НИНА ВОЛОДЧЕНКО
НАДЕЖДА
Солнце сегодня на закате огненное. Уже начинает опускаться в синюю бездну полоска железной дороги. А вдалеке, словно на приподнетом бескрайнем горизонте, появляется тёмная точка. С каждым мгновением эта точка растёт, приближается, обретает форму и цвет, и. наконец, становиться различима лобовая часть электровоза.
Ещё велика скорость, вот уже завихрились с обеих сторон состава бумажки, целлофановые пакеты, пыль и песок. Смолкает монотонный перестук колёс и вагоны, лязгая сцеплением, сопротивляясь чему – то, нехотя останавливается на пригородной станции.
Из окон вагонов высовываются любопытные лица пассажиров. На платформе стоит одиноко старая женщина и , подняв руку к глазам, всматривается в лица пассажиров, которые вышли на платформу. Ей непонятно, почему она реже и реже стала слышать приветственные возгласы: « Вот и мы приехали!», « Жив - здоров, дождались!», « Здравствуй, мама!» Куда – то пропали весёлые ребята, кто в пагонах, кто в пилотках или бескозырках. На груди их блестели на солнце награды. Весёлая суета раньше захватывала всех, встречающих и отслуживших. А сегодня эта тишина схватила в комок сердце Надежды.
« Может, он забыл, где ему выходить?» - думает, волнуясь женщина.
Она еще раз внимательно вглядывается в лица пассажиров, выглядывающих в окна вагона.
« Вот он, Иван! У него такое, же скуластое лицо казацкого рода. Руки, руки точно его – сильные, мускулистые и тихое, доброе лицо. Ну, повернись же! Нет! Снова только показалось…» - опуская взгляд, думает эта женщина.
И так почти семьдесят лет, как один день. Один долгий, долгий день.
« Сколько их уже было, этих поездов. Паровоза – теплушки, грузовые поезда, электропоезда – без конца и без счёта. Ну, пусть те, прошлые встречи были впустую. Пусть! Но теперь – то, наконец, на этот раз, он должен вернуться! На этот раз он вернётся!» - предсавляя эту встречу, она улыбнулась и опустила свои руки вдоль согнутого долгой жизнью тела.
« Узнает ли он её? Ведь столько лет прошло! Заметит ли её на платформе первый или она его первой увидит? Что же она скажет ему? Нет, она закричит: - « Иван! Я дождалась тебя, мой милый, мой дорогой!»
И он легко соскочит со ступенек поезда, быстрым движением руки поправит свои непослушные, вихрастые волосы и скажет с белозубой улыбкой: - « Надежда! Вот и я вернулся! Посмотри, как я посидел…»
Каждую осень ей нет покоя – с самого утра Надежда стоит на платформе каждый день. Как мало стало демобилизованных ребят. Завтра, завтра она встретится с ним, иначе несправедливо устроен мир…
А до завтра он будет ей улыбаться с фотографии в рамочке в зале её дома. С портрета Иван смотрит весело. Гимнастёрка застёгнута до самого верха, на углах воротничка – « кубики». Это он специально улыбается ей, когда уже никто не улыбался - шла война. Она пережила всех своих детей, похоронила, как полагается. Какое это тяжёлое воспоминание…
Надежда часто вспоминает то, огненное солнце и зелёный вагон в котором он уехал, ухватившись за поручни последнего вагона. В тысячный раз она отбрасывает эти тяжёлые воспоминания последней встречи с мужем.
А встретились они в период созидания, коллективизации… Ей было восемнадцать, ему двадцать. Венчались в храме казацкой станицы Венцелево. В 1932 году у них родился первый сынок, Иннокентий. В доме, стоявшем на высоком берегу реки, всегда был порядок и достаток. В большой династии Перминых, она была младшей невесткой. Свекровь любила Надежду, выросшую без мамы. Приютили её зажиточные, но бездетные семья казаков. Воспитывали они её в трудах, окончив четыре класса церковно – приходской школы в станице.
Наполнился быстро их дом писком и визгом ребятишек. За Иннокентием родились Валентина, Мария Михаил, Соня. Свекровь помогала растить детей. Иван работал в колхозе главным бухгалтером, а Надежда была бригадиром полеводческой бригады. Работая в поле, она пела своим счастливым голосом частушки:
«У моёго милого
Рубашка кашемирова.
Я одену бело платье –
Буду ему милая».
Дружно подхватывали это пение молодые женщины из её бригады. По просёлочной дороге они не шли - летели:
«Ёлочки – сосёночки
Зелёные, колючие,
Прокачусь по улочке
Да на своей» каурочке!»
Энергичная, ладная станом, надежда увлекала подруг за любой работой. Был ли это сенокос в Петровский пост или прополка и окучка. Сбор уражая – праздник для всех! Колхоз то передовой в области. Ни одна копейка не может потеряться в отчётах Ивана. И эти две «противоположности» любили друг друга со святой верностью и любовью.
Какой же мгновенной и неожиданной была их разлука… Всю остальную жизнь – она ждала его…
Летят гуси клином на юг осенью. Летят гуси белые и о чём – то переговариваются. Им не ведомы людские дороги. Шла по земле война.
Надежда до сих пор помнит их звонкую перекличку и голос Ивана, когда она первый раз пришла к нему на свидание…
Окутанная вечерним туманом, река, словно, застыла.
Надежда остановилась, когда услышала топот коня. Это «шёл» галопом Иван на своём вороном коне. Иван « на лету» подхватил Надю с земли и скрылся в тумане реки. Тишина скрыла их от людского взгляда. Сердце у Нади пело и она ощущала себя защищённой и любимой. Ночь была тёмной, они её провели в тихом молчании, сидя в пахучей свежескошенной траве, слышно было только, как конь вздрагивал своей гривой, а уздечка звенела серебром…
« Завтра, Надя, я зашлю сватов» - этот голос слышится ей по ныне.
« Будь проклята, эта война! – Надежда чуть не задохнулась от ярости и вышла из дома на крыльцо своего дома. Её взгляд равнодушно скользнул по сумрачному небу. Клин гусей скрывался за горизонтом, как тогда, в 1941 года. Ивана с ней уже не было, ушёл добровольцем, хотя имел «бронь». В первую военную осень женщины, осиротевшие и похудевшие, делали всё, чтобы приблизить Победу! « Всё для фронта, всё для Победы!» – таков был их трудовой подвиг. После Победы и Надежда получила медаль за трудовой подвиг, но никогда её не одевала , так и лежит она, ждёт Ивана… « Господи, помоги!» - шепчет она в прохладу осенней ночи…
На этот вокзал она пришла со всеми своими детьми, Соня была маленькой и Надежда держала её на руках. Иван был «по форме», в офицерской фуражке со звездой. Надя смотрела на Ивана и не могла вымолвить не единого слова. А он, Иван, целовал детей и шептал тихо: « Вернусь, жди». Прозвучала команда: - « По вагонам!»
Надежда вцепилась своими сильными руками в руку Ивана, а он, побледнев, нежно её погладил и она послушно опустила руку. Вагон тронулся, вся толпа провожающих двинулась за поездом. Поезд набирал скорость и бабы стали отставать, только Надя бежала за поездом с его скоростью и вдруг, споткнулась и упала на землю. Подняв голову, она увидела красный фонарь последнего вагона…. Дети подняли её с колен и повиснув на мать со всех сторон, держась за край её длинной, широкой юбки, всхлипывая утирали нос её юбкой.
К ноябрьским праздникам пришло в дом письмо от товарища и извещение – «пропал без вести». С этим известием она живёт до сих пор, ждёт чуда. Не убит же!
Победа пришла, а у Надежды за стол не сели двое её детей . Соня и Миша по разным причинам умерли. Горе матери не возможно ничем измерить…
Сегодня она, одев свою шерстяную кофту, ту, которую вязала сама, пришла на вокзал снова. К её присутствию дежурные вокзала относились снисходительно. Московский состав заскрежетал у платформы, сделав короткий гудок, словно, приветствовал Надежду. И вот она радость! На платформу вышли молодые ребята, поправляя голубые береты. Надежда оживилась и улыбнулась этим «красавцам».
« Вот как летит время! У Ивана, по нынешним меркам, форма так устарела. Ну, разве можно в таком виде появляться офицеру? Подожду ещё. Мои морщины на лице тоже могут помешать Ивану узнать меня. Хотя, это не имеет никакого уже значения. Любовь осталась. И это самое главное!» - впервые для себя Надежда с лёгким сердцем пошла домой.
Кофта её из тёмно – синего цвета, который любил Иван, стала блеклой, серой. Жизнь продолжается…
В окнах её дома долго будет гореть свет. «Господи, помоги!» - шепчут в тихой осенней ночи её мало целованные губы.
"Скорее бы наступил новый день!" - перекрестившись, Надежда пошла в их спальню...