НИНА ВОЛОДЧЕНКО
Член Российского Союза писателей
СКАЛА
Город отряхнулся от плотной, яркой одежды из листьев. Наступил очередной месяц ноябрь…Ноябрь, но по нему никак невозможно сказать, что осень в Крыму уступила свои права зиме.
Яркие блики – «зайчики» прыгают на стеклах окон, как маленькие девочки в коротких сарафанчиках. Серебрится тонкая паутинка и спускается волнообразно на землю, а она еще теплая – теплая. У нас, в Крыму, в это время трава стелется изумрудным ковром в парках и дворах многоэтажных домов.
Солнце отдыхает от зноя жаркого лета и игриво показывает – пора и нам отдохнуть…
Полина Григорьевна Карпенко отложила газету «Бабушкины рецепты» на стул, стоящий у ее дивана. Уж сколько этих рецептов она перечитала за эти годы. Народ предлагает свою мудрость, собранную веками. Добрые намерения многих людей, может, и помогают кому, а ее рецепта все нет и нет.
«Пишите, люди добрые! Я очень хочу дойти до своей кухни, ножки мои отказались ходить…пишите, я дождусь своего рецепта», - думает Полина Григорьевна, глядя в окно. Радужное солнце растекается по ее постели…
Недобрый человек встретился ей однажды, которого много раз она выручала, кормила, давала денег «в займы». А он, раз, и заявил, что ничего не знает, денег не брал и отдавать не собирается.
Сковало огнем сердце Полины Григорьевны и рухнула она на пол кухни в своем доме. В соседней комнате лежит ее муж, инвалид – колясочник, уж семнадцать лет Полина ухаживала за ним. Тишина в кухне. Не звенит ложечка в стакане с чаем…
Карпенко Петр Семенович – летчик – испытатель – «чернобылец» много лет борется со своим недугом. А тут, на тебе, его Полина молчит, не звенит посудой.
Какие усилия подняли этого человека с кровати? На руках подтягиваясь и перекатываясь по ступенькам крыльца, дополз он до калитки…Соседи вызвали «скорую» и тем самым спасли его Полину.
Как перенести такое хамское отношение этого человека к жене? Петр Семенович не мог себе представить, что в его доме он не сможет защитить свою жену.
Полина Григорьевна была его «отрадой» в беде и радости. После окончания Киевского авиационного училища, в 1947 году, прибыл он в Багеровский гарнизон испытывать новые военные самолеты. И до ухода на пенсию был верен этому долгу.
Багеровский гарнизон стал «школой» его мужества. В госпитале гарнизона Петр встретил Полину и решил - навсегда! А сегодня две, когда-то, «радости» лежали в одной комнате неподвижно. Угасало сердце Петра от наглости «никчемного» человека…
Дочь применила все способы спасти отца, но тщетно. Его скоро не стало. Полина Григорьевна не «провожала» его в последний путь…
В тишине заходящего, щедрого к осени, солнца, вспоминает часто Полина Григорьевна другую жизнь, довоенную. А больше всего ее мучают картины военного лихолетья, когда на Багерово летели авиационные бомбы, шли сплошные расстрелы мирного населения и готовилась отправка молодежи в Германию.
Мирное население находилось в нечеловеческих условиях. Вторая оккупация немцами Крыма и Багерово была жестокой. «Свои», «чужие» бомбы сыпались на дома мирных жителей, несколько раз эта земля переходила то немцам, то измученным, раненым, но стоявшим до последнего, красноармейцам.
В потаенных уголках сердца Полины Григорьевны до сих пор сидит страшная картина, когда в очередной раз без защиты остались старики, женщины и дети Багерово. От этих воспоминаний «бьет» в голову давление, с которым опять бороться предстоит дочери – медику.
Полина Григорьевна включила радио, еще одно многоканальное окошечко в сегодняшний мир…Погода и музыка «молодости» меняют настроение. Вспоминается приезд летом внуков из России, их стремления загореть, покупаться в море, в кругу друзей побыть. Дочь скоро будет бабушкой… Полине Григорьевне не верится, что так далеко ушло это страшное военное время и внуки не знают, и даже не представляют, что пришлось пережить их бабушке. А прабабушка, мама Полины Григорьевны, спасала ее и двух младших сестер. Живая осталась только она, Полина.
Октябрь 1943 года. Канонада от переправы бьет по немцам, засевшим в Багерово. Немцы замученные и злые. Румынские солдаты голодные и смело говорят: « Гитлер капут!»
Мирное население Багерово, взяв детей, стариков, ночью скрылось в «Скале» малых каменоломях, в которых до войны выпиливали камни – кирпичи для хозяйственных построек. Неглубокие, но много разветвленные в сторону Азовского моря, они были последней надеждой к спасению. «Закутки»- вырубки стали отдельными «квартирами» почти у всех семей. Одеялом завешивали вход, чтобы не так было холодно. Сыро и промозгло было везде. А на душе каждого лежал страх, войти - то вошли…
Немцы устраивают массовые расстрелы, Багеровский ров несет уже тяжесть смертей ни в чем не повинных людей. Немецкое командование вцепилось в крымскую землю, уничтожая все и всех…
Полину война застала четырнадцатилетней девочкой, но никто не давал ей этих лет. Щупленькая, тихая, охочая до работы, она несла, до войны, на своих худеньких плечах заботу о доме и двух младших сестричках. Мама, Ольга Ивановна, работала в поле колхоза – миллионера, отец был механизатор. Осенью, когда снимали последний урожай с полей, развозили на подводах колхозникам по дворам, рассчитанное на трудодни. Рожь, пшеница, мука в мешках сваливалась у калитки каждого дома. На подворье у всех тогда была корова, теленок, куры, гуси и индюки. Полинину корову звали «Майка», то ли в честь Дня 1 мая, то ли месяца рождения. Давала она много молока, которого всем троим детям хватало. Было в доме масло, и творог со сметаной. Лишнее молоко сдавали в колхозную «молоканку», за копейки, конечно, но к осени собирались денежки, чтобы купить детям что – то к школе. Полина вставала рано, чтобы подоить корову и выгнать ее в колхозное стадо все летние каникулы, Зимой корове требовалось сено и теплое поило, но корову доила мама.
Так было до войны. Уходя в «Скалу», семья Карпенко корову взяла тоже с собой. Первую ночь спали с ней рядом, было тепло и уютно. И только Полина вздрагивала от каждого тяжелого вздоха коровы. Ни воды, ни сена для коровы здесь не было. А наверху немецкие полицаи хватились, что народ куда-то исчез. Некому нести им налог натуральный, чтобы кормить немецких солдат. Во всех домах было все тихо…
Около тысячи человек мирного населения скрылось в «Скале». Жизнь в «Скале» шла по законам военного времени. Кое – что из питания еще было, доили корову и поили детей, стариков молоком, надеясь, что все это ненадолго…
Ночью старики и мальчишки - подростки выходили из «Скалы» по тайным ходам и приносили пропитание. У многих, из здесь находившихся, оно было запрятано от немцев в огородах. А когда свои запасы съели, то стали воровать у немцев…
Немцы не любили, когда у них воровали. Дымовые шашки полетели в центральный вход «Скалы»…Дым разъедал глаза, трудно было дышать. Концентрация дыма усилилась, ведь, пищу готовили на кострах. Воды выдавали, в начале, по литру на человека, а когда немцы заминировали вход и поставили три ряда колючей проволоки, то началось удушье. Дети в «Скале» кричали от голода день и ночь, старики умирали тихо. Взрослые люди пытались «сосать» воду из ракушечника, но ноябрь был лютый, вода замерзла. «Сиротская зима» косила мирное население. Решили зарезать корову...
Описанию не подлежит страдание Полины, когда она узнала об этом. Корова плакала вместе со всеми, крупные слезы, из больших ее глаз, стекали и капали на холодный пол из ракушечника. Многие не понимали, что ели мясо в последний раз. Надо было выходить из этого «каменного» мешка. А как? На ломаном русском немцы громко «рисовали» радужную жизнь в Германии. Обещали, что не тронут никого и сохранят жизнь, если выйдут люди из «Скалы». У них «горел» план отправки в Германию…
Семья, у которой было пятеро маленьких детей, решила выйти из «Скалы». Как только они вышли, им немцы дали мешок муки, но их план не сработал, никто больше не пошел к ним…Немцы тут же расстреляли всю эту семью. Остался стоять одиноко мешок с мукой, как незажженная свечка немецким варварам…
Одна седовласая бабушка – украинка не выдержала и решила спасать всех. Ее больше всех страшила эта Германия. На чисто украинском языке она сказала такое…и скрутила большую дулю. Сняла с себя, не стесняясь, нижнюю рубашку–«спидныцю»,которую шила она еще к свадьбе, украшая кружевами. Женщина разорвала рубашку по боковому шву и получился большой белый кусок ткани. А когда привязали с двух сторон к палке, то она вооружилась белым флагом! Спасительная надежда…
Мудрая женщина первая шагнула к выходу и, повернувшись ко всем обессиленным и голодным людям, поклонилась. Народ поднял глаза, всматриваясь в ее лицо, как на икону…и шагнул в яркий свет холодного февраля1944 года.
Немцы смолкли при виде этой женщины. Какая стать, какая гордость светилась на ее лице! Попробуйте, троньте…
Колонна начала растягиваться в тонкую блеклую ленточку из изможденных лиц. Тут же началась сортировка людей. В Германию отбирали женщин молодых, без детей. Старух и детей отправили в конюшню, когда - то колхозную, здесь был пересыльный концлагерь. Им предстоял путь в концлагерь, который немцы устроили между Багерово и Семи Колодезями…Всех стариков и мальчишек – подростков, мужское население, расстреляли той же ночью, после пыток. Семья Карпенко - мама, Полина и две ее сестрички оказались в концлагере под Семи Колодезями.
После холодной и сырой «Скалы» конюшня показалась им раем, но, ненадолго… Место, продуваемое всеми ветрами, наскоро сколоченные сараи - бараки и колючая проволока под током… Бараки набиты людьми. На главных воротах охрана, днем охраняют румыны, а ночью – немцы. Тысячи старух и детей в сплошной вшивой коросте. Груды почти неподвижных людей. Норма еды – одна пол - литровая баночка запаренного проса на два человека в сутки. Мама у Полины сделалась, как черная головешка после пожара. Грудная младшая сестричка умерла, у мамы не было молока. От такого горя и голода у Полины «включилась» ее настойчивость, вернее, решительность, которой она обладала с детства. Такую не затопчешь. Но это было до войны. Как остаться живой, когда кругом адская машина смерти? Спасла ее случайность…
Туалет стоял близко возле проходной, где находилась охрана. Зайдя в туалет, Полина затихла и услышала русскую речь, на которой говорил румынский солдат. Он говорил, что сегодня ночью весь лагерь расстреляют потому, что русские десант высадили и быстро наступают. Жухлым листочком прильнула Полина к стене проходной, где велся этот разговор румынскими солдатами. Она шагала, шагала тихо вдоль стены и смело повернула за угол сторожки. Тут она никому не нужна… Какое усилие воли владело ей? Ведь Полина знала, какая учесть ждет ее маму и сестричку… Смерть неминуема, значит, надо сделать всего несколько детских шагов с упорством взрослого человека…
Свобода! По дороге шла молодая женщина. Полина пошла за ней и случилось то, что называют чудом. Женщина протянула ей реку, взяла ее худенькую ладошку в свою и сказала: - «Теперь всегда будешь со мной». Они зашагали по дороге, ведущей в Новониколаевку. Тут их и догнала возница, пустая телега, запряженная рыжей лошадью голландской породы.
Возница, мужчина без ноги, с деревянным протезом, хмурый и неприветливый, накрыл Полину своим, видавшим виды, кожухом, да так, словно в телеге никого не было…По настроению мужчины можно было сказать, что туда, откуда он ехал, телега была полной…
Все население копало оборонительные окопы под охраной немцев и, выкопав, оставались в них навечно… Полина не услышала, что говорила женщина вознице на прощание. В себя Полина пришла, когда сквозь сон услышала треск горящих в печке дров. Тепло окутало ее со всех сторон. Занавески в голубых цветочках, сколько их, этих цветочков, здесь? И она начала их считать…
Старенькая бабушка Марийка кормила Полину из ложечки. Занавески на печку были зашторены. Дедушка Егор тщательно следил, чтобы Полина кушала всю кашу из кукурузы, пила козье молоко. Он улыбался, хлопал в ладоши, когда у Полины стали отрастать косы. Не высовывая носа с печки, Полина окрепла и повеселела. Только участь своей мамы и сестричек омрачало ее сознание и, чтобы не плакать, она начинала считать цветочки на ситцевой шторке. И от этого ей становилось спокойнее. Она вспоминала отца…
Немцев, наконец, выдворили из Крыма. Стала налаживаться, мало – по малу, жизнь. Полина нашла своего отца, который работал у немцев машинистом на железной дороге и, как потом выяснилось, очень помогал местным партизанам.
По его секретным запискам, которые он прятал в условленном месте, партизаны отправляли эшелоны немцев под откос. До конца войны он не дожил, умер, его «скосил» туберкулез.
Наступала долгожданная весна 1944 года. Белым саваном покрылись сады в Багерово. К концу апреля расцвела черешня, вишня, словно невеста, Багерово было в белом цвету. Пчелы дружно трудились над каждым цветочком. От запаха кружилась голова. Долгожданная тишина спустилась на истерзанную землю. Бывший колхозный фруктовый сад набирал соком свои плоды. Многие деревья пострадали от бомбежки, многие деревья были вырублены в эту холодную зиму на дрова. Груши и яблони в своих розовых платьях притягивали взгляд людей, которые удивлялись их стойкости в морозы.
«Победа» семимильными шагами шла по всей крымской земле… Полина вернулась в Багерово. Сестра ее мамы, тетя Галя, приехала из Германии. Она и заменила в это время Полине мать. Поля, Полюшка, Полина – так ласково звала ее тетя Галя.
Замуж тётя Галя не выходила, своих детей у нее не было. Полина устроилась работать в госпиталь Багеровского гарнизона, в хирургическое отделение, санитаркой. Ответственная и решительная во всем, Полина нравилась руководству госпиталя. Бывало, что и делала самостоятельно перевязки, у такой девушки - не пикнешь… Стыдно! Ей бы выучиться на врача…
Сколько душевного тепла и любви к каждому человеку имело ее сердце! В хирургическом отделении работала девушка, которая победила смерть и это знали не многие…
На попутных машинах ездила Полина в вечернюю школу, в Керчь. Затем перешла работать паспортисткой, тут же, в гарнизоне. У Полины появился жених. Голубоглазый летчик – испытатель еще в госпитале приметил ее.
Петр был родом из Саратова. Черный чуб и улыбка его нравились и Полине. Петр понял сразу, что Полина была той девушкой, которая способна любить всем сердцем. Взгляды их были в одном направлении – в небо, чистое и бездонное, как их любовь…
Скромное застолье после регистрации в сельском совете, было их свадьбой. А начинали они жить вместе с 6 - метровой комнатки в общежитии. Питались, получая по 500 граммов хлеба на человека. В небе каждый день рисковал он, ее Петя. Родился сын - первенец и назвали в честь отца, Петя. Полина расцвела, похорошела. Достаток пришёл в их дом, офицерского заработка хватало, в Багерово многие жили так. Народилась дочь – назвали в честь бабушки, погибшей в концлагере, Ольгой. Здесь, в Багерово и она закончила школу, выучилась на санитарного врача и много лет работала в керченской СЭС. Не обделила и её счастьем судьба…
В Багерово, у входа в «Скалу», стоит скромный обелиск тем, кому мы по праву должны сказать: - «На вечную память!».
Полине Григорьевне уже скоро будет 90 лет и она ждет от Вас рецепт, чтобы однажды встать и пойти в свою кухню в квартире на ул. Юных Ленинцев города – героя Керчь.
Ведь, самая обычная женщина не может без кухни, здесь ее достоинство, здесь ее забота о семье. Бескорыстно заботясь о семье, о своих ближних, всю себя отдает, женщина, миру в доме. И только так получает благодарения. ЕЕ СЕРДЦЕ МОЖЕТ ПЛАКАТЬ ЗА ВСЕХ!
22 июня каждого года в её памяти пролетят чёрно – белым сериалом имена геройски погибших и ушедших « в никуда» - «пропавших без вести», расстрелянных и замученных в концлагерях односельчан…