Дверь отворилась, словно от резкого порыва штормового ветра, и в квартиру ворвался Егорка. Он сорвал с себя шапку и радостно заорал:
– Кани-и-икулы!!!
– Тише ты, оглашенный! – поморщилась мама. – Лучше расскажи, как закончил четверть, сынок?
– Э-э-э… – на секунду замялся Егор. – По всем предметам без троек.
– По всем предметам? – недоверчиво переспросила мама. – А ну-ка покажи дневник!
Егорку как будто подменили: он неторопливо снял верхнюю одежду, медленно достал из портфеля «дневник ученика 6А класса» и протянул маме. Та сразу заподозрила неладное, и предчувствие её не обмануло.
– Я так и знала! Поведение – удовлетворительно. А мне сказал: «По всем предметам без троек»! – рассердилась мама.
– Подумаешь, «удав» за поведение! – пожал плечами Егорка, снимая пионерский галстук. – Это же не предмет!
– Что значит «не предмет»? Нет, что значит «не предмет»?! – кипятилась мама. – Вот скажу отцу. Он тебе задаст!
– За поведение не задаст! – сказал Егорка убеждённо.
Он быстро переоделся, будто сдавал спортивный норматив на время, и собрался уходить.
– Егор, ты куда? – всполошилась мама.
– Во двор. Ребята ждут.
– А кто сестру из детского сада заберёт?
– Сегодня Колина очередь!
Николай, старший брат Егора, учился в восьмом классе и должен был вскоре прийти из школы.
– Ну, тогда иди! – горько вздохнула мама и сокрушённо покачала головой. – Горе ты моё луковое!
– Пока! – весело бросил Егорка, выскочил из квартиры и захлопнул за собой дверь.
***
Вечером за столом собралась вся Егоркина семья. Отец был вполне доволен оценками за четверть обоих сыновей. Весело посматривал на пацанов, примечая, как те с аппетитом уплетают макароны по-флотски, и многозначительно молчал. Наконец он спросил:
– А не съездить ли нам на ноябрьские праздники в деревню к тёте Пелагее?
Что тут началось! Егорка и Коля завопили от восторга так, что напугали трёхлетнюю сестру.
– Тише вы, ненормальные! Марину заикой сделаете! – пыталась успокоить их мама, удивляясь столь бурной реакции сыновей на предложение отца, но все её увещевания не помогали.
– Ну вот и славно! – улыбнулся отец. – Значит, седьмого утром выезжаем!
***
Праздничным ноябрьским днём в заиндевевшую деревню въехал автомобиль ГАЗ-69 и, провожаемый любопытными взглядами прохожих и вездесущих пацанов, промчался по центральной улице до самого конца, свернул на поперечную улицу и остановился у высоких тёсаных ворот старого бревенчатого дома, что стоял на берегу большого озера. Газик издал громкий звуковой сигнал, чем спровоцировал яростный лай цепных собак всей округи.
– Егор, поторопи хозяев! – приказал отец, не отрываясь от баранки служебного автомобиля.
Егорка выскочил из машины и распахнул калитку. Навстречу ему уже спешил плечистый усатый парень, в котором угадывались знакомые черты двоюродного брата Виталия.
– Жорка, ты что ли?! – радостно вскрикнул Виталий.
– Ну да, – улыбнулся Егор.
– Вырос-то как! – восхитился двоюродный брат. – Я ж тебя помню ещё вот таким шкетом, – он опустил ладонь ниже пояса, - когда ты пешком под стол ходил!
– Когда это было? – небрежно бросил Егорка. – Сам-то совсем мужиком стал!
– Сходишь в армию, тоже мужиком станешь, – усмехнулся Виталий. – Ну, здравствуй, что ли!
– Здорово! – по-взрослому ответил Егорка и охотно пожал протянутую руку сродного брата.
Виталий открыл ворота, и Газик въехал во двор. Двигатель умолк. Из машины вышли родители Егорки, его старший брат и младшая сестрёнка. А навстречу уже бежали девчонки.
– Прие-е-ехали! – кричала от восторга Женька.
– Ну, наконец-то! – звонко вопила Надежда. – Мы уже заждались!
Двор наполнился весёлым шумом и гамом. Все возбуждённо выражали свою радость, пытаясь перекричать друг друга. Лишь Егорка помалкивал и удивлённо разглядывал двоюродных сестёр. «Как же они изменились! – отмечал про себя Егор. – Женька чертовски похорошела, а Надюха так совсем невестой стала. Ишь, как налилась молоком, словно тётка какая».
Женька была ровесницей Егорки, а Надя – на полгода старше Коли, но училась, как и старший брат Егора, в восьмом классе. Раньше двоюродные братья и сёстры виделись гораздо чаще. Родители мальчиков привозили их в деревню и оставляли у тётки Пелагеи на все каникулы. После благоустроенной квартиры районного центра деревенская изба со всеми удобствами во дворе и обширным домашним хозяйством казалась братьям чем-то необыкновенным и ужасно привлекательным. Здесь даже повседневная работа по дому, которой в деревне всегда было невпроворот, превращалась в занимательную игру. Дети проводили вместе дни напролёт и, естественно, крепко сдружились.
У тёти Пелагеи было шестеро детей. Две старшие дочери вышли замуж и покинули родимое гнездо, остальные дети были при маме. Сколько помнил Егорка, в избе тёти Пелагеи всегда было полно народу, а мебели – мало. Кроватей на всех не хватало, поэтому бабушка ночевала на огромном сундуке, а детворе приходилось летом спать на полу, а зимой – на полатях под самым потолком, где тепло от русской печи сохранялось дольше всего.
С последнего приезда прошло уже четыре года, и многое здесь изменилось. Ушла из жизни старенькая бабушка. А потом схоронили и мужа тётки Пелагеи – бывалого фронтовика дядю Васю. Этими печальными событиями и объясняется длительный перерыв в общении братьев и сестёр. Отец мальчиков не желал травмировать психику малолетних детей и не брал их с собой на похороны и поминки, оставляя дома с матерью.
Между тем, страсти во дворе немного улеглись, и нагрянувшие гости в сопровождении радушных хозяев прошли в сени и ввалились в избу. Тётя Пелагея хлопотала у печи, готовя обед на большую компанию. Но стоило двери отвориться – она отбросила ухват и кинулась на шею своему младшему брату.
– Господи, Мишенька, родненький! – запричитала она и пустила слезу.
– Ну, полно тебе, сестрица, сырость разводить! – успокаивал её брат, улыбаясь.
– Это я от радости! – всхлипнула тётя Пелагея и перевела взгляд на мать Егорки. – Машенька!
Женщины обнялись и расцеловались.
– А дети-то как выросли! – изумлённо всплеснула руками тётка Пелагея, заметив мальчиков, и сокрушённо покачала головой. – Господи, как время бежит!
Братья горделиво переглянулись, довольные произведённым эффектом.
– А это кто к нам приехал? – восхищённо вскрикнула тётя Пелагея и подняла Маринку на руки. – Ну, давай знакомиться, племяшка! Тебя как зовут?
– Малина! – звонко ответила девчушка.
– А сколько тебе годиков?
Маринка показала три пальца.
– Ягодка ты моя! – рассмеялась хозяйка. – А меня зовут тётя Пелагея! – она поцеловала девочку в румяную щёчку и спустила на пол.
– Тётя Пелагея, – повторила Маринка, запоминая.
– Правильно! Господи, да что ж это я! Гостей держу у порога, – вдруг опомнилась тётка Пелагея. – Проходите в дом! Располагайтесь! Скоро обедать будем. Я картовницу поставила печь!
– Ура! Картовница! – заорал Егорка.
– Тише ты! – зашипел на него Николай. – Ведёшь себя как придурок!
– А что такого? Я люблю картовницу! – недоумённо ответил Егорка.
– Все любят! – усмехнулся старший брат. – Только не все орут при этом, как дикари.
– Я знаю, что все любят картовницу! – ласково сказала тётя Пелагея. – Потому и готовлю.
Дверь с треском отворилась, и в избу ворвался Семён, старший сын тёти Пелагеи. После смерти отца он стал главой большого семейства. Это был уже не простодушный парень, каким его знала родня, а настоящий крепкий мужик, опора стареющей матери.
– Здравствуйте, гости дорогие! – выпалил с порога Семён и крепко обнял родного дядю. Потом заметил пацанов и радостно воскликнул, – Колька! Жорка! Сколько лет, сколько зим! А выросли то как! – взъерошил мальчишкам причёски и, повернув голову, увидел маленькую девочку, – И Марину с собой привезли! – присел и протянул девчушке руку, – ну, здравствуй, красавица!
– Здлавствуй! – смущаясь, ответила Маринка и сунула свою крохотную ручку в огромную ладонь двоюродного брата.
Семён осторожно пожал ручонку девочки и встал.
– А я баньку протопил, – сказал он радушно. – Пока обедаем, банька как раз выстоится, и можно будет помыться.
– Помыться с дороги – милое дело! – улыбнулся отец Егорки. – А веник найдётся?
– Обижаешь, дядя Миша!
– Тогда непременно помоемся! – рассмеялся отец.
Егорка хорошо помнил старую бревенчатую баньку, что ютилась у забора в конце огорода поближе к озеру. Она состояла всего из двух небольших отделений: моечного и предбанника. Банька не имела трубы и топилась по-чёрному, отчего все стены и потолок моечного отделения были покрыты толстым слоем копоти. В бане следовало соблюдать чрезвычайную осторожность, дабы случайно не испачкаться. После каждой топки её выстаивали, чтобы дым весь вышел, а потом тщательно отмывали лавки и полок. За многие годы эксплуатации банька прокоптилась насквозь и всегда сохраняла стойкий запах дыма. Одновременно мыться в ней могли не более трёх взрослых человек. Егорка не забыл, как мелких ребятишек мыли в этой бане всем скопом, не взирая на их половую принадлежность, и ребятня с нескрываемым любопытством рассматривала друг друга, находя отличия мальчиков от девочек.
В скором времени Тётя Пелагея вынула из русской печи пузатый чугунок, и по всему дому распространился аппетитный запах свежеиспечённой картовницы.
– Обед готов! Дети, бегом к столу! – скомандовала гостеприимная хозяйка.
Вся большая компания за столом поместиться не могла, поэтому пришлось обедать в два приёма. Дети облепили обеденный стол и приготовили столовые ложки. Тётя Пелагея сняла крышку с чугунка, и Егорка чуть не захлебнулся собственной слюной. Казалось бы, в чугунке было простое картофельное пюре, каким часто кормят в школьной столовой. Ан нет: картофельное пюре на деревенском молоке и яйцах, щедро приправленное деревенским маслом, да запечённое в русской печи – это совершенно другое блюдо! Оно покрыто изумительной золотистой румяной корочкой и издаёт такой дурманящий аромат, что, вопреки известной народной пословице, аппетит приходит раньше еды. А вкус, какой незабываемый вкус у этого божественного блюда – можно запросто язык проглотить!
Тётя Пелагея запустила расписной деревянный половник в пузатый чугунок, прорвав толстую запечённую масляную корку, зачерпнула сверху самую вкуснятину и вывалила дымящееся содержимое в тарелку маленькой Марины. Остальные дети стали есть картовницу прямо из чугунка. Наворачивали её за обе щёки, запивая горячее блюдо прохладным молоком. Как говорится, в большой семье не щёлкай клювом. Не прошло и пяти минут, как деревянные ложки достигли чугунного дна.
После трапезы Женька с Надей оделись и ушли. В то время как взрослые обедали, они отмывали баню, а вернувшись в избу, пригласили гостей мыться.
– Пусть сначала мужчины помоются, пока жар не вышел, – предложила Егоркина мама. – Они любят попариться. А мы уж потом.
Никто возражать не стал, и отец с Виталием и Семёном ушли. Их не было довольно долго. Оставшиеся успели обсудить все новости за прошедшие четыре года, когда, наконец, распаренные и разомлевшие мужчины вернулись в избу. Их радостно приветствовал многоголосый хор:
– С лёгким паром!
– Эх! Хорошо-то как попарились! – не скрывал эмоций отец. – Мальчишки, бегите скорее в баню!
– Пойдём, Егорка! – сказал Николай и направился к выходу.
Егор бросил взгляд на двоюродных сестёр и решил над ними подшутить:
– Девчонки! Компанию нам не составите? – спросил он лукаво.
Николай остановился у порога и открыл рот от изумления. Взрослые рассмеялись и с интересом ожидали забавного продолжения.
– Ишь ты, какой шустрый! – округлила глаза Надежда. – Раскатал губищу!
– А что такого? Помнится, раньше мы вместе мылись! – придуривался Егорка.
– Когда это было? Мы ещё в школу не ходили! – хихикнула Женька.
– Смотреть-то не на что было! – добавила Надя улыбаясь.
– А у Егорки и сейчас не на что смотреть! – заржал Николай, давая понять, что сам-то он уже достиг половой зрелости.
Все покатились со смеху, а Егор, не ожидавший такого оборота, сердито насупился и молча пошёл в баню.
***
Ближе к вечеру уже вся деревня знала, что к тёте Пелагее приехали гости, и к её дому потянулись любопытные девчонки, желающие посмотреть на заезжих кавалеров. Всем одноклассницам Женьки и Нади вдруг срочно понадобилось их навестить. Пришли даже те, кто раньше и знаться с сёстрами не желал.
Со словами «изба – не муравейник» тётя Пелагея выпроводила детвору во двор. Но и во дворе было тесно, и шумная компания устремилась в огород. Мёрзлая земля, едва присыпанная снегом, превратила его в обширное поле, пригодное для любой игры.
– Давайте сыграем в «Гуси-лебеди»! – предложила Надежда.
– Это как? – Егорка вытянул от удивления своё лицо. Он знал игру с таким названием ещё с дошкольного возраста. В неё играли ребятишки в детском саду.
– Ты разве не знаешь? – изумилась Надя.
– Очень просто! – взялась объяснить правила игры Женька. – Все разбиваются на две команды. Одна встаёт цепью, взявшись за руки. А кто-нибудь из другой команды пытается с разбегу эту цепь разбить…
– Так это же «Оковы»! – прервал Женю Егорка.
– У нас эта игра называется «Гуси-лебеди»! – сказала Надя, как отрезала.
– Да какая разница! – рассмеялся Николай. – Давайте играть уже!
– Нужно выбрать матки, – подала голос вдруг осмелевшая Женькина одноклассница с русыми косичками. – Пусть мальчики будут матками!
После этих слов Егорка сразу обратил на неё внимание. Девочка определённо начала ему нравиться. Но тут вмешалась Надежда. Она бросила сомнительный взгляд на младшего двоюродного брата и решительно заявила:
– Матками будем мы с Колей!
– Ну, вы, так вы… – отступила русокосая девочка, и Егорка криво усмехнулся, потеряв к ней всякий интерес. В кругу его друзей бесхребетных не жаловали.
Все разбились на пары и, недолго пошушукавшись, по очереди подходили к маткам. Егорка уединился с Женькой и шепнул ей на ухо:
– Давай, я буду клён, а ты – рябина.
– Нет, так сразу догадаются, – возразила Женя. – Давай, ты будешь козёл, а я – капуста.
– Ещё чего! – возмутился Егор. – Не буду я козлом!
– Ну давай, наоборот, – рассмеялась сестра.
Егорка недовольно поморщился: капуста его тоже не прельщала.
– Ну, скоро вы там? Заговорщики! – нетерпеливо крикнул Николай. – Вы последние остались.
– Сейчас! – ответил Егор и шепнул сестре, – я буду сверчок, а ты – светлячок.
– Хорошо, – улыбнулась Женя и, схватив брата за руку, увлекла его за собой.
– Сверчок, или светлячок? – выпалил Егорка, когда они с сестрой приблизились к маткам.
Николай и Надежда выбирали по очереди. Пришёл Надин черёд, и она сделала свой выбор:
– Сверчок!
На этом формирование команд завершилось. По жребию первой в цепь выстроилась команда Надежды. Егорку, как единственного представителя мужского пола, поставили в центр. Рядом встала Надя. Команда Николая отошла на десять метров. Всё было готово для начала игры.
– Гуси-лебеди, разбейте нас! – в один голос крикнули девчонки из команды Надежды. Егор не знал всех особенностей игры, поэтому помалкивал.
– Кем из нас?! – хором ответили соперники.
– Николаем! – дружно завопили девчонки вокруг Егора.
– Да вы что, сдурели? – округлил глаза Егорка. – Он же нас разобьёт!
Так и случилось. Коля разогнался и протаранил самый центр живой цепи. Егорка с Надей, как ни старались, не смогли его удержать. На правах победителя Николай схватил сестру за руку и как трофей утащил с собой. «Обезглавив» команду соперников, он задолго до окончания игры решил исход в свою пользу.
Девчонки совсем не слушались Егорку. Они будто сговорились играть в поддавки. Когда приходил черёд разбивать, каждая из девчонок, избранных командой соперников (а решающее слово там было за Николаем) считала своим долгом безвольно повиснуть на Колиной руке. Когда же нужно было сдерживать атаку соперника, девчонки, как полоумные, почти всегда выбирали Николая. Цепочка стремительно уменьшалась в размерах, пока Егор не остался один.
Оставшись в тоскливом одиночестве, Егорка решил не продлевать агонию, а пойти ва-банк. Шанс на спасение игры ещё оставался: нужно было во что бы то ни стало лишить команду соперника ведущего игрока. Разогнавшись как следует, Егор со всей силы протаранил связку Николая и Надежды, но, увы, безуспешно. Рука старшего брата крепко сжимала Надину ладонь.
В следующей партии матки перетасовали состав команд, но это не помогло: с самого начала всё стало повторяться, как под копирку. Команда Николая росла, словно на дрожжах, и Егорка, попавший снова в компанию Надежды, предчувствовал бесславный конец игры. Внезапно раздался громкий голос:
– А можно и мне с вами поиграть?!
За оградой стоял худощавый парнишка совсем непривлекательной внешности и с надеждой смотрел на игроков.
– Ишь ты, какой шустрый! – раздражённо крикнула Женька. – Тебя только здесь не хватало! Вали отсюда!
Парнишка обиделся и ушёл, сердито бурча себе что-то под нос.
– За что ты его так? – спросил Егорка. Такой недружелюбный ответ его слегка покоробил.
– Да бегает за мной, как собачонка! – громко рассмеялась Женька. – Надоел уже!
Знала бы она, чем обернётся её поведение для двоюродных братьев…
Игра продолжалась, пока не сгустились вечерние сумерки. Потом все разошлись по домам.
***
На следующий день Надя и Женька потащили двоюродных братьев смотреть какое-то популярное кино, завезённое в деревенский клуб по случаю праздника. Сам кинофильм их интересовал постольку-поскольку, гораздо важнее было показаться на людях в сопровождении заезжих кавалеров: пусть все подружки обзавидуются.
Николаю не понравилась эта рискованная затея. Как более опытный из братьев, он хорошо понимал, чем может закончиться для них встреча с местными пацанами, но, при всём желании, отказаться от предложения сестёр не мог: боялся показаться трусом в глазах девчонок.
Егорку тоже мучили нехорошие предчувствия, однако он наивно полагал, что в случае чего они с братом сумеют за себя постоять. Им уже доводилось выяснять отношения со своими сверстниками на кулаках. Всякий раз это был честный бой один на один, и братья нередко выходили из него победителями. Егорка опасался лишь одного: что соперники будут меняться. Ещё свежо было в памяти, как пару лет назад после занятий в школе он был окружён компанией хулиганов из параллельного класса и вынужден был драться с пацанами по очереди. Парнишку, с которым повздорил на перемене, Егорка тогда одолел в честной схватке, но победа далась непросто. Никто не хотел уступать, и оба выложились без остатка. Егорка был совершенно не готов драться снова, когда другой пацан, которого он раньше и за соперника не считал, пожелал отомстить за приятеля и вызвал его на поединок. Это было нечестно, но отступать было некуда. Результат был вполне предсказуем: противник со свежими силами поколотил измотанного Егора. Позже Егорка посчитался с обидчиком, а тогда его душили слёзы обиды. Боли от синяков и разбитого носа Егор не чувствовал.
Братья с двоюродными сёстрами пришли в деревенский клуб и заняли очередь в кассу за билетами. Но не прошло и двух минут, как к Николаю и Егору подбежал какой-то шпингалет и выпалил дерзко:
– Вас пацаны во дворе ждут! Потолковать надо!
– На толковище вызывают? – переспросил Коля, побледнев лицом.
– Ага! – ощерился шпингалет. – Так чё пацанам передать?
– Сейчас выйдем! – пообещал Николай.
Шпингалет удовлетворённо кивнул и убежал.
– Не выходите! – всполошилась Надя. – Вас побьют!
– Раньше думать надо было! – хмуро сказал Николай и повернулся к младшему брату, – пошли!
По Колиному выражению лица Егорка понял, что дело пахнет керосином, и сразу напрягся, готовясь к худшему.
– Женька, беги за старшими братьями! – крикнула Надя и последовала за Колей с Егором.
Во дворе клуба на невысокой ограде сидели местные пацаны. Егорка насчитал про себя восемь человек и похолодел от страха: лишь один из восьми был моложе его, остальные выглядели ровесниками и старше. Недобрые улыбки деревенских ребят не предвещали гостям ничего хорошего.
Братья неторопливо приблизились к компании и остановились метрах в семи от ограды. Оба замерли в тревожном ожидании. Навстречу им вышел развязной походкой самый младший пацан. Мелкий шкет глумливо ухмылялся и картинно сплёвывал в сторону.
– Это мои гости! – испуганно выкрикнула Надя.
– Тебя никто не спрашивает! – не глядя на неё бросил малец. Он презрительно уставился на Николая и задиристо спросил, – значки есть?
– Нет, – достаточно сдержанно ответил старший брат, отлично понимая, что его пытаются спровоцировать на грубость.
– Ну-ну… – хмыкнул мальчуган. – А у тебя? – наглый шкет повернул голову к Егору и сплюнул тонкой струйкой сквозь щель в передних зубах прямо ему под ноги, едва не попав на ботинок.
От такого хамства Егорка заиграл желваками. При других обстоятельствах он бы, не раздумывая, заехал обидчику кулаком в рожу, но сейчас был вынужден сдерживать свои эмоции, и лишь процедил сквозь зубы:
– Нету!
– А если найду? – в словах мальчугана прозвучала явная угроза.
– Не понял! – Егор и в страшном сне не мог себе представить, что его будут обыскивать.
– Он не понял! – осклабился шкет и повернулся к своим друзьям.
Вся компания у забора покатилась от хохота, предвкушая забавное зрелище.
– Сейчас поймёшь! – ледяным тоном пообещал мелкий задира и полез рукой в карман Егора.
Большего унижения в своей жизни Егорка не испытывал никогда. Он резким ударом отбил руку наглеца и с силой оттолкнул его от себя. Малец отлетел на четыре метра и упал, но тут же вскочил на ноги и с выпученными глазами бросился на обидчика. Егор поймал его лицо, словно мяч, растопыренными пальцами, согнул руку в локте как пружину и придал одуревшему шкету такое ускорение, что тот улетел к забору и больше уже не рыпался. И в этот момент, как по команде, встали все деревенские пацаны и двинулись стенкой на братьев. Дело приобретало крутой оборот.
Четверо, что постарше, накинулись на Николая и сразу оттеснили его в сторону. На Егорку наседали трое ровесников. Самый ретивый из соперников, в котором Егор легко узнал вчерашнего худощавого паренька, обиженного Женькой, подскочил первым и с размаху заехал ему кулаком в голову. Егорка успел пригнуться, и удар пришёлся вскользь по макушке. Шапка-ушанка, словно птица, отправилась в свободный полёт. Ответный удар в нижнюю челюсть заставил Ретивого отшатнуться. Он потерял равновесие и едва устоял на ногах. Это слегка остудило пыл второго наседавшего. Пацан такой же комплекции, как и Егорка, был не прочь поколотить чужаков, но получать в ответ был явно не готов. Он размахивал кулаками скорее для острастки и не стремился лезть на рожон. «Сачок», – едко окрестил его про себя Егорка. Такой соперник его вполне устраивал. Но сбоку грозно надвигался крепко сбитый, упитанный пацан намного тяжелее Егора. «Здоровяк может сбить с ног одним ударом, и тогда пиши пропало», – промелькнуло в голове Егорки.
Уклоняясь от встречи со Здоровяком, Егор закрутил карусель вокруг Сачка, который только мешал своим дружкам. Не отличавшийся резвостью, Здоровяк не поспевал за Егором, а круживший по внешнему радиусу Ретивый, осатаневший от лютой злобы после полученной оплеухи, тоже не мог дотянуться до обидчика. Однако Ретивый достаточно быстро раскусил тактику чужака и, резко повернув в противоположную сторону, обогнул Сачка справа, подскочил к Егору и наотмашь заехал ему кулаком в глаз. Будь у Ретивого масса побольше, Егорка не устоял бы на ногах. Но по этому показателю Егор превосходил соперника, и от пропущенного удара даже не покачнулся. Чувствительная «ответка», прилетевшая прямо в зубы, ошеломила Ретивого и заставила умерить свою прыть. Теперь карусель закрутилась вокруг него.
Краем глаза Егор заметил, что старшего брата сбили с ног и, окружив со всех сторон, били ногами, но помочь ему ничем не мог. В горячке неравной битвы Егорка слышал, как истошно вопила Надя, взывавшая к совести деревенских пацанов, а сам только успевал парировать удары и непрестанно кружил, избегая прямого контакта со Здоровяком. Силы были на исходе. Спасало только то, что соперники тоже устали.
Егорка понимал, что долго так продолжаться не может. Особенно опасался подкрепления и без того превосходящего противника. «Вот сейчас запинают брата и возьмутся за меня», – думал он тоскливо. Ситуация казалась ему безнадёжной. И в этот критический момент во дворе клуба появились Семён и Виталий, прибежавшие на выручку братьям. Молодые мужики легко разогнали разгорячённых пацанов и драка прекратилась.
– Жорка, ты как? – взволнованно спросил Виталий, схватив Егора за плечо.
– Нормально! – радуясь неожиданному спасению, ответил Егорка, отсвечивая синяком под глазом. – Вот Колю, кажется, сильно поколотили.
Николай лежал на земле лицом вниз, закрывая голову руками, ещё не веря, что избиение закончилось. Семён ухватил его подмышки и резким движением поставил на ноги, повернул к себе лицом. На Колю невозможно было смотреть без сочувствия: он был весь помятый и грязный, а физиономию искажала ужасная гримаса.
– Коля, тебе очень больно? – виновато спросила Надя, искренне раскаиваясь за своё легкомыслие.
– Терпимо… – утирая кровь с лица, ответил Николай.
– И чего вы попёрлись в этот клуб?! – накинулся на сестру Семён. – Не знала что ли, как у нас в деревне чужаков встречают?!
– Так они же свои! – пыталась оправдаться Надя.
– Это для нас – свои! Когда они приезжали в последний раз? Ещё сопливыми мальчишками были! Их в деревне никто не помнит! – горячился Семён.
– Ладно, чего уж теперь. Что было – не исправишь! Пойдём лучше домой! – предложил Виталий.
– Пойдём! – согласился Семён, медленно успокаиваясь.
Егорка нашёл утерянную в самом начале драки шапку, и родственники отправились по центральной улице к дому. Шли не спеша. Николай получил чувствительный пинок в ногу, неприкрытую толстым пальто, и заметно прихрамывал. Он был явно подавлен после случившегося. А Егорка шёл с высоко поднятой головой. Его распирала гордость за то, что сумел выстоять в кулачном бою с трёхкратно превосходящим по численности противником. Конечно, ему в какой-то мере повезло, в отличие от старшего брата, у которого не было шансов совсем. У Егора же был, возможно, единственный шанс, и ему удалось воспользоваться этим крохотным шансом, чтобы отстоять свою честь и достоинство в неравной схватке.
– А ты молодец! – вдруг похвалил Егорку Виталий и ласково потрепал парнишку по плечу.
***
На следующее утро семья Егорки отправилась в обратный путь. Каникулы заканчивались, да и родителям пора было выходить на работу. Егорка не ведал, когда он сможет снова побывать у тёти Пелагеи, но знал абсолютно точно – деревенское гостеприимство во всём его многообразии он не забудет никогда.