Кто из нас не помнит эту мелодию и слова? Думаю, что таковых меньшинство!
Когда я слышу эту песню в исполнении детского Хора, всегда вспоминаю школу, родителей, учителей и одноклассников, с которыми проучился 11 лет. С особым чувством вспоминаю выпускной вечер.
Какой это был праздник! Мы пели и танцевали, поздравляли друг друга с окончанием учёбы. Мы радовались жизни, предвкушая новые горизонты, которые мы покорим обязательно. Построим города и заводы, родим и воспитаем детей и никогда не забудем своего прошлого. Такие устремления испытывал каждый выпускник, потому что мы любили и гордились своей страной, и хотели сделать её более мощной. Но молодо-зелено…
По-разному сложились наши судьбы после выпускного: кто-то осуществил свою мечту и добился высоких вершин, кто-то прожил честно, не выпячиваясь и не выставляя себя напоказ, а кому-то не повезло …. Но рассказ мой не об этом.
На фоне всеобщего торжества я никак не мог избавиться от ощущения тревоги, вызванной конфликтом с учителем немецкого языка.
Вряд ли мой случай можно считать типичным, но неприязнь педагога я испытал на собственной шкуре, получив серьёзный урок унижения. А началось всё за три месяца до выпускных экзаменов…
Ирина Александровна - учитель немецкого, молоденькая выпускница педагогического института, как обычно вызвала меня к доске, чтобы проверить домашнее задание. Я вышел и стал отвечать.
Не успел я произнести несколько фраз, как она прервала меня.
- Семёнов, расскажи о родных и близких. Где они работают, чем занимаются? – попросила она.
Я сглотнул накопившуюся слюну и попытался ответить, но в голове произошёл какой-то сбой. Я занервничал и замолчал. Мне бы подсказать чуть-чуть, успокоить, но Ирина Александровна недовольная моим замешательством, сморщила невысокий лоб и поторопила:
- Семёнов, или рассказывай или садись, и не тяни время. Мне ещё десяток человек надо послушать. Или ты забыл, что скоро выпускные экзамены?
- Я лучше в следующий раз, - миролюбиво предложил я, и пошёл к своей парте.
- Семёнов, а тебе двойка! – услышал я вслед.
Я сел за парту и стал наблюдать за немкой. Ирина Александровна нервно ходила от стола к окну: туда-сюда, туда-сюда. Что-то ей не понравилось в эпизоде со мной. То ли этому послужила двойка, толи ещё чего. В классе, на некоторое время, установилась тишина, прерываемая стуком её каблучков.
Разрядка наступила неожиданно. Раздался громкий шлепок - это Петька Лопатин, мой друг, неловко повернулся и уронил на пол учебник.
- Лопатин, быстро отвечать, - оживилась Ирина Александровна, преодолев возникшее замешательство.
Петька поднял учебник, отряхнул его ладонью и бережно положил на парту. Затем поправил волосы и пошёл к доске, слегка покачивая плечами. Проходя мимо, он подмигнул и шепнул мне:
- Учись, боксёр, как надо отрабатывать «трояк».
Петька, сын нашей математички, в отличие от меня, говорил бойко и быстро, поэтому его немецкий для восприятия был сложным делом.
Ирина Александровна некоторое время пыталась уловить смысл Петькиных слов, а потом решила жестом остановить ученика. Но Лопатин не смотрел на учительницу, его взгляд был прикован к окну, где под самой гардиной болталась, им же, подвешенная бумажка, похожая на фантик.
Закончив с ответом, он повернулся и тихо спросил:
- Ну как, Ирина Александровна, в тему я?
- Больше чем на «трояк» твой немецкий не тянет, но это намного лучше, чем у Семёнова, - подытожила учительница, выводя в журнале оценку.
Лопатин цокнул языком и с гордо поднятой головой прошёл мимо моей парты.
- Ну, ты и хлюст! – одобрительно похвалил я, а учительница тут же заметила:
- На следующем уроке ты, Семёнов, снова первый, а Лопатин за тобой. Посмотрим, кто из вас лучше знает предмет. Тема всё та же: знание языка.
Мне показалось, что сказала она это по-особому и вполне иронично, призывая меня к соревнованию, с равным по знаниям соперником.
Дальше урок проходил, как по маслу. Все «ответчики» выглядели достойно, и ни один из них не получил оценки меньше трёх баллов.
Перед следующим уроком, пользуясь переменой, я ещё раз перелистал учебник, как говорится «от корки до корки», стараясь запомнить больше слов и правил.
- Семёнов, ты готов? – доброжелательно спросила Ирина Александровна, когда начался урок.
- Готов, - тихо сказал я, двигаясь к доске, как на эшафот.
В классе раздались шушуканья – народ ожидал нечто чрезвычайного, а Лопатин, как всегда, корчил рожицы девчонкам без движений и звуков.
«Точно будущий комик…», - подумал я.
- Начни с домашних животных, Семёнов, - прервала мои раздумья Ирина Александровна и спросила: - Надеюсь, у вас в доме есть животные?
- Есть, - с неохотой ответил я и понял, что и на этот раз мне пришёл полный «капут», так как я не знал, как отвечать на эти вопросы. И назло учительнице сделал вид, что у меня заболел зуб. Я пустил слюну и схватился за щёку.
Глядя на мою пантомиму, Ирина Александровна сразу всё поняла. Лицо её изменилось, и я увидел совершенно другую учительницу, растерянную и обиженную моей выходкой.
Впечатлительная сцена длилась недолго, всего несколько секунд, скоро я увидел прежнюю Ирину Александровну, раскованную и безжалостную.
- Я поняла твой вызов, Семёнов, - тихо сказала она. - Если к следующему разу ты не выучишь урок, поставлю тебе «ноль», а сегодня ставлю «кол»!
По классу пробежал сочувствующий ропот, а Петька так и застыл в обескураженной позе, помня, что следующий выход его.
Но Петьку к доске не вызвали, вместо этого учительница разъяснила классу, чем будет для отстающих «ноль».
На радостях Петька сделал позу задумчивого человека с тупым выражением лица, как у клоуна Никулина.
Ирина Александровна это заметила, но делать замечание не стала, а я позавидовал Петьке, что его мама математичка.
- Так вот, молодёжь, - обратилась она к нам. - Когда я получила диплом педагога, то твёрдо решила, что никогда не буду ставить положительной оценки за четверть ученику, который получит кряду: двойку, единицу и мой ноль.
Теперь понятно, что ждёт двоечников?! – спросила она, и добавила: - Пусть «ноль» будет стимулом для учёбы всем двоечникам, а у таких учеников, как Семёнов, не останется шанса поступить в институт. Чтобы вы знали, - напомнила немка. - Аттестат о среднем образовании, без отметки по иностранному языку, закрывает дорогу в вуз. Вот такие правила!
«Молодёжь», с задних парт стала выкрикивать: «не может быть», а Петька застыл, как каменный.
- Ещё как может! – ответила Ирина Александровна и посмотрела на меня. – Учите предмет, и у вас не будет повода для учителя снижать оценку. Вопросы, есть? – спросила она.
Я отвернул лицо, а Петька, раскаменев, стал стучать о парту.
- Вопросов нет! – заключила учительница. - На этом урок окончен, всем удачи, – пожелала она, хотя до перемены оставалось целых двадцать минут.
Пока все слушали клятвенные обязательства учителя, я мысленно подготовил ей ответ: «что «двойка, единица и ноль» всего лишь цифры и, что независимо от знания языка, я уже имею профессию шофёра, а аттестат могу получить и в другом месте», но сказать об этом при всех, воздержался. В голове у меня уже созревал план на случай, если всё пойдёт не так.
Следующую неделю я не расставался с учебником. Помогал мне осваивать «неподдающийся предмет» Петька Лопатин, которому я пересказывал старые темы наизусть. Для полной уверенности, Петька пригласил на «слушания» наших отличниц, которым немецкий давался без особого напряжения. Девчонки даже похвалили меня за проявленное усердие, выставив мне после смотра символическую четвёрку.
В приподнятом настроении я отправился на урок…
Но, увы! Как я не готовился, всё пошло прахом. Выслушав мой немецкий, Ирина Александровна докопалась до произношения, будто я проживал в Германии. На требование учительницы повторять за ней каждое слово, я ответил отказом, посчитав это насилием. В этот момент я, образно, представил себя боксёрской грушей, которую безжалостно долбили палками и очень жестко.
Мой отказ привел немку в стопор, но ненадолго. Она назвала меня, мягко говоря, «упрямым и заносчивым мальчишкой», а самом деле, это было сказано куда образней и обидней.
- Но уж, нет! С меня хватит! – выкрикнул я учителю. А когда увидел лица растерянных ребят и девчат, понял, что пора уходить. Я прошёл к парте, собрал учебники, помахал рукой одноклассникам и быстро вышел в коридор.
- Семёнов, вернись, - пыталась остановить учительница. – Ты пожалеешь…, - услышал я угрозу.
Запугивание учительницы не остановили меня, а только раззадорили, и я твёрдо решил…
А решил я уйти в вечернюю школу, и с работой я решил. Начальник автохозяйства, где я осенью проходил практику, предложил мне должность автослесаря, и я согласился. Оставалось забрать документы из школы, получить характеристику и пройти медкомиссию. Но я не успел…
Петька Лопатин рассказал своей матери о конфликте, та моей матери, мать сбегала к классному руководителю…, и пошла вокруг меня работа по возвращению. Моя судьба решилась на уровне классного руководителя, что и спасло меня от разбирательств, хотя, Ирина Александровна, пыталась убедить Раису Ивановну разобрать моё поведение и успеваемость на педсовете.
На тот момент мне и в голову не приходило, что хорошей характеристики мне не получить! А уход из школы накануне выпускных экзаменов означал бы для меня бегство, граничащее с дезертирством.
Как раз об этом мне доходчиво объяснила классный руководитель. И ещё она сказала очень важные слова, «что взрослые должны быть умнее». Не знаю, кого она имела в виду, но я понял, что решением конфликта может быть только примирение! что и произошло, как раз перед каникулами.
Я плохо запомнил содержание разговора с Ириной Александровной. Сами понимаете, сколько прошло лет! Наша встреча проходила нервозно. Помню, что между мной и учителем чувствовалась скованность, и ожидаемого откровения не получилось. В чем-то я признал свою вину, в чём-то она. В итоге договорились, что я вернусь в школу, а она забудет свои обиды. Никаких извинений с обеих сторон не последовало.
Когда каникулы закончились, я вернулся в класс и долго рассказывал одноклассникам, какой подхватил грипп и сколько уколов мне вкололи. А спустя неделю все пошло своим чередом: я старался не огорчать учителей плохими знаниями, а учителя плохими оценками. У этой истории было продолжение…
На самом деле конфликт между мной и учителем был только притушен. Ирина Александровна нашла способ, чтобы снизить мне оценку за выпускной экзамен. Зная, что к экзамену я подготовился основательно, она дала мне дополнительный текст, как потом я узнал из программы высшей школы. В итоге я не смог толком перевести этот материал, и она снизила мне оценку до трёх баллов. До сих пор помню, с каким наслаждением она выставила её в ведомость, сказав мне единственную фразу:
- Ничего личного, Семёнов, ты сам это заслужил, а могло быть и хуже…
Это сейчас я понимаю, было бы лучше, если бы учителю удалось пробудить во мне интерес к предмету, как это делала учитель по русскому и литературе. Я бы немецкий не только выучил, но и разговаривал, как на родном русском. К сожалению, Ирина Александровна, не нашла способа сделать меня своим союзником. Вместо этого она выставила меня перед классом, как системного двоечника, с чем я был не согласен. А история с «переводом с немецкого» только подтвердила её «неровное» отношение ко мне. Зачем она это сделала напоследок? Я не спрашивал. Повзрослев, я понял - обиженная женщина никогда не прощает своему обидчику.
Вскоре Ирина Александровна уволилась и вернулась в краевой центр. Там, я слышал, обзавелась семьёй…, а дальше я не интересовался. Впрочем, единожды, на первомайской демонстрации я видел её в колонне демонстрантов, но не подошёл, хотя взглядами мы пересекались. Судя по её реакции, я ей опять не понравился, или она сделала вид, что не узнала.
Не знаю, помог ли наш конфликт изменить подходы учителя в отношении «сложных» учеников, сказать трудно. А вот мне, точно, помог! Всю свою жизнь, я относился к людям открыто, считая их равными, каких бы взглядов и религий они не придерживались. А если и возникали вопросы, то чаще в моей голове, которым я не давал хода наружу.
Когда через много лет, я рассказал эту историю своему дядьке, тот выслушал, покачал головой и неожиданно занял сторону учительницы, высказав мне такую мысль:
- Не всё в жизни бывает сладким, сынок, иногда и яблоко горечью отдаёт, а тут педагог. Вижу - она встряхнула тебя основательно, раз забыть её столько лет не можешь. А других учителей, наверное, и как звать забыл?! Не грешно за такого человека и выпить. Наливай, пока тётка не явилась.
Ты как, будешь за немку? – переспросил он, видя моё замешательство, и я кивнул головой.
Январь 2017 год.
Рисунок из интернета.