Лидия Кобеляцкая
То, чего нельзя забыть
Конец апреля... Слышу первые звуки церковного благовеста. Благоговейно, радостно замирает всё моё существо - и из глубин памяти вспыхивают воспоминания о совершившемся в Святую Пасху чуде. Так ярко и отчётливо, точно событие произошло несколько часов тому назад...
Весенний, тихий, прохладный вечер Страстной Субботы... село Домажирово... Крутой берег многоводной, с сильным течением, реки Свири. На одном из его отлогов большой, окружённый густым садом, двухэтажный дом. Широкий двор, в глубине которого казармы для солдат, конюшня, амбар и сторожевая будка - кордон расположенной в Олонецкой губернии воинской части. Мой отец - командир этого отряда.
В каждой комнате заботливой рукой няни Марфуши зажжены лампады. В большой, обставленной тёмного дуба мебелью, столовой свет бронзовой, спускающейся с потолка лампы освещал большой круглый, покрытый белоснежной скатертью стол, с поставленными на нём разнообразными пасхальными кушаньями: закуски, окорок ветчины, высокие красивые куличи, творожные пасхи и хрустальные блюда с горками раскрашенных во все цвета радуги яиц.
Денщик Егор у парадных дверей с фонарём в руке ожидает нашего выхода, чтобы ехать в церковь села Сермаксы на Светлую Заутреню.
Тёмная, тихая, слегка влажная мгла весенней ночи охватила нас, когда мы спустились со ступенек крыльца. На небе, затянутом покровом тяжёлых низких облаков, не было видно мерцания звёзд.
Спускаемся по освещаемой фонарём денщика узкой каменисто-песчаной тропинке к пристани парома, где нас уже ожидает большой военный катер с шестью солдатами-гребцами. Тусклый свет фонарей пристани... Толпа крестьян расположилась на её широких досках в ожидании парома. У каждого в руках плетёнки с хлебом и крашеными яйцами и фонарики для свечей пасхального огонька.
Подойдя к краю пристани, я взглянула на Свирь. Её поверхность выделялась между крутых берегов, как чёрная расплавленная масса стекла, готовая поглотить всё, что её коснётся. Меня охватило чувство страха - жути...
Помню, как, сев на скамью катера, я, крепко зажмурив глаза, прижалась к плечу отца. Сердце тревожно билось. Сильные взмахи вёсел опытных гребцов - солдат. Через короткий промежуток времени, который показался мне вечностью, катер подошёл к пристани села. Через несколько минут мы уже шли по тёмным улицам села. В оконцах изб лишь кое-где был виден свет. На большой площади возвышалась обнесённая оградой, красивая, ярко освещённая, белая с голубыми куполами и высокой колокольней сельская церковь.
Мы с большими усилиями смогли проникнуть в неё, и то лишь до свечного ящика, где отец купил свечи, а мама поставила корзину с куличами и крашеными яйцами на столике около старосты, так как на скамьях, приготовленных для освящения, уже не было места.
Вскоре началась служба. Крестный ход шёл вокруг церкви со свечами в руках. Царила в воздухе такая тишина, что пламя свечей едва колебалось. Звон колоколов наполнял благодатию мглу тёмной ночи, а свет свечей в руках верующих огненной гирляндой опоясывал белую церковь...
Торжественный возглас священника - «Христос воскресе!» - звонкий радостный гул многочисленных голосов - «Воистину воскресе!».
Кончилась заутреня. Мы остались на литургию. В конце её шум извне привлёк моё внимание, нарушая благоговейное чувство, которым я была полна.
- Мамочка, что это за шум? - тихо спросила я.
- Это, милая девочка, началась буря - не бойся... буря скоро утихнет.
Но когда мы вышли на паперть храма, порывы вихря ослепили наши глаза пылью. Буря свирепствовала так, что мы, я и моя сестра, едва держались на ногах. Отец взял меня за руку, а сестру мать. Мы шли почти ощупью по тёмной улице села в сопровождении солдат-гребцов между спешившими к пристани толпами крестьян.
О принесении домой пасхального огонька нельзя было и думать. Огни свечей даже у тех, которые успели вставить их в фонарики, были погашены ветром.
На пристани шёл шумный говор. У парома оборвался один из канатов, и он был уже негоден для переправы. Паромщик предлагал воспользоваться рыбачьим плоскодонным, с низкими бортами, баркасом.
Наш военный катер раскачивали громадные волны. Он бился о столбы пристани. Опытные гребцы-солдаты, быстро вскочив в него, подхватили меня и мою сестру на руки и посадили на скамью. Отец и мать также благополучно вошли в катер, и скоро он, ныряя точно ореховая скорлупа, двинулся в тёмную мглу к противоположному берегу Свири.
В этот же ужасный мрак ушёл и наполненный крестьянами утлый рыбачий баркас.
Вихри ветра неистовствовали. Чёрные волны почти захлёстывали высокие борты нашего катера. Вода яростно кипела, силясь поглотить его. Но опытные гребцы ровно и мерно подымали вёсла, а отец держал спокойно и крепко управление рулём. Я и сестра Женя, прижавшись к груди нашей дорогой мамы, с ужасом наблюдали за борьбой сильного корпуса катера с натиском разъярённой стихии...
Вдруг в порывах ветра стали долетать до нас крики и вопли, то замирая, то усиливаясь.
- Что это, Вася? - спросила мама.
- Очевидно, лодка, ушедшая раньше нас, захлёстывается волнами... Надо поспешить на помощь. Налягте на весла! Спасательные круги на месте?
- Так точно, Ваше Высокородие, - ответили гребцы.
Крики и вопли слышны были всё сильнее и сильнее. Они были так потрясающе ужасны, что леденили сердце.
- Тонут люди... водная пучина увлекает их на дно, - в трепете думала я, всматриваясь в мглу ночи. - Как же можно их заметить в такой темноте?
Вдруг свет нашего фонаря скользнул по перевёрнутой вверх дном лодке. За неё держались руки тонущих людей. Неподалёку, вцепившись в плывшие по волнам вёсла, взывали о помощи другие.
- Подойти ближе к лодке, - приказал гребцам отец. - Кто вдали от лодки, спасать в первую очередь.
Двое гребцов положили вёсла. Один взял спасательный круг, другой освещал фонарём гребни вздымавшихся волн. Трём боровшимся с разбушевавшейся стихией людям были брошены спасательные круги. После долгих усилий, из-за натиска волн и сильной качки, удалось втащить их в катер. Это были три молодые женщины. Одна была уже совсем обессилена, почти захлебнувшаяся. Опоздай солдаты на несколько минут, она не имела бы даже сил держаться за спасательный круг. Помню дрожь, охватившую меня, от коснувшейся моих ног струи холодной воды, стекавшей с мокрых одежд женщин...
- Помоги... помоги, служивый... тяни на лодку, Христа Воскресшего ради, - раздался у кормы катера прерывающийся голос. - Тону... гибну.
Отец, отодвинув меня и сестру к противоположному борту и передав руль одному из гребцов, быстро нагнулся к взывавшему на помощь человеку. Схватив его за руки, он с помощью денщика Егора втащил его на катер. Это был старик с длинной седой бородой.
- Больше нельзя без риска затонуть брать кого-либо на катер, - сказал отец, снова берясь за руль. - Быстрее, к пристани. Сейчас вернёмся спасать остальных.
Катер благополучно достиг берега. Я стою с мамой и Женей на пристани. Буря не ослабела. Волны с такой силой и яростью разбивались о сваи и столбы, что пристань шаталась и содрогалась от их ударов.
Отец, не выходя из катера, тотчас же отправился спасать крестьян, а денщик, освещая фонарём тропинку, сопровождал нас и спасённых людей.
Няня Марфуша встретила нас возгласами и причитаниями. Не обращая внимания на них, мама сказала ей дать женщинам и старику одежду и одеяла и накормить и напоить горячим чаем. Когда мы с Женей проходили мимо столовой, мы посмотрели на так нарядно и красиво сервированный куличами, творожными пасхами и крашеными яйцами пасхальный стол. Никто не сел за него в эту Светлую Пасхальную ночь. Мы ждали папу. Милостью Божией, только бы спасены были гибнувшие в страшных волнах люди!
Утомлённые волнениями и переживаниями, мы с сестрой всецело отдали себя в распоряжение няни Марфуши. Не помню, как она позаботилась о нас. Я проснулась в своей кроватке нашей уютной детской. На соседней постели крепко спала Женя, зарывшись носиком в подушку. Яркие тёплые лучи весеннего солнца, пробиваясь сквозь тюлевые занавески, бросали причудливые блики на голубой ковёр.
Передо мной стоял отец и, протягивая мне руки, говорил:
- Лидочка, проснись, проснись! Разбуди Женю. Сейчас придёт няня одеть и причесать вас. Будем разговляться.
- А как люди, что тонули ночью? - был мой первый вопрос.
- Bce спасены. Все устроены на отдых в казарме.
- Слава Богу! Какое счастье! Какая радость! Господь спас их! А буря?
- Буря утихла так же внезапно, как налетела, - ответил отец, выходя из детской.
- Вставай! Проснись, Женичка! Уже утро. Буря прошла, и солнышко светит в окно. Все люди спасены милостью Божией. Вставай. Папа сказал. Сейчас будем разговляться.
- Какие люди? - лепетала спросонья сестра.
- Те, кто тонули ночью. Христос воскресе!
- Воистину воскресе! - ответила Женя. Мы радостно поцеловались.
("Православная жизнь", 1959 г.)
(К новой публикации подготовила М.А. Бирюкова)