Женщина напротив любит.
Стамбул.
И даже говорит по турецки. Поэтому Стамбул её любимый город. И Париж. Но чуть менее. Несмотря на то, что по французски она говорит даже чуть лучше.
За час до того как.
Женщина напротив не может забыть моего далекого предка, однажды посетившего Париж. Куда мне так и не дали визу. И которому я завидую. Мой далекий прадед плевал на порядки. Он сел на коня и поехал. И доехал. Прямо до Лувра. Можно сказать, что он его просто взял. Всё это случилось в далеком 1814 году. Женщине напротив интересно героического прошлое русских богатырей. Метросексуалы как я её не интересуют.
- «Когда я преподаю генеалогию в университете», учит меня женщина напротив, «я часто сталкиваюсь с ситуацией где у студента сохранились какие-либо следы об умерших родственниках, но совершенно неизвестны имена и даты».
Я напряженно мыслю. Я слышу что-то знакомое в слове генеалогия.
- «Как правило, я предлагаю студентам начать с письменного изложения имён», говорит женщина напротив.
Я напряженно мыслю. Я всегда думал, что способность начинать что-то о чем не имеешь никакого представления являлось моей исключительно редко встречающейся чертой характера. И обладал ей только я.
- « … имён которые они знают», завершает мысль женщина напротив. Свою.
Я удовлетворенно молчу. Я по прежнему исключителен.
- «Как правило, имена повторяются, и часто из поколения в поколение ими продолжают называют детей. В честь славных предков, так сказать». Женщина на мгновение замолкает, и задумчиво смотрит на меня. Очевидно, она удивляется самой себе.
- «Есть еще один действенный способ», встряхнув головой, говорит женщина напротив. Мне нравится это её движение. Мне кажется, что таким образом сбрасывает с себя все не нужные мысли. Обо мне.
- «Надо лишь узнать, кто из членов семьи хранит старые фотографии. Это может быть тётя, бабушка, двоюродная племянница. И неважно, на чердаке или в подвале».
Я изо всех сил пытаюсь удержать нить рассуждений в своих потных извилинах. Не. Извилине. Ведь если говорить о…
В какой–то момент я с ужасом понимаю, что всё забываю. И поэтому теряю.
- «Главное, успеть найти их пока они не умерли», слышу я женщину напротив.
-«Кто?» спрашиваю я.
-«Что кто?» спрашивает она.
Я молчу. Я не знаю что ответить. Ведь я только что задал вопрос. Я задал вопрос, зная ответ. Круг замкнулся.
Женщина напротив смотрит на меня слегка нахмурившись. Она очень красива. Как Мерилин Монро, но в 2017. Не то что я имею ввиду Мерилин Монро, дожившую до 2017 года, а просто… На этом месте я опять теряю мысль.
- «В любом случае», говорит женщина напротив «важно найти родственников, у которых есть хоть какие-то семейные фотографии. И знаешь, что здесь самое интересное?» белозубо улыбаясь, спрашивает меня женщина напротив.
Её зубы блестят, как жемчужины. Если бы я родился в америке, мои блестели бы также. Я…
- «Самое интересное здесь то, что написано на обороте снимка!» торжественно заключает она свою речь. «А в некоторых случаях там можно найти целые поэмы! Затем надо переписать всю полученную информацию в тетрадь. Это важно! И ни в коем случае нельзя использовать компьютер. Ну, если только для сканирования. Лично я так восстановила всю свою родословную. Это моя страсть!”
Мне нравится, как краснеют ее щеки. В топку любовные романы. Даёшь старые фотографии.
«И я обожаю кладбища!» - рассуждает она дальше. «В какое бы время я не пришла на кладбище, все мои родственники всегда в сборе». Говорит она. «Они не выдумают причины, по которым мы не можем встретиться. Они не сплетничают. Они всегда готовы меня внимательно выслушать. И они всегда признательны мне за визит, в отличие от живущих», завершает она почти шёпотом.»
Моё лицо горит. Мне хочется бросить её на постель, сорвать одежду, а затем лечь в могилу.
За минуту до того как.
То как.