Кеша свернул с тракторного следа, и Андрей неохотно пошёл за ним. Молодой месяц хоть и не давал много света, но благодаря снегу было достаточно видно. Кеша разгрёб у берёзки ногой снег, и показался серый мешок. Он достал из него чехол с ружьём, соединил ствол с прикладом. Патроны лежали в целлофановом пакете. Два вставил в стволы, а еще несколько протянул Андрею.
- Мы вот как сделаем. Ты пойдёшь к опушке и затаишься у дерева, а я сделаю полукруг радиусом с полкилометра. Буду посвистывать, стучать палкой, может, кого выгоню на тебя. Угу?
- Давай.
Дойдя до нетронутого леса, Андрей прислонился спиной к толстой лиственнице, почувствовав её жесткую кору. Приклад стукнулся о дерево, и он поправил на плече ремень, но снимать ружьё не стал. Смотрел, как тёмная фигура Кеши приближается к лесу и думал о том, что ничего у них не выйдет: козы не дураки, чтобы бежать на открытое место, пропахшее солярой и захламлённое сучьями.
Кешу поглотила стена леса, и Андрей остался один в напряжённой тишине. Он смотрел на деревья, луну, звёзды и ощущал какую-то недоступную пониманию связь. В его сознании что-то росло, ширилось, охватывая убитую летягу, погибшее лесное воинство, вглядывающиеся в деляну звёзды. В нём барахталось извечное стремление человека осознать самого себя и свою роль во всём сущем. И вот то, что росло и ширилось, уже не знало никаких границ и охватывало внутренним зрением не только землю, но и звёзды. Он видел летящую в пустоте голубую планету, которая медленно поворачивалась вокруг своей оси, будто искала, где бы найти спасение. Поверхность планеты была местами забинтована светлыми облаками, а там, где их не хватало, просматривались коростой струпья городов, плешины лесов, тяжело ворочались свинцовые волны океанов, отравляемых сточными канавами рек. И казалось, что на этой грустной планете хозяйничает шайка безумцев, решивших разграбить, растерзать планету, но не понимавших, что уйти им после этого налёта некуда. Над Якутией было чистое небо, и он увидел недалеко от извилистой голубоватой ленточки реки большую плешь исковерканного леса и прислонившегося к стволу лиственницы человека с ружьём – одного из шайки безумцев…
Из забытья Андрея вернул поднятый Кешей шум: он свистел, стучал и казалось, что кто-то долбит молотком по морозной хрупкой тишине, и она трескается, дробится на мелкие части. Ружьё так и висело на плече, и он чувствовал, что если бы сейчас прямо на него выскочили козы, он так и не снял бы ружьё и даже представил, как два молодых козлёнка подошли к нему, вытянули шеи, а он пожалел, что у него нет для них никакого лакомства, и только ласково их погладил…
Андрей вздрогнул от вспорхнувшей поблизости птицы и уже через секунду стоял с ружьём наготове, сбросив к ногам рукавицу и держа палец на курке. Ватный шум крыльев стих, и он улыбнулся, удивившись, как быстро сработал то ли инстинкт самосохранения, то ли охотничий азарт. Взлетевшая птица вернула его в реальный мир, где Кеша был загонщиком, а он стрелком, и Андрей теперь пристально вглядывался в глубь леса, не веря и всё-таки надеясь на везение. Последний раз они подстрелили козу ещё осенью, Капустину тогда повезло. Кто-то, видно, всё же проболтался, потому что приезжал охотинспектор, но ничего, понятно, не нашел. Риск есть. Но комплексом вины на вахте не страдал никто; высокому начальству лицензии находятся чуть ли не в любое время года, а у них даже в суп положить нечего; и пошли они, эти проповедники, подальше! Да и начальство на требование получше снабжать мясом беспомощно отшучивается, что, вокруг вас, мол, летает и бегает мясо, а вы просите.
Но дичи становилось всё меньше. Андрей стоял и вслушивался в ночные шорохи, ожидая, что якутский покровитель охоты Байанай пошлёт им с Кешей удачу. Кеша, судя по звуку, прошёл ужу две трети дуги, но тайга ничем себя не выдавала, стояла сурово, угрюмо и даже, казалось, враждебно. Андрей вспомнил Кешиного деда, осуждающе смотревшего на своего непутёвого внука, и подумал, что ждать помощи им с Кешей не от кого.
Правая рука Андрея настыла, и он вспомнил про рукавицу. Осторожно, без резких движений поднял её, надел, но мех был холодный, и он стал в ней сжимать и разжимать пальцы, разгоняя кровь. Скоро на опушке показался Кеша и направился в его сторону. Андрей тоже вышел на открытое место.
- Мертвая тайга, - сказал, подойдя, Кеша. Рукавицы он держал в руке, распарившись от ходьбы.
Они уложили ружьё на место, присыпали мешок снегом и вышли на прежнюю дорогу.
- Неинтересно стало в тайге, - не мог успокоиться Кеша. – Помню, в детстве сто метров не пройдёшь, чтобы кого-нибудь не вспугнуть, не увидеть.
- Значит, уже всех и вспугнули, и увидели. Но ты не переживай. Как выразился один юморист, в природе ничего не исчезает, а просто заносится в Красную книгу.
Продолжение http://www.proza.ru/2017/01/22/253