46.
Август этого года предвиделся сказочным приключением, полным встреч со старыми друзьями и новыми тренировками.
В последних числах июля, собрав вещи и попрощавшись со ставшим родным сосновым лесом и его тренировками ниндзя, с карьером и маленькой комнаткой с узким окном, с большим малинником позади дома, с шестом, превратившимся снова в грабли, с рюкзаком наполненным песком и выполнявшим роль боксерской груши, со всеми радостями беззаботного лета, я смело шагнула за калитку сада навстречу новым приключениям.
Приехав домой и быстро разобрав свои вещи из сумки, я побежала в дом культуры узнать, когда же начнутся занятия. Не найдя ничего на доске объявлений и не добыв никакой внятной информации у дежурного вахтера, мы с чертиком уныло шли домой. Неужели в этом году в августе не будет занятий?... Включая мозг на тотальную перезагрузку памяти всех слов, сказанных тренером в июне, с сожалением понимала, что большинство их смысла сводилось к поддержанию нашей внезапно пошатнувшейся в каникулы дисциплине. Расслабленные непосещением школы, мы дружно болтали на июньских тренировках, смеялись и пропускали мимо ушей половину умных мыслей, которые тренер упрямо продолжал до нас доносить несмотря ни на что. Став взрослой, теперь я понимаю, что тогда его железному терпению позавидовал бы любой. Организовать кучку подростков, почувствовавших свободу, было задачей «со звездочкой». Но все же, у него это получилось… пусть не сразу, но все же…
… В тот день мы занимались на улице, на площадке рядом с домом культуры. Погода стояла прекрасная, солнечная, нежаркая и сидеть в душном помещении зала совсем не хотелось. Мы продолжали учить формы с оружием. Вместе с двумя мальчишками осваивали уже третью дорожку комплекса с шестом. Места для работы с оружием требовалось много, чтобы случайно не задеть кого-нибудь, поэтому на этой площадке расположились только мы втроем. Все остальные с другим оружием разошлись на другие площадки. Тренер подходил периодически к каждой группе, проверял правильность выполнения и показывал новые движения. Недолго мы втроем, скажу я вам, оставались одни без присмотра спокойными и сосредоточенными на выполнении заданий. Отработка комплекса плавно и незаметно для нас троих перешла в веселый бой на шестах. Красивые амплитудные вращения стремились приземлиться на шесте товарища, а тот в свою очередь, скорчив рожицу удивления от прилетевшего удара, отвечал подсечкой своим шестом, и нужно было срочно подпрыгнуть, чтобы на ноге не остался синяк от этого ответа. Все это вносило азарт, и веселье было неподдельным. Третий шест уже рассекал воздух приближающимся «вжиком», и мы оба уже падали вниз, уклоняясь от удара, летевшего по головам. На что он подписался?! Теперь мы вдвоем бежали за ним, пытаясь зацепить его шест и сверкающие пятки… Мы так расшумелись, что не заметили, как за нами наблюдают. Угадайте кто? Да.
Напомню, что тренер практически никогда не повышал на нас голос, но по его выражению лица нам сразу стало ясно, что сейчас нам стоит опасаться двигаться вообще, не говоря уже о какой-то болтовне или продолжении игры. Он взял у одного из мальчишек шест, крепко сжал его в руке и молча смотрел на нас, собираясь с мыслями. Мы не двигались, понимая, что лучше срочно переключиться на восприятие новой информации. После паузы, он начал своим спокойным тоном объяснять нам следующие движения, демонстрируя их и поясняя каждое. Когда мы уже стали пробовать повторить увиденное, один из мальчишек тихонько дернул меня за рукав и скорчил рожицу. Это было так внезапно на фоне сосредоточенного серьезного изучения нового материала, что я не выдержала и засмеялась, замахнувшись на него своим шестом. И тут же услышала, как до меня донеслось строгое «Эй!» тренера. Оглянувшись, я лишь заметила, как он сделал выпад в стойку из комплекса в мою сторону и «показал» резкий удар шестом. У меня перехватило дыхание. Удар был достаточно ощутимым. Выражение моего лица заставило засмеяться мальчишек, а тренер, как ни в чем не бывало, продолжил объяснять движения. Когда он ушел к другим, настроение драться дальше было только у мальчишек. А я молча отрабатывала новые движения и думала, что завтра на занятие пожалуй не буду переодеваться из плотных джинсов в тонкие тренировочные штаны. Попрыгав немного вдвоем, мальчишкам вскоре это наскучило, и они присоединились ко мне. В тот день мы хорошо выучили данный нам новый материал. Для себя я усвоила две вещи: первое - тренировка, независимо от ее места и времени, должна быть направлена на серьезную сосредоточенную работу; второе – нужно быть готовым ко всему… даже к тому, чего никак не предвидишь.
Итак, в моей памяти всплыло все, кроме нужной сейчас информации. Когда же начало занятий? Решив, что другого выхода, как заходить в ДК каждый день и узнавать новости, нет, мы с чертиком побрели на стадион. Надо же было чем то заниматься.
47.
Стадион. Запах резиновых дорожек, легкий ветерок, несколько бегунов, упрямо наматывающих круги… Пожалуй, присоединюсь к ним. Как давно я тут не была, как же тут спокойно и хорошо. Тут нет чужих. Можно прийти в любое время и заниматься. Для лета это замечательно. Набегавшись и решив, что где-нибудь в подсобном помещении мне удастся раздобыть какую-нибудь палку наподобие шеста, чтобы позаниматься полноценно, я направилась в помещение под трибуны. В зимнее время там с одной стороны располагались раздевалки для фигуристов, а с другой стороны … я даже не представляла что там было. В раздевалках было пусто, ничего напоминающего шест там не обнаружилось. И я направилась в другую часть под трибуной. Там оказался «зал штанги», так его назвали находившиеся там мужики с гантелями в руках. Большое помещение с резиновым покрытием на полу и множеством всяких тренажеров… штанги, гантели, шведские стенки, груша, и все это чудо занимало почти двести квадратных метров! Общую ауру спокойствия поддерживал негромкий ритм приятной музыки, и время от времени в тишину врывались звуки падающего или лязгающего железа. Ритм жизни в этом царстве тёк неторопливо. Постоянных его обитателей можно было без труда узнать по массивному рельефу мышц. Они как корабли величественно и неторопливо переплывали от одного «снаряда» к другому. Темп их движений соответствовал ритму музыки, они ничем не сопротивлялись внешнему миру, создавая иллюзию полной гармонии. Завороженная, я не заметила, как уже стояла рядом с грушей, примеряя куда полетит мой кулак. Вклиниваться в общее спокойствие ритмичными ударами не хотелось, и я стала делать сильные нечастые пробивающие удары, которые мягко входили в гладкий бок потрепанной груши. Наблюдая за правильностью и красотой амплитуды движений летящих рук, корректируя их с каждым следующим полетом, за их соприкосновением с целью, впадиной на боку груши, становящейся все виднее с каждым ударом, я так увлеклась этим процессом, что внезапно окликнувший меня низкий голос прошел током по спине.
- Здравствуйте… - голос как бы намекал, что ждет от меня подобного ответа.
- Здравствуйте, - не сопротивляясь повторила я.
Невысокий накаченный мужчина с широкой добродушной улыбкой смотрел на меня. Я понимала, что от меня чего-то ждут. Наверное, надо объяснить, что я тут делаю. Мозг из магии движений постепенно возвращался в реальность.
- Я тут решила зайти… - господи, какую ерунду ты несешь, скажи что-нибудь нормально! – кричал мне чёртик - … у вас шеста тут нет?... – неуверенно вылетело у меня.
Мужчина удивленно, не убирая широкую улыбку, поднял брови.
- Ты танцуешь на шесте? – спросил он.
Мои мысли щелкали, перебирая что я сказала не так… все не так. И чёртик в ауте, молча ждет развязки.
- Не, я занимаюсь УШУ, бегала сейчас на стадионе и думала, что найду здесь какую-нибудь длинную палку, чтобы повторить форму с шестом…
- Эх, а я то уж обрадовался… - с иронией сказал он и направился к письменному столу, стоявшему в углу зала, - нет, пожалуй подходящего тебе шеста у нас нет.
- Ну ладно, спасибо, - огорченно сказала я и направилась к выходу.
- Если хочешь, можешь еще грушу побить, пока в зале мало народу, - негромко сказал он вслед.
- Можно? – радостно обернулась я.
- Да хоть каждый день с 8 утра до 5 вечера, а потом тут аврал, мужики после работы приходят заниматься, и все битком забито.
Он сидел за своим столом, перебирая бумажки, и лишь на секунду еще отвлекся –
- Можешь с формой приходить, у нас есть женская раздевалка.
- Спасибо… - я боялась громко радоваться. Но внутри меня взрывались эмоции. Почему я раньше сюда не заходила?
В дальнейшем выяснилось, что занятия для девушек в этом зале бесплатные, видимо так тренер надеялся, что мужчины будут чаще приходить в зал заниматься. Он не ошибался, при появлении в зале новой стройной девушки в обтягивающей спортивной форме, все мужики находящиеся там, моментально начинали заниматься активнее и дольше не уходили из зала. Что касалось меня, то я не считала себя особо привлекательной, и почему мне разрешили тут заниматься было непонятно, но я этим шансом с удовольствием пользовалась.
Следующие дни августа шли по маршруту – ДК, стадион, зал штанги… А когда начались тренировки УШУ, то маршрут немного изменился - стадион, зал штанги, ДК.
Мама иногда спрашивала, где я нахожусь все это время, сигаретами и спиртным от меня не пахло, а поверить, что целыми днями можно торчать в спортивных залах на тренировках ей было сложно. Ну… я говорила правду, а верить или нет – ее дело.
48.
Наконец-то собралась августовская группа! Среди нас оказались и «старички» с прошлого года, на которых я тогда смотрела, как на чудо мастеров, неубиваемых и всемогущих, было и несколько человек из нашей группы. Начались тренировки. Как же я по ним соскучилась! Все те же слова на китайском, все те же ставшие родными движения, и конечно наш тренер, которого мы уже понимали с полуслова, читали его мысли, и каждый раз ждали от него чего-нибудь нового и интересного. Все встало на свои места. Хорошо! Вы не поверите, но после долгого перерыва нас радовала даже строгая дисциплина и дружные штрафные отжимания за болтовню. Мы снова уставали и падали после тренировок от усталости, снова на руках и ногах появились синяки от блоков и случайных ударов оружием, снова мокрые от пота футболки и «растяжка на шпагаты скорее бы она закончилась!»… мы так любили все это. Первые две недели тренер возвращал нас «в форму», а дальше – бесконечные повторения комплексов.
Понимая, что в этом году выйду на сцену вместе со старшими, я старалась доводить свои движения комплекса до должного уровня, чтобы не сильно выбиваться из общей картины выступления. Повторяя их снова и снова, мне каждый раз не нравился результат. Вроде бы у других ребят получается так же, не лучше и не хуже… но мне не нравилось то, что я делаю. В памяти мелькали зрительные образы мастеров Китая из учебных видеофильмов, и они были издевательски далеки от того, что находилось перед зеркалом. Иногда даже мой чёртик с его бешеным энтузиазмом забивался куда-то в угол моего сознания и не желал выходить. В те дни было особенно трудно. Внешне это практически никак не выражалось, я старалась шутить и поддерживать свою репутацию неунывающего спортсмена, готового всегда и на всё. Но внутренне меня захватывала пустота. Некий вакуум безысходности. В то время мне начали сниться странные сны, как будто я в окружении незнакомых мне людей и явно намечена драка. Понимаю, что надо делать удар, делаю его… но мой удар летит в сильно заторможенном режиме, как будто прорываясь через толщу времени… невозможно долго. А в это время удары противника летят как надо, и мне приходится уворачиваться, тогда снова пытаюсь сделать удар, но руки как будто привязаны резиновыми эспандэрами, и мои удары снова не достигают цели, хотя я вкладываю в них все силы. Такие сны повторялись довольно часто и порядком изматывали. Просыпаясь после них в холодном поту, я чувствовала боль в мышцах… Почему так, и как от этого избавиться, непонятно. Стараясь побыстрее забыть неприятные сны, я полностью погружала мысли в тренировки и любимую музыку.
Вероятно, усталость внутренней борьбы иногда вылазила наружу, были периоды, когда не хотелось шутить и дурачиться. Тогда наступали дни обычных тренировок, без приключений. Просто делала то, что говорили, а потом еще то, что сама считала нужным доделать. Никаких интриг, лишних разговоров, обсуждений…
Вероятно, тренер решил, что я переросла детский хулиганский возраст и сейчас серьезно воспринимаю все, что он говорит и показывает. Он ошибался. Я и раньше, с самого первого дня воспринимала все его слова серьезно. Сейчас меня даже огорчало то, что он стал уделять мне больше внимания. «Я всегда вас внимательно слушала! Почему вы не воспринимали меня всерьез?!» - внутренний бунт не мог прорваться сквозь стену апатии. Внутренне я взрывалась и горела, а внешне была спокойна как удав. Может я действительно повзрослела? Может, так себя и чувствуют все взрослые? Тогда это ужасно. Я сдалась.
Постепенно, утопая в болоте серьезности, меня стали раздражать смех и шутки мальчишек во время тренировок. Сейчас они казались мне глупыми и неуместными. Мне хотелось крикнуть им – «Эй, придурки! Вы потом поупражняетесь в своих нелепых хохмах, а сейчас надо заниматься. Не отвлекайтесь!» В эти моменты я стала обращать внимание на взгляд тренера, видевшего все это. И сейчас в этом взгляде я могла прочитать усталость. Как много раз он видел эти глупые выходки. Вероятно, он так устал от них. Возможно, в его мыслях он повторял те же слова, что возникли у меня. Но тоже молчал, секунд десять. И потом мы услышали лишь стогое – «Упор лежа принять! 30 отжиманий. Нельзя отвлекаться от занятия. И… ар… сан… »
Как ему это удается? Он проводит несколько занятий в день, и каждый раз кто-нибудь испытывает его терпение на прочность. И за все годы он ни разу не сорвался. Железный.
Его слова относились ко всей группе, и сейчас, отжимаясь под счет, я вспоминала как же часто подобное наказание вся группа «ловила» из-за меня. И наверное, так же часто мысленно он ругал меня… но каждый раз, держа себя в руках, лишь произносил – «Нельзя шуметь на тренировке». Только сейчас я это поняла… Нет, не когда отжималась на тренировке… а только сейчас, когда пишу эти строки. Простите меня, тренер.
49.
В те дни августа я стала скучной для окружающих, спокойной для себя. Что горело и бунтовало внутри – успокоилось. Но это не значит, что мне самой было скучно. Я копалась в себе новой. Мысли появлялись ниоткуда, роились в голове, заставляли смотреть на мир по-новому. Шла переоценка ценностей. Появлялись новые критерии самооценки. Новые меры глубины общения с людьми. Вдруг стали волновать вопросы, которые раньше обходили мою голову стороной. Посмотрев на себя со стороны однажды и отрицательно оценив свое поведение, я вдруг задумалась о мотивах поведения других людей. Ведь свои поступки я считала всегда вполне логичными, часто довольно предсказуемыми. Сейчас они казались мне нелепыми. Сопоставляя историю предпосылок к определенным поступкам, я сделала вывод, что каждый человек, совершая что-либо, делает это сознательно, возможно делая выбор из нескольких вариантов. Возможно, даже самые непонятные поступки других людей вполне оправданы. Возможно, даже самый агрессивный критик поступил бы именно так, как тот, кого он критикует, попади он в эту же цепь ситуаций.
Меня поглотила волна изучения поступков и поведения людей. В то время я сложно «сходилась» с посторонними людьми и познакомиться с кем-то новым было большой проблемой. А очень хотелось. Вокруг было море новой интересной информации, неординарных людей, странных поступков… странными они считались по общему мнению окружающих. Во мне они будили особый интерес. Почему? Почему он так поступил? Что могло произойти в жизни этого человека, чтобы из всех возможных вариантов развития событий он выбрал именно этот? Меня распирало любопытство. И пришлось учиться переступать через страх знакомства с новыми людьми. Сначала это выглядело скомкано и смешно, но люди меня поддерживали, они сами охотно протягивали руку помощи и поддерживали разговор. Постепенно страх заговорить с незнакомыми ушел. Я стала более уверенно чувствовать себя в мире людей.
50.
Несколько дней до выступления. Скоро все случится. Все мы знали, как это должно выглядеть и как все будет происходить. Начались репетиции на сцене. Определена очередность выходов, распределили кто с чем будет выступать, каждый из нас сделал свой комплекс на сцене под внимательным взглядом тренера, который пронзал насквозь. Волнительно, даже сейчас, на предварительном прогоне. Репетируем все выступление без остановок, все по-настоящему – костюмы, оружие, сцена, свет, музыка, единственное отличие – нет зрителей. Поехали.
Стоя за кулисами и ожидая своей очереди, я вдруг поняла, что рука скользит по шесту… Ладошки по непонятной причине вспотели, и теперь я вытирала их о край занавеса, но спустя пару минут процедуру приходилось повторять. Из противоположной кулисы за мной наблюдали мальчишки старшей группы с широкой улыбкой на лице, говорившей – «Да, да, когда-то мы тоже это проходили». Стало не по себе, как будто они прочитали мои мысли. Я призналась себе что боюсь. Но признаваться другим в этом не входило в мои планы. А сейчас они так думают, и надо взять себя в руки, выпрямиться, выйти на сцену и сделать все правильно. Моя очередь. Я выбежала на сцену. Музыка гремит, яркий свет в глаза, зрительный зал не видно, дыхание перехватывает. Решив, что нужно сейчас думать только о комплексе, я не ошиблась. Это меня спасло, как только начались первые движения, страх пропал, все мысли заняли только правильность стоек, движений шестом и их последовательность. Сделав каждое движение, одновременно я понимала, что его можно было сделать лучше. Вот и все, поклон, убегаю за кулисы. Только сейчас я услышала как бьется сердце. Впереди еще выход без оружия. Отдышаться до него и успокоиться. И снова я поймала на себе тот же веселый взгляд старших мальчишек. Они еще смеются надо мной! Посмотрим, как они выступят! Но особого волнения с их стороны я не дождалась. Они спокойно стояли на своем месте за кулисами, ожидая выход. Когда подходила их очередь, улыбка исчезала с лиц, они выбегали на сцену как все, и делали свой комплекс. Но оказавшись за кулисами, улыбки снова возвращались на свои места, а их глаза следили за остальными ребятами, подмечая их поведение и качество выступления. Они вели себя так, как будто для них это обычное дело. Мое состояние понимали только двое ребят из нашей группы, которые так же как и я впервые оказались здесь. С ними после репетиции мы и собрались поделиться впечатлениями. Все, генеральная репетиция окончена, мы спустились в зал и собрались вокруг тренера. Но услышали от него только – «Все хорошо, всем спасибо. Завтра тренировка в зале в спортивной форме». Все стали расходиться, и была некая пустота после этих слов. Что значит «все хорошо»? Ведь каждый из нас понимал, что всем есть над чем работать и далеко не все хорошо. Сегодня нужно будет выспаться хорошенько и набраться сил, возможно завтра тренировка затянется. Работы много. Уставшие больше от морального напряжения, чем физически, мы шли в раздевалки. Спасибо вам, тренер. Спасибо за то, что делаете нас сильнее, за то, что помогаете преодолевать себя, за то, что приняли нас в этот сказочный мир УШУ. Спасибо!
51.
Последняя тренировка перед выступлением. Мы шли на нее как на бой, готовые оставить сегодня все свои силы в спортзале. Но все шло в обычном режиме, никаких дополнительных нагрузок, никаких предельных по времени стоек… обычная тренировка и повторение наших комплексов. Видя наши вопросительные взгляды после объявления окончания занятия, тренер пояснил – «Все что могли, мы с вами уже сделали раньше, а сегодня только повторили все что умеем. Завтра на выступлении вы мне нужны в хорошем настроении, без боли в мышцах. Вот завтра и «выложитесь по полной» там, на сцене. Всем - до завтра. Хорошо высыпайтесь».