Глава 27. День открытых дверей
БЕЙДЖИКИ
Новый мир приветствовал меня резервацией изгоев, бережно хранивших в пропитанных никотином душах пленительные воспоминания о былом величии табака. Если можно было верить угрожающим надписям на стене, то на этой планете курение в общественных местах, равно как на работе и дома, приравнивалось к геноциду и каралось высшей мерой наказания.
Меня приятно удивила оперативность нашего МЧС, разместившего здесь свою табличку "Место для курения".
Я материализовался прямо из воздуха, но на моё экстравагантное появление никто не обратил внимания. По всей видимости, в местной дурке давно привыкли к таким чудесам. Курящие стояли плотными рядами, усиленно затягиваясь и нервно посматривая на большие часы, висевшие над дверью. Облако дыма уже успело сгуститься до консистенции грозовой тучи. Столь же мрачными были и лица людей. Обычные для подобного пустого времяпровождения разговоры отсутствовали напрочь. Похоронная атмосфера усугублялась тихой минорной музыкой, лившейся с потолка. У всех участников этого печального действа на груди висели бейджики.
Я подошел к гражданину приветливой наружности и вежливо поздоровался.
— Добрый день, позвольте полюбопытствовать. Что тут происходит? Отпевание очередной жертвы никотина или конгресс телепатов?
— Конгресс телепатов? Почему вы так решили?
— Все присутствующие поголовно переименованы и подозрительно сдержаны на слова.
— Наверное, вам такое видеть впервой. Если никуда не торопитесь, то я могу посвятить вас в тайны нашего мироустройства.
Мой собеседник сплюнул себе под ноги и затушил сигарету.
— Ну как?
— И от сигаретки я бы тоже не отказался.
— С превеликой радостью окажу вам эту услугу.
— Благодарю.
— Не стесняйтесь называть меня по имени, указанном в бейджике. Это нужно для протокола.
— Какого ещё протокола?
— Протокола нашей встречи, Анонимус. Извините, я буду именовать вас так. Поверьте, ничего обидного в этом нет.
— К чему весь этот официоз?
— Просто соблюдайте регламент и не задавайте ненужных вопросов.
— Хорошо, будь по вашему. Введите меня в курс дела, господин Рабинович. Да... и это... "Пожалуйста".
— Совсем другой коленкор! А теперь, по существу. Вы, дорогой Анонимус, наблюдаете финальную стадию эволюции символов. Этот процесс имел долгую историю, сравнимую по своей продолжительности с историей людей. Его движущей силой был естественный отбор в среде знаков регламентирования и целеуказания.
— Да, но такой отбор предполагает наличие жизни...
— А она бьёт ключом! Все эти канцелярские печати, офисные таблички, вывески на домах, дорожные знаки и даже обыкновенные этикетки в супермаркете представляют собой одну из форм существования живой материи.
— Размалёванные кружочки и квадратики?!
— Свою родословную вышеупомянутые особи ведут от почитаемой ими Великой Праматери TABULA RASA. Как и полагается всему живому, они мутируют, размножаются и занимаются экспансией. Будучи по своей природе доминаторами, эти информационные организмы исподволь подчиняют себе людей, определяя тем самым общий вектор развития человечества.
— Уж не хотите ли вы сказать, что вначале... рождаются этикетки, а лишь потом под них создаётся товар?
— Суть ухвачена верно. Нашему биологическому виду отведена роль репродуктивного органа. Если называть вещи своими именами, то мы платим дань, получая взамен чёткие указания, куда идти и что делать. Ещё великий Конфуций говорил: "Знаки и символы управляют миром, а не слово и не закон".
— Неужели человеком так просто манипулировать?
— Проще, чем вы думаете. Вам доводилось видеть людей, которые стоят на пешеходном переходе в ожидании зелёного сигнала светофора, в то время как на дороге нет ни одного автомобиля?
— В последнее время это происходит всё чаще и чаще. Многие даже радуются, принимая слепое повиновение человека разноцветным лампочкам за проявление "цивилизованности".
— Очень плохой симптом. Вас взяли на поводок. Когда мы впервые столкнулись с бейджиками, то сочли их появление весьма полезной бюрократической мутацией и даже предложили свои услуги по ламинированию. А они, оседлав человека как лошадь, напролом ринулись покорять всё новые и новые пространства.
— Вы пробовали дать им отпор?
— Конечно. Но силы были неравны. А немного погодя в обществе появились сочувствующие элементы. И чем дальше, тем больше.
— В чём смысл добровольного ношения бейджика?
— Престиж. На нём указаны ваша профессия, семейное положение, домашний адрес. Успешные граждане носят такой бейджик на груди как орден... Это уже потом зазвучали голоса, направленные против анонимности, которая вскоре стала вне закона. Если ты скрываешь своё имя, то можно ли тебе доверять?
— И вы носите их везде?
— Даже в бане... Знаете, я иной раз ловлю себя на мысли, что разрушение института анонимности позволило сплотить наше общество, сделало отношения между людьми менее формальными.
— Но за всё нужно платить.
Мой собеседник украдкой бросил взгляд на табличку МЧС и громко декларативно заявил.
— Мне бейджик шею не трёт!
— А если выйти на улицу без него?
— Заберёт ближайший полицейский патруль. Могут и открыть огонь на поражение.
— Ого! А если просто забыл его дома? Залечь в кустах и ждать ночи?
— Надо написать свои данные на листе бумаги, а затем приколоть маляву на грудь. Такая процедура прописана в Законе о бейджиках.
— Вы что-то говорили о ведении протокола нашей встречи.
— Посмотрите на мой бейджик, видите маленький глазок видеорегистратора? Звук тоже пишется. Эту систему мы называем персональным "чёрным ящиком". Если со мной что-нибудь случится, компетентным органам не составит большого труда восстановить последовательность событий и наказать виновных. К тому же, использование "чёрного ящика" является обязанностью, прописанной в Законе об обязательном алиби.
— А это что ещё за хрень?
— Прикиньте, вызывают вас в полицию и спрашивают, где вы были вечером 27 июля прошлого года.
— Я не помню, где был вчера.
— Точно! И вот, теперь вы под подозрением, а следствие в тупике... Я же просто достаю флешку, и мы вместе со дознавателем смотрим персональную хронику событий за указанный день.
— Но ведь можно сфальсифицировать запись.
— "Чёрный ящик" активируется отпечатком пальца, а использование фальсификатов или отсутствие нужной записи автоматически приводит к получению срока по той статье, которая фигурирует в деле.
— У вас так вся жизнь записана?
— Нет, ну что вы, Анонимус. Эти записи, как и квитанции, хранятся всего три года.
— Как называется ваш мир?
— Это не один мир, а целый кластер из восьми штук. Сейчас мы находимся на станции Юэбин, "Лунный пряник", принадлежащей планете Кианг, официальному лидеру содружества "Ши Цзин".
— Китайцы, что ли, рулят?
— Да. Суммарно один триллион человек, девяносто процентов из них китайцы.
— Впечатляет. И как вам под ними живётся?
— Мне? Я китаец.
— Бросьте, вы скорее похожи на бухарского еврея, чем на китайца.
— А где вы видели настоящих китайцев?
— У нас их как кроликов в садке.
— Где это "у нас"?
— На Земле.
— Здесь тоже Земля. Как конкретно называется мир? Диодора? Элоиза? Полина?
— Хотел бы я знать.
— Сочувствую. А для общего образования взгляните на фото нашего китайца, ставшего "Мистером Китай 2013" в номинации "Старые пердуны". Опубликовано в сегодняшней газете... Что скажете?
— Уже жалею, что не китаец.
— Самым сложным в конкурсе было выбрать лучшего. Они там все богатыри, двухметровые блондины с серыми или голубыми глазами... Ничего не поделаешь, такова воля подавляющего большинства родителей.
— А вы почему чужой на этом празднике плоти?
— Мой отец Рабинович был ортодоксальным иудеем, и увы, не верил в путь Дао.
— Странно, что на китайской лунной станции так много курящих. Куда смотрит партийное руководство?
— Это общая курилка для всех восьми миров... Еле наскребли кворум. Но справедливости ради следует заметить, что для несчастной горстки курильщиков продолжает работать целая табачная фабрика.
Тут мой собеседник помахал рукой табличке МЧС.
— Спасибо вам за заботу! Пенсионер Фухуа Яочуан Рабинович всем доволен!
Потом он повернулся ко мне.
— Кластер "Ши Цзин" с большей частью других перпендикулярных миров топологически совместим лишь частично. Могут быть проблемы. Вам покажется, что вокруг пустыня. Все поверхности будут аппроксимированы. Сами вы будете пикселизированы. Мужайтесь...
Внезапно Яочуаныч побледнел и схватился за сердце. За моей спиной чей-то властный голос отдал распоряжение.
— Рабиновичу кислород и кресло-каталку.
Меня взяли за плечо.
— Почему вы в верхней одежде и босиком? Часы посещения...
— Я паломник.
— Выход вон там.
Надвинув бейсболку на глаза и продолжая сохранять инкогнито, я поспешил покинуть негостеприимное заведение.
ВВЕРХ ТОРМАШКАМИ
Воздух на планете Кианг сочился ровным розовым светом, что само по себе было весьма любопытным явлением. Низкое небо из бежевого линолеума время от времени пересекали цепочки следов грязной обуви. В дальнем углу, почти на линии горизонта, припарковалось гранёное солнце. Его поверхность была собрана из небольших плоских треугольников, именуемых "полигонами". Всех их покрывала простенькая красно-жёлтая текстура. Несмотря на столь уродливую внешность, местное светило неплохо справлялось со своими прямыми обязанностями, жаловаться на холод и тьму не приходилось. Я посмотрел на свои руки. Всё было именно так, как и предсказывал старик Рабинович. Моим глазам предстала густая мешанина из одноцветных квадратиков, смутно напоминавшая мои былые конечности.
Я шёл по поверхности, которой в реальности не существовало. Всё, что окружало меня, являлось результатом аппроксимации, а посему таило в себе скрытые изъяны. Неожиданно прямо по курсу возникло некрасивое образование, внешне похожее на сфинктер. Когда я проходил мимо него, из раскрывшейся с неприличным треском дыры показалась чья-то рука. Она настойчиво пыталась нащупать надёжную опору, за которую можно было уцепиться. Я отпрянул в сторону. Послышался глухой голос с той стороны.
— Где это я? Помоги, брат!
Моему возмущению не было предела.
— Не брат ты мне... а топологическое недоразумение!
Миновав опасную зону я позволил себе слегка расслабиться.
— Ку-ку.
В поисках источника звука я, как слепой, стал лихорадочно шарить руками по сторонам.
— Эй, у тебя что, уши на ладонях? Я здесь. Прямо над тобой.
Запрокинув голову, я увидел человека, подвешенного за ноги. Легко узнаваемый шутовской наряд выдавал в нём Амикуса.
— Привет, Шут. Развлекаешься?
— Вот, думаю, как тебе помочь.
— Спасибо, не надо. Я и так уже сижу на одних таблетках.
— Ты ходишь по этажу вниз головой, а это нехорошо. Если привыкнешь к подобному порядку вещей, тебя ждут большие неприятности.
— Нас всех когда-то учили, что так называемого "мирового эфира" не существует. Следовательно, и нет той среды, относительно которой можно было бы позиционировать себя во Вселенной. Каждый вправе пользоваться своей системой координат. Я полностью здоров, а все эти ваши методы лечения смахивают на борьбу с инакомыслием.
— Ты и в самом деле полагаешь, что Создатель лепил миры как пельмени, не пользуясь ни отвесом, ни рулеткой?
— Хочешь сказать, что насчёт "мирового эфира" учёные заблуждаются?
— Конечно.
— Почему же он тогда не регистрируется приборами?
— Люди долгое время не замечали вокруг себя воздух, а птицы успешно им пользовались для своих полётов. Та же история и с эфиром. Возьми, к примеру, меня. Я плаваю в нём и использую его течения. Отталкиваться от пустоты, как это делают до сих пор многие пациенты в своих космических полётах, верх абсурда.
— Каков он?
— Тёплый. Скользкий. Пахнет травой.
— Ладно, ты меня убедил... Что же нам теперь делать со всей этой вверхтормашестостью?
— Я дам тебе совет. Но вначале скажи мне, какое изобретение по своей важности следует сразу за колесом?
— Туалетная бумага?
— Двери! С их помощью люди поделили большой и невероятно сложный вероятностный мир на множество ячеек с ограниченным количеством протекающих в них процессов. Имея возможность пройти через ту или иную дверь, человек получил право выбора между различными вариантами будущего.
— В чём практическая ценность этой теории?
— В принципиальной обратимости локальных событий. Представь себе, что ты пришёл с работы уставшим и голодным... Жена с порога собачится, а кот насрал в тапки. Тебе это не нравится, и ты хочешь себе иного будущего. Тогда, в добрый час! Молча разворачивайся и иди обратно, строго тем же путём, которым шёл до этого. Постарайся быть точным и аккуратным в повторении маршрута. Это важно! Чем больше дверей ты при этом минуешь, тем радикальнее будет последующее изменение реальности. Затем повторно возвращайся домой, но уже другой дорогой.
— А может статься так, что после проведённой коррекции ни кота, ни жены не окажется на своих привычных местах?
Шут погрузился в вычисления, во время которых он издавал странные звуки, как-будто работал на позабытых ныне конторских счётах.
— Бесследное исчезновение объектов столь большой массы потребовало бы энергии, равной суточному потреблению города-миллионника.
— Интересно получается... Если я правильно тебя понял, то для исправления сложившейся ситуации мне нужно ещё раз пройти через двери, ведущие в этот мир?
— Верно.
— И я попаду в иную реальность?
— Либо на другой этаж, либо этот, но уже изменённый.
— Так просто?
— Как всё гениальное.
— Амикус... а я тут слышал потусторонние голоса и видел человеческие следы в отсутствие самого человека.
— Это потерявшиеся в астрале души глюконавтов. Те слишком переоценили свои возможности и заблудились.
— Надо бы собрать их в одном месте и создать приемлемые условия существования.
— Гуманитарные вопросы находятся в компетенции службы астрального обеспечения... А ты подумай о себе. Пора заняться изменениями к лучшему.
СФЕРОДИНАМИКА ДЛЯ "ЧАЙНИКОВ"
В поисках альтернативной линии развития событий я вернулся в смокинг-рум лунной станции. Построенная на территории больничного комплекса, та двигалась по низкой орбите и была хорошо видна даже невооружённым глазом.
Дым развеялся, помещение, доселе казавшееся огромным, как кратер Везувия, резко сузилось и обрело конфигурацию пенала. Ранее заплёванный пол сиял аптекарской чистотой. Атмосфера дышала свежестью. Пахло липовым цветом и жасмином. Отрицательные аэроны ощутимо бодрили и понуждали к действию. Моё внимание привлекли два мощных санитара, работавших на вытяжку. Судя по их внешнему виду, они были без механических лопастей. То, что так походило на них, формировалось уже в самом процессе, непосредственно из воздуха. Вращающиеся крыльчатки переливались всеми цветами радуги и крутились абсолютно бесшумно. Наверняка здесь не обошлось без технологии, использующей торсионное поле. Я физически ощущал его присутствие. По спине суетливо бегали мурашки, волосы на голове шевелились, кончик носа дрожал мелкой дрожью.
В углу, недалеко от выхода, стояло изрядно промятое кожаное кресло с примыкавшим к нему небольшим журнальным столиком. На нём я нашёл стандартную баночку для анализов в роли пепельницы и початые сигареты "Друг". Вообще-то я курю "Беломор", но выбирать не приходилось. Затянувшись прогорклым дымом Отечества, я откинулся на спинку и стал машинально перелистывать забытую кем-то книжку в мягкой обложке СФЕРОДИНАМИКА ДЛЯ "ЧАЙНИКОВ".
Интеллектуальный уровень "чайника" в кластере "Ши Цзин" соответствовал нашему кандидату наук. С первой же страницы на меня обрушились мутные потоки матриц вперемешку с тензорами. Поэтому я ограничился только предисловием, которое и позволило мне немного сориентироваться в теме.
Итак, сферодинамикой называлась наука, изучавшая взаимодействие сферических тел. Любой человек, будучи в действительности шаром, характеризовался направлением и скоростью вращения, а также углом наклона своей оси. Взаимодействие между вращающимися телами в пространстве осуществлялось через торсионные поля. Звёзды и планеты были способны передавать свои вращательные моменты людям. Именно им приходилось закручивать младенцев, изначально находившихся в состоянии покоя. Таким образом, столь нелюбимая нашими учёными мужами астрология в этом мире являлась лишь частным случаем сферодинамики. В кластере существовала специальная служба, определявшая сферопараметры граждан. Вся дальнейшая их судьба, будь то выбор профессии или брак, оптимизировалась с учётом этих данных.
Я посмотрел на часы, висевшие над дверью. C моего последнего визита стрелки не сдвинулись ни на минуту. Самое время забить на процедуры и заняться терраформированием.
Возвратившись на Кианг, я обнаружил, что светящийся туман исчез, а цветовая палитра вернулась к своему естественному состоянию. На стене, покачиваясь из стороны в сторону, стоял посох Шута. Увидев меня, он поспешил поделиться своими впечатлениями. Звучащий из набалдашника голос походил на хозяйский, только пропущенный через телефон.
— Поздравляю! Твои перемещения между мирами оказались в высшей степени действенным инструментом по изменению реальности. Амикусу даже пришлось срочно отлучиться, чтобы заделать астральные течи, образовавшиеся в результате поворота целого этажа на прямой угол... Продолжай в том же духе. Думаю, ещё одна такая попытка, и всё встанет на свои места.
ЭВТАНАЗИЯ ДЛЯ АГАСФЕРА
Вновь оказавшись в курилке, я был поражён произошедшей с ней переменой. Табличка МЧС, разрешавшая здесь дымить, бесследно исчезла. На её месте грянул популяционный взрыв запретительных знаков, содержание которых сводилось к тому, что любой человек, вознамерившийся найти отдохновение от будничной суеты на сизом никотиновом облаке, был бы немедленно подвергнут остракизму.
Если до сего момента я не слишком доверял словам Рабиновича насчёт бюрократической эволюции особых жизненных форм, то теперь все сомнения развеялись. Прямо на моих глазах вершилась настоящая дарвиновская борьба за существование, сопровождаемая безжалостным истреблением тщедушных особей и максимально плотным заполнением экологических ниш.
Помещение перестраивалось под торговые площади. Не дожидаясь окончания работ, многие продавцы уже пришли сюда со своим товаром и предложением разнообразных услуг. Я обратил внимание на пластиковую зелёную кабинку, напоминавшую собой душевую. Рядом стоял шезлонг, расписанный золотыми драконами. На нём восседал билетёр с непроницаемым лицом и длинными усами в стиле доктора Фу Манчу, известного китайского злодея. В нескольких шагах от него неуверенно мялся осунувшийся небритый мужик. Вдруг он обречённо махнул рукой и пошёл брать билет. Перед тем, как зайти в кабинку, странный тип окинул меня потухшим взором и неожиданно спросил.
— Может вам что-нибудь нужно из моей одежды?
— Мне приглянулась ваша износостойкая обувь.
Мужик разулся, понюхал стельки.
— У нас в семье галоши всегда передавались по мужской линии... Носите их в память обо мне.
— Сесе, фейчанг фансе. Я никогда не забуду ни вас, ни вашей щедрости.
Дверца захлопнулась. Через несколько секунд послышалось тихое гудение и громкий смех. Я никогда не слышал, чтобы люди смеялись так легко и заразительно. Не в силах сдержать улыбку, я подошёл к билетёру. Тот перестал накручивать усы себе на палец и вежливо кивнул.
— Нихао. Мастер Бо приветствует вас.
— А мне можно посмеяться?
— Всегда пожалуйста. Дурное дело нехитрое.
Мастер Бо стал заполнять какую-то бумажку.
— Вы настоящий Анонимус или прикидываетесь?
— Надо же, раскусили меня... Гамлет я. Принц датский.
— И чего вам, принцам, не живётся. С жиру что ли беситесь?
— Быть иль не быть, вот в чём вопрос.
— Уж как-нибудь сами с этим разберитесь... Готово. Осталось только поставить подпись и можно приступать.
— Что это?!
— Ваше Свидетельство о смерти.
— Вы всерьёз рассчитываете на то, что я умру от смеха?
— Не юродствуйте, Гамлет.
— Достойно ль смиряться под ударами судьбы, иль надо оказать сопротивленье и в смертной схватке с целым морем бед покончить с ними? Умереть. Забыться и знать, что этим обрываешь цепь сердечных мук и тысячи лишений, присущих телу. Это ли не цель желанная? Скончаться.
— Правильно мыслите, заморский гость. Добро пожаловать в переносной рекуператор-эвтанайзер для самоубийц.
Я закрыл глаза. Вот она, возможность раз и навсегда покончить с невыносимой абсурдностью бытия. Эвтаназия для Агасфера, уставшего месить ногами грязь сумасшедших миров...
Мастер Бо тем временем продолжал распинаться.
— Видите ли, сюда приходят люди, которым не по душе их нынешняя инкарнация. Здесь они убивают своё тело. Освобождённая таким образом душа после непродолжительного отдыха вселяется в только что родившегося ребёнка. У человека появляется шанс на счастливую жизнь.
— Но ведь самоубийство является грехом, разве нет?
— Не грехом, порчей имущества. При обычном суициде душа получает повреждения, иногда весьма значительные. Оно и понятно, работают дилетанты. Такие изуродованные души становятся для астрала, действительно, огромной проблемой.
— А рекуператор-эвтанайзер чем лучше?
— Охотник-профессионал бьёт белку в глаз, чтобы не попортить шкурку. Примерно так же поступает наш прибор с человеком. Наносит удар в нужную точку. И невредимая душа с великой радостью покидает бренную оболочку! Да вы сами всё слышали.
— И где эта точка?
— Ишь, чего захотели. А коды от "ядерного чемоданчика" вам, случайно, не нужны? Тут всё опломбировано. Захотите разобрать эвтанайзер, взлетите на воздух.
— Понятно. Но я не хочу рождаться заново. Опять болеть ветрянкой и ходить в школу? Уж лучше полное небытие, чем эта пытка детством... И что потом? Хорошо, если станешь абрамовичем, а вдруг шендеровичем? Мне не улыбается перспектива провести жизнь в поисках своего полового матраса.
— Тогда не морочьте голову.
— Да на кой мне сдалась ваша голова...
Самолюбивый мастер Бо молниеносным жестом выхватил из-за спинки шезлонга здоровенный дадао, похожий на нож для разделки мяса, и перешёл на "ты".
— А мине твая оцень дазе пригадиця!
Я в сердцах сорвал с предполагаемого трофея бейсболку и бросил её оземь. Мой противник, предчувствуя неладное, заголосил.
— Понаехали тут всякие!
— Слушай сюда внимательно, ты, китайский мандарин... Не Гамлет я датский, а злой азиат. За мною Россия, Москва и Арбат. Летят самолёты и танки горят. Так бьёт ё-комбат, ё-комбат!
Могучий заговор вмиг остудил нервного китайца.
— Ладно. Ты меня не знаешь, и я тебя не знаю. Проходи.
Читайте главу 28 — ИБУ ИБУДИ ХУЭЙ ДАО МУДИ