Воины стояли в растерянности, с удивлением разглядывая представшую их взорам картину. А растеряться было отчего – как так получилось, что они пришли в целый мир, не заметив этого? Фиолетовый свет, льющийся с неба, делал всё вокруг каким-то сумрачным, неживым.
- Вот интересно, - посмотрев в вышину, задал вертящийся у всех на языке вопрос Проныра, - неужто мы успели столь глубоко спуститься?
- По моим прикидкам мы не должны находиться ниже уровня в сотню саженей, - ответил Буковиц. – Но судя по высоте здешнего небосвода, мы на глубине по крайней мере в четыре великих поприща*. Но сие без учёта толщи пород над нами. Я читал, что гномы спускались в пещеры, расположенные на глубине в сто, и даже в сто пятьдесят саженей, пробивая в них штольни ещё глубже, но ни один из них по счастью так и не докопался до навьего царства.
После чего ему пришлось повторить всё то же самое на языке абийцев, используя понятные для них меры длины.
- И куда теперь? – вопрос Кутайбы, с учётом окружающего простора, был вполне резонен.
Долина и впрямь была чересчур обширна, годы потребуются, чтобы всю её обойти, кое-где на ней виднелись поселения, может в одном из них живёт Азиза?
Сейчас, - Синдбад достал рисунок, на обратной стороне которого виднелись пометки.
- Ага, от этого выхода идти вправо, вон к тем виднеющимся горам, они не очень далеко, там будет ещё один проём, который и приведёт нас в искомое место. Остаётся надеяться, что оно не столь велико, как это. Иначе искать нам мою невесту до самой старости. Кстати, маг, а что случится, если мы начнём вкушать здешнюю пищу и пить воду?
- Ничего хорошего, капитан. Написано, что даже однократный приём может лишить человека памяти о былом, несколько же раз попросту изменяют человеческое тело, делая его подобным телам местных жителей. Такой уже не сможет существовать среди живых, разве что призраком. Вот только пока что ни воды, ни животных я здесь не вижу.
Вокруг и вправду простиралась абсолютно безжизненная пустыня. Ни насекомых, ползающих между камней, ни птиц, либо зверей – никого.
- Значит нам стоит поторопиться.
К первому селению подошли на исходе местного дня, когда солнце начало попросту угасать, не садясь за горизонт. Селение представляло собой ряд домишек, сложенных из камней. Местные жители вовсе не выглядели призраками, хотя их тела и не создавали ощущения плотности обычных. Зато в области сердца у каждого горел небольшой огонёк, у кого-то поярче, у кого-то совсем тусклый, но не было ни одного, лишённого подобного огонька. Среди живущих встречались как мужчины, так и женщины, совершенно разных возрастов, бегало даже несколько ребятишек, но ни одной беременной женщины странники не заметили. Одежда селян – сплошная рванина, впрочем, здесь было не просто тепло, а даже жарко, так что и особой одежды не требовалось. Все собирали камни в кучу, расчищая крохотные участки земли, а после вскапывали совершенно высохшую, каменистой твёрдости, землю мотыгами, мутную воду носили из единственного колодца. На площади посреди селения стоял длинный стол, уставленный чашами и кувшинами, но пищи ни в одной чаше не лежало. Ещё в деревне имелась растительность, если можно было таковой назвать несколько штук полностью засохших, низкорослых деревцев. Увидев пришедших, все моментально сгрудились вокруг них.
- Селяне, - обратился к обступившим отряд жителям капитан, - может кто из вас встречал, или слышал о принцессе Азизе, дочери досточтимого шаха Абу?
- Нет, уважаемый, - покачал головой самый старый житель деревни, седой, как лунь, аксакал. - поинтересуйся в иных местах. Но… мы чувствуем запах пищи из ваших котомок, не поделитесь с нами? А то сам видишь – на такой земле почти ничего вырастить невозможно, и дожди здесь идут лишь раз в десятилетие. Воздух же настолько сух, что по утрам даже роса не выпадает.
- Извини, почтеннейший, но неизвестно сколько предстоит нам здесь провести времени.
Агнияр полез в заплечный мешок и молча сунул в руки старика кусок хлеба, тот попытался отщипнуть крошечку, но не смог её проглотить и выплюнул.
- Прости сынок, - возвращая хлеб, грустно улыбнулся старик, - пахнет хорошо, но на вкус словно загустевший огонь. Видать не годится нам ваша пища. Но вот что передайте, если доведётся выбраться наверх – пусть не забывают своих умерших и раз в год приносят для них подношения. Сгодится всё – пища, напитки, железо, одежда. Золота и серебра не надо – их здесь негде тратить.
- Орты никогда не забывают своих умерших, мы всегда в день поминовения оставляем для них на капищах дары. А в день смерти родственника, либо на свадьбах, ставим дополнительную чашу с едой и питьём, чтобы умершие могли отведать из неё, погрустить, либо повеселиться вместе с нами.
- Отряд, заночуем здесь, поутру двинемся дальше.
- Заходите в жилища, - пригласил старик, - по ночам холодно, там, хоть топить и нечем, всё же потеплее – камень прогревается за день.
Местное солнце тем временем совсем угасло, превратившись в диск цвета индиго. Ни звёзд, ни луны на небосклоне не появилось, так что дневное светило одновременно служило и ночным, посылая вниз тёмно-синие лучи. Ночью команду разбудили странные звуки кошачьего мяуканья. По селению расхаживали несколько вполне себе земных кошек, правда шерсть их испускала слабое свечение, словно по ней стайками носились светлячки. Кошки заходили в дома к местным, что уж они там делали – неизвестно, в дома, где ночевали живые, ни одна из них не зашла. Как днём стояла жара, так ночью стало изрядно холодно, но старик оказался прав – ни одной росинки поутру на камнях не оказалось. Утром капитан перед уходом поинтересовался про кошек.
- Они приносят нам сведения из верхнего мира. Кому об их родственниках, кому о друзьях и знакомых, а ещё они хоть немного согревают нас под утро, бывает даже что кусочки пищи в зубах приносят. Но тем, кто их не любил при жизни, ничего не передают и не согревают таковых.
- А собаки?
- Увы, собакам в этот мир хода нет, как и иным животным. Наверно у них существует свой подземный мир.
- Я слышал, - заговорил Буковиц, - что души животных воплощаются очень быстро, тогда, как человеческая может провести между воплощениями не один десяток, а то и сотен лет, в зависимости от тяжести содеянного человеком при жизни.
- Хорошо, - Кутайба покрутил завязанную двумя "хвостиками" бородку, - тогда откуда идёт традиция поминать усопших на третий, девятый и сороковой дни?
- Три дня душа находится рядом с родными, девять – она прощается с верхним миром, а на сороковой, как я понимаю, прибывает сюда и ей определяют место жительства.
- Разве не все здешние места одинаковы?
- Так-то оно так, - задумчиво вздохнул старик, - да не совсем. В иных селениях в колодце много воды, а в других почти нет. Мы, знамо дело, от голоду и жажды не помрём, поскольку уже мёртвые, но мучают они нас изрядно.
- Разве не могут живущие в одном селении перейти в то, где лучше?
- Нет, крылатые слуги богини Нейт этого не позволят.
Поесть воины решили попозже, чтобы не дразнить жителей деревни. На коротком привале Агнияр подсел к ученику ведунов.
- Кто такая богиня Нейт?
- Вот те раз! Богиня мёртвых, разумеется.
- Разве не Мара правит этим царством?
- Мара – богиня смерти. Да, она живёт в навьем царстве, имея здесь свой предел, но правительницей подземного мира является всё-таки Нейт.
Еду и особенно воду экономили – горы всё ж таки далековато. За время следования повстречали ещё несколько селений, но и в них никто не слышал о дочери шаха Абу. В одном подобном селении путники воочию наблюдали, как в мисках и кувшинах, стоящих на столе по числу проживающих в данном селении, сами собой появились пища с напитками. Те жители, кому принадлежали эти миски, тут же принялись делить еду между всеми. Делянки в этом селении были получше, и одежда жителей вполне приличная, да и колодца целых два, так что даже деревца зеленели плотными мясистыми листьями, давая какие-то странные, похожие на тонкие белёсые пряди, плоды. Перед другим селением встретили бредущую туда процессию, которую возглавлял высокий худой старец с пронзительным взглядом. Старец, держась за посох иссохшейся рукой с очень длинными ногтями, подозрительно окинул взором живых, но ничего не сказал.
- Это что и был слуга Нейт?
- Вряд ли, - улыбнулся ученик ведунов. – Точнее слуга, да не тот, о которых нам рассказали в первом селении. Те, если помнишь, крылатые.
Так и добрались до гор, уходящих ввысь так высоко, что их вершины терялись где-то в лиловом свете местного солнца. Перед горами пролегала глубокая трещина, на дне которой слышался шум воды. Через трещину был перекинут каменный мост, способный выдержать стадо лохмачей, а на той стороне хищной пастью зиял внушительный пролом. Подходя к нему Волк поднял руку:
- Слышите? Там кто-то разговаривает.
Весьма осторожно, прячась за камнями, отряд вошёл внутрь. Вскоре все не только услышали ленивый диалог, но и увидели тех, кто вёл беседу. Два великана, каждый ростом в десять саженей, при доспехах и оружии, стояли, подпирая стену пролома.
- Воды с собой дают, словно купили её за золото, - басил один из великанов.
- А ты поменьше пей, - усмехнулся второй. – Меньше пьёшь – меньше ссышь, значит больше воды в тебе остаётся.
- Мясо на завтрак столь острое дают, как же тут пить не захочется?
- Оно потому и острое, чтобы подольше не портилось. Ты же не гуль, разложившееся мясо хавать.
Воины переглянулись.
- Охрана.
- Да уж, и каждый в два раза выше дэвов, чем таких возьмёшь?
- Действительно, каждый высотой с хорошую сосну.
- Ну, у нас в тех лесах, где мы последнее людское селение навестили, встречаются секвойи в пять раз повыше этих.
- Хорошо, что они ростом не с ваши секвойи, но нам и таковых хватит за глаза.
- Может дождаться ночи и прошмыгнуть?
- Попробуем.
Перед ночью произошла смена караула – пришли два других великана, но надежды путников не оправдались – в сумерках великаны зажгли фонари, бледным, но достаточно ярким светом залившие тоннель.
- И что теперь?
- Буковиц, - повернулся капитан к ученику ведунов, - что скажешь – нежить они, или как?
- Не, из плоти и крови.
- Ореша, ты сможешь отсюда попасть им в глаза стрелой?
- Смогу, одному глаз выбью, но что они потом успеют с нами сделать? Потопчут ведь всех к ядрёной матери.
- Н-да… проблема.
- Погодите, - Буковиц полез за пазуху, вытащив оттуда последний боевой амулет. – Ты, Ореша, главное их внимание привлеки, а там уж я постараюсь.
Стрела богатыря, тонко пропев, вонзилась в шею одному из великанов.
- Ай! – хватаясь за шею, вскричал тот. – Кажись у нас гости. И стрелы у них какие-то длинные.
Оба медленно развернулись ко входу, в этот момент Буковиц поднял руку с амулетом. Тёмно-синий воздух прорезали сполохи молний, ударивших великанам в лица. Рёв сотряс своды пролома, великаны, сталкиваясь друг с другом и ударяясь о стены, побросав оружие ломанулись к противоположному входу.
- Пошли быстрее, пока к ним подмога не подоспела.
Отряд споро двинулся вслед за великанами. Вскоре они наткнулись на тело одного из них – молнии не только выжгли ему глаза, но по всей видимости повредили и мозг. Второго однако рядом не было – удаляющийся вой свидетельствовал о том, что он выжил и топает сейчас к своим. На этой стороне тьма была гуще, пришлось зажечь факел. Пейзаж тоже отличался – повсюду виднелись остроконечные скалы, между ними росли странные деревья, толстые, но без листьев. Их корявые ветви тянулись вверх, словно моля богов о пощаде. Жёсткие стебли травы напоминали лезвия ножей, но, хоть растения и присутствовали, живности и здесь не встречалось. К утру отряд успел уйти достаточно далеко, воины шли, пока не наткнулись на такую же стену из скал. Лишь утром они смогли получше разглядеть место, в которое попали. Небосвод нависал серой громадой, он был столь низок, что давил, грозя обрушиться прямо на головы дерзновенным. Багровый свет лился из ниоткуда, словно сам воздух стал ярче. Место же представляло собой обширную пещеру – из конца в конец поприще, а то и два. В окружающих пещеру скалах тут и там виднелись проломы. Деревья, трава, как и скалы, имели пепельно-серый цвет, жара стояла просто невыносимая.
Спрятавшись в каменистой гряде, Синдбад с капитанами и богатырями поднялись на одну из вершин. Достав подзорные трубы, принялись внимательно осматривать гигантскую пещеру. В самом центре обнаружился рудник. Множество до невозможности истощённых голых людей, без всякого свечения в центре груди, катили гружёные породой тачки, другие кайлами долбили каменистое дно рудника. Между ними сновали надсмотрщики – твари с телом человека, невероятно огромной змеиной головой, четырьмя руками о трёх пальцах каждая и двумя ногами, подобными драконьим лапам. Периодически твари хлестали людей кнутами и кололи концами пик, словно несчастным мало было тяжкого труда в изнурительной жаре. Вот из одного пролома показался отряд великанов. Четверо выглядели, как давешние, а вёл их в два раза более высокий. Этот выглядел весьма своеобразно: мускулистый торс, огромные руки и ноги, но совершенно крошечная голова, зато каменная, как у Баубо. Видать не просто было телу из плоти и крови держать каменную башку, иначе с чего ей быть такой маленькой? Доспехи и щит этого великана блистали золотом, на щите красовалось чёрное пламя.
- Никак сам Анчутка-великан, - прошептал Агнияр.
- Похоже на то, - дальше передавая подзорную трубу, задумчиво произнёс Буковиц. – Но это значит, что мы в пекельном мире. Капитан, ты уверен, что твоя зазноба находится здесь? Вряд ли она столь грешна.
- Так, - Синдбад достал листок, - если верить тому колдуну, то после моста и входа нам нужен третий проём справа. Грешна она, или нет, а искать её сказано здесь.
- Наверно лучше ночью идти, Анчутка явно на розыски нас подался.
- Поблизости вроде нет ни тех вон тварей, ни великанов. Так что идём сейчас. Вначале нас скроет гряда, а там посмотрим.
Когда скалы закончились, обнаружилась длинная ложбина, на дне которой протекал ручей с иссиня-чёрной водой. По этой ложбине отряд двигался почти до самого вечера, дальше вновь появились скалы, в них и заночевали. Наутро Синдбад поднялся на вершину, осмотрев местность, он тряхнул головой:
- Вон он, третий проём, совсем рядом. Мы далеко в первую ночь ушли, иначе ещё вчера были бы на месте.
Перекусив, путники двинулись в указанную сторону.
*То есть по предположению Буковица данная область находилась на глубине в двадцать девять с половиной километров, без учёта толщи пород над ней.