В конце февраля 2002 года мы с мужем слетали на 4 дня в южные штаты, просто потому что были дешевые билеты в Атланту. В аэропорт приехали за 3 часа до рейса– у нас сильно ужесточились правила и сначала проходишь досмотр после регистрации билета, а потом уже проходишь на посадку, где тебя потом опять досматривают. В предвидении этого мы постарались все сунуть в багаж, а в самолет взять только мою сумочку и прозрачный пакет с книгами, водой, и апельсинами на дорогу. Муж совсем забыл что на его ключах уже 20 лет висит маленькая открывашка – в итоге ее конфисковали. С одной стороны смешно, а с другой – хорошо что смотрят.
Долетели мы нормально и Атланта нас встретила 20 градусами тепла. Я заранее заказала машину и прямо в аэропорту мы оформили прокат. Нас на автобусе отвезли к стоянке, где мы получили маленькую, но юркую и новенькую машинку, за 20 долларов в день. На бензин у нас в общей сложности тоже ушло долларов 20, хотя мы проехали больше 600 миль.
Нам хотелось скорее на волю и мы не стали останавливаться в Атланте, а рванули на север, в сторону Чаттануги и Смоки Маунтенс(можно перевести как Дымящиеся или дымные горы). По дороге остановились посмотреть мемориальное поле боя и музей Чаттамауги. Там шли страшные бои во время Гражданской войны. В музее была выставлена коллекция из 600 ружей, винтовок и прочих стреляющих предметов. Интересно было узнать как выглядят ремингтоны, манлихеры, и т.д.
Само поле вовсе не усеяно мертвыми костями, а напротив, всевозможными памятниками как той, так и другой стороне. Для любителей истории есть возможность ее воссоздать и посидеть в траншее, где, возможно, сидели их предки - все позиции обозначены табличками на которых точно указано, какая часть тут воевала. Много памятников, поставленных вдовами на местах, где были убиты их мужья.
Ночь мы провели в Чаттануге – городе малопримечательном, но где нам подали невиданно огромный салат – в тазике, а утром рванули в горы. Красота, пустота, лес только-только начинает распускаться. Что интересно, большинство деревьев имеет почки и первые листочки не зеленые, а красноватые, поэтому деревья стояли в этаких багряных облаках. Много сосен с очень длинными иголками и большими колючими шишками, но лес, как и везде в Америке, мусорный, подлесок не вырубается и все поросло лианами и еще какой-то дрянью. Почва везде очень железистая – всех оттенков красного и оранжевого – и очень красиво сочетается с зеленой травой. Вдоль дороги в канавах кое-где растут нарциссы (точнее желтофиоли – ярко-желтые с желтой же серединкой). Горы и в самом деле какие-то дымные или туманные и из-за низких облаков, и из-за серо-розового и сиреневатого оттенка стволов деревьев.
В процессе поездки мы из Теннесси переехали в Северную, а потом Южную Каролину, и вернулись опять в Джорджию, таким образом заехав в 4 штата и пополнив мою коллекцию штатов, где я побывала, до 29. Удивило малое количество народу на улицах и вообще на воздухе – стоят дома и фермы, а вокруг никого. Вдоль дорог страшное количество плакатов с призывами покаяться и церквей или их вывесок - больше чем где-бы то ни было я видела в Америке. Еще удивила какая-то забубенность – у нас в Миннесоте если забор развалился, его снесут а тут какие-то развалины кругом, мусор, горы ржавого железа. Как-будто основная масса жителей те самые «white trash» Юэлы, как у Харпер Ли, в «Убить пересмешника».
Спустившись с гор, мы заночевали в месте, называемом Валгалла, я, конечно, не могла прехать мимо такого названия, но воспоминания хорошего не осталось – дыра-дырой. Потом мы было уже направились в Атланту, но в туристическом центре на границе с Джорджией увидели рекламу авиционного музея в Мэйконе – это город между Атлантой и Саванной, и решили прокатиться туда. Очень удачное оказалось решение, потому что музей сам по себе очень интересный: собраны американские военные самолеты за всю историю военной авиации. Видели У-2, который сбили в начале 60х; титановый самолет-разведчик «Черный Ястреб», который так разогревается в полете, что сделан со щелями между панелями обшивки, чтобы было куда металлу расширяться от перегрева, и еще много чего: три огромных ангара и поле уставленное самолетами. Мне запомнился аварийный запас времен 2й мировой войны – непромокаемые футляры для спичек, сигарет, концентраты, карты на шелку, и пр.
Сам город Мэйкон тоже оказался удивительно интересным : в нем сохранилось много домов «довоенной» (до Гражданской войны 1860 гг) архитектуры, в которых до сих пор живут. Стояла чудная теплая погода, цвели камелии, азалии, и магнолии. Огромные деревья увешанные «испанским мхом», который не мох, и не испанский, а дальний американский родственник ананаса – эпифит, который выглядит как серо-зеленое мочало. Особенно приятно было то, что на календаре был февраль, а мы ходили в футболках. Никогда не забуду "живую картинку": белый особняк с колоннами - ну прямо Тара, огромный зеленый ухоженный газон, ветвистый старый дуб, увешенный испанским мхом у ворот - вот -вот появится Скарлетт. Но вместо нее выходит некто в кожаном костюме и шлеме - пол определить невозможно, прыгает на мотоцикл и исчезает в облаке пыли. Когнитивный диссонанс.
На четвертый день мы улетали в 8 вечера, так что с утра направились в Атланту, но не утерпели и заехали в Джонсборо – городок увековеченный в «Унесенных ветром». В недействующем вокзале там разместилась экспозиция посвященная фильму – несколько костюмов и история создания. Понравилось интервью с Маргарет Митчелл, которая сказала, что все детство она слышала рассказы родственников и знакомых о войне, что и послужило материалом для книги, но только одного она не знала – что южане войну проиграли. Поэтому для нее было большим ударом узнать об этом в школе.
Кроме того в Джонсборо, в мемориальном парке Маргарет Митчелл расположена «плантация» Stately Oaks (Величественные Дубы )- куда свезли сохранившиеся постройки – господский дом, кухню, школу, лавку, кухню, сортир, и построили «хижину дяди Тома». Надо сказать, что этот музей полностью перевернул мое представление о южных плантаторах, почерпнутое из литературы. Не могла не сравнивать с нашими помещичьими усадьбами и крестьянскими избами – не в пользу Америки.
Итак – дом – действительно, двухэтажный, белый, с колоннами, верандой, балконом, построен в 1820х годах, всего 5 владельцев за почти 180 лет. Внизу: гостиная, столовая, музыкальная комната с роялем. Мебели мало, вся привозная, в основном из Европы, в крайнем случае из Атланты. Местных умельцев не было. Много кружевных, вязаных крючком салфеточек и пр. – работа местных дам- общественниц, в старину этим занималась хозяйка дома с дочерьми. Изначальные владельцы были одними из богатых плантаторов, к тому же грамотными, что было редкостью. У них было 10 «слуг» и вся семья – 10 человек детей и отец с матерью работали очень много. Дочери пряли, ткали, вязали и шили. Старшую всегда обучали вести хозяйство – на случай смерти матери.
Все семейство жило наверху в 3 комнатах, когда не было гостей, а когда они были – то старшие дочери перебирались обратно в детскую, самую маленькую, темную, и холодную комнату в доме. Родительская спальня была просторная комната с камином, комната для гостей еще больше. В ней также стояла жестяная ванна, в которой по субботам мылось все семейство – сначала отец и мальчики, потом, девочки и мать. Страшно подумать какой была вода под конец, когда в ней мыли младенца. Воду просто выплескивали в окно.
В кладовке всегда стояло 2 гроба – взрослый и детский – на всякий случай, потому что когда дороги развозило, до города было не добраться. «Удобства» состояли из фарфоровых ночных горшков в спальнях и «скворечни» из досок с дырой в земле. Все-таки у нас, даже в деревнях, было поприличнее, не говоря уже о банях. В одной воде 12 человек не мылись никогда.
Интересный обычай ухаживания: был специальный подсвечник в виде спирали, а в конец самодельной свечки вставлялся маленький клинышек. По обычаю, молодой человек мог ухаживать за девушкой в гостиной (под присмотром матери, конечно) до тех пор, пока свеча не догорала до подсвечника. Для «хорошего» ухажера свечка вывертывалась до упора, на всю длину, а для плохенького оставляли маааленький кусочек.
Парадные комнаты впечатляют – “импортная» мебель – все привозное, в том числе рояль из Англии – семейство было богатым и образованным по тем временам. Кружевная скатерть до полу в столовой – связанная по старинным образцам дамами местного исторического общества (они же делают костюмы гидов, занавески, и т.д.) Длинный стол, уставленный английским фарфором и хрусталем. Хозяйка сидела во главе стола спиной к кладовке, а на противоположной стене висело зеркало, в которое слуги наблюдали за хозяйкой. Была разработана система знаков – например, почешет хозяйка правое ухо, нужно подать воды, левое – булочки, т.д. Отдавать приказы голосом было дурным тоном.
Очень странно, что при таких «утонченных манерах» еду готовили в щелястой хибаре, где нет даже печки – а просто открытый примитивный очаг. Понятно, что в доме не готовили, опасаясь пожара, но все таки ...
Любопытны портреты на стенах гостиной – оказывается, были такие бродячие художники, которые зимой писали «заготовки» - безголовых детей, женщин, мужчин, а летом, странствуя по плантациям, за день-два дописывали лицо и детали, вроде любимого украшения или медалей.
Еще видела большую редкость – мебель из конского волоса. В сущности это ткань из волоса – очень блестящая и плотная на вид, даже смахивает на дерматин. Искусство тканья утрачено навсегда, реставрировать эту мебель никто не может, и когда окончательно изветшает диванчик в «Дубах» увидеть это мы уже вряд ли сможем.
«Хижина дяди Тома» - крошечная глиняная постройка в которой помещалась только деревянная кровать с веревочным «матрасом» - на веревки бросали сено и так спали. Опять же непонятно, почему так тесно – глина была своя, не купленная, земли тоже хватало.
Дом надсмотрщика – однокомнатная щелястая хижина, по убранству похожая на самую нищую избу самой нищей деревни: «кровать» - простой топчан из досок, правда с тюфяком. Самодельный стол, табурет – вот и вся мебель.
У кухни разбит маленький огородик с лекарственными травами- первый раз увидела цветущий розмарин, куст высотой метра полтора, с нежно-голубыми цветочками. Лечила всех – от детей до рабов – хозяйка дома, и только в самых сложных случаях вызывали врача. Смертность была огромная, особенно детская, да и матери, измотанные бесконечными родами, и огромным хозяйством, не очень заживались.
В общем, миф о романтическом Юге «Унесенных ветром» рассыпался окончательно. По сравнению с русскими помещиками средней руки, которые вели жизнь часто праздную, в больших домах, в основном отделанных и обставленных руками крепостных мастеров, не говоря уже о роскошных дворцах с театрами, как Шуваловых, и прочих, южные плантаторы были просто зажиточными фермерами, и если русские крепостные жили все-таки каждый в своей избе и имели какое-никакое свое хозяйство, то рабы на плантации жили едва ли лучше животных. Впрочем, и их хозяева в роскоши не купались.
Плантация произвела такое большое впечатление, что после нее нас хватило только на кладбище в Атланте. Оклендское Кладбище существует с 1850 года. Оно сильно разрослось во время Гражданской войны, ведь в Атланту свозили раненых со всех концов. Из всех виденных в Америке кладбищ оно мне большего всего напомнило русские- много зелени, цветов, и памятников. Кладбище состоит из нескольких четко разграниченных участков: Конфедератский, Еврейский, Негритянский, теперь полит-корректно называемый Афро-Американским, и несколько других. На Конфедератском похоронены 7000 погибших в войне. Там стоит любопытный памятник неизвестным солдатам, павшим в битве за Атланту: рыдающий мраморный лев умирающий на конфедератском флаге.
Практически со дня основания кладбище стало и местом прогулок и пикников. По сути это и ботанический сад, и парк. В период нашего визита кладбище очень украшали огромные магнолии и дубы, но в марте 2008 года разрушительное торнадо уничтожило более 100 зрелых деревьев за считанные минуты. Посыпались пожертвования и высадили новые деревья, но пройдет много лет пока они станут такими же величественными как те, которые мы видели в 2002.
Там похоронена Митчелл –у нее даже нет своего памятника и одна из самых знаменитых американок лежит под одним камнем с другими членами семьи Митчелл. Но само кладбище очень интересное, со старинными памятниками и склепами, ухоженное, с какой-то особой атмосферой иной, «довоенной» жизни. Мы гуляли там часа три и уходить не хотелось.
Впечатлений много, но самое главное – удивительное путешествие из зимы в весну. Обычно, мало замечаешь смену времен года, а тут мы за 4 дня видели зиму, раннюю весну, и все этапы перехода к весне поздней.