Заглянул как-то граф Аракчеев в книжную лавку № 13, что в Гостином Дворе, и среди выставленных для продажи сонников, травников, катехизисов и букварей нашёл лубочную картинку, изображавшую двух дерущихся мужиков. Сопровождал рисунок текст, помещённый внизу: «Два дурака дерутся, а третий смотрит».
Долго держал граф в руках дешёвую гравюрку, разгадывая скрытый смысл надписи на ней, а когда, наконец, разгадал, немедленно приобрёл.
По дороге к поджидавшему его экипажу нос к носу столкнулся с М. М. Сперанским.
-Смотрите, Михаил Михайлович, чем сейчас в книжных лавках торгуют! – с искренним возмущением сказал Аракчеев, показывая картинку государственному секретарю.
Сперанский, внимательно изучив странную покупку коллеги по Госсовету, молвил добродушно:
-На злобу дня вещица. Высмеивает пагубную страсть к кулачным боям.
-И всё?
-Что ж ещё?
-Вы, Михаил Михайлович, внизу приписку прочитайте. «Два дурака дерутся, а третий смотрит».
Сперанский в недоумении пожал стянутыми тесным сюртуком плечами:
-Всё так и есть. Дерутся именно двое.
-А третий где?
-Третий… Хм… Кхм… Третий, по всей видимости, где-то рядом стоит. Его просто не нарисовали. На мой взгляд, исключительно в целях экономии бумаги. Простите, Алексей Андреевич, очень спешу.
Кивнув, Сперанский удалился.
По лицу Аракчеева пробежала тень. Дёрнув правой щекой, он произнёс вполголоса: «Я этого так не оставлю!»
И действительно, через неделю, в кабинете Большого Царскосельского дворца, где его принимал Александр I, военный министр не замедлил продемонстрировать злополучный лубок.
-Как вы это находите, государь? – спросил он в надежде на особое чутьё самодержца.
Самодержец, однако, никакого особого чутья не проявил:
-Забавно. Мне нравится. Честное благородное.
-И слова? Те, что внизу?
-Особенно слова. В первую очередь слова, любезный Алексей Андреевич.
-Вы шутите, ваше величество?
-Нисколько.
Аракчеев бледно усмехнулся, пытаясь выразить деликатную мысль как можно более дипломатично:
-Но право же, государь… Выпад против вас очевиден…
Александр I с любопытством посмотрел на Аракчеева:
-И в чём он заключается, позвольте узнать?
Тут военный министр растерялся, возможно, впервые в жизни. Язык у него не повернулся бы сказать, что когда могущественный император и самодержец Всероссийский разглядывает двух дураков на картинке, он немедленно становится тем третьим дураком, о котором говорится в незамысловатой сопроводительной надписи.
-Простите, государь, ошибка вышла, - с досадой выдавил он из себя.
И губы его застыли в верноподданическом изгибе...
* * *
Впрочем, всесильный «временщик» своего всё-таки добился. Через десять лет после описываемых событий, в 1822 году, для печатания лубков ввели цензуру полиции. Некоторые лубки были вовсе запрещены, а гравировальные доски уничтожены.