Я тебя никогда не забуду
Выражение «Жизнь есть борьба» Жанна воспринимала как тупо-советское, но отметив свое 52-летие, ощутила всем организмом, что это тяжелая правда. Бороться с собой приходилось теперь ежедневно. Уборка квартиры приравнивалась к незапланированному подвигу, а приготовление какой-нибудь селедки под шубой – к героизму. Приятельницы говорили, что выглядит она на десять лет моложе, но это утешало слабо, потому что молодость и здоровье приходилось симулировать. Через усилие вставать по утрам, готовить себе простой завтрак – овсянку и кофе. Теперь даже любимое занятие -- макияж, «раскраска лица перед выходом на боевую тропу», как прежде шутила Жанна, напрягало.
Даже чувство юмора, которое так ценили окружающие Жанну люди, почти исчезло. Его сменило подавленное настроение, а временами просто тоска. Медицина объясняла это состояние «климатическим синдромом», а закадычная подружка Зоя советовала зажигать свечи, слушать Моцарта и ходить на йогу. Хорошо бы также стать вегетарианкой, убеждала соседка Аня, потому что подсознательно человека гложет чувство вины за убиенных братьев наших меньших.
Отказаться от котлет и отбивных означало лишиться той маленькой радости, что сопровождала трапезу и украшала жизнь. А вот батюшка Филарет в церкви Всех Святых объяснил, что уныние, как впрочем, и чревоугодие, есть смертный грех. На нервной почве Жанна, придя домой, съела две отбивных, выпила два бокала красного испанского вина и расплакалась от бессилия.
Спасала работа. Жанна была переводчиком с немецкого в одной компании, сотрудничающей с Германией. Работать приходилось в основном с бумагами – и слава Богу. Можно было уткнуться в них или в компьютер и отвлечься хоть на время. Не радовала больше улыбка симпатичного коллеги Макса, который иногда приглашал ее отобедать вместе в итальянском ресторанчике. Во-первых, Жанне было неловко, когда он расплачивался, во-вторых, Максим был безнадежно женат и имел двух детей-лоботрясов. И беседа во время обеда сводилась обычно к обсуждению проблем подросших и своевольных детей.
Жанне это было не интересно – свою единственную дочь она вырастила без особых трудностей. Тогда она была еще замужем за Виктором – уравновешенным, пусть и скучноватым мужчиной. Не хватило Жанне женской мудрости, чтобы простить ему случайную измену и особенно задевала пошлость этого события – соперницей оказалась близкая подруга.
Сидя вечерами в одиночестве перед телевизором или с книгой, Жанна ругала себя последними словами за глупость и самонадеянность. После развода она была уверена, что без мужчины не останется. Переменила трех любовников и поняла, что все они в подметки не годились бывшему мужу. Один был женат, второй неряшлив и проявлял задатки альфонса, ну, а третий убежал от нее сам, испугавшись, что станет подкаблучником при сильной женщине.
Изучив проблему депрессии, Жанна была почти уверена, что причина ее тоски не в одиночестве, вернее, не столько в нем, сколько в загадочных и необратимых химических процессах, которые происходят в нашем мозге с течением времени. Как-то во время совместного обеда она спросила у Макса, посещает ли его уныние, на что он весело ответил, что депрессия -- норма жизни, особенно в северных странах и что лекарство от нее в полноценном сексе. При этом бросил весьма откровенный взгляд на круглые Жаннины коленки. Она поправила узкую юбку, но этот «намек подсвечником» был понятен. Унизительно-короткие свидания у нее дома и обеды по пятницам в итальянском ресторанчике Жанну никак не устраивали, да и связываться с женатым мужчиной она не хотела.
Сбросив в прихожей сапожки и куртку, Жанна вошла в комнату, зажгла торшер, дававший уютный мягкий свет, села в кресло и задумалась над любимыми вопросами русской интеллигенции: что делать и куда пойти. А главное, с кем. У замужних подруг свои проблемы, одинокие -- в вечном поиске «настоящей любви». Тишину прервал звонок дочери Алисы из Лондона.
Дочка жила там уже несколько лет, удачно вышла замуж за англичанина, родила чудного малыша Георга. Раз в год, во время отпуска, Жанна гостила недельку-другую у дочери. И Лондон, и общение с дочкой и внуком выдергивали Жанну из депрессии. У нее снова блестели глаза, в движениях появлялась мягкая кошачья грация, а зять делал ей комплименты. Не болела спина, не дергалось веко, не мучила нервная потливость -- Жанна снова была молодой и красивой.
Как-то зять Питер пригласил на домашний ужин своего соседа Джозефа Батлера. Красиво седеющий вдовец Джо выглядел моложе своих 68 лет, с интересом поглядывал на Жанну и пригласил в свой уютный домик по соседству на кофе. Некоторая неловкость от того, что Жанна не совсем свободно владела английским, почти прошла после выпитого вместо кофе виски. Питер показал гостье свой сад, был мил и предупредителен.
Позже Жанна представила себя хозяйкой этого дома, вспомнив цветаевское «Пошли мне сад на старость лет …», но тут же четко поняла, что все это -- Лондон с его красотами, дом и сад любезного Джо -- никогда не будет своим. Ментальность – это неистребимо, во-первых, а во-вторых, по некоторым высказываниям вдовца она поняла, что ему нужна достаточно молодая и энергичная женщина, чтобы в доме был порядок, домашняя еда, а в старости – бесплатная сиделка, психоаналитик, медсестра, женщина, которая и в горящую избу войдет, и пресловутого коня на скаку остановит. Среди русских такую найти гораздо проще, вот и весь интерес. «А кони все скачут и скачут, а избы горят и горят …» -- невесело подумала Жанна.
Дочка, с которой Жанна поделилась своими сомнениями, резко возразила:
-- А что такого? Это же лучше, чем подавать борщ какому-то полубомжу в России или доживать в одиночестве! А так общалась бы с внуком, нам помогала …
Дома на Жанну тоска накатила, как цунами, сметая на своем пути остатки радости, приятных впечатлений от поездки и иллюзий. Придти в себя помогла работа, накопившаяся за время отпуска, и новая книга Людмилы Улицкой, которую Жанна купила без раздумий, несмотря на заоблачную цену. Дома, наскоро поужинав, она забралась с ногами в кресло, включила торшер и погрузилась в чтение. Прервал это увлекательное занятие звонок. Жанна подумала: дочь беспокоится, может, мое сообщение по электронной почте не получила, но услышала в трубке смутно знакомый мужской голос:
-- Добрый вечер. Жанна, это вы?
-- С кем имею честь?...
-- Ты … вы меня не узнаете? Это Юра, помните?..
Жанна прижала телефонную трубку к груди и мгновенно покрылась холодным потом. Она слушала стук своего сердца и молчала.
-- Жанна, вы меня слышите?
-- Да. Слышу и помню, -- наконец ответила она.-- Юра, подождите, пожалуйста, я сейчас вернусь.
Все с тем же колотящимся сердцем Жанна встала под душ. Теплые струи смыли пот и успокоили. Набросив халат, она села в кресло:
- Юра, извини. Я тебя слушаю.
-- Я тут подумал … Может, мы встретимся, посидим где-нибудь …
-- Почему же нет. Давай у Оперы. Я без машины, на трамвае приеду. Часов в семь, в субботу. Сможешь?
-- Смогу. Тогда до свидания?..
Жанна попрощалась. Первая мысль была: «Ничего себе, звонит через 15 лет, как будто это было вчера, давай увидимся! Так вот запросто!»
И тут же она подбежала, как девочка, к зеркалу и стала рассматривать себя, радуясь, что вовремя побывала у стоматолога и привела в порядок зубы. При вечернем освещении она и правда выглядела молодо. И конечно, спасала стройная фигура, которая была дана ей от природы и не требовала диет. Подошла к шкафу, достала и бросила на постель одежду, которая подошла бы к свиданию с мужчиной. Выбрала юбку карандаш, кремовую блузку и модную жилетку из яркого искусственного меха, подаренную дочерью. Впрочем, до субботы было еще два дня, спешить некуда.
В пятницу перед сном Жанна приняла снотворное, чтобы нормально выспаться и быть в форме. После завтрака сделала подтягивающую маску из голубой глины, а смыв ее, легкими движениями покрыла лицо питательным кремом. Посетила салон красоты, в котором не была сто лет, сделала маникюр.
Дома Жанна вычистила квартиру пылесосом и решила до вечера отдыхать. Положила на лицо маску с мякотью киви, на веки – кусочки ваты, пропитанные заваркой черного чая, и улеглась на диван. Выдержала в покое минут пятнадцать, вскочила, заметалась по квартире, роняя киви на пол. Хотела было принять транквилизатор для спокойствия, но передумала. Вдруг станет сонной и вялой? «Господи, если бы мужики знали, как женщина готовится к свиданию … Им что? Принял душ, побрился, брызнул одеколоном -- и все!»
Жанна тщательно оделась, нанесла на лицо макияж и осталась собой довольна, разве что повязала шейный платочек – шея выдает возраст. В полупустом трамвае вспоминала первое свидание с Юрой, вернее, знакомство. Было это много лет назад. Приятельница Саша с мужем Леней отмечали ее 35-летие дома, в хорошей компании, за большим столом, уставленным закусками и напитками. Была даже заливная рыба, которую Сашка научилась делать у свекрови-еврейки. Та объяснила, что это гарантия верности мужа.
Среди гостей была незнакомая Жанне пара -- бывший сокурсник Лени Юра с женой Машей. Эффектная блондинка смеялась и поправляла то локоны, то ожерелье на шее. Она была из тех женщин, что сразу привлекают внимание -- яркая, кокетливая. Муж Маши молчал. Было в этом молчании скрытое напряжение. «Ревнует, наверное!» -- решила Жанна. Ей хотелось танцевать, она приметила одинокого друга детства именинницы, сидевшего напротив, и улыбнулась ему.
Саша включила музыку: «Танцуют все!», муж ловко подхватил и закружил ее. Жанна почувствовала чье-то присутствие у себя за спиной и повернулась. Это был молчаливый муж Маши -- Юра. Он улыбнулся, чуть наклонился к Жанне, и на лоб ему упала прядь густых шелковистых волос. Жанна всей кожей ощутила, как ей хочется погладить эту прядь. Мотнула головой, прогоняя наваждение, и неловко поднялась.
Маша танцевала с мужем именинницы и громко чему-то смеялась. Понятно, почему Жанну пригласил Юра -- он остался без партнерши. Ну и ладно, она все равно получает удовольствие от музыки и от партнера, который молча смотрел ей в глаза. Они у него были цвета каштана, а когда он улыбался, на радужке сверкали золотисто-зеленые крапинки. Они не сказали друг другу ни слова. Разговорились, когда Юра пригласил ее в третий раз, а потом уже не отпускал, и они танцевали ночь напролет. Жена его все время танцевала с другими и не обращала на Юру внимания. Все это было странно, как и желание Жанны дотронуться до его волос, погладить по голове, как ребенка.
Юра рассказал про свою работу диспетчера в аэропорту. Она ему нравилась, несмотря на стрессы, сопровождавшие такую профессию. Любимая книга – «Сто лет одиночества» Маркеса. Любимый фильм – «Покровские ворота». Есть близкий друг, бывший одноклассник, есть сын пяти лет, славный малыш. И зачем-то добавил «Я своего сына никогда не оставлю, сам рос без отца и знаю, что это такое». О жене – ни слова.
В памяти от той ночи остались песни Патрисии Каас, трепет и одиночество ее голоса, сумрак комнаты, пальцы Юры, которыми он слегка сжимал ладонь Жанны, прядь волос, которая падала на его лоб. Они сидели чуть в сторонке, держались за руки и молча смотрели друг на друга.
Их близость была такой полной, что больше не требовалось ничего. Подошла Маша нетвердой походкой, с сигаретой в руке, улыбаясь, посмотрела на Жанну долгим взглядом и сказала Юре: «Пора домой». А он все держал Жанну за руку, пока жена не отошла, а потом сказал «Ни к кому у меня не было столько нежности». Они еще раз посмотрели друг другу в глаза и расстались.
Что это было? Несколько часов счастья, которого, бывает, не выпадет и на целую человеческую жизнь? Мужчина, которого она едва знала, подарил ей ощущение близости и тепла, какого не было за двенадцать лет жизни с мужем. Жанна чувствовала себя ошеломленной, очарованной и почти пьяной – от этого ощущения, а не от коньяка. Абсолютно чистое чувство, какого у нее не было ни в шестнадцать, ни в двадцать пять лет. Будто коснулся вечности. И еще она была рада тому, что с Юрой они больше не виделись и не случилось той близости, что бывает между мужчиной и женщиной. Осталась ничем не замутненная благодарная память.
На другой день Жанне позвонила Саша.
-- Слушай, а ведь Юрка в тебя влюблен!
-- Глупости, перестань, -- с досадой ответила Жанна.
-- Это ж было видно невооруженным глазом, как вы друг на друга смотрели!
-- И его жене видно?
-- Ей, по-моему, по барабану, лишь бы зарплату приносил. Юрка по молодости женился, потом сын родился, а он ребенка никогда не бросит. Первые годы еще было ничего, а сейчас Машка на всю голову больная. Держит его на крючке ребенком, антидепрессанты горстями глотает, спиртным запивает. Лечилась в психушке, но толку от этого мало. Так что Юрке не позавидуешь. Считай, у него двое детей на шее, и он молча этот груз тянет.
Вспоминая события пятнадцатилетней давности, Жанна вдруг четко поняла, что не нужна сегодняшняя встреча. Грустно увидеть Юрину лысину вместо блестящей гривы волос, оплывший овал лица, а самой суетливо поправлять косынку на шее, чтобы скрыть морщины. А самое страшное – погасшие глаза двух уставших от жизни людей.
Жанна вышла из трамвая и быстро пошла назад, в сторону своего дома. Остановилась, чтобы перевести дух и отправить Юре эсемеску «Я тебя никогда не забуду».