Сид вяло ругался с дежурным медбратом, похожим на унылого мангуста, который упорно не хотел пропускать лейтенанта Кайта в палату к командующему.
— Эти сутки пациент должен провести в полном покое, пока не кончится действие...
— С дороги. — Сиду это всё уже надоело. — Распишется в запросе, и пусть дрыхнет дальше.
— Это запрещено...
— Сейчас сам в палату загремишь, — пообещал Сид Кайт, — и будет тебе полный покой и гармония, ибо с переломом позвоночника только это и возможно. С дороги, я сказал.
Медбрат обиженно посторонился.
— Я буду жаловаться...
— Тогда занимай очередь, — Сид нажал на дверную ручку и вошёл в палату.
— Господин командующий. — Дор, услышав знакомый голос, повернул голову. Он до сих пор не мог привыкнуть к этому обращению, но Сид с Нортом весьма трепетно относились к субординации, так что спорить было бессмысленно.
— Сид. Вот уж не думал, что вы будете навещать меня в лазарете. Мне же тут всего пару дней пробыть.
— Я к вам по делу, — Кайт включил планшет, — вот, будьте любезны, распишитесь тут и тут.
— А что это? — Дор, щурясь, пробежался глазами по мелким строчкам официального бланка.
— Необходима ваша подпись на запросе в "красную зону" и в стат-боксы. Капитан уже расписался, очередь за вами.
Дор накорябал пальцем букву "Д" с хитро закрученным хвостиком напротив своей фамилии и удивлённо воззрился на Кайта:
— Но до броска ещё шесть дней.
— А запрос надо подавать за пять. Вы, как я вижу, ещё толком не имели дел с нашей бюрократией. Дай Гельту Орсу волю, он бы и канцлера с премьером заставил заверять мой запрос. "Красная зона" не шутки, там хранятся самые убойные штуки, когда-либо попадавшие в руки бригады, а стат-боксы это вообще паноптикум. Туда сливается вся добыча из Внешнего мира, от орехов до наркоты и трофейных гребней, и туда же упрятали это вещество из лишайника. Так что без допуска нам там делать нечего. Как ваше самочувствие?
Дор прислушался к себе. Немного подташнивало и кружилась голова после инъекций "радиант-плюса", но в целом он чувствовал себя вполне сносно.
— Вы удивитесь, Сид, но вроде ничего так. От "радианта" крутит, а так всё путём. Даже странно. Раньше я дня три пластом лежал после погружений.
— Это было давно и неправда, — улыбнулся Сид, — теперь у вас период выведения изотопа из организма будет значительно короче. Надеюсь, вы не зря облучались и увидели подробную карту. Хотя, на мой взгляд, это было слишком рискованно.
— Вот ведь вы перестраховщик. — Дор покачал головой и устроился поудобнее, стараясь ненароком не содрать мигающие датчики на груди и боку. — Всё равно других вариантов не было, вы же понимаете. У нас вообще... туго с вариантами.
Сид сочувственно кивнул. Если бы ему хотя бы полгода назад сказали, что ему предстоит проникнуть вглубь Внешнего мира на пятьдесят миль, когда этот самый мир бьётся в предсмертной агонии, он бы только покрутил пальцем у виска. Если бы ему сказали, что он будет исполнять приказы двадцатилетнего парня, не прослужившего и года, он разве что посмеялся бы над фантазией шутника. Если бы ему сказали, что кто-то способен опередить древесную змею, лейтенант Кайт сдал бы юмориста в психушку. И тем не менее это всё было правдой, и Сид Кайт уже перестал чему либо удивляться. С того самого момента, как Рифус Гарт вручил ему досье будущего модификанта, Сиду стало ясно, что грядут большие перемены. Насколько глобальными они в итоге оказались, лейтенант Сид Кайт не мог и предположить. И апофеозом всего стал "Эребус", самоубийственная операция против совершенно невообразимого врага, в самом сердце безжалостных джунглей, да ещё и с "живой бомбой" впридачу. К такому Сида Кайта жизнь не готовила.
— Что ж, поправляйтесь. Если что, мы с Нортом всегда на связи.
* * *
— Я не хочу заниматься ментальным взломом, — Пирс вздохнул и вытащил из пачки Рифуса сигарету, — но, кажется, и без этого понятно, какое у Кита Тригга будет последнее желание.
— Значит, прикажу Алби навестить его, когда попросит. Пирс, последнее желание — это не просто конституционное право согласившегося на эвтаназию. Это реально последняя просьба умирающего. Я не имею права ему отказать. Сам понимаешь.
— Понимаю. Я боюсь, что эта встреча может негативно на него повлиять. Он только-только выполз из депрессии и стал похож на человека...
— Тогда пошли. — Гарт встал из-за стола. — Времени не так много. Сейчас сам спросишь, чего бы Кит Тригг пожелал себе напоследок.
Кит сидел на койке и смотрел по настенной панели футбольный матч. Он никогда не относил себя к ярым болельщикам, а уж тем более фанатам, но сегодня ему почему-то захотелось посмотреть спортивную трансляцию. Некоторое время назад Пирс Трей распорядился установить в палату Кита телевизор, чтобы парень быстрее пришёл в норму и перестал бесконечно проигрывать в голове одни и те же мысли. И Кит с удовольствием погрузился в уже почти забытую жизнь, он смотрел новости и кинофильмы, политические ток-шоу и даже кулинарные программы. Из одного информационного выпуска он узнал, что премьер-министр вскоре покинет свой пост, а на его место прочат нынешнего государственного канцлера. Кит даже развеселился. Какие сложные политические перестановки... интересно, канцлер и премьер в курсе, что над их уютным мирком уже распростёрла свои крылья смертоносная тень? И только Кит может заставить её отступить, если, конечно, этот антидот вообще сработает. Кит верил лейтенанту Трею, когда тот рассказывал ему об угрозе прионного нашествия. Прионы! Кит даже присвистнул. Прионы непобедимы, учёные ещё до первой войны пытались их обуздать, всё без толку. Знаменитая "скрейпи", с чего всё и началось почти шестьсот лет назад. Несчастных овец попросту убивали, не имея возможности остановить или замедлить течение болезни. А уж если прион зародился во Внешнем мире... Кит вздохнул. Хорошо, что он умрёт раньше и не увидит последних дней человечества. Он не знал, поможет ли его жертва спасти Ойкумену, хорошо бы помогла, но страха Кит уже давно не испытывал. Просто ждал своего первого и последнего путешествия во Внешний мир.
— Ну что, Кит, — Пирс одобрительно осмотрел будущего смертника, — вижу, у тебя тут жизнь кипит и даже булькает. Это хорошо. Нам с капитаном надо с тобой поговорить.
Кит выключил телевизор и с интересом воззрился на Пирса и Рифуса Гарта. Молодой человек подозревал, что столь официальный визит приурочен к началу диковинной операции. Иначе с чего бы лейтенанту Трею тащить сюда капитана?
— Ты добровольно согласился пожертвовать собой во Внешнем мире ради спасения всего человечества. — Гарт говорил тихо, но у Кита был отменный слух. — Это не может не вызвать уважения. Такое решение непросто принять. Как ты уже, наверно, догадался, скоро вам предстоит выдвигаться наружу, к операции почти всё готово. И поэтому я должен тебя спросить: ты подумал о своём последнем желании?
Кит замер. Он думал, о да, он думал об этом, ворочаясь на жёсткой лазаретной койке, когда сон совсем не шёл. Он во всех подробностях представлял эту встречу... и каждый раз шёпотом говорил себе "нет". Прошлое не изменишь, и лучше не ворошить пепел. Если Алби счастлива в своей новой жизни, то так тому и быть. Что бы её не привело к этому сумрачному типу с неподвижными глазами, свой выбор Алби сделала. Как и Кит, в принципе.
— Я подумал. Скажите... это скоро?
— Через шесть дней. — Пирс чувствовал себя на редкость неуютно.
— Шесть дней... — Кит наморщил лоб, что-то прикидывая, а потом поднял глаза на капитана. — Вы знаете, через три дня финал чемпионата... Я могу... мне можно... Я очень хочу на него сходить. Посмотреть футбол вживую. На трибуне. И выпить пива. Я так давно не пил пива...
У Рифуса Гарта отвалилась челюсть. Чего угодно он ожидал, просьбы о свидании с его женой, какие-то прощальные приветы родным... а тут футбол. Но Гарт, впрочем, быстро взял себя в руки.
— Что ж, это не проблема. И в каком ряду ты хочешь сидеть?
— В любом, — пробормотал Кит, — лишь бы видно было.
— Трей, ну распорядитесь уже. Закажите два билета, для Тригга и его сопровождающего... м-м-м... пусть будет Рут. Или ещё кто, сами решите. Кит, ты точно уверен, что это твоё последнее желание?
— Да, господин капитан. Я знаю, о чём вы думаете. Я тоже об этом много думал и решил, что не буду мучить ни себя, ни её. Ничего хорошего эта встреча не принесла бы.
— Что ж, я понял. Хорошо, Кит. Через три дня ты пойдёшь на футбол, поболеешь за своих и выпьешь холодного пива. Неплохое желание, кстати. Мне оно как-то в голову не пришло. Как твоё самочувствие?
— Я хорошо себя чувствую, господин капитан. Врач говорит, что динамика стабильно положительная.
— Рад слышать. Ладно, Кит, отдыхай. Да, забыл сказать. Во Внешний мир вы полетите на вертолёте. Это делается ради твоей безопасности. Ты же никогда не летал?
— На вертолёте? — изумлённо переспросил Кит и несколько раз моргнул. — Вот это да... Знаете, господин капитан... Так странно... У меня столько приключений не было за всю мою жизнь. А тут шесть дней и так много разного...
Пирс отвёл глаза, уставившись на монитор с пятью разными графиками, отражающими текущее состояние пациента. Он вполне оправданно считал себя человеком выдержанным и хладнокровным, но сейчас ему было не по себе. Вид Кита Тригга ежесекундно напоминал Пирсу, что он сам, лично, приговорил этого парня к смерти. "Если бы у нас была хоть малейшая возможность решить всё по-другому... Extremis malis extrema remedia*... Да, древние умели красиво выражаться..." Он кивнул Киту и вышел прочь из палаты.
— Орс, закажите два билета на футбольный финал, в вип-зону. И не смотрите так. Это часть операции "Эребус". — Пирс решил побыстрее разделаться с последней волей Кита Тригга. По крайней мере, его желание было легко исполнимо.
Гельт Орс удивлённо посмотрел на очкастого блондина. За свою службу секретарь Отдела всякого навидался и наслушался, но вот билеты на футбол... Часть операции, ага. Он растянул в улыбке тонкие губы и вдруг замер, столкнувшись со взглядом из-за золотых очков.
— Это последнее желание приговорённого к смерти, господин Орс. Извольте выполнять.
Секретарь, немного стушевавшись, начал вбивать запрос. На Трея он больше не смотрел.
* * *
— Так странно... — Алби в задумчивости сидела за столиком "Тасманова моря" и маленькими глоточками пила вермут. Сегодня Рифус снова в приказном порядке вытащил её в ресторан "развеяться и перестать мандражировать". Хотя от молодой женщины не укрылось, что и сам Рифус Гарт был слегка на взводе, видимо, предстоящая операция беспокоила его не на шутку. — Уже совсем скоро всё кончится... Всё, к чему мы шли эти месяцы... Риф, я не хочу думать о неблагоприятном исходе... это неправильно. Но я очень, очень волнуюсь. Я знаю, ты сейчас опять скажешь: "Не паникуй", я и не паникую, но... Смогут ли четыре человека выстоять против самой губительной силы на планете? Иногда мне кажется, что это месть. Месть исстрадавшейся земли за всё, что люди с ней сделали...
— Прион убивает без разбору, и ты это знаешь. Ты знаешь, что без Внешнего мира Ойкумена всё равно обречена, мы не сможем выжить в вакууме. Нам надо спасти нашу планету, наш дом. Другого у нас нет. Это только фантасты мечтают о колонизации соседних галактик... а на деле нам отведён маленький клочок суши, гетто, резервация. Но даже из этой резервации мы можем помочь Внешнему миру и сохранить Ойкумену. И поверь мне, четырёх человек вполне достаточно. Внешний мир не любит шумные компании.
— Никогда не думала, что мы доживём до конца света, — грустно улыбнулась Алби, — а он, оказывается, через шесть дней.
— Перестань, — Рифус погладил жену по руке, — вот увидишь, нас ещё рано сбрасывать со счетов. Подготовка к "Эребусу" полностью завершена. Даже Кит Тригг сообщил о своём последнем желании.
— Вот как, — Алби опустила взгляд, — и что это за... желание? — У неё перед глазами стояла настенная панель в кабинете канцлера, с которой Кит обращался с прощальной речью к министру специальных служб. Кит казался тогда... умиротворённым?
— Он хочет пойти на финал чемпионата и жахнуть пару пива. Вполне достойное желание, Пирс заказал ему билеты в вип-зону.
— Футбол? — Как ни странно, у Алби словно гора с плеч свалилась. Она боялась, что Кит захочет её увидеть... напоследок... слава богу, что он не стал этого делать.
— Да, футбол. Через три дня, я к нему Рута пристегну, чтобы инвалидное кресло катил. Сам Кит ещё пока немного не ходок. Так, ну это всё лирика. Я хочу поговорить о нашем будущем. Я слишком долго оттягивал этот разговор.
Алби молчала, но внутри неё сжалась невидимая пружина. Что-то случилось? Она не могла понять, господи, да они даже почти не ссорились... ага, как тут поссоришься, когда сутками мужа не видишь?.. Но Алби признавалась себе, что испугалась.
— По завершении операции канцлер подготовит доклад кабинету министров. Ты хоть в курсе, что премьер уходит в отставку?
Алби кивнула, вертя в пальцах ножку бокала.
— Как ты понимаешь, канцлер после этого неминуемо займёт премьерский пост. И так-то кандидатов почти нет, а если он предъявит доказательства ликвидации угрозы извне... Вот вам и два плюс два равно четыре. И когда наш толстячок станет главой Ойкумены, кресло государственного канцлера займу я. Прости, что не сказал раньше, слишком замотался.
Молодая женщина всё так же продолжала крутить в пальцах хрусталь. Странно, но эта новость её не удивила, не шокировала и даже, кажется, не обрадовала. Алби подняла глаза.
— Мне придётся уйти с работы?
— Почему? — Рифус искренне удивился. — Ты что, думаешь, я стану запрещать тебе заниматься любимым делом? Алби, ты как маленькая, честное слово.
— Ага. Жена государственного канцлера сидит в лаборатории и изучает сны.
— Так и будет. Алби, я не собираюсь тебя ограничивать. Пару приёмов в год у премьер-министра ты переживёшь, а всем остальным ты вольна распоряжаться сама.
— Мой муж — канцлер... — За неделю до апокалипсиса чего только не узнаешь. — А я почему-то всегда знала, что так будет. Хоть и не сильно обольщалась. И кем ты планируешь себя заменить?
Гарт улыбнулся краешками губ. Алби помолчала несколько секунд и вдруг изумлённо вытаращилась, чуть не расплескав вермут.
— Риф, ты не можешь... Да он же мальчик, господи, он даже младше меня...
— Ты говорила то же самое, когда я собирался его модифицировать, когда загонял во Внешний мир, когда назначал командующим. И ничего, справляется как-то. Любовь моя, этот парень — лучший вариант, и я его уже потихоньку готовлю. Дрессирую. Он набивает шишки, он наступает на самые разные грабли, но это всё опыт. А Дор Стайн умеет учиться на своих ошибках.
— Отдел не примет модифицированного выскочку, не прослужившего и года. Ты же знаешь, как у нас относятся к быстрому взлёту. Ему только ленивый не будет ставить палки в колёса.
— Одного модифицированного выскочку стерпели, и второго стерпят. Я назначу ему троих заместителей, поопытней. И даже уже определился с кандидатурами. Но руководить бригадой будет Стайн. У него есть главное: стержень. Абсолютно несгибаемый. А молодость имеет свойство заканчиваться.
— И ты всерьёз думаешь, что он согласится? Риф, Дор хороший исполнитель, но...
— Он всё так же и будет в моём подчинении. Через него я продолжу руководить Отделом, будучи уже министром. Не волнуйся, я уже всё предусмотрел. Теперь главное — "Эребус".
Мадам Элла снова пела что-то джазовое и щемящее, а Алби пыталась уместить в голове новости последних минут. Время и впрямь неслось вскачь, не успела она переварить последнее желание Кита, как тут же врывались вести о грядущих политических рокировках... только она примерила на себя роль жены канцлера, как Рифус немедленно огорошил её назначением Дора... и всё это вело только в одну сторону: во влажные и гибнущие джунгли Внешнего мира, который надо было спасать, потому что иначе конец всему.
— Давай потанцуем, — предложила она, — я хочу развеяться. Иначе у меня голова лопнет от переизбытка информации.
— Ну давай, — Рифус дождался начала новой песни, — а я тем временем буду считать, сколько глаз на тебя пялятся.
* * *
Рид Гейл в последний раз перепроверил все расчёты. Ему предстояло отмерить точную дозу сериновой протеазы и особенно "рубинового рассвета", потому что малейший передоз мог сделать из смертника безвольную равнодушную куклу, не реагирующую ни на какие раздражители. Сутулый лейтенант взволнованно мял костистые пальцы и периодически тёр глаза. Он знал, что рассчитал всё в точности, ошибки быть не могло, и это почему-то заставляло Рида Гейла нервно барабанить по столу и бесцельно переставлять пробирки. "Время теории кончилось. Так капитан и сказал. Отныне все наши с профессором разработки должны быть применены на деле. Какой кошмар... И мы сами подтолкнули какого-то неизвестного человека к смерти... Только Трей может рассуждать о ценности человеческой жизни, о самопожертвовании... даже если ты неизлечимо болен, как можно хотеть расстаться с жизнью? Да ещё таким способом... И ведь мы все понимаем, какую угрозу таят в себе прионы... почему мир так несправедлив?"
Рид Гейл внезапно встал, отключил всю аппаратуру и быстрым шагом направился в медицинский блок — навестить профессора Бранта. Только Виктор Брант с его мудрым и спокойным взглядом, с его колоссальным жизненным опытом и научным багажом мог привести в чувство порывистого и нервного учёного-особиста. Брант как-то смог в конечном итоге смириться с ужасающим результатом их с Гейлом работы, но последствия инфаркта всё ещё давали о себе знать. Гарт распорядился провести профессору полное медицинское обследование с применением самых передовых технологий, и Виктор Брант справедливо рассудил, что в его возрасте это очень кстати. И сейчас он проходил реабилитационные процедуры, постепенно отходя от того страшного дня в лаборатории, когда лейтенант Пирс Трей подвёл итог их с Ридом работы. Брант не мог знать, чем закончится операция во Внешнем мире, но, в отличие от Рида Гейла, понимал, что крайнему злу противостоят крайние средства. Какой только ценой далось это понимание.
* * *
Пограничники Восточного сектора, принявшего на себя всю тяжесть борьбы с покидающими Внешний мир несчастными животными, на этот раз были приятно удивлены. С самого утра тёмная стена леса оставалась неподвижной, ни одно существо не пыталось выбежать за обозначенные им природой границы, и даже вечные тучи нейтральной полосы словно замерли фиолетово-чёрными причудливыми наслоениями, став ещё немного ближе к толстому слою праха. Мир точно замер в ожидании чего-то неизвестного, и стражи границы тоже это почувствовали.
— Как-то сегодня... тихо. — Канд, принявший эстафету у безвременно ушедшего Дирка Хаулза, поёжился и бросил взгляд на вышку. — Не к добру это.
— Тихо и слава богу, — Тим жевал бутерброд, запивая чаем, и подкидывал вверх маленький камешек, — что ты как красна девица. Значит, передохли все эти зверюги, должны же они были когда-то кончиться.
— Ты сам-то много зверюг перестрелял? — Тим Канда бесил. Вот в любом коллективе обязательно найдётся один такой, которому лишь бы пофилонить. А этот ещё и обжора впридачу.
— Я за дроны ответственный, — Тима неприязнь напарника совершенно не смущала, — это ты у нас "топ ган". Кстати, новость слышал? Сюда через неделю прибудут эти мутанты из "Красного", во Внешний мир полетят. Порядки там... хе-хе... наводить.
— Полетят? — удивился Канд.
— Ага. Им Берг вертушку выделил, ты прикинь. И Рамса, типа лучший пилот. Чудит старик. То слышать об этих чокнутых ничего не желал...
— Ты приказы-то не обсуждай, а то несварение случится. Тупой ты всё-таки, Тим, вот тебе голова, чтобы в неё есть, честное слово. Сам-то понял, что сейчас сказал?
— Да пошёл ты, — второй пограничник открыл новый бутерброд, — мне до всего этого дел нет. Если там, за Гранью, сдохнет парочка этих сумасшедших, то и воздух чище станет. Поздновато они... хе-хе... там уже кончилось всё, все повымерли, тишина и благодать.
Канд ничего не ответил, забравшись на вышку и прижав к глазам мощный бинокль. Трёп Тима не мог ввести его в заблуждение. Слишком как-то ровно всё сошлось. Замерший в ожидании конца Внешний мир, набрякшие тучи, как чёрный саван... и именно в это время туда отправляется группа киборгов из "Красного отдела"... У Канда заныло под ложечкой. Не из пугливых, он сполна насмотрелся на агонию зверей в нейтральной полосе и сам лично убивал особо стойких, которые цеплялись за жизнь, из последних сил ползя по серому пеплу. Сержант Канд не мог привыкнуть к этому зрелищу. Одно дело ловить сталкеров, хотя за всю свою жизнь Канд поймал разве что двоих, попутавших маршрут, и совсем другое — стрелять в невиданных зверей с изодранными боками, которые чуть ли не сами подставляли головы под пули. Канд мог поклясться в этом. Звери искали смерти, искали избавления от чего-то столь ужасного, что даже пуля казалась счастьем.
В бинокль Внешний мир был хорошо различим, неподвижная стена леса возвышалась, скрывая от посторонних глаз свои тайны. "Что там, за этой зелёной завесой? Почему твои обитатели бегут от тебя, Внешний мир? Почему они бегут к нам? У нас под носом происходит что-то немыслимое, и никому нет до этого дела." Канд пристально осматривал границы человеческих владений. Почему-то он был убеждён, что молчание Внешнего мира стократ страшнее его необъяснимой активности. Но сержанту Канду не с кем было поделиться этими мыслями.
* * *
"Время..." Рифус Гарт танцевал с женой под медленную и чувственную песню мадам Эллы, а сам против воли задумывался о времени, о том, как мало, возможно, им всем осталось. Он видел этот тщательно запрятанный страх в глазах Алби, видел сумрачное лицо Сида, притащившего ему допуски на подпись, он помнил нервную дрожь, с которой Рид Гейл безуспешно боролся, но так и не смог успокоить прыгающие по столу пальцы, помнил тихий голос Кита, прощавшегося с этим миром. Рифус Гарт помнил всё и уже не мог ни на что повлиять.
"Какие необычные ощущения. Как будто ты щепка в водовороте, пушинка одуванчика, которую несёт ветер, и никто не знает, где оборвётся её путь. Ты так привык командовать и руководить, Рифус Гарт, ты всегда брал ответственность на себя и просчитывал на сто ходов вперёд... ты и сейчас всё просчитал, и твоё самое главное дело вскоре должно подойти к концу... а ты словно смотришь сквозь запотевшее стекло. Самые страшные слова — "ты сделал всё, что мог". И единственное, чего ты боишься, что сделал недостаточно."
* — "На крайнее зло крайние средства" (лат.)
Продолжение: http://www.proza.ru/2017/01/25/1693