Сегодня Иван получил от адмирала необычное для себя задание. Он должен был проследить за одним человеком на предмет встречи того с неким господином, и по возможности, хотя бы в общих чертах, узнать о сути их беседы. Встреча была назначена в «Метрополе» на два часа пополудни. Собственно, выбор места для рандеву и стал причиной того, что обязанности «топтуна» перепоручили Ивану. «Метрополь» не то место, где запросто обедают невзрачно одетые господа из разночинцев, это могло вызвать ненужные подозрения, а то и вовсе спутать адмиралу все карты. На благородного же человека, обедающего за соседним столиком, вряд ли обратят внимание.
«Ну, вот и до «топтуна» снизошёл, - посетовал своему отражению в зеркале Иван, повязывая франтоватый галстук, - издержки профессии».
Эту профессию Иван Бекетов себе не выбирал, она сама нашла его в лице адмирала, возглавлявшего секретный отдел военной контрразведки, то есть, контрразведки, как таковой, тогда ещё не было. Поимка всякого рода резидентов вменялась в то время жандармам, и являлась для тех не основным, а скорее подсобным делом.
После войны Бекетов отправил в Министерство внутренних дел и в Генеральный штаб рапорты, с проектом создания специальной контрразведывательной службы. Ответа на свой «прожект» он так и не дождался, и уже собирался получить отставку по состоянию здоровья и вернуться в Первопрестольную, к вдовствующей маменьке под крыло, как получил приглашение на беседу к одному немалому чину из Генерального штаба.
Адмирал, так чин порекомендовал себя впредь называть, предложил Ивану место в формируемом им отделе.
- Нуте-с, молодой человек, я ознакомился с вашим рапортом. Толково. Идея сия уже витает в воздухе. Не вы один этим вопросом озадачились. У нас же на Руси как? Пока гром не грянет… Но, не суть. Мне ваш проект понравился. Не желаете ли послужить Отечеству в новом качестве? – вице-адмирал, всё время беседы прохаживавшийся по кабинету, заложив руки за спину, остановился напротив Бекетова, и в упор посмотрел на того пронзительными, чуть навыкате, синевато-стального цвета глазами.
Иван воспрял было духом. Он уже почти смирился с тем, что в двадцать с небольшим лет останется не у дел, закончит военную карьеру в самом её начале, и до конца своих дней будет влачить бесцельное существование, а тут вдруг появляется возможность проявить себя на благородном поприще. Но после того, как адмирал вкратце обрисовал ему задачи своего отдела, не смог скрыть своего разочарования.
- Шутить изволите, ваше превосходительство? – от досады Иван не заметил допущенной им дерзости.
- Помилуйте, какие уж тут шутки! В стране, как грибы после дождя, плодятся всяческие оккультные сообщества, медиумы, гадалки, чревовещатели и прочая нечисть. Нынче в моде всякого рода декадентство, мистицизм, и даже черная магия! – адмирал решил не заметить непочтительного тона собеседника.
- Но позвольте! Причём здесь военная контрразведывательная служба?
- А притом, милостивый государь, что в этом декадентском болоте легче всего найти изменников, потерявших нравственные ориентиры, и готовых сознательно, или без, содействовать расшатыванию основ империи, а значит и виться в подобном обществе будут всякие шпионы и провокаторы. Больно уж, пардонте, почва унавожена! Там всё сплошь богема да либеральная интеллигенция. Помните, как эта публика поздравительные эпистолы микадо слала, радовалась нашему поражению в войне?
Держимордам жандармам такое деликатное дело поручать, на корню всё завалить. Сам Пётр Николаевич, - адмирал многозначительно указал пальцем на потолок, - в приватной со мной беседе посетовал на недостаточную компетентность своих подчинённых, и поддержал мой проект создания специального отдела из грамотных флотских и армейских офицеров под эгидой Генерального штаба.
- Простите, а Пётр Николаевич…
- Дурново. Министр внутренних дел, - укоризненно посмотрел на Бекетова вице-адмирал.
- Понятно… Значит, помимо всяких ведьм и колдунов и настоящих шпионов будем ловить? – повеселел Иван.
- Не исключено, - покивал адмирал, - так вы принимаете моё предложение?
- Да, конечно.
- Вот и славно. Кстати. Надеюсь, приятное для вас известие. Штаб нашего отдела будет находиться в Москве.
- Почему в Москве?
- А потому, что в тихом омуте, как известно, черти в основном и водятся, - усмехнулся адмирал, - поезжайте домой, отдохните, пока суть да дело, а я вас, чтобы не заскучали, литературкой соответствующей снабжу-с. Ознакомитесь на досуге, чтобы быть, как говорится, во всеоружии.
Так мичман Российского императорского флота, Иван Бекетов стал офицером специального секретного отдела при Генеральном штабе.
Отдел располагался в неприметном домике на Остоженке, рядом с не так давно построенном в стиле модерн особняком Кекушевой, с башней и скульптурой льва над фасадом. Работники отдела шутили: «На нашей улочке два льва царствуют – адмирал и кекушевский».
К 1911 году, когда неповоротливая бюрократическая машина империи сподобилась создать систему контрразведки, Иван уже ходил в чине капитана второго ранга, и руководил подотделом. За прошедшие годы ему такого довелось повидать, что иронии в отношении ко всякого рода мистике у него заметно поубавилось.
Под руководством адмирала отдел провёл блестящую операцию по внедрению в ближайшее окружение семьи императора некоего «старца», обладающего сверхъестественными способностями, и оберегавшего семью от козней всевозможной нечисти. В обществе старец вызывал крайне неоднозначное к себе отношение, но Бекетов знал наверняка, пока тот находится при императорской чете и их детях, с семьёй ничего худого не случится.
Шёл второй год войны с Германией. В стране активно работали вражеские резиденты и непосредственные «подопечные» секретного отдела.
Дом на Остоженке находился на военном положении. Иван, три года назад обзаведшийся семьёй, с трудом выбирал время, чтобы хоть изредка видеться с близкими. Ему нелегко было придумать убедительное оправдание своим бесконечным длительным отлучкам. Скажи он правду, его просвещённая, образованная и в меру эмансипированная жена подняла бы его на смех. Одиннадцать лет назад он сам, мягко говоря, с недоверием отнёсся к информации, полученной от адмирала.
«Прошло уже одиннадцать лет! – поразился Иван, - о скоротечности времени обычно не задумываешься, живёшь сегодняшним днём, строишь планы на будущее, и только изредка, по случаю, или какой-нибудь надобности, обращаясь к прошлому, удивляешься – какой огромный, по меркам человеческого бытия, незаметно пролетел отрезок жизни, словно редкие вешки, в заснеженной степи, оставив в памяти значимые для тебя даты».
Тогда Иван вернулся из японского плена. После окончания Императорского морского кадетского корпуса, перед самой войной, его направили служить на броненосный крейсер «Рюрик», входивший в состав Отряда крейсеров эскадры Тихого океана.
Во время войны крейсер вёл боевые действия в Тихом океане, пока не был затоплен экипажем в ходе боя в Корейском проливе.
Мичмана Бекетова, вместе с остальными выжившими моряками, японцы выловили из воды, и пленили, отправив на остров Сикоку в местечко Мацуяма.
У Ивана было серьёзное ранение ноги. Японские врачи его вылечили, но хромота так и осталась.
К русским военнопленным японцы относились с любопытством, и по большей части, дружественно. Японские власти предоставили русским свободу передвижения и даже распорядились, чтобы школьники не относились враждебно к пленным, и оказывали им тёплый приём.
Один старый японец, видя, как Иван проходит мимо его дома по дороге в город, опираясь на обычную палку, подарил ему красивую резную трость, с ручкой в форме головы дракона. Бекетов и поныне пользовался этой тростью, вспоминая старика японца добрым словом. Да, то была последняя «война джентльменов», так мало общего имевшая с бойней, развязанной германской военной машиной.
Контрразведка, с разной степенью успеха, ловила германских и австрийских агентов. Отдел же адмирала выполнял никому не заметную, но от этого не менее важную, а порой и опасную работу. Одно дело с балериной чего стоило. Бекетов припомнил, как они с фрейлиной Вырубовой, курировавшей старца, сорвали попытку тёмных сил смутить покой императора, и посеять раздор в царской семье, с помощью колдуньи-балерины Матильды Кшесинской, некогда уже имевшей влияние на императора, когда тот был ещё цесаревичем. Адмиралу тогда удалось разрушить колдовские чары, враги отступили, но вот недавно снова попробовали зайти с той же фигуры. Адмирал поручил операцию по нейтрализации козней балерины Бекетову и фрейлине. С заданием они справились, но Иван едва не погиб, а Анну Александровну кара настигла несколько позже. Вырубова попала в железнодорожную катастрофу, и на всю последующую жизнь осталась калекой. Иван не был уверен, что его оставили в покое. Силы, которым им пришлось противостоять, никогда ничего не забывают и не прощают. Расплата могла настигнуть его в любой момент.
К назначенному сроку Бекетов на извозчике приехал в «Метрополь». Метрдотель, предупреждённый заранее, провёл Ивана мимо столика, за которым со скучающим видом сидел немолодой господин в усах, описание которого дал адмирал, и усадил Ивана у того за спиной, произнеся заготовленную фразу:
- Как раз и столик ваш, Сигизмунд Брунович, свободен. Вам, как обычно-с?
- Да, любезный. Сельтерской принесите, пить хочется, - лениво, изображая барина, сделал заказ Бекетов.
Напрягшийся, было, господин за соседним столиком расслабился - капризный завсегдатай сел на излюбленное место. Ничего подозрительного.
Через несколько минут к господину подсел высокий худощавый человек, в чёрном длиннополом сюртуке. Иван небрежно мазнул по нему взглядом, запоминая, и дежурно улыбнувшись, продолжил изображать смакующего блюдо гурмана, превратившись в слух.
Господа обменялись приветствиями, и сделали заказ появившемуся, словно ниоткуда, официанту. Когда тот ушёл, они заговорили… на африкаанс.
Бекетов чуть солянкой не подавился от неожиданности: «Ну и конспирологи!». Впрочем, откуда им было знать, что в подростковом возрасте Иван бредил бурами, собирался бежать в Оранжевую республику, чтобы сражаться с англичанами, и даже выучил этот редкий язык. Спрятав за салфеткой улыбку, он стал слушать разговор не подозревающих, что их понимают, незнакомцев.
- Вы нашли подходящего нам человека? – спросил тот, что пришёл раньше.
- Да, хотя это и составило мне немало трудов, - ответил высокий.
- Тогда просветите меня, что в нём такого особенного, что члены ордена так возбудились на его счёт? – усатый вытянул папиросу из золотого портсигара.
- О! Это замечательный человек! Точнее не он сам, а некая сущность, которая ему сопутствует…
- Что за сущность?
- Точного определения мы пока дать не можем, - пожевал губами собеседник, - но это что-то вроде демона хранителя.
- И в чём это выражается?
- Видите ли, этот демон, или, если угодно, сущность, мстит обидчикам своего подопечного, причём, сам подопечный никакого влияния на действия этого мстителя не имеет. Сам по себе, носитель этого… м-м… этой сущности, в целом, ничего особенного не представляет. Из польских дворян, заносчив, вспыльчив, обидчив. Словом, типичный шляхтич. Из-за своего характера несколько раз участвовал в дуэлях, ни разу не одержал победы, но что интересно, все его обидчики через какое-то время плохо кончали. Один упал с лошади, и сломал себе шею, другой подавился вишнёвой косточкой, третий упал с перрона под поезд. Даже те, кто всего-то вызывали его гнев в споре, или при игре в карты, попадали в крайне неприятные истории. Связь всех этих происшествий с нашим бретёром прослеживалась настолько явно, что им даже полиция заинтересовалась, а в обществе поползли всякого рода слухи. Будучи человеком, в общем-то, недалёким, он не стал вникать в суть своего феномена, и объявил себя, не много не мало, вершителем судеб. Мол, кто встанет на моём пути, горько об этом пожалеет. Итог подобного les comportements был закономерен. Свет отвернулся от нашего героя, и тот, исполненный праведного гнева покинул Европу. Три года назад, многие из тех, кого он считал своими обидчиками, отправились в плавание на лайнере, построенном на верфи «Харленд энд Вулф», в Белфасте…
- Неужели на «Титанике»?! – усатый даже на месте подпрыгнул.
- Именно…
- Если этого шляхтича внедрить в высший свет московитов, то это…
- Создаст эффект разорвавшейся бомбы, - не дал высокий закончить мысль визави.
- И где же вы его нашли?
- В дебрях Амазонии. Он был у местных индейцев кем-то вроде главного жреца. Аборигены называли его Властителем острия Судьбы.
«Мать чесная! Этот полячишка, если верить услышанному, таких дел здесь может натворить…», - Иван почувствовал, как табунок мурашек промаршировал по его спине.
Он едва дождался, когда парочка перешла к десерту, вышел на улицу, и подставил разгорячённое лицо прохладному осеннему ветру. Натренированным взглядом нашёл «топтуна», разглядывающего афишную тумбу, и подал знак «приготовиться». Когда двое господ вышли из ресторации, он кивнул на высокого господина, и поймав лихача, отправился на Остоженку, доложиться адмиралу о выполнении задания.
«Как не допустить шляхтича в общество, решать будет адмирал, а уж какая расплата ждёт их за его устранение, Бог весть…», - размышлял Иван, подгоняя возницу.