Начало: http://www.proza.ru/2016/11/03/1805
Через жёсткие фильтры к вечной близости шли, почему снова рельсы по стране развели? Дни недель почернели, виснут ночи без сна, смерть нам веки закрыла? с гнёзд посшибала война? Почему снова кто-то нам разводит мосты, сапогом приступает на горло весны? И не слышно дыханья, справа рядом в плечо, нет полночных сияний, что так жгли горячо! Нам ли выпал недавно в одно место билет? В театре поставят вторично балет: жизнь уйдёт без повторов, без дубля, без главных ролей, мне чужих разговоров молчанье жены веселей! Как прекрасно жить вместе, каждый миг, каждый час с головой погружаться в глубину верных глаз! Почему снова строки нервно-взвинченных письм, дней томительных сроки в ожиданья слились? Мы не этого ждали – пить из разных ключей, так давай скинем путы, что стократ тяжелей! Разлучаться на сутки с любовью нельзя, вредно вдаль со слезой провожать поезда, ностальгией разлук в одиночку стареть, лучше вместе в домашние окна смотреть!
Одно из непоправимых упущений Шатрова датировалось временем пиковой влюблённости в Ладу. В мебельном магазине города Лосиного ему приглянулось парное изделие из натуральной древесины: роскошный письменный стол и конторка в пандан к нему. Как известно, пожизненное занятие великого писателя – изо дня в день писать, сидя за своим рабочим столом либо стоя за конторкой. Широкая и светлая, полированная столешница в узорах инкрустации отражала низкое солнце той памятной осени. Крепкие, устойчивые, с фигурной резьбой ножки стола выдержали бы вес двоих, и достало бы места стопе книг и бумаг, и для портативной «Эрики», второй верной спутницы тех дней. Дивное творение умелого столяра-белодеревца по высоте было весьма удобным для совершения творческого и полового актов. О-ля-ля! Как прилежно трудился бы Шатров за этим штучным гарнитуром! Довольно писать без удобств, сидя на лесных пнях и в арендуемых домах. Присаживаюсь к личному столу, закуриваю, начинаю работать. Это радостно и надолго. Письменный стол Бальзака доныне хранит отпечаток движений его правой руки с пером. Чтобы стать знаменитым прозаиком, нужно каторжно писать, для чего необходимо обустроить кабинет для писательства. Литая живая проза без слюней выходила бы из-под пера, и рождались белобрысые дети без соплей. Шатров кружил у находки как приворожённый, вздыхая, трогал и ласкал продающийся гарнитур взглядом и рукой. Поочерёдно выдвигал его вместительные пустые ящики, что побуждали заполнить их рукописями. Выставочный зал магазина он покидал донельзя удручённый, понурив кучерявую голову. Не высокая продажная цена остудила, предмет стоил запрашиваемых денег. Цена по товару и товар по цене. Недостающую сумму, наверное, одолжил бы заимообразно Колманский, и Лада непритворно одобряла покупку, веруя в призвание Шатрова. Чрезвычайные расходы, но соразмерные важности случая! Только некуда было роскошную мебель везти и сгружать. Они умопомрачительно любили друг друга, выжив в убийственной развязке служебного романа. Наконец, они были молоды и одержимы целью, однако бесприютны на тот час как беглые скитальцы! Любопытной бывает судьба не только замечательных людей, но и редких примечательных вещей. Теперь не узнать – кто, где и что вытворяет за тем светлым, досадно упущенным письменным столом геолога и писателя Шатрова?
Предстояли срочные поиски новой работы и нового жилья. Поначалу они даже намеревались остаться на Хвоинке, их брали шахтными геологами на рудник в Изумрудово, но тогда Лада лишалась бы екатеринбургской прописки, а Шатров тамошней литературной среды, то есть снова оказывался в изоляции, далеко от издательств и редакций. Лада с рождения была прописана предприимчивой матерью в мрачном полуподвале у бабушки, и древний обветшалый дом этот в перспективе попадал под снос. Поразмыслив и представив, что каждую пятницу она станет уезжать электричкой на выходные к детям, оставляя Шатрова в тревожном неведении, они отвергли этот вариант как неприемлемый и вернулись в уральскую столицу. Взять да уехать подальше, в иные края и вовсе нельзя, Средний Урал цепко держит обоих. Но трудоустроиться в её родном городе с его сверхмиллионным населением оказалось очень непросто. По министерству геологии ожидалось невиданное доселе сокращение инженерно-технических работников, и кадровики отказывали им без собеседования, сразу. На рабочие специальности вакансии есть, а безработных ИТР нынче избыток. Перестройка! Если и проявляли слабый интерес, то следовал каверзный вопрос о прописке и наличии жилья. Другая сложность состояла в том, что оба не были разведены; это дела судебные и затяжные. Смело отрекомендовывались супругами, не имея возможности заверить слова документально. Строгим глазам опытных кадровиков видно было, что зашедшая парочка ещё не обвыкла в гражданском браке. Администраторы гостиниц отказывались селить их вместе в один номер.
Когда дело дойдёт до худшего, оно начинает меняться к лучшему. Как ни тривиально, дельным советом им помог такой же ищущий работу горный инженер, и в одной из организаций, весьма далёкой от поисков и разведки месторождений полезных ископаемых, ими заинтересовались. Требовались рядовые геологи на полевые изыскательские работы, с длительными командировками на местный север. Шатрова, однако, брали временно, с условием сменить в трёхмесячный срок прописку в общежитии Каменска на постоянную в областном центре. Накануне их прихода содеялось ЧП – чрезвычайное происшествие локального масштаба. Трагически и безвременно погиб работавший на радиоактивном каротаже молодой инженер-геолог. Оплата труда сдельно-премиальная, заночевали в низине, не покидая участок работ. Водитель, он же бурильщик в одном лице, полез спать в кабину, а ответственный за каротаж и документацию инженер ночевал в салоне автомашины, где и отравился выхлопными газами. Шатрова взяли на вакантную должность, на освободившееся место в отдел изысканий. Единственное, что ему здесь безоговорочно понравилось, – лицевой фасад конторы, в которую их приняли, скрывала шеренга серебристых елей со свисающими шишками. Пирамидальные кроны досягали высоты трёхэтажного здания. Спасибо тем рукам, что некогда выходили саженцы, но не руководящей голове, как вскоре убедился Шатров, ища правомочного сравнения для своей прозы. Вблизи это оказались деревья-уроды, не имевшие с обратной стороны ветвей. Задумавшие благое дело энтузиасты жили одним днём, не загадывая наперёд, и посадили ёлочки близко от стены, тогда как даже хвоя вечнозелёной ели не опадает в течение пяти-семи лет. Вообще это сексуальное дерево живёт непредставимо долго, триста лет, некоторые особи до шестисот.
Первую неделю, как водится, проходили медицинскую комиссию, сдавали зачёты по технике безопасности. Лада приступила к работе в новой конторе, а Шатров мотался в старой части города, в поисках арендуемого жилья с пропиской. Без особых промедлений их поселили в небольшую комнату нелегально организованного общежития, что примечательно, опять же на территории гаража. Появился их первый совместный дом, поначалу показавшийся влюблённым сущим раем. Укромное место, где можно спрятаться от внешних угроз. Теперь они засыпали, обнявшись, на узкой панцирной койке с полосатым матрацем и плоской, как фолиант, подушкой. В позе «ложечки», с одинаково согнутыми ногами, лёжа на правом боку. За ним ещё числилась комната в Каменске, но ясно было, что ведомственное жильё скоро призовут освободить. Тем не менее, жизнь с каждым днём устаивалась, наконец отпала необходимость скрывать отношения, даруя нежности украдкой. Бывшие сослуживцы поговорят, позлословят о вас недолго, если вообще удостоят повышенным вниманием, и равнодушно забудут о вашем существовании. Теперь они могли любить друг дружку без ограничений, сколько душа и тело пожелают, услаждаться потным сексом хоть до изнеможения. Слегка опьянённая новым положением, Лада радостно встречала его, вечерами хлопотала на общей кухне, в их комнатке, готовя непритязательный ужин. Обоим верилось, что худшее уже позади и всё образуется, в конце концов. Свадебным путешествием стала совместная и недолгая командировка в Уренгой.
По возвращении, Шатров с напарником принялись спешно готовить каротажную буровую для отправки по железной дороге в Нягань, на полевые работы. Нужного количества свинцовых пластин на базе не нашлось. В целях безопасности ими следовало вплотную обложить стенки металлического ящика для хранения и перевозки двух каротажных гильз, и теперь этот очаг невидимой радиации за стенкой кабины беспокоил Шатрова больше, чем предстоящая разлука с Ладой. «Даже в голове не укладывается, что ты уезжаешь на целый месяц, – горевала она. – Что тебя не будет тридцать дней. Астрономическая цифра!.. Я почему-то страшно боюсь этих поездов, что увозят тебя. Боюсь, что однажды не привезут обратно. Готова стать верующей и молиться за нас. Больше смерти боюсь потерять тебя…»
Первую весточку она прислала с попутной оказией через неделю. Он читал её письмо в перенаселённом общежитии, без бытовых удобств. Все двери выходили в общий коридор. Койка стояла в «Красном уголке», переоборудованном в обитель для командировочных. Примыкал он к рабочему кабинету начальника изыскательской партии. В комнате напротив жила осевшая в Нягани мать-одиночка, доступ к телу свободный. Звуки громкой музыки, пьяных голосов, упавшей посуды донимали по вечерам. «Плохо без тебя. Как ты там? Целый день на холоде, на ветру, впроголодь, с тяжелыми железяками. Опять мы не вместе, совесть гложет, что я сижу в тепле. Неужели мне там, неподалёку, не найдётся работёнки?! Стала раздражительной из-за того, что ничего не делаю, чтобы приблизить нашу встречу. Не толкаюсь в очередях, ни с кем не ругаюсь из-за того, что нет купейных билетов. Хочется выстоять очередь за билетом к тебе. Замучили сны фривольного содержания. Я без тебя не в ладу с собой, с детьми, со всеми. Всё время жду, зная твою особенность появляться неожиданно. Позавчера ты позвонил и в меня влился заряд энергии, я стала обаятельной и весёлой, приятной самой себе. Сегодня получила твоё письмо, и снова – всплеск. Люблю тебя, и это не проходит…»
Второе письмо пришло почтой. «Какие долгие дни. Скорей, скорей, неповоротливое время! Я люблю, когда по радио объявляют полночь. Значит, на целые сутки короче до встречи. Хочется сесть у входной двери и ждать, а лучше кинуть на перрон туристский коврик и сидеть на вокзале – пока ты не приедешь. Сегодня даже постояла около того поезда, который уходил к тебе. Раньше я всегда удивлялась, почему меня так трогает история о Биме? Так ведь я сама такая же. Нам не нужна собака, вскидываюсь на каждый дверной скрип и звонок. Хватаю телефонную трубку, надеясь услышать приглушённый расстоянием возглас «Лада!». Будешь идти мимо ожидающей хозяина псины, загляни ей в глаза. Без тебя у меня точно такие же. Не могу видеть наших мужчин, которые как назло здесь, а ты как назло там. Они мешают вспоминать тебя. Надо улыбаться им, ведь они привыкли к моей приветливости, и встревожены. Приходится отвечать, что дочка кашляет, плохо сплю ночами, устала. А я просто не могу, не хочу без тебя жить, нет мочи. Возникает желание обжечь себе руку, чтобы заглушить душевную боль. Что я наделала? Зачем я так тебя полюбила? Совсем не могу быть одна, не выношу одиночества. Меня нет без тебя. Нет! Нет!! Нет!!! И никогда не было!..»
В заданных на местности точках колонна пустотелых штанг забивается в грунт на возможную глубину, редко превышающую двадцать метров. Затем вручную производится радиоактивный каротаж: внутрь колонны поочередно опускают на кабеле каротажные гильзы. Через определённый интервал ведётся пошаговая запись в рабочий полевой журнал. Работа механическая и простая, но крайне вредная для организма. В очередной выезд в поле неотвязно мучившая его догадка, наконец, разрешилась. Шатров додумался одним радиометром измерить радиоактивность другого, потом повторить эту операцию наоборот. Покойный предтеча не зря получал завидную зарплату, в три раза больше других инженеров. Доза облучения, которую они постоянно имели, настолько отрезвила Шатрова, что назавтра он уже ехал в поезде, следующем в Екатеринбург. Не остановило ни бешенство брошенного напарника, ни свирепство начальника, ни угроза увольнения по волчьей статье. Шатров самовольно покинул работу и северный город Нягань. Досрочный приезд его был полной неожиданностью для Лады, и она не сумела скрыть невольной досады.
Продолжение: http://www.proza.ru/2017/04/09/2354