Когда погибли каштаны

Морфей Григорьев
Однажды в нашем городе погибли все каштаны. Еще недавно они цвели и шумели зелеными кронами, а сейчас на их месте я вижу лишь сухие мертвые стволы.

– Ты помнишь, как мы с тобой гуляли под ними? Наша старая аллея с монументальными скульптурами ангелов. Те, что кажутся такими холодными и отрешенными от мира, точно Боги. Мы гуляли с тобою вдоль них, скромно держа друг друга за руку.

Скульптуры стоят шахматном порядке. Семь слева и пять справа.

Ангелы – хранители нашей с тобой любви.

Сколько помню себя, они всегда тут были. Гордо возвышались обрастая пылью и паутиной. Покрытые трещинами лет, в которые забивались опавшие листья и семена экзотических цветов.
 
Вокруг них неизменно цвел каштановый сад.

Здесь, в нашем городе, где никогда не кончается лето и не бывает ночей.

— Ты помнишь то беззаботное время?

Мы слушали вальс и танцевали фокстрот. Ты весело кружилась в танце, такая миниатюрная и хрупкая, похожая на балерину. Твое легкое платье развивалось в тёплых порывах ветра. Я улыбался, глядя на тебя, осыпая комплиментами, закуривал одну из своих крепких сигар. Их ароматный дым плавно растворялся в пространстве.

Терпкий и мягкий запах постоянства и преданности.

Каждую секунду мы клялись друг другу в вечной любви. Чтобы наше ванильное небо куталось в розовых облаках.

— Ты помнишь?

Цветы каштанов, срываясь со своих стеблей плавно падали к ногам каменных статуй.

Это был наш мир для двоих. Мир, который мы создали в своих мечтах. Наша обитель, куда мы однажды пришли, чтобы остаться здесь навечно.

Наш непроницаемый белый кокон фантазии.

— Мы думали, что так будет всегда.

До тех пор, пока не погибли каштаны. Я вдруг потерял тебя в нашем нескончаемом веселье.

Мы были так самонадеянны, считая неприступной эту маленькую крепость для двоих.

Теперь все рухнуло как карточный домик. В наш мир пришла осень и тоска.

— Не помню, чтобы мы когда-то мечтали о сумерках ноября.

Я угрюмо брожу вдоль мертвых деревьев в поисках твоего беззаботного смеха. Над головой у меня нависает серое небо. Ноги утопают в опавшей листве. Начинается мелкий прерывистый дождь. Лишь ангелы по краям аллеи все так же величественно взирают с вершин своих постаментов.

Пять справа и семь слева.

Они стоят на идеально вымеренном друг от друга расстоянии. Отдаленно напоминающие шахматные фигуры, они стали моим символом надежды.

Последней надежды на то, что у меня все-таки получится все вернуть обратно.

— Я знаю, что, если найду тебя, снова расцветет наш маленький рай для двоих. Я уверен, это будет именно так. Это мир, который мы сами создали однажды, чтобы быть вместе и никогда не умирать.

— Что случилось с нами?

Я пытаюсь вспомнить, где я видел тебя в последний раз. Воспоминания рвут на части остатки нашего увядающего мирка.

Память возвращает картины прошлого.

Когда-то был и другой мир, совершенно не похожий на этот.

Холодная грязная коммуналка. Старая вонючая мебель, утопающая в горах бесполезного мусора. Нас двое в этой комнате. Ты сидишь на разбитом диване, твои ноги покрывают синяки и ссадины.

За окном все тот же плач ноября. В полумраке горит небольшая настольная лампа. Твоя тень в ее свете выглядит крайне причудливо. Угловатые неестественные движения, человека, давно не покидавшего этого места.

Сегодня я принес то, что нам с тобой было так нужно, все это время. Ты выхватываешь из моих рук маленький целлофановый сверток. Спустя секунду я уже вижу в твоих руках почерневшую ложку с раствором.

На небольшом письменном столике стоит ромбообразная быстрогорелка. Над которой ты доводишь раствор до нужной реакции.

Содержимое ложки шипит и пенится над пламенем.

Ты нервно ждёшь пока зелье остынет.

Опустив в него вату, ты помещаешь в нее иглу. Механизм вбирает в себя пять кубиков зелья. Дозировка отмечена на цилиндре шприца.

Твою руку перетягивает резиновый жгут. Ты крепко сжимаешь кулак.

Я пытаюсь остановить тебя, объясняя, что доза слишком высока.

Ты будто не слышишь меня.

Торопливо берешь контроль, и капелька красной крови уже блестит внутри пластиковой полости.

Убедившись, что вена найдена, ты с силой давишь на поршень шприца. Затем, выдернув его из себя, закатываешь глаза откинув голову на сальную спинку дивана.

На пол падает несколько маленьких крупиц твоей, еще теплой крови.

Через минуту твоя кожа белеет. Рот покрывается белой пеной. Глаза закатываются под веки. Ты неистово бьешься в эпилептический припадке.

Еще секунду и все кончено.

В комнату врывается тишина.

Ты больше не дышишь и сердце не бьется в твоей маленькой груди.

Я прекрасно понимаю, что сейчас произошло, но я не готов тебя так потерять.

Я ссыпаю в ложку остатки порошка, разбавляя его водой и подношу к огню. Далее, я проделываю уже знакомый ритуал. Все точь-в-точь. Поймав иглой вену, я ввожу себе наркотик.

По телу пробегает приятная дрожь. Появляется ощущение непрерывного падения.
До невозможного хочется закрыть глаза и уснуть.

На столике я вижу шахматную доску. На ней несколько фигур стилизованных под античных ангелов.

Семь слева и пять справа.

— Кажется, я где-то их уже видел...

Я мысленно обращаюсь к ним.

Я молюсь…

Ангелы – здесь, Вы единственный символ веры. Веры в то, что там, за чертой смерти я снова встречу ее. В городе с аллеями, где играет вальс, и все танцуют фокстрот.
Это была моя последняя мысль в этом чужом и холодном мире.

После этого в нашем городе погибли каштаны.