– И поэтому ты решила обманом
затащить меня сюда?!
– Ты бы не согласилась добровольно
поехать. У меня не было другого выхода.
– Позвольте, я вмешаюсь в ваш разговор,
– говорит Роуз. – Вирджиния, в нашем
центре около пятисот пациентов,
половина из которых такие же, как ты,
инвалиды-колясочники. Здесь ты
найдешь себе родственную душу, так
скажем. А также тебе помогут наши
опытные психотерапевты.
– Я не инвалид! И я не псих! Я не хотела
совершать суицид, это получилось
случайно. – Я чувствую, что мои нервы
уже не выдерживают, веки наполняются
слезами.
Мама не обращает внимания на мою
начавшуюся истерику, снова берется за
поручни, и мы остаемся за пределами
ворот. Я осматриваюсь. Путь к зданию
лежит через небольшой парк с
невысокими деревцами и ухоженными
газончиками. В нескольких метрах от нас
находятся четыре пациента этого центра.
Они сидят в инвалидных креслах, и на
вид им не меньше семидесяти. Отвожу
глаза в сторону и вижу, как около
фонтана разместилась еще одна группа
таких же старичков. «Ненужные люди», –
первое, что у меня проносится в голове.
Их так же, как и меня, затащили сюда, и
теперь вся их жизнь – это скудный парк и
огромные ворота, прячущие их от
нормальной жизни. У меня
перехватывает дыхание.
– Мама, ты же обещала мне быть всегда
со мною рядом… – По моим пылающим
щекам потекли слезы.
– Послушай, мы с папой желаем тебе
только добра. Мы хотели тебе помочь, но
у нас это плохо получилось. – Мама берет
меня за руку, но я резко отдергиваю ее.
– О, Господи, – закрываю лицо
дрожащими руками. – Я ведь просто
хотела, чтобы вы оставили меня в покое…
Неужели я так много просила? Мама, я не
хочу провести остаток своих дней рядом
с этими убогими! – Я сказала это слишком
громко и чувствую, как все
присутствующие в парке обратили на
меня внимание. – Увези меня отсюда.
Мама долго смотрит на меня. Я вижу, как
ее глаза заблестели из-за слез.
– Нет.
Это короткое слово, состоящее из трех
жалких букв, нанесло мне такую боль,
словно мне в спину воткнули сотню
кинжалов. Я медленно разворачиваюсь и
покорно направляюсь к зданию.
Самое страшное – это лишиться
поддержки близких людей. Когда твои
родные просто-напросто устают от тебя и
сдают тебя вот в такие вот «центры
ненужных людей», полагая, что люди в
белых халатах, с наигранным
сочувствием помогут тебе.
Несколько минут мы проводим в
кабинете Роуз. Пока мама подписывает
какие-то бумаги, я сижу, устремив свой
взгляд в неопределенную точку. В голове
пустота. Мне не хочется ни о чем думать,
ощущаю лишь где-то в глубине себя
нарастающую боль, искры которой вот-
вот превратятся в настоящий пожар.
Мама подходит ко мне.
– Мой рейс через три часа, нужно
выдвигаться. – Мама смотрит на меня,
улыбаясь, и говорит таким тоном, будто
бы сейчас ничего не произошло и она
меня не запихнула насильно в центр
убогих людей.
– Удачной дороги, – с полным
безразличием отвечаю я ей, не подымая
глаз.
– Ну… может, обнимемся?
Меня начинает раздражать этот
наигранный веселый тон. Я крепко
сжимаю подлокотники своего кресла и
на этот раз уже ничего ей не отвечаю.
Мама осторожно дотрагивается до моих
плеч, как бы мне обидно и горько ни
было, я стараюсь запомнить тепло ее
нежных рук, ведь теперь уже неизвестно,
когда мы встретимся. И встретимся ли
вообще. Мама тяжело вздыхает и
покидает кабинет. Мне так хочется
ринуться за ней, догнать и обнять ее
настолько крепко, насколько я смогу себе
это позволить, но я останавливаю себя.
Раньше сознание боролось с телом,
теперь тело борется с упрямым
сознанием.
– Я уверена, тебе понравится в нашем
центре, – говорит Роуз.
В кабинет заходит полноватая
чернокожая женщина.
– Знакомься, это Фелис. Она дежурная в
твоем блоке, если тебе что-то
понадобится, ты всегда можешь
обратиться к ней.
Фелис своими мощными руками
выкатывает мое кресло из кабинета и
везет к лифту.
– Сколько тебе лет? – спрашивает она.
У нее довольно грубый голос и какой-то
нелепый акцент. Я молчу, совершенно не
хочется вести сейчас с кем-то беседы.
– Ох, сколько у меня было таких же
молчунов, как ты. Меня уже ничем не
удивить.
Заходим в лифт и через несколько секунд
оказываемся на седьмом этаже. Едем по
длинному коридору, тишина
смешивается со скрипом колес моего
кресла и тяжелыми шагами Фелис.
– А вот и твоя комната. – Фелис
открывает дверь.
В нос ударяет запах новой мебели,
смешанный с ароматом освежителя
воздуха.
Комната довольно просторная, огромная
кровать, небольшой шкаф, светлые обои,
окно, спрятанное за легкими белыми
шторами.
– Помочь тебе разобрать вещи?
Я мотаю головой, подъезжаю к кровати,
перемещаю свое тело и сохраняю при
этом такой вид, будто это мне не стоит
никаких усилий, чтобы показать, что я не
немощная, как все остальные в этом
центре. Хотя на самом деле мои руки
безумно ломит, будто я раз пятьдесят
подтянулась на турнике.
– Я разбужу тебя к ужину. Если что-то
понадобится, около твоей кровати есть
красная кнопочка, нажми ее, и я буду
здесь.
Фелис выходит из комнаты. И как только
я остаюсь в полном одиночестве, даю
волю своим эмоциям. Слезы текут ручьем,
мои всхлипывания нарушают покой в
комнате.
Я просыпаюсь из-за того, что начала
играть какая-то древняя джазовая песня.
Еле-еле открываю глаза, пытаюсь понять
откуда она доносится, затем замечаю у
двери что-то типа радиопередатчика.
Внезапно в комнате появляется Фелис.
– Пора идти на ужин.
– Я не хочу.
– Что значит, не хочешь? Может, мне Роуз
позвать?
– Зовите кого угодно.
Я недооценила свою черную
надзирательницу, и буквально через пять
минут в моей комнате оказывается
директор центра.
– Вирджиния, когда к тебе обращаются
люди, нужно хотя бы повернуться к ним
лицом. – Я послушно переворачиваюсь
на другой бок. – Почему ты не хочешь
идти на ужин?
– Потому что у меня нет аппетита.
Я уже готовлюсь к тому, что Роуз
прикажет Фелис взять меня на руки и
насильно посадить в кресло.
– Ну что ж, мы не имеем права заставлять
тебя делать что-то против твоей воли.
Роуз улыбается и выходит из комнаты.
Фелис несколько секунд стоит в полном
недоумении, а затем покидает
помещение.
Глава 4
Я слышу крик. Сначала, мне кажется, что
он мне снится, но затем открываю глаза и
понимаю, что это происходит наяву. Крик
превращается в жалобный стон,
спросонья я никак не могу понять, кто его
издает. В комнате темно, хотя за окном
начинает светать. Я заставляю работать
свое еще не проснувшееся тело. Сажусь в
кресло, открываю дверь, оказываюсь в
коридоре. Крик доносится из соседней
комнаты. Медленно поворачиваю ручку
двери, смотрю в щель и вижу, наконец,
того, кто нарушил мой покой. Это
худощавый парень с взъерошенными
волосами, его длинные пальцы впились в
матрац, взгляд устремлен в потолок. Он
тяжело дышит и не перестает кричать.