Дореволюционная Россия была страной кустарей-одиночек. Каждый столяр, медник, печник, извозчик, кухарка, молочница, зеленщица и т.п. имели свой кусок хлеба.
Было много ручной работы, и около неё кормилось много работников. Существовала даже такая практика, что человек на зиму нанимался шить тулупы для всей семьи, и он жил в избе заказчиков пока не закончит работу.
Каждая крестьянская изба была самодостаточной для воспроизводства жизни, и население росло, осваивались новые земли, но и старые не бросались. Страна была живым организмом, а народы, этносы, были частью экосистем, симбиозов.
В послевоенное время единоличниками остались только древние старики, и примером для подражания они, конечно же, не являлись. Вся жизнь сосредоточилась вокруг производств, заводов, совхозов, строек и т.д.
Почти всё необходимое производилось внутри страны, в крайнем случае, завозилось из стран соцлагеря. Но промышленное производство отвлекало людские массы из сельской местности и малых городов, жизнь в которых поддерживалась искусственными методами.
В рамках плановой системы производство не должно было снижаться, требовался только рост. Предприятиям устанавливались планы, выделялись ресурсы, что-то производилось, люди худо-бедно кормились, какая-то жизнь теплилась везде.
В эпоху глобализации остался вне жизни не только "ржавый пояс", приведший к власти Трампа, но и огромное число сёл, посёлков, городков, существование которых поддерживалось ставшими ненужными производствами.
Теперь о кустарях свидетельствуют только резные карнизы старых домов, а о промышленном периоде - пустые глазницы многоэтажек покинутых городов. Производство в тёплых и многолюдных странах обходится дешевле. Новые промышленные зоны расположились по берегам незамерзающих морей, а не в глухих лесах в центре континента.
Люди возлагают ответственность за развал производства на частников, полагая, что если бы сохранилось плановое хозяйство, то и жизнь бы не изменилась. Но она изменилась глобально, все шубы шьют в тропиках, там же собирают и снегоходы.
Мира, созданного Творцом, в котором всем хватало работы, больше не существует. О старых временах напоминает лишь камень на берегу реки, с которого, по преданию, рыбачил Праведный Симеон, шивший тулупы по избам.