И вот уже ритм этот одно из условий нашей жизни (главное?), ритм этот в живой природе, ритм этот – в нас.
Сжатые до самых своих пределов (пределов каких? пределов для наших органов чувств?) темнота и свет – ночь и день, словно сами по себе. Что устанавливало эти пределы? значения какие они имеют для природы нашей? природы сознания?
Начало нам – здесь. Чья поэзия расскажет нам об этом?
Интересно, за наше, человеческое время, свет и темнота испытали эволюцию? Все ли проще в мире том, быстром, неживом? Проще – жестче?
А свет солнечный в радость нам, свет сумеречный наступающего или уходящего дня, свет яркий или странно ровный, свет диктует нам сомнение или уверенность, свет ненасытен, как ненасытна сама жизнь.
Видеть нам – словно жить.
Темнота – отдых? усталость? Что темнота нам? Мера?
Прекрасно рождение дня и ночи, прекрасно само течение времени, да как часто способны мы видеть красоту? привыкая и к заботам своим, ближним и дальним, привыкая к красоте самой, не замечая ни красок, ни тесноты событий... Почему большую часть времени мы вообще не видим (не чувствуем) красоты? а в меньшую словно отхлебываем какие-то резкие для себя установки? Почему все так?
Лишь редко, лишь иногда мы словно впервые видим внеш¬нее, видим красоту
А ведь вся жизнь наша "проходит" через мир внешний, через ночь и день, проходит бесшумно и невидимо, проходит дерзко – единственно, и изменяя все вокруг, и всю жизнь мы сохраняем удивление от природы дня, зависимость, – странную связь!
Эта связь поэтизировалась в традициях, рождающихся и видоизменяемых, эта связь определяла искусство человека, эта связь поражала и поражает легкостью картин, ситуаций, легкостью какой-то свободы: все богатство земли раскрыва¬лось перед нами целостно и глубоко, и мы никогда не чувствовали подвоха, обмана в виденном, всегда чувствовали невыдуманность природы дня и ночи, невыдуманность своего собственного состояния.
Что день нам сам по себе? свет его, воздух его? как соприкасаемся мы мыслями своими – с ним? сейчас и тогда – всегда? Как зависит внутренний мир наш, принимающий форму бесконечности, от мира реального, бесконечность которого принимаем мы только умом?
И не пересказать словами красоту этих мгновений Вселен¬ной: дни и ночи в разные времена года, дни и ночи в одной и той же природе, дни и ночи на границе своей друг с другом – и без края, и все это движение (замедленное?) – нам, все это сочетание множества условий – нам (физических условий!).
И все – образец, все – то, чем не можем никак насмотреться, надышаться, все – родина наша, родина – нам.
Ночь и день – великие противостояния друг другу, день и ночь – великие противостояния нам.
Уже – нам.
а) природа
Природа – это строение всего, что вокруг, это зависимость наша - неожиданная и прекрасная.
Это сонный день летний, с запахом берега и воды, зелени и нагретой земли, с ощущением открытого тела и прохлады только при ветре, это начинающаяся сразу от тебя бесконечная свобода и голубизна огромного неба...
Это морозное напряжение всего пространства зимой, заставляющее искать или сохранять уют и где ты как бы на виду, открыт, несмотря на одежды, это теряющаяся в себе белизна снега в пасмурное время или блистающие поверхности снежных полян под солнцем...
Это время волшебное – сумерки, зимой и летом – всегда неопределенность, равновесие, когда сам ты прочитываешь и в себе и вокруг столько взаимоисключающих традиций...
Это так необходимый тебе покой, идиллия где-то и – буря, шторм, буран, – всеобщее движение, где ты сильнее обстоятельств, где ты споришь со стихией.
Природа – твоя Родина в далеком прошлом и всегда, и потому лучшее свое полно совершить, додумать мы можем только в этой невраждебной обстановке.
Природа уже давно - жизнь, воссоздающая себя, сопротивляющаяся воздействиям на себя до конца, готовая использовать малейший шанс на свое выживание.
Но как строение природы обусловило свойства ее? обусловливает? В чем простота и гениальность жизни? всей природы?
А прочтет ли человек свою гениальность? то есть, прочтет ли он структуры и технологии в других организмах, в неживой природе? поймет ли себя? Будет ли свободен среди всех найденных и не найденных истин? Ответит ли человек на свои главные вопросы?
Почему шум леса, парка во время ветра вызывает одно из лучших состояний нашей души? почему этот шум пробуждает очистительную тревогу, естественно рождающиеся образы? и все, что есть в сознании нашем, совершает положенный круговорот, замыкаясь на важные нам события, расставляя эти события в необходимой иерархии?
Течение природы Великой всем нам целебный источник, какой-то неосознаваемый образец.
Как мы в течении этом живем? сопротивляемся какому ритму? Природному ли? И не поперек ли нам тогда ум наш?
Как наше, человеческое, – мысленное и совершаемое в действительности, соотносится со всем природным? Не разрушает ли самоутверждение наше природу? и можно ли на останках природы построить свое будущее?
А природа – это не только гигантское предшествующее нам прошлое, это параллель развития – и живого и неживого (?). Это ответы на наш внутренний, почти самопроизвольный напор вопросов, куда более важные ответы, чем ответы на запросы тела.
Природа нужна нам, жалким или целеустремленным людям, нужна всегда как доказательство реальности своей жизни, потому что созданное нами – доказательство еще тенденциозное, это доказательство нашей жизни, но не наше¬го пути, направления, общей ориентации.
Нам необходим момент объективности, соотнесенности со всем, имеющим Развитие, нам нужен момент тревоги – оценки.
Нам нужно – все Земное.
б) борьба
Борьба очевидна: все противоречия неохватного внешнего мира в напряжении физической борьбы…
а борьба внутри сознания чаще и незамечаема нами: она теряется в бездонных его глубинах; и противоречия живут в нас, незаметно, безболезненно… И – «замечаема»: это следование своему предназначению (знаем ли мы его?), своему плану, мечте, долгу…, это преодоление непрерывно возникающих в жизни препятствий, разрешение встречающихся противоречий, это, наконец, преодоление себя
Но мы знаем, что неизбежная борьба в живой природе – в рамках невидимых законов: борьба – на поверхности жизни. Как у людей?
Как у нас, через выбор? Мучительный или естественный (почти мгновенный)? Эта борьба – через тревогу, когда переживаешь в мыслях ты целые жизни, или сразу же через адекватные действия и слова? И всегда результат борьбы – оценка?
Как твоё всё утверждается в жизни?
Но всегда борьба – это нахождение (ощущение) сил в себе и уже волны радости и напряжения; когда борьба – мобилизация всего себя? Всегда борьба – «проверка» собственной целостности, неизвестной тебе «до конца».
Это – индикатор жизни, её пульсация
Это упорство, это и упрямство, когда ты не осознаёшь свои силы в себе: какие они? Когда борьба – твоя «свобода»? Не тогда ли, когда амплитуда «внешних» противоречий масштабна, а твоя воля, вся сила твоя вброшены в эту жизнь, и устоишь ли сам ты в борьбе такой? Устоят ли другие? И какая же цена будет победам?
Непонятно тогда в борьбе подобной: неужели «царство свободы» только через борьбу? Если так, то самоидентичность наша равна нулю. Нет, борьба – только за собственную целостность, это борьба с усталостью, с искушениями, это борьба-обсуждение; как межличностная форма поведения борьба «должна» оставаться только с неизвестностью…
Но как всё же соотносить дарованную нам свободу с желанием утвердить свою идентичность? Ведь, действительно, борьба как логический метод приводит к абсурду – уничтожает эту «идентичность»! есть ли приемлемые формы борьбы для человека?
Порядок из хаоса: как? Иными словами, что подсказывают нам в этом плане примеры «расцвета и упадка цивилизаций»?
Можно много раз повторять: человек не может быть один; до поры до времени противоречия сдерживаются и контролируются внутри; с какого «этапа» они становятся внешними – межличностными, и борьба становится неизбежной? Не является ли идеология борьбы в принципе самоуничтожением людей, даже тогда, когда на малейшее зло отвечают злом?
Как отвечать?
в) законы
Закон – это то, что жёстко следует из определённых условий и то, что можно предсказывать. У людей в обществе закон – это система запретов
Всегда закон – это ограничение.
Не свидетели ли мы того, что законы для живой природы только устанавливаются, ищутся? А законы в нашем обществе – какие законы? Экономические, юридические; есть ли «психологические» законы поведения? Я думаю, что этология во многом распространяет свои закономерности и на общество людей. Есть ли исторические законы? Ведь законы в точных науках жёстко определяют все следствия, а дарвинизм или марксизм (или другой изм) возможен только там, где царит в лучшем случае разброд мнений…
Познание законов (и следование им) и есть наша свобода: при «нашей» свободе возможны ли законы человеческого поведения? Я думаю, что есть, и есть по той причине, что душевная и духовная (таинственная!) «природа» человека соткана из противоречивых сил, которые мы сами чувствуем, из-за которых страдаем… И чем «ближе» формулировка законов нашей «природе», тем меньше будет проявляться зло в наших отношениях… Разве не так?
«Ошеломляющее разнообразие жизни» управляется (как полагают) несводимыми друг к другу законами эволюции, формы и систематики, и законы эти могут быть выражены математически. Строение, развитие и многообразие организмов во многом определяется природой неживой, т.е. физикой и химией. А как у нас? Очевидно, что появление и существование человека закономерно вписывается в существование прежде всего физического Мира, т.е. очевидно, что сам Мир напряжён сдерживающими друг друга силами.
Для «нас» законы, наверное, «формируются» от некоего целого: что является целостностью для человека? что «включает» она? И мы не можем нарушать (разрушать) какие-то границы, которые определяют и нашу самоидентичность, и тот уровень, который противопоставляет всех людей остальному миру
Где же нам в этой целостности, м.б. изначально, уготовлено «место»? как прочесть (осознать) это напряжение?
…но – сгораем в поиске достойной жизни, замыкаясь собственными заботами и всё более укрепляя эту трагедию…
П. Родители – дети
Какое пространство любви, долга, вины рождается и живёт между родителями и детьми! Все человеческие качества, видятся «изнутри», укрепляются и гаснут, и рождаются здесь, все человеческие качества «испытываются» на этом полигоне…
С детства, недосягаемо великого, родители кажутся нам самыми лучшими и нужными, самыми добрыми и дорогими. Но, может быть, это какое-то время так? и позже это чувство выцветает?
С детства, теряющегося в защите от всего неизвестного, теряющегося в калейдоскопе подробностей, именно родители, близкие тебе люди, необходимы тебе установлением соподчинения неосознаваемых тобою ценностей…Каких?
С детства твоего между родителями и тобой рождаются тайны радости и долга, трудновысказываемой любви и явного счастья, но и тайны несправедливости и горя… с самого далёкого детства привыкаешь ты к сопереживанию, к требованию справедливости….
И сколько помнишь ты! сколько принимаешь ты непосредственно от своих родителей, с малейшими подробностями, и дополняешь памятью собственной жизни! И, одновременно, с какими конфликтами, открытыми или тщательно скрываемыми, рождается именно твоё, непохожее ни на кого и ни на что!
В этом пространстве, тесном и свободном, пронизанном стремлениями, сколько верного и сурового ты можешь подсмотреть – единственного! невыдуманного! И с самого твоего далёкого детства в твоих представлениях будет жить и волшебное, сказочное, и резко реальное, жесткое… С самого твоего далёкого детства твои представления словно упираются в непонятную объективность…
И в детях, уже взрослыми, нам кажется, что мы «видим» (узнаём?) своё детство, мы видим рождение человеческого: осознаём ли это великое ушедшее от нас время? Но замечаем-то мы в детях – в первую очередь – только нечто индивидуальное: слепота сопровождает нас …
И всё же нерассуждаемо верим в чистоту детства
И именно это время человек по доброй вере своей блокирует самостоятельное развитие собственных детей, лишь редко обстоятельства взаимоотношений родителей и детей приводят достойным результатам… Отчего? Отчего отношение к детям как проверка себя как человека работает большей частью вхолостую?
Что видим мы? В родителях? детях? Что не охватывается нашим видением, чему мы не удивляемся? Кто оценит человека, пристрастного, любящего,
и кто скажет, сколько человеческого в нас?
а) воспитание
Есть подражание кому-то, а есть и осознанное следование в поведении и желаниях.
Подражание – резонанс, ответ внутренний, неосознаваемый, ответ любому внешнему воздействию: способен ли учитель (родитель, друг…) вызывать настоящий ответ?
А способен ли сам ты без принуждения воспринимать учебную информацию и строить собственные взгляды?
Надо ли говорить о том, что при отсутствии культуры человека остаётся только подражание, как способ выживания в экстремальных ситуациях? Не этот ли «факт» преследовал нас все советские и теперь уже постсоветские годы?
Но подражание – проявляется в любых ситуациях! Потому что в близких отношениях полнокровные связи вытесняют легковесные или ложные: только подобные связи жизнеспособны.
Но как всё-таки рождается твоё собственное направление жизни? т.е, от «воспитателя» ли (хотя персонально воспитателя ты можешь и не знать)? или череда собственных прозрений подводит тебя к собственным взглядам? Незаметно и уже с далекого детства или не «скоро»?
А ведь правда и в том, что в «воспитании» когда-то «стрелочник» сделает для тебя гораздо больше, чем весь коллектив «железнодорожной станции», потому что, инерция твоего движения когда-то определялась более внешним, чем внутренним
Так ли всё это?
Или, может быть, в собственном развитии ты бесконечно приближаешься к тому, что уже заложено в тебе, а ты не осознаёшь это, и многочисленные конфликты, и постоянная переоценка ценностей сопровождает тебя… И не скажешь тогда, чем же определяется инерция твоего движения? И не скажешь тогда, чья роль «выше», стрелочников или всего «коллектива»
Воспитание требует не имитации, не схем, оно требует жизни, проявляемой на истинно человеческом уровне, и чем выше уровень культуры человека, тем определённее и результативнее воспитание
…воспитатель только тот, кто «сгорает» на работе (?, не всегда!), кто проживает жизнь полно. Можно ли добиться массовых «воспитательных» ситуаций? Например, в идеологизированных обществах? Нет, истинно человеческий уровень всё сильнее и сильнее будет высвечивать идеологию, и «воспитателей» будет оставаться всё меньше и меньше…
Но, может быть, роль воспитателя только в том, чтобы вовремя расставлять запреты? Например, подобно тому, как протекает эволюция в органической природе; есть, например, химические условия (запреты), физические (и др.), при которых жизнь невозможна (или угнетена), или может проявляться в весьма причудливой форме…
Но только одно мы должны не забывать: воспитание – в самой малой дозе приспособление!, потому что приспособление упрощает даже подражание…
Так что воспитание? Разумные коррекции? Подсознательное подражание? Раскрытие только своего потенциала (всего лишь, и не надо только мешать человеку)? Или только воля твоя, цель осознанная движет тобою?
Кто скажет?
б) мечты
Они не всегда высказываются, а если и высказываются, то не в главном: сможешь ли ты сам самому себе их высказать?
Мечты – это чаще всего твоя трудноопределяемая (тобою же) цель. Что цель твоя – покой, порядок? Но чей покой? кому порядок?
Мечты – это форма твоего духовного самосохранения, это «сформированное» в твоём сознании твоё будущее, даже убежище. Защита?
Это лучшее твоё будущее?
Мечты никогда не сбываются полностью; спустя время сбывающееся отдаляет твою цель, она становится или размытой или неестественно чёткой и ненужно доступной: что «лучше»?
Твои мечты, осознаёшь ли ты полностью их или нет, отражаются и на тебе, твоём поведении, «твоём лице»… Мечты создают нас! Парадоксально: будущее, которое придумываем мы, создаёт нас
А «придумываем» ли мы свои мечты? Мне кажется, что мечты самопроизвольны, естественны, они сами развиваются и сами угасают, перерождаясь…
Мечты неизбежны, как неизбежно продолжение жизни, но «генетика» их иная. Код внутренней жизни – в чём он выражен? И он также консервативен, как и генетический код? А, может быть, его и нет?
Но мечты – часть тебя, твоих мыслей; и пусть мы не знаем, откуда мысли, но мы «знаем», что мечты – это возможность, и возможность (собственной) жизни ты иногда жадно переживаешь, упрямо переставляя акценты будущих событий… Ты примиряешь доброе со своим эгоизмом, ты имитируешь своё скрытое, «тренируешь», всё для того, чтобы в реальных делах установить это скрываемое как доказательство самого себя… Да всю свою жизнь ты доказываешь своё (разумное?) существование!
…неуничтожимы мечты, неуничтожимо опережение жизни
естественно открывающиеся мысли (для твоего Я? или…? ), наверное, иногда живут сами по себе, т.к. инерция «предыдущих» интерпретаций мыслей «не даёт» тебе во время «руководствоваться» ими, и мысли остаются, захватывая в памяти целые комплексы ранее устоявшегося опыта, и вот разбуженные мыслями образы самопроизвольно предстают перед глазами… И только тогда мы их осознаём! Как на «самом» деле?
Ты не можешь быть только в мечтах своих, как не можешь быть только в делах, твой внутренний мир пульсирует вокруг настоящего времени (не вмещаясь в него!)
но остаются эти островки сильного и неясного беспокойства, остаются мечты тебе дорогой в будущее, твоим упрямым и неуничтожимым поводырём…
в) долг
Долг твой – твоя (реальная) свобода, это «стягивание» времени к самонастраивающейся программе твоей жизни. Долг – это многообразные сознательные рамки твоего отношения к жизни, даже рациональные рамки…
Долг – всегда плата (расплата?)
Долг надо заслужить, и он бывает предельно тяжёлым и жёстким, и этот долг как крест свой несёшь ты всю свою жизнь
Долг – это какое-то движение, какой-то порыв к равновесию, которое ты нарушил, или кто-то нарушил, а ты осознал и решил исправить… Но если даже и близко этого нет, всё равно проступает долг – как ответ твой, сознательный ответ перед силами создавшими тебя: человек в неоплатном долгу за своё создание, за свою жизнь, и неправда, что человек никогда и никому ничего не должен (любители логики могут не считать это абсурдом: жизнь, в отличие от логики многомерна)
Потому что человек – это бесконечно много: человек собою уравновешивает всю Вселенную, весь окружающий мир
Но наша жизнь – не только выполняемый долг, она не вмещается в него, только главные вехи сознательной жизни непременно соотнесены с долгом…
Отчего долг считают рабством? Ведь долг – это вовсе не ориентация на прошлое, это не простая дань. Никто рабством не считает в живой природе наследственную информацию, которая сохраняет связь поколений, инстинкты у животных, которые обеспечивают индивидуальное существование особей… Долг – это нормальная, даже необходимая форма взаимоотношений человека с себе подобными и окружающей средой
Долг – продукт ума, долг определяется внутренними силами: какова степень осознанности ситуаций?
Этот долг нам, людям, давно уже обоюдоострое оружие: мы бросаем друг другу упрёки в невыполняемом другими долге… Как мы можем знать эту степень осознанности чужих (к тому же будущих) поступков? И за что (или ради чего)?
Как (когда) рождается долг в самом глубоком своём значении? Может быть оттого, что чувство любви невыносимо горячо? и мы, спустя время, уже любим «умом», т.е. незаметно оказываемся в ином отношении… Эти приступы любви, как и приступы счастья недолгие, и они могут неоднократно повторяться, но их достаточно, чтобы человек мог себе сказать: «Я испытал это…»
И остаётся долг. Непререкаемый. На всю жизнь.
Ведь он держится твоим умом.
*
Какими же силами мы одарены!
…эта технология Взрыва во Вселенной повторяема, прекрасно и непонятно повторяема
Ш. Жизнь и смерть
(жизнь человека – это, прежде всего, его отношение ко всему, что его окружает)
…жизнь наша – непонятное течение под огромным небом, жизнь наша – хитроумные события вокруг неповторимых точек зрения, трагичных, исчезающих во времени, жизнь наша – неодолимое требование дышать и видеть и события, и небо…
Жизнь наша – это жадное требование идти со временем, с другим человеком в этом времени, требование сохранять в себе пульсацию найденных взаимосвязей, это требование идти навстречу «ветрам»
Это требование не быть в одиночестве!
И давнее твоё, постоянно пересматриваемое (но не изменяющееся?) создаёт твоё сегодня: какая музыка будет лелеять твой непреходящий живой идеал, без которого ты не сможешь жить?
(Потому-то «общественные» (межличностные) отношения и наиболее консервативны у нас: это наследственность, которая консервативна везде – и в природе, и в обществе… Но как она передаётся поколениям?)
Жизнь наша – момент и всё гигантское прошлое; жизнь наша – борьба за момент.
…постоянно рождаются и умирают идеи; наше Я, огромное (?), мятущееся (когда? В какие твои годы?), может видоизменяться настолько, что можно говорить о смерти: кто-то ведь доживает лишь по инерции!, и наше Я теряется – в памяти, в текущих мгновениях… Физическая смерть человека ведь иногда наступает много позже личностной, духовной!
…в нас тысячи жизней живут – калейдоскоп идей блистает, а в идее каждой проживаем мы мини-жизнь, такую же не придуманную, неповторимую, как и ту, которую считаем «главной», и сопереживаем мы так же сильно, остановленные прекрасной сжатостью сюжетов – мгновений, пусть и чужих… Нечаянно сопереживаем, и не можем не замечать эти мгновения!
Наша жизнь – это осознанность всего того, что творится вокруг, это степень осознанности нашего отношения, подчинённости, сопереживания, необходимости…
Жизнь – никогда не отступление, это требование будущего, то есть, это постоянная переоценка настоящего… Иначе – наступает смерть: ты теряешься «для себя», всё твоё, о котором ты когда-то переживал, – растворяется в каких-то иных мыслях и делах…
Когда умирает человек, за что прячется осознание наше? за боль, которая отовсюду? За беззащитность, которая тебя унижает? Или оно забывается в ложных ценностях? А, может быть, осознание «погибает» бесстрашно, устремляясь в заведомо нежилые пространства?
Да тебе уже всё равно: твоё Я исчезает…
Смерть наша – это исчезновение великого Противостояния всей природе, Противостояния, которое воссоздаётся в каждом из нас заново!
а) жизнь как система
Человеческое «пространство» – пространство не одного человека (т.е. не только сформировано личным опытом), в пространстве внутреннего мира одного человека живёт всё человечество
…должно быть равновесие между внутренним (бездонным) и внешним (бескрайним) миром, то есть, возможны любые противоречия, кроме «враждебных» – разрушающих миры…
Возможно, это самое трудное равновесие, потому что у человека «слишком» много интеллектуальных и моральных переменных характеристик, а у внешнего мира, мы полагаем, ещё более
Потому «жизнь как система» нам сегодня недоступна.
И «всё же» мы стремимся к какой-то системе, пусть и во многом искусственной; мы определяем для себя нечто главное, в котором видим свой «смысл жизни», и где «всё остальное» – второстепенное – словно вращается вокруг… Но твоя личная «система» не может охватить всю человеческую жизнь; твой Космос также отличен даже от Космоса ближайшего человека, как, скажем, физические условия на ближайших планетах Солнечной системы… Но кто скажет о «всей Вселенной» – о всём человечестве?
Конечно, один человек с упорядоченным внутренним миром сопоставим (по упорядоченности?) с человечеством: наверное, система, чем упорядоченнее, тем больше (может ли быть внутренний мир одного человека размером с человечество, т.е. со Вселенную?)
…но наша жизнь – система, пусть и с «неправильными», несимметрическими частностями: равновесие проявится, выскажется, накажет (!), как наказывает оно, допустим, экологически, в отношениях с природой… А вот в нашей жизни (в межличностных, общественных отношениях), как оно обнаруживает себя? ведь это оно закрывало развитие даже целым цивилизациям, и они канули в лету… А что уж говорить об отдельных совершенно конкретных людях! Сколько трагедий с нами…
Я же почему-то верил, что каждая человеческая душа на учёте… Смешно; у кого?
Жизнь должна иметь равновесие, иначе она не будет устойчивой. И жизнь, как только органическая, и жизнь как уже разумная. На каких «физических» явлениях держится равновесие? Неужели, только вероятностных – стохастических?
Я же почему-то верил, что мир может удержать (уравновесить) одна-единственная мысль… И разве не так, если (тем более!) она будет принадлежать пассионарной личности, Герою?
Равновесие, известно, может быть только в движении. Поэтому, не забудем, что простого равновесия не достаточно: куда же движется колесница жизни? Где наше Начало? В чём наш «конец»?
Начало современного человека – «общечеловеческое»; так было «всегда»? Нет, ведь «устройство» сознания не может быть только биологическим и «социальным» хотя бы потому, что уравновесить (даже в мыслях, прежде всего, в мыслях!) внешний мир можно только имея нечто физическое в своей основе. Что?
…и вплетена человеческая жизнь основанием своим в течение всей жизни на земле, также как и жизнь – в историю Земли как планеты, и так далее, и так далее…
Всё едино
*
Жизнь твоя – тревожное равновесие всего внешнего (бескрайнего) мира
б) тревога
а тревога не покидает нас, мы не доверяем тому, что жизнь «сама» нас защитит
Тревога потому, что мы чувствуем будущее с непредсказуемым набором направлений жизни; мы вообще «чувствуем» время!
Тревога потому, что мы чувствуем больше, чем знаем.
Это и просто предчувствие, тогда, когда мы бездоказательно не верим чему-либо, или, напротив, верим, так же бездоказательно во что-то. Что возвращает нас от инерционного (и замыкающегося инерцией!) круга? Только мысль, высказанная кем-то или родившаяся у нас.
Мысль не подчиняется не только вере, но и знанию …
Но мысли к нам приходят…Откуда?
А тревога остаётся, остаётся потому, что орбиты нашего Я неуловимы и огромны настолько, что охватывают как бы чужие – странные – точки зрения, осознание (это «момент» нашего Я – есть ли он?) временно на «чужом поле»: как вернуть человека на привычные позиции?
Возвращает, повторяю, всегда мысль, мгновенно «перезагружая» сознание… Она же возвращает и «обратно»!
Сознание иррационально по всем своим параметрам: назовём ли мы хотя бы эти «параметры»? (но и рационально в пределах чего-либо: мы способны просчитать что-либо до малейшей детали; а мгновенный пересчёт «рационален»?)
Иногда от некоторых мыслей мы оказываемся как бы в незнакомых координатах, с удивлением воспринимая всё ранее привычное, и теперь уже привычное кажется нам странным, маленьким, замкнутым, а может быть, и чужим.. В нашем внутреннем пространстве-времени, пульсирующим само по себе, проникающие мысли вдруг изменяют точку зрения нашего Я … Словно метеоориты мысли, изменяя орбиты нашей идентичности.. И ведь ждём их!
«Мы» ждём мысли, а кто мы без них?
Да, повторяю, наше сознание многократно, даже в течение дня несколько раз «перезагружается»; видимо, чаще «перезагрузка» происходит во время сна
Мы перепроверяем себя множество раз, и более «бессознательно»
Что же есть тревога? Наверное, это чувство бескрайности и бездонности вокруг, в себе, т.е. и «чувство» бездонности «того» микромира, которым защищено наше сознание…
Это сомнения, тревога за жизнь общества, т.е., в конечном счёте, и за свою собственную жизнь…
Это не только сомнения в «правильности» собственной жизни, может быть, это даже ощущение собственной слабости? т. е. слабости ума (рационального компонента)?
И вот, мощный интеллект (ум) вкупе с природной интуицией и сильными чувствами, обогащённый знаниями, разве не наш идеал? И сомнения, даже тревога, таким человеком будет высказана пророчески…
Тревога в конечном счете это наша всеготовность
Мы забываем свою тревогу, жизнь сильнее, но проходит время – и тревога вновь с нами.
У всех?
в) «всё» остаётся с человеком?
Мир людей, так связанный с природой Земли, тем не менее, замыкается на себя: человеческое остаётся с человеком: мы прочнейшим образом связаны со своей «линией развития»…
«Всё» – это именно человеческое пространство, вне этого пространства человека уже нет. Но в этом пространстве (из этого пространства) освещается весь остальной непредставимо большой мир (вместе с самим человеком), становится прозрачным, «видимым»…
А каков он, большой мир, заведомо парадоксальный? Но даже мир вокруг, на нашей Земле, остаётся во многом неведомым нам, непрозрачным. Вряд ли мы в обозримом будущем будем годны на роль настоящих Наблюдателей. Да и наш, человеческий мир, совсем не идеальный: не устоявшийся
Неужели события (ещё в природе) происходили «сами по себе»? и со-быт-и-я сами подготавливали появление человека? И человеческая история (вся в тёмных пятнах) вершилась сама по себе?
Что же такое бытие? Правомочно ли ставить вопрос о том, что с Ним (с бытием) всегда что-то рядом, как «указывает» язык?
Но всё, действительно, остаётся с человеком, потому что «всё» человеческое рождается и умирает именно с человеком: предчувствия, фантазии, легенды, все мыслимые проекции, всё созданное – вся культура; всё имеет значение, прежде всего, для человека… И тайны, известные человеку, вне его и не называются! И ценности, которые уже несём мы в себе, вне нас и не имеют ни какого значения.
Всё это – только с человеком…
Но человек не вмещается в самого себя! человек не вмещается в собственные заботы о самом себе! силы неведомые – земные и вселенские – в основе всего того, что составляет, внутренний мир человека, силы уже известные в основе того, что составляет современный мир вместе с человеком;
человек обедняет самого себя, замыкаясь только на свои проблемы.
Да, значение человека, его сила, прежде всего, в том, насколько он оказал или оказывает влияние на других людей. Но «человеческое» в каждом из нас – не только от других людей, но от всего окружающего мира; значит это только одно: не должно замыкаться собой, но должно быть направлено на других, на другое
А другое – весь мир!
И остаётся нам другой человек с его свободным суждением – как подарок, остаётся нам – всё новое измерение всего мира, прочтение его удивительного богатства, спрессованного во времени
1У. Красота – любовь
Поражает нас красота, останавливает везде, при любых обстоятельствах мы «фиксируем» красоту, невольно тянемся к ней…
…настигает любовь, неожиданно, оказываемся мы во власти непонятной, высшей для себя, и уже «служим» ей, открывая всё новые и новые смыслы…Какие?
Но красота – (прежде всего) вне человеческого, вне морали, красота – строение (?) мира, границы целого (в чём оно?...и целое явно «напряжено» единством…)
А любовь? это вдруг «поток», это вдруг (?) «внутреннее» безоговорочное – необсуждаемое (или нерассуждаемое) стремление также к непонятному тебе единству, целому; в «основе» любви, наверное, тоже требование красоты, требование целого (сразу – целого). Но это стремление, это «вдруг», (даже взрыв!) – именно твоего мира, твоего Я, именно с твоего уровня, который уже имеет оценки,
поэтому Любовь – выше, чем красота!: любовь – «субъективна».
Это – «человеческая» (?) красота; это этический уровень красоты (можно так сказать?)
А красота – объективна: «всё» в мире строилось по её канонам, во многом ещё неизвестным нам
Мы же привносим в красоту нравственность, мы ещё более отдаляем понимание красоты, т.к. в неё включается человеческий уровень…
Но получается, что Красота – такое единство, которое прочнее всего: любящие люди верны друг другу до «конца»; природное «единство» жизненно на века…
…красота – это «центростремительная» сила, это сила целостности: но должно быть нечто уравновешивающее эту силу (иначе эта сила раздавит), должна быть сила отталкивания, «центробежная», сила, стремящаяся от центра – с тем, чтобы, целостность нам являлась в неповторимой форме… Или, допустим, любовь в неповторимом «виде»: ведь неповторима любовь! но «видят» любящие своё целое, чаще всего, по разному!
Любовь – это не только чувство целого, но и «действия» к этому целому, это созидание Красоты
И любовь захватывает тебя целиком, перестраивает тебя: ты перерождаешься в любви!
Всюду в природе – образцы красоты – в живой природе, в ландшафтах, даже во вздохе этого земного воздуха – в ощущении самой жизни; не может человек не чувствовать эти глубинные силы мира: он подчинён им
И не может быть Красота уже без нас
а) выбор
Причинно-следственные отношения в природе для самой природы могут оставить только такое понимание свободы, как отсутствие любых стеснений и ограничений или простое следствие физических и иных условий; это несвобода.
С человеком же есть свобода воли и свобода поступка (выбора), т.е., вопреки причинной обусловленности проявлений в природе и обществе
…но есть такое непосредственное поведение человека (без пауз), когда, кажется, что человек не задумывается, не осознаёт (?) свой каждый последующий шаг (даже каждое слово!), когда он предельно функционален: так ведёт себя ребёнок, так ведёт себя…животное; что со стороны мы не замечаем? Каких миллисекунд нам не хватает, чтобы оценить другого человека?
Выбор у нас – очевидная реальность, но за каждый свой выбор мы рано или поздно расплачиваемся: своей судьбой, историей народа.
И велика цена – жизнь
Выбор у нас – и достоин ли он уровню человека? не снижаем ли мы «планку»? Когда возникает безумие толпы? не тогда ли, когда мы по отдельности лишаемся даже элементарного рассудка?
Любовь – это выбор? На каких « этапах» любовь – ещё выбор? Свободна ли любовь? …выбор неизбежен: он – настоящее время, т.е., суженное, быстрое, жёсткое, выбор – это «перетяжка» между вечным прошлым и вечным будущим… Но (в данном случае) этот выбор ещё возможен много ранее, когда любовь тебя не «захватила», когда ты ещё выбираешь свой уровень жизни…
подобно тому, как небесные тела не находятся в поле тяготения друг друга, и у них «собственные» орбиты… Но вот, они попадают в сферу притяжения собственных сил тяготения… Что это? это ещё большее ограничение их физической несвободе!
Но та непонятная и великая целостность, что поглощает нас и зовётся любовью, действительно, ограничивает свободу, но и увеличивает её! я думаю, что любовь – это «неэвклидово» пространство, где «параллельные пересекаются» (ограничиваются!), где пространство и время внутреннее рождают неизвестные ранее свойства, становятся богаче, становятся единым пространством-временем… Что творит любовь?
Я думаю, что свобода любящих становится созидающей – не разрушающей, становится равномощной любому масштабу…
Я думаю, что свобода любящих – это свобода созидания Вселенной: одни и те же силы должны быть в основе!
Но выбираем ли мы? свобода воли «начинается» (прячется) в таких глубинах нашего сознания, которые парадоксально не подчиняются «ничему» и «никому»…
«Где» же основы человека? где силы, что не сводятся ни к физике, ни к биологии, ни к «чему»?
б) счастье
Это самооценка (?). Или – чувство?
Может быть, это радость от тех простых результатов, которые ты предсказал, ожидал, это удовлетворение, даже удовольствие, которое ты переживаешь какое-то время… А может быть, это даже чувство «необделённости», неоторванности от чего-то свойственного всем, словно счастье – это чувство приобщённости, необходимости
Словно счастье – это, наконец-то, чувство твоей зависимости от того, о чём ты хорошо знаешь – осознаёшь… Потому что ты не выдерживаешь своего одиночества! Потому что человеческое – в общении!, только от других в тебе человеческое…
Но счастье – это и гордость: за других, за себя (!), это словно доказательство…ума. Может быть такое чувство – чувство удовлетворения от сделанной работы (физической, умственной)? Чувство (осознания!) результата?
Осознаём мы «счастье»? пусть минуты, пусть забывшись? Да, иначе быть не может, мы осознаём себя «в ситуации любой»…
Это радость от чувства своей силы, своего родства: это твоё личное – переживаемое тобой; счастье конкретно, связь с человеческим у тебя своя
Да, это чувство общечеловечности, это осознание собственной связи с людьми…
Ищем ли мы своего счастья в жизни? не знаю, но оно …настигает нас иногда. Иногда, только иногда мы остро осознаём собственную причастность к высшей целостности, если она есть. Наверное, в этом заключается какой-то внутренний смысл, запрет: к чему-то-то высшему «мы имеем доступ» только на какое-то время… Постоянное чувство счастья абсурдно.
Наверное, «на первых порах» счастье требует «для себя» нашего чувства равенства с другими людьми, чувства справедливости по отношению к себе… наверное, большинство проблем в воспитании как раз потому, что воспитатели (нечаянно?) нарушают эти отношения… И потому в вопросах воспитания у нас одно Начало без продолжения: скомканное и омрачённое…
А счастье – «за спиной» у нас, счастье – рядом, но если и достойны мы счастья, осознаём ли? А, может быть, мы испытываем его украдкой (может ли быть такое)? Может ли быть человек счастлив за высоким забором? Или только с избранной кампанией? Т.е., с-часть-ю общества? Но и абсурдно думать, что человек счастлив только заодно со всем обществом.
Нет, человеческие качества применимы только к отдельным людям; мы можем только разделять со множеством других людей одни и те же чувства, но – разделять!
Только в том случае, когда мы осознаём большие горизонты, большие перспективы, наше личное счастье, наверное, становится всеобъемлющим…
Чувство счастья естественно.
Это моменты осознания собственной свободы
в) долг
Это чувство целого или попытка осознать его? Но, может быть, это выполнение команды рассудку: от кого?
Какие ценности (сознательно!) ты ставишь выше себя, своей собственной жизни? эти ценности и становятся для тебя центральными, вокруг которых и вращается твоя жизнь, твои помыслы…
Ты ставишь или они «поглощают» тебя, неожиданно «подкараулив»? Одно ясно, самый начальный момент не удаётся корректно отрефлексировать, но позднее – ты и только ты!
Само осознание – «также» таинственно: какие силы, какой свет «убеждает» в очевидности (кого??), ведь «всё» внутри у тебя!
Как рассмотреть свою «природу»?
«Составные части» сознания не удаётся рассмотреть: нет «зеркала»!
…поэтому «лучше» принять для «себя» собственное сознание неопределяемой целостностью; а если мы безоговорочно подчиняемся любимому человеку то, значит, собственная целостность «частью» входит в целостность высшую…
Только «такое» рассуждение в нашем арсенале. Твой уровень знания, твой уровень личного и привнесённого опыта другими, расставляет уже ценности по иерархии: а ценности рационально не определяются!
Но уже служишь им, и гордишься ими, и долг свой, может быть, и будешь ты «объяснять» кому-либо, да сможешь ли? Ведь наука в наши дни не определяет понятие целостность: что это?
И вот, долг – в подчинении ума, и твоё служение – в чистом виде. И «всё равно» он есть функция иррационального; это твоё служение есть стройная и возвышенная связь, которая когда-то наполнялась (или наполнится!) горячей связью – любовью …
Долг – след любви, прекрасный, пронизанный мыслями, след; это даже дисциплина (!), так необходимая нам во всём. Ибо любовь – взрыв, любовь сметает все внутренние и внешние конструкции, все схемы, любовь – это обнажение чувств всех, откровение, это дар нам, и мы можем лишь благодарить… Долг же – приведение в новую норму того, что случается, что уже случилось…
и в подобном долгу наше сознание всегда: вбираем «информацию» мы квантами, не рассуждая, и затем поступаем в согласии с приобретённым, рационально (?)… В долгу потому, что рациональное наше опаздывает
1У. Счастье – горе
…нет масштабов и границ у счастья и горя: весь наш огромный мир пульсирует вокруг нефиксируемого нами же равновесия…(между ними?). Как пролетаем мы мимо? Как вообще существуем в невидимых этических оценках? Но оценки эти проявляют и тяжесть горя, и вдруг лёгкость, воздушность мгновений счастья
Предельно натянута вся наша память – в горе, сближаются забытые времена, «сливаются» с настоящим!
Вся толща прожитого времени предстать нам может во взаимоисключающих оценках, но всегда горе – это непонимание, непринятие исчезновения чего-то чрезвычайно важного для тебя; счастье, напротив, – мгновенное понимание каких-то глубинных процессов, пусть и не до конца осознаваемых, это – как бы расположение твоего Я рядом с этим важным… Счастье, действительно, не осознаётся до конца, и нам не нужны мелочи, детали, частности, нам важно какое-то общее наше направление, ощущение, и с нами редкая непонятная радость…
Но ведь и горе не осознаётся «до конца», хотя и помнишь ты все подробности, всё конкретное… В горе останавливается время! это всегда взгляд назад (?), но странный взгляд – застывший… И действительность ты часто оцениваешь невпопад, ты укоряешь себя, укоряешь именно прошлым…
А счастье? Может быть, это сама жизнь?...только мы её не всегда можем осознать?
Может быть, счастье – это вдруг осознанный миг, осознанное мгновение естественной жизни с её неизбежным движением вперёд, а горе – уже осознание остановки жизни, осознание пустоты вокруг себя, которая ничем не заполняется и которая…мгновенна! Которая невыносима!
а вот счастье - не в согласии ли с внешним миром? Просто – в согласии? Ведь оно многолико, материально (и телесно!), духовно, безоблачно, выстраданно… Ведь счастье – это и осознание выполняемого (выполненного) долга, счастье – это острое чувство любви…
Не может человек один быть! не может по природе своей, «природе», которую мы не в состоянии описать рациональным языком! А язык «для посвященных», эзотерический язык, раздражает и запутывает проблему
Не может человек один быть: бытие наше только вместе
а) единственность жизни
Большей частью в мыслях (в мечтах?) мы соотносим реальную жизнь лишь как вариант среди «других жизней». Обманываемся мы в богатстве мысленных видений, оценок, событий (?), и живём не просто в придуманном, но отгороженном мире, в своём уюте (?), только (?) среди своих ориентиров…
И долго так – в отрыве от обнажения человеческих отношений: во многом не слышать, не видеть, не чувствовать других, следовательно, не соотносить своё с окружением.
И «формируется» твоё лицо – твой характер… Осознание единственности, неповторимости именно собственной жизни, и отсюда жизни других, не в зависимости ли от подобных «границ»? Только вот, когда же они формируются?
Осознание единственности происходящего – это прилив твоих же сил, но во многом дремлющих, не включённых… Но подозрение у меня: «дремлющие» силы жизни, или, иначе, только мыслимые, наверное, уравновешивают действительную жизнь, придают ей вероятностность, «значимость», даже саму возможность отстранённого взгляда, а исчезновение их вообще лишает нашу жизнь так необходимого всегда осознания…
Ведь осознание – ни что иное, как «взгляд» со стороны (находясь внутри системы мы и зафиксировать-то даже не сможем, в состоянии движения она, или покоя).
Может быть, смешно утверждать, что в своей же действительной жизни мы во многом живём по инерции, по привычке, и что действенная связь между осознанием и внешним многообразием происходит иногда.
А богатство ситуаций, порождённых мыслями, поразительно. Может быть, мы неоправданно долго отдаёмся искусственным радостям и вообще эмоциям, и время уходит, и жизнь кажется быстра, но подобная внутренняя иерархичность, видимо, естественна, ведь в действительной жизни мы отмеряем далеко не семь раз, прежде, чем отрезать!
«Внешний» Наблюдатель находится в нашем внутреннем мире! парадоксальный сторож охраняет нас от беспросветной непосредственности!
…как же так мы «устроены»? какова иерархичность нашего внутреннего «командного» центра? Где у нас главное, с которого и начинается человеческое? это – уже Я (которое «загорается» в бесконечно далёкое детство) или ещё – не-Я (о «котором» мы вообще ничего не знаем)?
Но я знаю одно: единственность реальной жизни в нашем мире, именно она имеет доказательства моего существования, именно этот мир проявляет меня как человека.
б) смерть человека
и есть вина в том всем остальным, что умирает человек
«Изнутри» смерть – забытье (?), ты засыпаешь?, но в отличие от сна, гаснет безбрежное пространство, в котором возникают мысли, исчезает… Для всех остальных смерть – самое жёсткое напоминание единственности жизни. Но как бы ни была смерть какому-то человеку, она ему «легче», чем другим переживать за него
Для живых смерть невыносима!
Потому что всем другим неуничтожимо передаётся что-то неповторимое, которому неясно подчинено сознание других, твоё сознание, со смертью кого-то к нам идёт что-то целостное, неразложимое далее
И цинично мы становимся мудрее: какая цена!
…даже неизвестное о человеке вдруг замыкается зримыми и понимаемыми контурами: к нам, действительно, переходит что-то духовное и настолько сильное, что не перейти не могло… И мы упрямо возвышаем не просто конкретного человека, но вообще человека, возвышаем человека – в нём, в себе, в других
Смерть – это такое самообновление для других, которое переживается тем труднее, чем ближе был ушедший человек… мелочное выцветает, остаётся значение, остаётся, если человек близкий – потрясение, незатухающая боль. Потому что это и твоя жизнь умирает вместе с ним, умирают мысленные «бастионы»… Сможешь ты один «защищать» их? Ведь именно в этом твоё самообновление
… стопорится время, разрывается… А чужое время не воспринимается, не «задевает» тебя: ты – вне… Где?
Но смерть «должна» быть торжественной: сквозь всё временное, наносное – неглавное буквально прорывается то, что откладывалось годы и даже десятилетия. Что это? На чело, на фигурку опускается печать… Чего мы, живые, не можем выразить в словах? какие символы не проясняются для нас? Мы понимаем, что и слова есть символы, да ведь общепринятые!
Человек уходит…
какой же смысл входит в нас? минуя «вербальный канал»: мы становимся мудрецами…для себя? надолго? …этого достаточно, чтобы (даже) для посторонних людей (не близких) возникало чувство величия умирающего…
ужас в том, что мы не всё осознаём; мы не осознаём что-то очень важное, что характерно для всех людей… И таинство смерти только указывает нам на этот ужас
в) «смысл» жизни
Какой-то личностный метроном у нас есть, должен быть: он и соотносит с бездной времени, и не отпускает от земных мгновений; этот внутренний ритм сохраняет нам и неизвестную никому свободу, и достижимый и понятный всем «здравый смысл»…
В чём же «смысл» жизни? И как «поддерживается» эта инерция интереса к жизни, инерция «смысла» собственной жизни… Когда она возникает? Ведь «руки опускаются» иной раз едва ли не у каждого!
В общем приближении «смысл» в том, что человек – социальное существо и «обречён» вести диалог для достижения лучшего устройства собственной жизни… Но диалог-то у каждого весьма и весьма индивидуален! И далеко не всегда «призвание» человека раскрывается (и осознаётся им) сугубо общественным статусом: иной раз всё становление конкретного человека вопреки общепринятой логике поведения;
потому что слышит человек какие-то иные высшие звуки, и словно иная неизвестная рука ведёт его…
Какая генетика прояснит нам феномен неожиданной (как правило) одарённости людей? всё ли будет удовлетворительно проясняться наличием соответствующих генов?
Феномен сознания некоторых людей сам вбирает в себя невидимое и неслышимое другими людьми, невзирая на собственное происхождение; мы забываем, что природа у наследственности культуры человека иная, и смысл жизни, т.е. оценка собственной жизни, не подконтрольна биологии: нам мало «хлеба»!
Нам всегда будет всего мало!
…большинство людей не задаются подобными «праздными» вопросами, у них этот «смысл» явно приближен к освоению определенной общественной ниши; этот смысл в том, чтобы непосредственно заботится о близких, в том, чтобы профессионально «делать своё дело», чтобы материально обеспечить свою жизнь и жизнь своей семьи… Замечательно. И как бы ни было идеологизировано общество, «этот смысл» оно одобряет
Но почему «человеку всегда чего-то не хватает»?
Потому что любой из нас сотворён «на вырост»; любой из нас мог бы (при определённых обстоятельствах) быть героем, правителем, «просто» выдающимся человеком… Мог бы, но не стал. Почему?
Потому что судьба в большинстве случаев к нам безразлична.
Или – мы инертны?
У1. Добро и зло
Это – словно оценки со стороны: «добро» и «зло», как и другие моральные оценки, несмотря на то, что они исходят именно от конкретных людей, т.е. «изнутри», одновременно эти оценки относятся к ним же…Как? как в нашем сознании сосуществуют одновременно и «установка» на индивидуальное целесообразное поведение и само-оценка этого поведения?
Правда есть люди, не сомневающиеся в своей «правоте», т.е. без самооценок, но большинство, включая этих людей, спустя время, переоценивают своё же собственное поведение; не значит ли это, что наше целеполагание под постоянным контролем? И что это за контроль?
Не тот ли, что вытекает от непонятного целого: в нас изначально и предельная самоидентификация – Я, и неотрывность, даже зависимость от другого человека, других… Что целое? это минимум двое, максимум – человечество? Что входит в наши отношения, чем поддерживается?
…добро не выдумывается, не устанавливается, оно изначально целое и гармонично замыкает это непонятное целое: оно в нас
Правы философы: чтобы стремиться к добру, нужно иметь его в себе; добро беспричинно. Добро изначально в человеке, это совесть, «нравственный закон во мне» (И.Кант).
Известно, что всё на свете можно привести к абсурду: можно ли достичь, например, абсолютного «добра»? Нет, оно – невозможно и недостижимо хотя бы потому, что человек физически идентифицирован…
но вся его сущность от других людей! и передаётся эта сущность не на клеточном (биологическом и, повторим, детерминированном) уровне, а на уровне со-знания – знания от других. Человек становится человеком не благодаря рождению, а благодаря тому, что он находится в окружении других людей
Отчего же зло нас сопровождает? Наверное, только оттого, что навязывать собственное понимание добра – значит порождать зло: назидательность, нарочитая праведность вызывают отторжение. Зло бесконечно разнообразно! Оно возникает тогда, когда слишком быстро или слишком медленно, когда не стыкуются вопросы и ответы, когда наперекор всему! Зло в большинстве случаев всегда делается для добра (благими помыслами вымощена дорога в ад)… Злом является идеология: какие бездонные пропасти зла и безбрежные пространства добра открываются перед нами!
Зло всегда там, где не считаются с человеком: примат коллектива над личностью (как у нас с незапамятных времён) неприемлем, и, в конечном счёте, не может быть оправдан историей
…зло всегда конкретно, добро – абстрактно (недостижимо, или, вернее; как и счастье – мгновениями)… Но добро – это такое «целое», что сохраняет тебя как человека, (может быть целым всё человечество?) и для достижения добра иногда приходится преодолевать неимоверные усилия…
Но живое течение времени для нас не может не быть в данном противоречии. Поэтому повторим за энциклопедистами прошлого: высшей, даже единственной добродетелью человека является разум.
Не об этом ли знаменитая беседа Сократа с Эвфимедом?
а) обида
Обида – это результат непонимания друг друга; это в большей мере «результат» именно твоей неготовности к жизни в обществе…
При обиде ты всегда в напряжении, в какой-то излишней централизации: так ты переживаешь своё под чужой точкой зрения, в свете которой от уюта, может быть, богатства твоего, ничего не остаётся, и ты словно открыт, нищ, твоё осознание неожиданно в какой-то пустоте;
и потому ты неестественно быстр, лихорадочен в сборе своих сил, суетлив; но перестраивается всё-всё твоё, и (мгновенно?) уже заново продумываются, контролируются ответы. Какое самообновление с тобой? или, может быть, ты только усиливаешь веру в своё прежнее, оставляя сделанное и сказанное без изменений?
Чужая точка зрения на твоё только тогда обида, когда она «расчленяет» твою точку зрения и воспринимает, таким образом, лишь часть твоих взглядов… Но в этой «части» именно сам ты и видишь изъяны, ты видишь в целом свои взгляды недодуманные до конца…
И не видел ранее!
Обиду легко забыть, если ты уверен в правоте своей и сомневаешься лишь в деталях; обида не забывается, если сомнения и без чужих слов раздирают тебя, но тебе так дорога собственная «правота»!…И преодолевать обиду иной раз случается всю жизнь… Откажешься ты от своих взглядов?
Обида – всегда ответ на вызов, реальный; это всегда самооценка, пересмотр своих взглядов, это «перепрограммирование» своих взглядов и действий. Когда ты не обижаешься? Не тогда ли, когда твоя точка зрения неуязвима? т.е. соотнесена с опытом многих и многих, когда она мотивирована неоспоримыми данными? И тогда «обида» тебе кажется нелепостью… Но, вот если ты силён общепринятым, если тесно связан с традицией многих, то какой кажется тебе обида? Вырастает она, например, как цунами на мелководье?
Но иные люди сверхобидчивы безотносительно глубины собственной души или глубины человеческих отношений: отчего у них так неустойчив поиск своего неуязвимого? Ведь это страдание для них – жить на «перекрёстке», всегда под «осмотром», и не иметь какого-то (внутреннего) убежища! Наверное, у многих из «них» не уравновешено, не оценено другими что-то важное для них…
«Что делать»? только работать «над собой»
Но в любом случае обида – неизбежное изменение твоего будущего, потому что ты уже для себя даёшь команду…
И всё же: нельзя обижаться на весь мир, если и обида, действительно, несправедлива: великодушие, тем более, высокий дух могут жить и в одном человеке…
б) «преступление»
Совесть как понятие не формализуема, она не имеет юридического аспекта. Но как «точка» в сознании она является отправным импульсом для инициирования вполне определённых отношений и реальных поступков, в том числе юридически обоснованных.
Можно ли в своей «душе» считать нравственные ошибки преступлениями? Вся наша жизнь – это беспрерывные побуждения (в том числе к одобрению и осуждению) и поступки, и ошибкам «несть числа»; всегда ли с нами беспрерывный моральный самоконтроль? Т.е. как проявляется «способность» личности к моральному самоконтролю? Действительно, «беспрерывно» осознаваемо – автоматически?
«Беспрерывно» осознаваемый моральный самоконтроль, думаю, невозможен и не нужен, т.к. перед нами, прежде всего, беспрерывные непредсказуемые в мелочах ситуации, которые требуют рефлекторного стереотипа поведения; но ситуации непредсказуемые или требующие осознанных действий, «включают» уже моральный самоконтроль.
Значит, чем «больше» (в простейших ситуациях) мы будем «включать» самоконтроль в собственное поведение, тем «моральнее» мы будем выглядеть? И как это будет выглядеть, если сразу не сказать, что это будет выглядеть машиноподобно-смешным? А чем «меньше» (в ситуациях непредсказуемых)? уже не смешным это будет казаться, а просто непонятным, опасным для человека, даже зловещим…
Что-то всё-таки «держит» человека на уровне в приемлемых рамках: и это «что-то» вовсе не наша заслуга, или, вернее, это «что-то» уже неотторжимо в нём (от чего?) с самого раннего его детства…
Может быть, в отношениях с другими мы сами устанавливаем для себя какие-то правила, неосознаваемые полностью, и следуем им, изредка корректируя? И с нами чувство «черты», которое нам «сигналит», что мы, переступая черту, уже на «чужой» территории
Как быть свободным и не переступать черту? Т.е. быть естественным и оставаться на уровне человека?
*
…но естественность поведения это «полдела» и менее важная. Ты сам для себя устанавливаешь (осознавая!) такие непредсказуемые для других ситуации, которые (для тебя!) жизненно важны, даже единственно приемлемы… И сам же переживаешь, т.к. заставляешь недоумевать, страдать близких, потому что они надеялись на твою помощь. А ты ценой качества совместной жизни с близкими именно так и реализуешь собственную дарованную тебе свободу…
Ты переступаешь черту и, одновременно, устанавливаешь (для себя!) новую, может быть, и более жёсткую…
в) «наказание»
Это то, с чем остался ты, это осознание новой ситуации, того результата, которого ты не ожидал… И «горит» в тебе стыд
Наказание – это, прежде всего, стыд, это осознание явного несоответствия прежней собственной самооценки и новой; а стыд – это слабость твоего ума: не просчитал ты последствия (вообще не считал?)! И это уже твоя нагота, душевная (не духовная, потому что дух не боится ничего!), где неуютно тебе, потому что некуда «спрятаться». Это душевная нагота потому, что твои истоки в других, твои истоки не в тебе… И страдаешь ты
Кто (в тебе же!) стыдит тебя? Отчего же ты ранее не видел эти нравственные тупики? Отчего слеп был? И как поступишь ты? как будешь переоценивать «всё» личностное, если, действительно, «прозрел»? «Высший суд» всегда в тебе самом; если ты и исправляешь свои ошибки, если ты как человек уже не чувствуешь вины, то «наказание» всё равно может настичь тебя: чем?
Человек – это чело века. И писатель подсказывает нам, что жизнь человека – «это борьба за его лицо». Что прочесть мы можем на лице?
«За всё надо платить», но цена твоим «преступлениям» не подсчитываема: она не может быть выражена в количественных символах. Если ты уже и не чувствуешь за собой вины, то расплачивается твоё лицо, твоё тело: ты платишь жизнью своей
…забываем мы, что зло – это не сорняки в поле: решительно искореняя «зло», мы неминуемо и скрыто плодим зло другое, может быть, и большего масштаба: зло – это и просто не понимание (или нежелание понять), это и даже желание другому добра (!), зло, как говорит философ, всегда имеет ту или иную причину, лишь добро беспричинно
Поэтому истинное наказание – это мысленный повтор прежней жизни, собственная переоценка её… Потому и страдание
потому что независимо от тебя пульсирует в тебе безграничная любовь (ко всем!), и неуничтожимая вина (за всех! перед всеми!) – основа человека.
Дано человеку слишком много
УП. Работа – отдых
И вся жизнь наша – в работе и отдыхе. Что работа? Движение к цели (целям)? Но и отдых – движение к цели! Отдых – это «физическая» остановка, внутренняя перегруппировка сил, их переоценка
У людей принято считать службу (в государстве) работой, а работу на себя – отдыхом; следовательно, и «работа» и «отдых» по отношению друг к другу равнозначимы…
Далеко не всегда, чтобы отдыхом было восстановление сил, затраченных на работе; и свободное время твоё может быть основной растратой физических и духовных (душевных) сил… Но тогда, где же (когда же) наступает отдых твой, необходимый тебе также, как воздух, как еда, как сон? в чём реализуется отдых твой?
Должно быть это противопоставление, так как работа и отдых – это природный ритм
Но если мысль недоверия (или иная) гнездится во время отдыха, она «перероет» всю память твою, она обязательно окрепнет, и тогда ни о каком отдыхе не может быть и речи. Отдых «должен» быть естественным, твои сторожевые мысли не должны затрагивать всё остальное сознание, сознание должно замыкаться такими силами, которые легко «разрывались» бы сами…
Потому что отдых – это ступень, куда ступаешь (опираешься) ты целиком
Смена работы и отдыха – это уже проявление твоего характера, и они «обрастают» привычками, они становятся со временем устойчивым противостоянием или…единством…
А «работа» – принадлежность твоя государству (обществу), которое оценивает её: как оценивается твоя работа? Работа – и твоё профессиональное «лицо» в этом государстве (обществе), вообще «профессиональный статус» твой, и ничей иной, потому, что именно ты раскрываешься в своей «работе». А кто оценивает отдых? Кто организует его таким образом, чтобы у человека и на «отдыхе» сохранялась «сознательная» ориентация достойная уровня человека? персонифицированная заострённость вопроса «лишь» указывает на большую трудность его реального разрешения: не в этом ли проблемы у всех нас?
Работа – средство для жизни. И отдых. В этом биоритме, единственно возможном, и протекает наша жизнь…
Но всё же, работа – твоё напряжение сил всех, а отдых? Отдых неожиданен, даже непредсказуем (иногда): вдруг иная оценка легко и мощно переворачивает все твои мысленные тяжести, и, оценивая, «оглядываясь», мы смеёмся
Потому что смех – великое и неожиданное доказательство нашего ума: всё в наших силах!
а) цель
когда и как она рождается?
Когда-то для иных она становится ясной, и уже определяет само направление жизни – её настоящее и будущее…Но какой повод или причина в основе её? ведь каждый из нас (так или иначе) сориентирован в собственной жизни, т.е. цель – уже в делах и действиях человека, и уже поздно и праздно вести разговоры с человеком о цели (в конечном итоге – о смысле его жизни). И ведут ли человека за руку, или он сам чётко осознаёт свои шаги, но «со стороны» каждый из нас вписывается в уже определённые силы (словно каждому из нас уже уготована та или иная цель)…
Я думаю, что эти силы… пронзают человека, пронзают, даже в тех случаях, когда они не осознаются. Я думаю, что наше человеческое не может быть простым следствием близких причин (увы, потерявшие себя люди как раз уже живут по инерции от ближайшей причины),
нет, наверное, мы просто подключаемся к Великому круговороту мировых сил, осознавая их лишь в случае максимального погружения в их непонятную сущность…, или же мы ослеплены были в какое-то своё время их непосредственным влиянием, захлёбываясь в них и не имея возможности задумываться… Но в любом случае таинственное Начало наше словно подпитывается чем-то бесконечно глубоким и неодолимым (даже в том случае, когда механизмом множественности Я «окажутся» оптические иллюзии)
не может же рождаться причина в самой себе ни с того ни с сего!
А путь в никуда – считать (и доказывать) наше сознание только надъявлением (эпифеноменом) …
…с детства многообразные (социальные, «интеллектуальные», психологические, образные…) причины и следствия теснятся в нашем сознании, не сводятся друг к другу: и нарастают, резко и мощно, эти пространства и времена, и остаются живыми для осознания! И связываем мы их в собственном внутреннем мире: связь – это понимание…
Крепче всех стальных тросов эти «линии» в нашем сознании! Поэтому можно сказать, что цель у нас – освещение силой ума и того, чем мы обладаем в своём внутреннем мире и того, что вокруг нас: силой своего ума. Поэтому, даже не зная, что есть «ум», мы отдаём себе отчёт в том, что сознание наше (независимо от нас!) внутренне умное.
Где «мы»? в чём наше, безусловно, аморфное (?) сознание прячет Я?
Ум, возможно, предельная взаимосвязь (как и душа). Связи, прочитываемые нами, мы называем рациональными. Но как читать более глубокие связи?
Цель для нас, любая, и ближайшая, и отдалённая – сохранение этой жажды жизни, этого света: откуда Он?
И в то же время цель, недосягаемая от нас, есть уже втягивание в Великое изначальное строение… Мира?
б) эгоизм
Простая формула «единство целого при свободе частей» характеризует идеальное общество, но как её осуществить? Скажут, это происходит естественно: камни с острыми углами на пляже со временем превращаются в гальку сами по себе…
В детские годы свои «острые углы» естественно сглаживаются, но «порода» не всегда одинаково обтачивается внешней средой: иные черты характера, как кремень, доживают до седых волос…
Можем ли мы ответить на вопрос о природе эгоизма? Откуда действительно, «предпочтение своих, личных интересов интересам других, откуда пренебрежение к интересам общества и окружающих»?
Может быть, непонимание друг друга (недостаток общения?) и есть истоки эгоизма, но кто скажет?
Скажут, наследственные и семейные привычки проявятся, как бы мы ни старались снивелировать процесс обтачивания эгоцентризма. Да, проявятся, но приемлемый вариант поведения и даже помыслов возможен всегда, несмотря и на возможную чрезмерную любовь к детям, или даже отсутствие любви… «Перезагрузка» отношения ко всему внешнему, как известно, автономна и постоянна, и неожиданна
Прост и бесконечно сложен эгоизм; в иные времена он мгновенно видоизменяется в самопожертвование (!), но в иные он тлеет завистью… В разумных пределах эгоизм необходим, но в каких? Кто укажет на эти пределы (даже пределы честолюбия!)? Когда он вырастает до пороков?
Эгоизм непреодолим и неизбежен; это самовыражение? Это орбиты твоего Я, и, как на планетных системах, на слишком приближенных к светилам (как и на слишком удалённых), жизнь невозможна, так и в твоём сознании эти орбиты выверены… по отношению к другим людям
Вселенная в малом и большом выстроена по математическим лекалам
*
Так, как же «быть» с выражением «любить других как самого себя»? (Относиться к другим как к самому себе?)
В лучшем случае, это просто неудачное выражение. Вектор любви – от тебя, от каждого – к другому (другим), но не к се6е
Тебя самого может любить только другой. Ситуация самовлюблённого Нарцисса неестественна.
Естественна честь. Но она забыта
в) богатство жизни
Богатство человеческой жизни, богатство вообще жизни, богатство мира перед нами. Замечаем ли мы истинное богатство?
Сводимо ли всё богатство к внутреннему напряжению идей – к их смысловым единствам? сводимо ли ко всему созданному нами? Нет, мы погружены в иное, ещё не замечаемое, ещё более не охватываемое богатство: богатство, может быть, лишь в том «замысле едином», в котором «брезжит красота»…
А человеческое прибывает и прибывает: какое? Неужели эти ряды поколений испытывают одни и те же трагедии и заблуждения? Неужели «геополитические» и «националистические» интересы так и останутся выше личностных? И неудовлетворённое чувство справедливости так останется с нами, питая мысли не примирения с действительностью?
А достоинство человека не вычисляемо; как написал философ, «уровень человека не измерен никем и ничем»…
Потому что богатство наше, прежде всего, – духовное.
И богатство наше, и «душевное», и «телесное» – открыто всем ветрам и всем грозам, богатство наше защищаемо до фанатичной преданности, и неуловимо, непонятно
В чём суть человеческая? смысл человеческий? не в том ли Едином, в котором «брезжит красота» и проявляется беспричинная доброта?
…«экологическая ниша» человечества повторяет богатство жизни, богатство всего мира, оспаривает его: какие трагедии позади? Какие уже ожидают?
Богатство наше – материальный след, доказываемый след, сделанное, свершившееся. Богатство наше – ценности духовные (наиболее глубокие, наиболее «защищённые»). Цена нам всем – наше прошлое, ежесекундно отдаляющееся от нашего осознания (осознание – момент времени?)
Богатство наше, прежде всего, – человек сам, в перекрёстке ценностей, уже в перечне запретов. Всё наше – личная свобода и ответственность, раскрепощённость и сопереживание, естественность чувств и ясность ума, – всё мерило и показатель богатства мира, всё – богатство человеческой жизни
Мир весь стократ богаче и неожиданнее, но богатство наше – также самоорганизация: программа на будущее. Какое оно для нас?
Богатство человеческой жизни – это человеческое пространство, обжитое, и каждый из нас берёт силы, тепло и смысл в нём
Чтобы жить.
УШ. Искусство
Кто бы мог подумать, что простое умение изображать, имитировать, перевоплощаться прорастёт до отображения всей нашей загадочной и драматической сущности?
И вот уже столько направлений в искусстве, что и не подозреваешь о многих. Для чего? что выразить хотим? Себя? свою причастность к людскому роду или бесконечное богатство окружающего мира?
Это давление, напор изнутри, давление вопреки выгодам и расчётам, но и не только изнутри: как выразить его?
Само искусство не может быть для одного, для избранных: оно открыто и стыкуется со всеми общечеловеческими желаниями и традициями… Оно может унижать (?) и обличать кого-то, но, одновременно, всегда возвышает всех, дарит надежду. Искусство жизнь нашу, развитие наше делает естественным и победным, и люди обживают каждую ступень жизни, каждое ответвление жизни полнокровно…
Но в тисках искусство – между самовыражением и красотой: непредсказуемо
Искусство – как бы повторение каких-то наших функциональных потребностей (каких?), осмысления их заново, и уже повторение (!) вызывает не просто сопереживание, но восхищение… Искусство пробуждает в тебе такие силы, о которых ты и не подозреваешь, и которые ничем иным и не пробуждаются.
Искусство – это спасение от не развития, огрубления; это может быть всего лишь подчёркивание в известном чего-то немногого, но в результате чего известное видится нам заново…; искусство иногда это в буквальном смысле перетряхивание – всё для того, чтобы находили мы нечто здоровое и растущее…
Что искусство?
Искусство возвращает нам глаза, объективность: странно! Преувеличение каких-то сторон жизни, оказывается, наполняет новым смыслом наши старые взгляды, обогащает их. Словно сбрасываем мы очередное оцепенение, инерцию привычек или заблуждения. Будучи даже отражением непоправимой трагедии, искусство – вера в добро, теплота.
Искусство углубляет все человеческие качества и проявления: радость и горе, поэтичность и никчёмность, и чувства наши становятся тоньше
Искусство возвышает человека, совершенствует его.
В памяти своей, представлениях своих мы стихийно художники – избирательны. Искусство – наша жизнь, полная противоречий открытых или глубоко спрятанных. В определённом смысле сам человек – произведение искусства…
Искусство – элемент нашего самосохранения, нашей самозащиты: защищает целостность, тайны лишает враждебности.
Это – наше гениальное зеркало
а) впечатление
Со всех сторон нас окружают эти «мимолётные виденья», эти образы, всю свою жизнь мы проживаем среди них – значение какое они имеют? Не идём ли мы по существу всю жизнь к немногим мгновениям, уже прожитых нами, да не осознанным, лишь поразившим нас какой-то своею целостностью? Но и не рабы ли мы тогда, когда весь ум свой «бросаем к ногам» своих же впечатлений? И как же додумываем мы спустя время эти картины – восстанавливаем или уничтожаем объективность?
Кто знает…
А ведь первое впечатление это каждый раз впечатление «доразумное», но оно принципиально важное: действительно ли оно ориентирует нас? Какая сила виденного тогда «переходит» к тебе и остаётся в памяти? Как «остановить мгновение», беспристрастно просмотреть его: какое оно на самом деле?
Впечатление – это тот «срез» отражения объективного мира, который может многое сказать нам: как эта тончайшая ткань целостного (плоскостного?) восприятия вдруг играет в нашей жизни колоссальную роль? Или, например, не остаются ли у нас воспоминания о детстве, вообще о прошлом, только в виде этих когда-то полученных впечатлений?
Словно выцветают недостаточно натренированные умозаключения наши, остаются картинки, образы…
Какая это мука – понять, что такое впечатление! …и они ускользают своей мгновенной, тончайшей тканью…
Это – встреча (конечно, всего твоего внутреннего мира) с миром внешним, но встреча непредвзятая (т.е. немного чужими глазами?)… Возможно ли такое?
…теории сознания нет, и, видимо, ещё очень долго не будет: что мы знаем о себе? И к собственным впечатлениям мы будем бесконечно пристрастны, собственные впечатления мы тысячу раз проанализируем, но приблизимся ли мы к истине?
а впечатления – это какие-то пульсирующие копии в тебе, копии того, что тебя окружало… Недосягаемы они… своей целостностью? Чем?
«Ясно» одно: мы максимально пристрастны, и не только к своим впечатлениям (хотя бы потому, что один и тот же момент мы можем воспринимать совершенно по-разному из-за нашего собственного состояния)
Виноват наш мозг-измеритель…
А момент один велик – своей недосягаемостью? чем? «Объективен» ли он? (кто бы сказал, что такое «объективность»!)… Но – пристрастны мы в осознании своих впечатлений!
…неосвоенная нашим осознанием (не осваиваемая каждый раз) эта ступень, которая выполняет какую-то роль (ускорения?), и эта ступень «сбрасывается», как в стартующей многоступенчатой ракете…
И живём мы по «проверенным» схемам, по «разумным»… И, в самом деле, можно ли жить по впечатлениям?
Что впечатления? Являются ли они нам, чтобы увести «ум» к новой целостности, или обманываемся мы? Можем ли «дать» этим прекрасным и «неправильным» образам абсолютно твёрдую оценку? След какой они оставят?
Ничего не знаем…
б) поэзия
Развитие языка проходит через стадию поэзии, (!?) и язык укрепляется, укрепляя своего «носителя» – человека.
…какая-то строгость, дисциплина – в словах, звуках, и, одновременно, соотнесённость с многозначностью, неопределённостью, с чем-то глубоким и родным присуща поэзии…
Поэзия – это такая краткость, которую невозможно «сжимать» далее, и которую невозможно пересказать, не искажая смысла; это такая «структура» созданного, где найденные связи неожиданно крепки, где возникают новые свойства… Это доказательства единства языка, его нераскрытой потенции, потому что всё новые и новые смыслы приоткрываются в сочетаниях слов и звуков
Это единственное пространство с чертами абсолютной красоты известное нам
Это поиск таких сил, которые невидимо держали мир; поэты говорят, что «не язык орудие поэта, а поэт орудие языка», что «тщетно, художник, ты мнишь, что творений своих ты создатель! Вечно носились они над землёю, незримые оку».
И теперь эти силы, проявленные, услышанные, пробудят нас, даже спасут. От чего?
От упрощения. От одичания. От тирании (от любой идеологии). От бескультурья в любой форме…
Так что, поэзия – это не просто «чистое искусство», но такие эталоны языка, которые не позволят взрастать любой форме аморального поведения
Какое же искусство мы считаем поэтичным? только ли то, которое мы называем «любовной лирикой»? ведь есть и «гражданская поэзия», патриотическая, военная, есть детская ни с чем несравнимая поэзия, и всё это может волновать наши сердца, «пробуждать» чувства, а в иных случаях и умиротворять их… Всё, что может волновать сердца и отвечать уму. Удовлетворимся мы этим ответом?
Одновременно поэзия – это особый ритм понимания, общения, влияния; в поэзии счастливо находятся такие ценности, которые «вращают» всё остальное вокруг, поворачивая всеми гранями перед иным изумлённым лицом:
и незримо перед ним высший смысл, и проживает он возвышенные мгновенья. Как? как такое возможно при простой перестановке слов?
Поэтический смысл, поэтическое звучание может наступить совершенно неожиданно: даже в повторах одного и того же
Что поэзия? В каком совпадении она с красотой и непосредственностью? А, может быть, с рациональностью? От каких избыточных сил она рождается? самопроизвольно! Естественна поэзия!
Поэзия органична (жизненна). Это протест против всего искусственного, неестественного, заземлённого… Это само доказательство «высшего смысла». И откуда Он? Откуда поэзия у нас? так зависимых от бытия (быта!), откуда Дух этот, искра эта, заставляющая нас поднимать свою голову?
Как мы чувствуем «эти творения незримые оку»?
в) архитектура
Да, это «застывшая музыка», такая же оправдываемая и неожиданная, это гордость твоя, ревнивая, понятная, возвышающая тебя.
Это всегда явное свидетельство времени, ибо архитектура вбирает в себя материальное настоящее, и со временем архитектура становится не только произведением искусства, но и документом эпохи. И годы (века!) её стены и силуэты несут всё более увеличивающееся богатство ассоциаций, и всё более мы будто видим рядом и других свидетелей былой силы, независимости, видим требование традиции: архитектура воссоздаёт ландшафты!
Потому-то архитектура городов и селений нам означает слишком многое – она воссоздаёт духовную ординату; потому-то такая боль в нашем отечестве: у нас всё время будто отсекают прошлое!
«Поэтична» ли для нас новая архитектура? Может быть, но она более функциональная, более рационалистическая, и всегда она требует своего пространства вокруг себя…
Сколько же можно повторять, что архитектура – свидетельство не мгновений, а столетий, потому и богатство перед собою мы имеем иное… Кому это говорить? Самое бесчеловечное – уничтожать памятники человечества, уничтожать «место человека во Вселенной»…
Место человека – это не географическая точка, но обжитое пространство-время, со всем созданным, это – Дом человека… И без всего этого мы испытываем странную свободу, где нет защиты: мы отбрасываемся в духовную пустоту
Архитектура – связь времён
Это свидетельство стремления к красоте и тогда и сейчас, и нам становится теплее… Есть душевная теплота, а можно ли говорить о духовной теплоте?
Дух остаётся всегда, но как всё же Ему…радостнее, что Его труд не пропадает: кто воюет с человеком внутри человека?
Связь времён (и пространств) архитектура. Какие геометрические и ландшафтные соотношения зданий друг с другом и природою отражает человек? и не забывает он и идеологическую тяжесть, и легкокрылую мечту о лучшем, не забывает и то, что архитектура – это и кров и уют?
И всё это может быть уничтожено…
Самая большая ценность – человек, это истина; да ведь созданное человеком и есть его ценность! доказательство его ума, таланта, стремления!
…перестраивает человек постоянно пространство собственной жизни, создаёт себя
Строгая архитектура поэзии, легкокрылая воздушная поэзия архитектуры – что всё это пространство напряжения таинственного времени нам?
Эхо…
(как же возникает человек?)
1Х. Война и мир
Возможен ли моральный запрет на войну?
Наверное, лишь масштаб уничтожения вынуждает запрещать некоторые виды ведения военных действий… Только интеллектуальный запрет означает поэтому одно – человечество не доросло до естественной целостности. Ситуации войны и мира мы можем контролировать только с позиции силы.
Война – не просто непонимание, незнание одного народа другим, но самообман всех сторон, в конечном счёте – унижение человеческого уровня.
Это проявление стадности (ультрапатриотизма?), когда обнажается один инстинкт самосохранения; но это чувство (стадности) по сути, вызывается холодным расчётом во имя низменных целей очень немногих людей: зря наш великий писатель так уверованно доказывал неощущаемую нами зависимость от внешнего мира. Свобода (человека) от этого вовсе не становится несуществующей…
(необходимость войны, повторяю, возникает в отдельных, циничных, головах)
Это цепная реакция, т.е. её легче предотвратить, чем остановить, а победить (тогда, когда «цепная реакция» уже началась), действительно, можно лишь «со слезами на глазах», и за «ценой уже не стоят»…
Какая трагедия!
Война – это ослабление каких-то внутренних сил, их «перевод» на более низкие орбиты, где всегда энергия вращения слабее (у тех, кто смог бы поставить заслон начинающейся «цепной реакции»; а большинство людей, увы, либо зрители, либо в жёсткой зависимости от «новых внешних условий»).
Мир людей и без войн – клокочущий океан, мир уже сам по себе напряжён противоборствующими стремлениями: это и есть отношения реальные между людьми! Кто рассудит нас как не мы сами?
Война там и тогда, где и когда насилие привлекают для разрешения спорных проблем: это известно всем с незапамятных времён. Но ведь обе спорящие стороны считают себя правыми!
…прав писатель в другом: наша зависимость (очевидная) от внешних условий в том, что мы разумны, и можем просчитать их влияние
Оставаясь свободными!
а) народ
Народ – это форма существования человека (!?; может быть, только языковая форма?), а какие формы своего существования избирает народ (или в какие организуется) – уже не предмет данного рассуждения.
Народ – это вместилище всего богатства человеческого, для любого человека народ – это его язык, память, история, его силы и его будущее
…но уже не счесть народов на земле, канувших в Лету вместе со своими богатствами, и следы жизни этих народов идентифицируются с трудом, а человек остаётся; как говорит психолог, «душа его сопротивляется истории, претерпевает и преодолевает»
Рассыпана естественность и непредсказуемость в народе, потому что народ зависит только от самого себя, и если что прибудет ему, то где-то и когда-то убудет… Если, допустим, прибыло в веке ХШ, то убывает то вплоть до века ХХ, а теперь уже ХХ1
Неопределённо много народ, и с героями, и без героев, и с притеснением и без притеснений: фольклор и миф всё отражают: сохраняет? Народ консервативнее тебя, но и ты консервативнее его: парадокс. Парадокс разрешается тем, что ты доказуем только в глазах другого человека (в глазах «народа»; твой внутренний мир это мир только твой, он доказуем опосредовано). Великая природа за твоей «спиной», а за «спиной» народа – лишь неисчислимые повторности (?)…
Но именно отдельному человеку приходят мысли, но именно между отдельными людьми возникает язык: в «народе»?
Сознание, наверное, вообще может проявиться только множественно
…именно народ – жёсткая граница соприкосновения со всем реальным Неизвестным: кто-то блаженствует, а кто-то страдает; кто-то приспосабливается (к другим!), а кто-то нет… Но всегда народ – одно целое с окружающей природой: было так неисчислимые века вплоть до недавнего времени…
Отдельный человек – это тоже народ? наверное, отдельный человек народ только в диалоге, только в отношении к другому; но в отдельном человеке (потенциально) может жить человечество (как в капле воды весь земной океан)…Защищён каждый человек непреодолимыми барьерами от другого и жизненно требуем им так же, как и сам ему…
В равной степени нам необходимы и другие люди, и самоидентификация от них: и как покорен человек, так может быть и неуправляемым; как покорен народ, так и может быть неуправляемым…
В нас часть и целое! (может быть такое?)
Наверное, любая целостность такова
Народ – это опыт общения людей друг с другом, проверенный на тысячах поколениях, то есть, это не простая совокупность людей. Бывают ли люди оторваны от «народа»? И история, и непосредственные наблюдения нам говорят, что да, бывают. Какие знания, фантазии, привычки «отрывают» от традиций? т.к. ясно, что жёсткая привязанность к традиции лишает народ малейшего развития…
Какая степень оторванности является желательной?
б) традиции
Это то, что предписывает нам прошлое – в действиях, ритуалах, в труде и отдыхе, в общении, даже в «образе мышления»(!)…И нам легче от этой обстановки «не враждебности»
(В конечном счёте, и сам язык – это естественное следование традиции)
Это повторение твоих ожиданий; традиции становятся твоими «биоритмами», естественными, и вся сущность твоя раскрывается в соответствии с тем, что установилось до тебя в ряду поколений.
…но как старый корабль обрастает со временем раковинами, замедляющими его ходовые качества, так и традиции со временем утяжеляются ненужными (даже искусственными) подробностями: как вернуться к строгим и функциональным выходам? в которых бы воссоздавалась исходная сущность и истинная связь времён? Ведь только поэтому, например, мировые религии уже разделились на отдельные ветви и враждуют друг с другом…Может быть, и языки не эволюционируют во времени, а приспосабливаются, «обрастают» областными или иными диалектами, размывая и утрачивая первоначальную яркость…И «нужен» гений, чтобы язык установить хотя бы на время (?).
Что вообще нужно человеку, чтобы жить достойно?
Традиции – это обжитое пространство. Это огромная сила инерции, ведь традиции несёт народ… Соблюдать традиции – это сохранять тепло отношений, сохранять поэтичное в своей душе, нести в памяти ностальгию по их утрате… Сохранять традиции – укреплять в представлениях какой-то идеал отношений, действительный или недостижимый, идеал естественного чередования забот и радости, труда и веселья…
И возвышался отдельный человек своим приобщением к этому идеалу, и охранялся человек от каких-то пагубных для него проявлений: через традиции человека формировало ушедшее время! а правильнее сказать, человека формировала не только настоящая действительность
Как же необходима нам всем эта теплота вечности!
Но традиции и путы для непокорного разума: дух наш ищет любые выходы для собственной реализации, в том числе и рациональные – через ум. Мало Ему традиций! Он выходит за их пределы, расширяет обжитое пространство, и часто страдает…
Время всегда требует новаций; не архаичности, не теплоты (?)…
Время – поиск?
в) мудрость
Предугадать, предвидеть вопреки злободневности будущее, значит, управлять и настоящим; но это означает и остановку времени, его коллапс… Как же предвидел время, например, Мессинг?: он и не управлял временем! он как бы подглядывал за ним…
А мудрец укоренён в настоящей жизни, он видит текущее время так, что необходимость подглядывания отпадает. Это означает только одно: настоящее время может достойно нести и тяжесть прошлого, и тайну будущего!
Это не всезнайство, но правильная сориентированность, т.е. равновесие слишком больших сил…; какой внутренний свет, какая сила внутренняя может исходить от таких людей? Какой космос уравновешивается в их жизни? противостоит хаосу – распаду?
Но мудрость крайне редко концентрируется в одном человеке, чаще она как бы рассеивается во многих: народная мудрость. И обращаемся мы к мудрости в самое трудное для себя время. «Покоится» ли наша жизнь на мудрости, как на основании, сразу и не замечаемом? Или – слишком беспечна жизнь наша?
И всё-таки, мудрецы «встречаются». Узнаём их?
Мудрецы игнорируют конъюнктуру, «княжеский дар» им не нужен. Аскеты они? Что их главное богатство? Свой ли, независимый ни от кого мир, или мир внешний, насквозь противоречивый и жесткий? Неужели высшая духовная мудрость требует аскетичной жизни потому, что подобное направление мыслей настолько стройное и напряженное, что малейший диссонанс, даже в бытовой сфере, невозможен?
Ведь мудрость – как эталонные часы (эталонное время), которые хранятся в особых хранилищах…
Мудрец – этот тот, кто имеет бездонный личный резонанс всему внешнему. Сознание мудрого человека, действительно, бескрайнее и беспредельное; оно – как вращающаяся Вселенная, но управляемая иначе: видимое оно его осознанию…
Это сохранение человеческого духа, хранилище; это «сражение» за человека на самых дальних – отдалённых бастионах.
Это стратегия даже не для одного народа – для всего человечества; это, прежде всего, нравственная стратегия, потому, что самым уязвимым для людей является оценка поступков по отношению друг к другу и по отношению к природе: всё «остальное» продублировано в природе
«Разная» ли мудрость? например, бывает ли, например, мудрость для себя? для избранных? Не знаю, но жизнь «премудрого пискаря» противоречит не только жизни, но самому принципу жизни…
Как узнать мудреца?
Х. Время
и вот есть Время: неуловимо, непонятно – вечно? (время – «вечно»?)
*
Философию времени всесторонне изложил, например, мифотворец Ю. Линник: мир времени принципиально несовершенен; одномерное и необратимое, оно стесняет свободу человека. Время и вечность – одна из оппозиций культуры. Но вечность находится за гранью темпоральной активности; выход в миге интуитивного озарения. Излагает две конкурирующие друг с другом концепции времени: реляционную (время есть система отношений) и субстанциональную (время есть род энергии).
Согласно апофатическому богословию, время есть выход Божией благодати в чувственное; сравним, время по И.Пригожину как бы выплёскивается из недр сингулярности вместе с бытием. По М.Хайдеггеру бытие и время синонимичны.
По релятивисткой концепции время скоррелировано с увеличением энтропии, согласно субстанциональной – время безэнтропийно. По теории Н.Козырева время обладает качеством дальнодействия, энергийности, время интегрирует Вселенную.
Как итог, в наш мир с предельной тонкостью и деликатностью встроена телеологическая структура, которая прямо не обнаруживается.
*
Оно в высшей степени привычно нам, естественно приближая события и отдаляя их. Мы настолько абсолютизируем время, что считаем его высшим судьёй, говоря о том, что время рассудит нас. Не зная природы времени, мы, тем не менее, безоговорочно принимаем и естественные ритмы и искусственные деления времени.
Но время и странно нам – иногда, странно сопоставляя факты, высвечивая их с самых неожиданных сторон, и видим мы уже и искусственность всевозможных логических построений, неуклюжесть всего, даже какую-то беззащитность. Неужели всё на свете приспособлено, прежде всего, ко времени? как это понимать?
Но мы – в своём времени, рождаясь в своём детстве (!), своим осознанием (самосознанием) обживаем своё время, привыкая к нему, радуясь ему и, может быть, проклиная его…
Интересно, имеют ли камни своё время? живые организмы – своё?
Но наше время безжалостно к нам же, разлучая нас, изнашивая нас, допуская роковые случайности, наше время – жёсткое время, то есть, не придуманное – не зависящее от нас. Может быть, наше время – очень распространённое время? и оно слишком многим смыкается с «каменным» временем?
Время каменное (или какое?) мы «впускаем» в свои представления, фантазии, и там, в нашем сознании, оно убыстряется, или ещё более замедляется,…останавливается! Сколько же времён в нашем внутреннем мире! особые же наши взаимоотношения со временем: незаметные, лёгкие и неимоверно трудные, тяжёлые одновременно!
Природа дня и ночи, однако, иногда оставляет нас на «изломах» естественного времени (есть ли оно?): чаще всего это в сумерках, но и ярким солнечным днём, тёмной осенней ночью или лунной ночью зимой…, когда мы будто чувствуем сам ход времени (бег), и странно нам, чувствуем мы какую-то чужеродность (где? в окружении? в себе?)…Да и в сновидениях или сразу после сна время – будто «разрегулировано»…
Но и обычная творческая работа, обычная жизнь дают нам возможность воспринимать время бесконечно текущим в одних случаях, а в других – единым мигом…
Кто скажет, что время?
*
Что же есть у нас «сопротивляющееся времени»?
а) память
Память означает, что наше Я в данный момент начинается не с нуля; когда-то оно также проявилось. Память обуславливает нашу самоидентичность? Только память?
И всё-таки, твоё Я и память в соотношении неясном; твоё Я – текущее мгновение или свидетель течения времени? т.е., Я, может быть, и вне времени. А память – само свидетельство времени: слоями, пластами время как осадочные породы в океане откладывается в нашем сознании…
Свою до-сознательную память мы не помним; но мы не помним и многое сознательное (прожитое): словно выцветают на ярком свету реальные свидетельства нашей жизни. Лишь некоторые люди могут утверждать, что они помнят едва ли каждый свой прожитый день… Но правда ли это?
Память – безжалостное время, осевшее в нашем сознании, не придуманное (единственное на всех!): в каком, всё-таки, соотношении мы со своей памятью? мы стыдимся её? гордимся? стараемся просто забыть? В иные мгновенья мы можем заблудиться в собственной памяти, уже забыться: мы словно не хотим расстаться с тем временем, которое уже прожито, и давным-давно прожито…
Естественно оживает память у нас, в минуты отдыха, в долгие часы работы… В сновидениях! Может быть, память наша организована независимо от нашего осознания, от нашей воли, организована так же, как организована вся человеческая сущность, а мы тщимся понять себя… ведь вдруг (вдруг!) «вспоминаются» давно ушедшие события, звучат «в голове» давно забытые мелодии, и какое единство охватывает (подхватывает!!) твоё Я вместе с другими людьми, с ландшафтами! с временами года и временем суток…
Словно Тот, кто создавал нас, вдруг отпускает нам меру действительного знания о самих себе… И она, эта мера, нечаянно проявляется нашему осознанию…
Но память наша – наша! мы ею «распоряжаемся», по надобности: мы ведь и подчиняем её: не слушаем! Кто мы тогда?
Память – это то, с чем мы вообще остаёмся, мы, наделённые духовным протестом и душевной приспособленностью к текущей жизни; безмерна, бездонна наша память, и примеров – не счесть.
…память – это огонь, в котором «вечно» горит настоящее, освещая преданность, любовь, ум, глупость, «подвиги», пороки, и в огонь тот с каждым мгновением люди бросают свои жизни…
Пока есть у нас память, прошлое для нас не пепел; мы возвращаемся к прежнему своему с новой страстью, «достраиваем» прежнее, достраиваем свою жизнь…
б) вера
Поскольку другой человек для нас – «свой собственный» и обладает свободой поступка, у нас ничего иного не остаётся, как верить в него…
Вера в религиозном смысле неизбежна! Не силы природы лежат в основе религий, не страх перед ними, но предельная самоидентификация человека: недоступность мотивов действий его для прямого понимания другими, кроме, конечно, рефлекторных.
Но мы – верим. Мы верим в других людей, а именно, в то, что они – люди! вот основа веры. И только потом «переносим» (экстраполируем) веру на природу, на её сверхъестественные силы (в то, что мы сообща одолеем их), на то, что и среди конкретных людей могут находиться люди со сверхъестественными способностями решать извечные нравственные проблемы…
Нашлись!
И не страх перед силами природы основа религий, а безоговорочная вера в человека! и мы осознаём, что верим.
На вере собственной и держимся мы, и чем больше знаем, тем больше верим! (хотя уровень незнания при этом вырастает пропорционально)
А как же вера – заблуждение? вера – инерция нетерпимых взглядов? воинственная вера? вера – приспособление? И вера – страх?!
Всё это – есть среди нас, и всё это – трагедия личности, трагедия целых народов… Увы, порождает вера и фанатизм, и чем больше доверяем мы другим, а не себе, тем неотвратимее попадаем в сети той или идеологии
Но не верить не можем мы! не можем потому, что давление изнутри разумного нездерживаемо: именно оно заставляет вести диалог с другим человеком как разумным существом.
И вера спасает нас! и вера не просто инерция знания, вера даже не позволяет возникнуть каким-то эмоциям (настороженным?), потому, что вера снимает…страх (?)
Великие религии создавались многими людьми, верящими, верующими, и, может быть, это открытые круговороты идей, но суть в том, что и один человек может жить всеми противоречиями мира, как бы в лоне своей религии, но в основе своей у него должна быть обязательно безграничная вера в других людей…
*
Именно вера и создавала человека: ты, другой, – как я!
в) знание
и всё же именно знание чаще всего остаётся у нас единственным реальным двигателем, потому что именно от него мы отталкиваемся в своей жизни. Может быть, знание определяет и веру и «всё» наше человеческое, хотя и не живём мы всегда собственными знаниями, знаниями других (верой в них) – живём неизвестными никому заботами собственного внутреннего мира (!), хотя наше Я, бесплотное и невидимое, словно «облегает» внешние предметы и явления (без знания!), и мы неизбежно преувеличиваем или недооцениваем всё внешнее…
Но именно факты – «упрямая вещь»! именно знание «спускает с небес», бесконечно возвращая к действительности
Знание – это отражение в сознании твоём некоего твёрдо установленного, повторяющегося при одних и тех же условиях, и возможные действия твои в любой ситуации с учётом данного факта. Это – обжитое сознанием соотношение между чужим внешним и твоим внутренним.
Знание – это дисциплина твоего внутреннего мира, его отправные точки, точки соприкосновения с миром внешним
Знание – это ожидание точного события, которое будет, вера в него, т.е. в основании веры, конечно же, знание
Знание объединяет людей: убыстряет и углубляет связи между ними; но оно не может заполнять весь наш внутренний мир, всё сознание (иначе люди – машины): всегда остаётся нечто за пределами… Что?
Это независимость, свобода – самая сильная наша защита от всего внешнего!
Всегда остаётся свобода, где сияет наше Я (?)
…нам мало и одних знаний (!), этих «фактов», как мало и веры: как наше Я буквально мечется, заполняя (?) промежутки между «твёрдо установленным»? в этих счастливых тисках, самим (верно ли?) нашим Я и определённым, но ещё … нужны и мысли…Что такое мышление?
Потому что только с мышлением знания – это дворец с выверенными внутренними и внешними пропорциями, дворец светлый, открытый для всех и приносящий радость, а не крепость, не глухие и сырые подвалы без света и тепла… Быть так должно и так есть, ибо только знание открывает нам Будущее.
Для всех.
Комментарий к изображению перед второй главой: У человека - шанс быть достойным этого символа…