Я шёл по тёмной улице сквозь шквал проливного дождя. Мысли, подобные погоде, смывали пороги рассудка, обрушиваясь в бездонные глубины подсознания…
Что творилось со мной в последнее время, я не знал. После того, как ко мне явился после стольких лет мой старый друг Тадеуш и поведал свою жуткую историю, я потерял покой. Все мысли были заняты тяжёлыми и горькими словами рассказа, который я знать не хотел.
А затем Тадеуш исчез.
Помню его безумный взгляд, когда он уходил. Он что-то сказал ещё напоследок, но я не расслышал. По-моему, это была латынь.
Это было две недели назад. Я отгонял мысли о том, что Тадеуша уже нет в этом мире. Я не хотел думать о том страшном месте, где он оказался, ведь он предвидел это и так боялся этого.
Но чем я мог помочь ему? Безумное отчаянье в его глазах вызывало дрожь. Похоже, он знал свою судьбу, знал и то, что помочь я ему никак не могу. И, тем не менее, он пришёл ко мне и смотрел своим безумным взглядом, в котором не было надежды.
Возможно, я был должен сказать что-то ему, найти слова поддержки и одобрения. Но его вид так ошарашил меня, что я, признаться, вздохнул с облегчением, когда он ушёл, оставив после себя небольшой пакет, который я должен был сохранить у себя. Я не знал, зачем это нужно, ведь мы прощались навсегда – это было очевидно. Тем не менее, я сказал: «Конечно, конечно. Не беспокойся об этом». И положил пакет в нижний ящик своего стола.
«Никогда, ни при каких обстоятельствах не открывай то, что лежит там», - прошептал Тадеуш. – «Это страшнее, чем что-либо, что ты можешь вообразить».
Да что бы это могло быть? – с ужасом подумал я и пообещал не открывать пакет.
Скрывшись в холодных сумерках, Тадеуш ушёл неведомо куда, а я остался со своими мрачными мыслями и подозрениями о том, что случилось с моим беспокойным другом, в какую чудовищную авантюру занесло его…
* * *
Дни шли своею чередой, тёмные сумерки сменяли друг друга, а я всё размышлял над тем, что могло бы быть в той посылке, которую Тадеуш отдал мне на вечное сохранение. Ведь он знал, что никогда не вернётся, так зачем же ему потребовалось брать с меня обещание сохранить посылку? Не проще было бы просто передать мне то, что было там?
Уже не в первый раз я выдвинул нижний ящик своего письменного стола и вытащил посылку. Она была лёгкой на вес и по форме квадратной.
Я просто посмотрю, - сказал я себе. Должен же я это знать?..
В тот же миг, едва я подумал об этом, руки мои уже развернули пакет и ещё через миг я с восторгом и изумлением рассматривал дивную шкатулку с захватывающими таинственными узорами. Хватило одного взгляда, чтобы понять, что вещь уникальна – только руки большого мастера могли сделать нечто подобное. Огромная, запредельная древность веяла от этого артефакта, хотя можно было предположить, что шкатулке, вероятно, лет двести или. Быть может, триста. Чарующий привет из эпохи барокко и галантности, утраченной навсегда и безвозвратно…
Кажется, я даже не дышал, когда рассматривал эту шкатулку. Время остановилось, я даже не слышал стука настенных часов, погрузившись с головой в прихотливую резь инкрустаций.
Пришёл в себя на рассвете. Шкатулка всё так же была в моих руках, но что-то, мне кажется, изменилось. Я вдруг почувствовал, что нахожусь в комнате не один. Это было такое сильное чувство, что я в крайнем волнении вскочил и стал озираться. Нет, разумеется, я был один, если только… если только мне не казалось, как в коридоре кто-то затаился.
Что за вздор? Я подошёл к двери и тихо отворил её. В темноте коридора чувствовался странный запах, но, конечно же, никого там я не обнаружил.
Вернулся в комнату и отчего-то ощутил, что совершил немыслимо чудовищную ошибку, когда стал баловаться с этой шкатулкой. Было чувство такое, как будто ад открылся пред моей душою, я даже будто бы увидел лабиринт в сумерках своего разума. И оттуда доносился тихий голос или, скорее, стон – голос Тадеуша, горько упрекавшего меня. Невыразимое, запредельное страдание сквозило в каждом звуке, и я прошептал в полном ужасе: «Да бог с тобою, мой дорого друг…».
Он что-то говорил ещё о том, что всё потеряно, что мир весь будет поглощён силами тьмы неизъяснимо злой, и демоны будут бродить по земле, а солнце исчезнет навеки. Луна ж, став кроваво-красной, воссияет, освещая своим муторным светом руины цветущих некогда городов.
И нет спасения, нет никакого доброго бога, только отчаянье и боль, бесконечные и невыразимые…