Режиссёр Франко Дзеффирелли выбрал Оливию Хасси среди сотен других девушек. Именно такой он видел Джульетту. Хрупкой девочкой с миндалевидными глазами и лицом в форме сердца.
Оливия родилась в семье аргентинского певца и англичанки. Супругов мало что объединяло. Вскоре после рождения детей они развелись. Оливия с матерью и братом уехали в Англию.
Прошло несколько лет. Девочка росла, хорошела и проявляла повышенный интерес к театру. Мать переживала, но втайне гордилась дочерью. Однажды Оливия радостно сообщила ей:
– Я буду играть Джульетту. У самого Дзеффирелли!
– Поздравляю! Ты вытянула счастливый билет. Вот только справишься ли? У тебя же нет актёрского образования.
– Вечно ты со своим скепсисом, мам! Режиссёру виднее.
– Думаешь, он взял тебя из-за таланта? Не смеши! Просто ему понравилась твоя смазливая мордашка. Скажи спасибо предкам.
– Папочка, благодарю!
– Не паясничай, Оливия! Всё равно он не слышит тебя.
– Ещё услышит!
– Дубль два. Ромео, не стой, как пень! Ты же без памяти влюблён. Обними эту егозу как следует. Вот так, понял?
– Да, мистер Дзеффирелли.
– Где этот идиот с камерой? Мне нужен крупный план. Да не так!
– Вам не угодишь!
– Терпеть не могу угодливых людишек. Они обычно бездарны, как статисты. Ромео, догадайся, о ком это я. Камера!
Как только прозвучала команда «Снято!», ребята отправились в гримёрку.
– Наш режиссёр такой странный! – в сердцах бросил Ромео. – Никак не пойму, чего ему надо!
– Не злись. Чуть больше страсти – и всё в порядке.
– Ты смеёшься надо мной! Сама холодна, как лёд, а говоришь о страсти.
– Какой же ты зануда, Лео!
Оливия не скрывала, что без памяти влюблена в режиссёра. Стоило девушке услышать: «Камера, мотор!», как её сердце начинало учащённо биться. Дзеффирелли казался ей богом. Затаив дыхание, она ловила каждое его слово. А он продолжал работать, как ни в чём не бывало. Оливия сгорала от любви. Как-то она не выдержала и призналась ему в своих чувствах. Но Франко только улыбнулся в ответ:
– Ты мне нравишься, Оливия. Но я стар для тебя. Если твоя мать узнает, она спустит меня с лестницы. И будет права.
– Я никому не скажу!
– Но твои глаза говорят лучше всяких слов. Не обижайся, девочка, но ты для меня – ребёнок. А вокруг полно красивых молодых людей. Хотя бы наш Ромео – простофиля Уайтинг – влюблён в тебя без памяти.
– Лео хороший, но он мне безразличен.
– Напрасно! Присмотрись к нему. Славный парень!
– Неужели? Мне показалось, что вы презираете его.
– Дурочка! Моя уловка – лишь для того, чтобы расшевелить этого тихоню. Герою-любовнику необходим темперамент. А нашему Лео трудно выражать чувства. Я не хочу, чтобы фильм провалился в прокате из-за того, что Ромео боится любить.
– Он и у Шекспира не слишком страстный.
– Да ну? А кто, по-твоему, в пьесе самый горячий?
– Мне кажется… синьор Капулетти.
– Ясно. Какие у тебя отношения с отцом, Оливия?
– Никаких. Они с мамой развелись, когда я была маленькая.
– Тебе не хватает папы. Поэтому ты и тянешься ко мне. Но я по характеру – герой-одиночка. Не вижу себя ни отцом, ни мужем.
– Жалко. А почему?
– Слишком дорожу свободой. Не хочу привязываться.
– Вы отрицаете любовь, мистер Дзеффирелли?
– Напротив. Я верю в любовь, но не верю в постоянство страсти. Любви, как и людям, свойственно меняться.
– А как же Ромео и Джульетта?
– Счастливцы. Ранняя гибель спасла их страсть от бытовухи. Любящие погибли, зато выжила их любовь. И живёт до сих пор.
– По-моему, такой и должна быть настоящая любовь!
– Откуда ты знаешь, девочка? Любовь – таинство, загадка. Она приходит и уходит внезапно.
– Значит, и у меня так будет?
– Сама проверишь.
– Хочу влюбиться один раз – и на всю жизнь!
– А я в твоём возрасте мечтал разделить любовь со многими.
– Понимаю. Как Дон Жуан?
– Вряд ли. Просто хотел чувствовать.
– Мне кажется, главное – оставаться верным себе. И у вас это получается отменно, мистер Дзеффирелли.
– Хватит болтать! Ты ещё не переодета? Бегом в гримёрку! Твой Ромео заждался своей Джульетты.
Весь съёмочный день Оливия витала в облаках. Мысли были далеко от шекспировского средневековья. Иногда ей казалось, что режиссёр ею недоволен. Она злилась на себя, но игра не шла. Партнёры поддерживали её, как могли, но Оливия так и не смогла выйти из душевного оцепенения. Вечером она спросила мать:
– Как я выгляжу?
– Как наивная девочка-подросток.
– А в смысле красоты?
– Что за глупые вопросы, Оливия? Ты и сама знаешь, что красива. Зачем спрашивать?
– Если так, почему тот, кого я люблю, равнодушен ко мне?
– Ты о ком?
– Да так, об одном человеке.
– Маленькая ты ещё и многого не знаешь. Есть мужчины, которым женщины безразличны. Им нужны парни.
– Мам, ты это всерьёз? Тогда как же он решился снимать «Ромео и Джульетту»?
– Творческим людям свойственно экспериментировать. И вообще, Франко Дзеффирелли – тот ещё педик и хулиган!
– Откуда ты знаешь?!
– Наивное дитя! Да если б я не знала, что он – гей, разве отпустила бы тебя на съёмки? Зная твою натуру, нетрудно было догадаться, что ты по уши влюбишься в режиссёра. А для нормального мужчины, тем более, итальянца, любовь красивой девочки – непреодолимое искушение. Поэтому заранее разузнала всё, что можно, о том, кто будет снимать мою дочь.
– Поздравляю, мама! Ты можешь быть довольна! – воскликнула Оливия и в слезах убежала к себе.
Полночи девочка рыдала в подушку. Как он мог? Её кумир, её обожаемый Франко, оказывается, любит мужчин. Столько ночей она мечтала о нём! А любимый спустил её сердце в унитаз.
На следующий день Оливия пришла на съёмочную площадку чуть пораньше. Её партнёр, Леонард Уайтинг, сидел в гримёрке чем-то расстроенный.
– Привет, Лео! Что случилось?
– Да так, ничего.
– Врёшь! Я же вижу, ты не в духе. В чём дело?
Ромео был явно смущён.
– Мистер Дзеффирелли… не знаю, как и сказать…
– Говори, как есть. Он что, приставал к тебе?
– Я переодевался к съёмкам. Стоял голый. Тут вошёл режиссёр и так игриво на меня посмотрел! Я был в шоке! Не знаю, как теперь быть. Хочется исчезнуть. Ужасно неловко!
– Успокойся, ты ни в чём не виноват, Лео. Постарайся больше не оставаться с ним наедине. Давай ходить на съёмки вместе.
– Это было бы здорово! – просиял юноша.
Позднее Франко Дзеффирелли признавался:
– В Леонарда Уайтинга я влюбился с первого взгляда – как в прекрасный образ юного итальянца эпохи Возрождения, из тех, что, кажется, появились на свет, чтобы внушать любовь, страсть и создавать массу неприятностей.
– Неужели Ромео затмил Джульетту?
– Что вы! – улыбнулся режиссёр. – Любовь этой девчонки непобедима и не должна оставаться бесплодной. В моём новом фильме она порождает Бога.
– Потрясающе! И как же называется ваш фильм?
– «Иисус из Назарета».