– Завтра день смеха, – объявила Надежда Александровна, Вовкин классный руководитель, а заодно и всего первого «А».
– Значит, надо смеяться целый день? – тут же подал голос Костя. Он всегда сначала говорил, потом думал, а потом поднимал руку.
– Нет, – улыбнулась Надежда Александровна, – целый день не обязательно. Кто знает, что делают в день смеха?
Катя тут же выбросила руку вверх. Она всегда все знала и всегда торопилась поделиться своими знаниями со всеми, кто в этот момент находился рядом. Ребята над ней смеялись, но беззлобно, и с интересом ее слушали – ведь она так здорово рассказывала.
– Давай, Катенька, расскажи нам, что ты знаешь об этом дне.
– В день смеха все шутят друг над другом, – затараторила Катя, – говорят всякую ерунду, а потом смеются.
– А зачем все это делается? – спросила Надежда Александровна.
– Чтобы смешно было, весело, – пожала плечами Катя, словно говоря: «Как будто вы сами не знаете!».
– Ну хорошо, садись, Катюша, – сказала, плавным взмахом руки усаживая девочку, Надежда Александровна. – Давайте завтра все вместе отметим это день.
– Как?! Как?! – раздалось со всех сторон. Не все еще поняли, но Катино объяснение вдохновило даже самых непонятливых.
– А так: вспомните смешные истории, которые приключались с вами, и расскажите в классе.
– А анекдоты можно? – опять не поднимая руки влез Костя.
– Можно и анекдоты, – с некоторым сомнением одобрила Надежда Александровна.
После уроков Вовка и Костя обсуждали план действий. Они шли по тротуару, не замечая прохожих, и громко спорили, как же им завтра повеселить класс.
– Я знаю та–а–кой анекдот! – вопил на всю улицу Костя, так что все прохожие оборачивались, видимо, желая услышать этот замечательный анекдот.
– И я знаю анекдот! – не отставал Вовка. – А еще я знаю смешную историю про мальчишку, который как будто отравился, а на самом деле не отравился, а все подумали, что отравился. А потом все смеялись, когда он живой оказался.
– Стой! – сказал и сам по своему приказу остановился Костя.
– Чего? – Вовка будто на стенку налетел и тоже встал.
– Давай мы тоже отравимся, – хриплым шепотом на всю улицу произнес Костя.
Вовка повертел пальцем у виска.
– В больницу ведь положат!
– Не положат. Мы понарошку.
– Ааа! – до Вовки наконец дошло, чего хочет друг. – А потом мы тоже живыми окажемся.
– Точно! Пусть они все испугаются сначала, а потом смеяться будут.
– Здорово! – Вовка с восторгом посмотрел на Костю, но потом почесал голову. – А как мы это, отравимся-то?
– Да завтра, в столовой. Всем чай принесут, мы выпьем и брык – под стол, как мертвые.
– Здорово! – опять восхищенно проговорил Вовка, – давай назовем это «Операция О», ну как в кино.
– А почему «О»?
– Отравление потому что!
«Операция О» началась ровно в десять пятнадцать. В школьной столовой. Первоклассники расселись по четыре человека за столики, на которых уже стояло по чашке душистого чая и по булочке с маком. Ребята не спешили приступить к завтраку – все возбужденно обсуждали день смеха и рассказывали друг другу смешные истории, – как вдруг раздался истошный крик из–за столика у окна. Несколько булочек в этот момент выпали из рук испуганных первоклашек, а одна девочка уронила чашку на пол. Звук разбитой чашки заставил всех подскочить, но смотрели ребята не на чашку – все с ужасом глядели, как сползают под стол Вовка и Костя, держась за горло и хрипя, как проколотая велосипедная шина.
Кто-то машинально взял чашку со стола и тут же уронил ее от крика Надежды Александровны:
– Никому ничего не пить! И не есть! Скорую срочно!
Она подбежала к упавшим ребятам, стала расстегивать воротнички рубашек: сначала одному, потом другому. Шутники держались, не подавая признаков жизни. Весь класс сгрудился вокруг и со страхом, смешанным с любопытством, наблюдал за «отравленными».
– Теперь им промывание сделают, – с умным видом заметила Катя, – если успеют.
От таких слов Надежда Александровна сама сползла на пол. Вид у нее был не лучше, чем у двух «отравленных».
– Ну-ка посторонитесь! – громко скомандовал школьный врач Василий Иванович.
Он взял Вовкину руку за запястье, к чему-то прислушался, затем Костину, опять послушал, что-то слышное ему одному, и сказал:
– Пульс учащенный, но, похоже, ничего страшного. Расступись, ребята! – скомандовал он, и в образовавшийся проход четверо людей в белых халатах быстро внесли носилки.
Скорая помощь ждала у подъезда школы. Носилки осторожно положили внутрь, ребят до подбородка накрыли простынями, захлопнули двери машины, и раздался звук сирены. Машина скорой помощи, распугивая собак и прохожих, помчалась в известное только ей место.
Внутри рядом с носилками сидели Надежда Александровна и врач Василий Иванович. От учительницы пахло валерьянкой, а врач держал одной рукой Вовкину руку, а другой – Костину.
«Отравленный» Костя открыл глаза, испуганно огляделся и сказал:
– Василий Иванович, мы не отравились, мы пошутили, – видно было, что он очень испугался произведенного эффекта.
Учительница охнула, а Василий Иванович строго произнес:
– Лежи! Тебе сейчас нельзя говорить.
– Василий Иванович, – подхватил Вовка, ему тоже было страшно, а еще было очень стыдно за то, что они сделали.
– Молчите, я вам говорю! – прикрикнул на них врач и погрозил пальцем. – У вас тяжелое отравление, и все разговоры вам категорически запрещены.
– Но... – начал было снова канючить Костя.
– Молчи, а не то укол сделаю. Противостолбнячный. – Василий Иванович потянулся за шприцем, и Костя натянул простыню на голову. Волшебное слово «укол» подействовало безотказно. Тем более какой-то «противостолбнячный». Этого уже совершенно невозможно было вынести.
Вовка тоже спрятался под простыней, но одним глазом через щелочку наблюдал за происходящим. Врач что-то шепотом на ухо говорил Надежде Александровне, а та кивала в ответ и даже немного улыбалась, хотя все еще была очень бледной. «Наверное, Василий Иванович рассказывает ей анекдоты, чтобы успокоить», – подумал Вовка, и ему тоже стало немного легче.
Дверцы машины распахнулись, носилки быстро занесли в больничный коридор. Здесь было очень светло от бело–синих ламп и сильно пахло лекарствами. Подбежал немолодой усатый доктор с закатанными белыми рукавами, которые открывали всему свету сильные волосатые руки. На правой была татуировка в виде якоря. «Пират», – почему-то подумал Вовка.
– Ну, что тут у нас? – неожиданно высоким голосом спросил «пират».
Василий Иванович подошел к нему и так же, как в машине, шепотом начал говорить. Сначала «пират» возмутился, замахал руками, стал что-то доказывать, но потом согласно кивнул головой, подмигнул и хлопнул Василия Ивановича по плечу.
– Этих двоих в операционную! – громко сказал он. – Назначаю общее промывание желудка, а затем будем желудки удалять.
– Как удалять?! – закричали Вовка и Костя одновременно.
– Хирургически, – грозно нахмурился усатый врач, – скальпелем, – и он как фокусник откуда-то достал большой блестящий нож.
– Не надо! – завопили шутники. Сейчас им было уже не до шуток. Речь шла о страшном: усатый пират с волосатыми руками огромным ножом собирался резать их на части.
– Надо! – отрезал «пират». – А чтобы вы не сопротивлялись, я вам сейчас сделаю уколы. Держите их.
Санитары схватили Вовку и Костю за руки, а страшный врач опять, как по волшебству, достал шприц размером с Вовкину руку и стал медленно приближаться к горе–шутникам. Они вырывались изо всех сил, но санитары были сильнее.
– Ааа! – ребята уже ничего не могли сказать, а только от ужаса вопили тонкими голосами.
Усы приблизились к ребятам, волосатая рука занесла ужасный шприц для последнего укола и врач сказал:
– С первым апреля!
Он подмигнул ребятам, отдал шприц санитарам и, засунув волосатые руки в карманы, пошел куда-то по своим делам. А Вовке с Костей в тот день уже как-то не шутилось.