Тайфун. Сочинение

 Михаил Петров

         
                Часть  первая.
      
                Глава  первая.

     Я  молод,  мне  тридцать  лет.  Выше  среднего  роста,  синеглазый  брюнет.  Широкоплеч  и  подвижен.  Обязательная  утренняя  зарядка  с  поднятием  пудовых  гантелей,  чтобы  мускулы  оставались  налитыми  силой,  но  не  для  того,  чтобы  вступать  в  драку,  а  чтобы  выглядеть  сильным  и  подтянутым.
     Я  жил  вдвоем  с  мамой.   Отец  от  нас  ушел,  когда  я  стал  учеником первого  класса   начальной  школы.  Я  маме  помогал  во  всем:  в  уборке   нашей  комнаты ( мы  жили  с  соседями  в  квартире   на  две  комнаты),  в  стирке  белья,  глажении,  приготовлении  еды.
     После  семилетки  поступил    учиться  в  машиностроительный  техникум  и  при  окончании  его  получил  специальность:  «Мастер  по  ремонту  дизельных  и  четырехтактных  двигателей»  Поступил  работать  на  завод  и  почти  всю  получку  отдавал  маме,  оставлял  себе,  столько,  чтобы  с  подругой  Тамарой  иногда  сходить  в  кино,  на   платную  танцевальную  площадку,  или  купить  ей  букет  цветов.
     Давно  мечтал  побывать  на  Юге,  увидеть  пальмы  не  на  картинках,  а  живыми,  искупаться  в  море,  о  котором  наслышался  из-за  рассказов  знакомых  ребят,  побывавших  а  тех  местах.
     Рассказал  о  своей  мечте  маме,  она  меня  поддержала  и  мы  вместе  начали  копить  деньги  для  моей  поездке  на  Юг.
     И  вот  я  в  городе  Сочи.  Мечта  моя  сбылась!   Увидел  пальмы,  каждый  день  плавал  по  морю,  загорел  и  окреп.
     Однажды,  под  вечер  иду  по  возвышению  вдоль  берега,  где  проложен  тротуар  и  гуляющая  публика,  и  слышу   впереди  себя,  куда  иду,  звуки  танцевальной  музыки.  С  моим  приближением  звуки  становятся  яснее  и  делается  понятным,  что  кто-то  отлично  играет  на  аккордеоне.  И  наконец,  вижу,  что  на  песчаном  берегу,  отступив  шагов  двадцать  круг  зевак.  Спустился  на  песчаный  берег,  подошел  поближе  и  стал  смотреть  поверх  голов  на  танцующие  пары.
     Спустя  минуты  три  почувствовал  чей-то  настойчивый  взгляд.  Повернул  голову  вправо  и   увидел  шагах  в  пяти   от  меня  стройную  блондинку,  пристально  смотревшую  в  мою  сторону.  Лицо  совершенно  незнакомое,  видимо  спутала  меня  с  кем - то   другим.  Отвел  от  нее  взгляд  и  снова  стал  глядеть  на  танцующих.   Но  блондинка  была  настойчива   и,  сколько  я  не  крепился,  чтобы  не  поглядеть  на  нее  еще  раз,  как - то  непроизвольно  повернул  голову   к  ней,  мне  улыбнувшейся.  И  я  в  ответ  улыбнулся.  Решив,  что  контакт  налажен,  смело  подошла  ко  мне   и чуть низким  четким  голосом  произнесла:
     -  Пригласите  танцевать!
     -  Идемте,  -  ответил  я,  и  взяв  за  талию,  провел  на  площадку,  извинившись  перед  стоявшими  на  моем  пути  людьми,  за  доставленное  неудобство  от  моего  проталкивание.
     Начали  танцевать  танго.  Через  пару  поворотов,  она  произнесла:
     -  Мое  имя – Зина.
     -  Костя, - назвал  я  себя.
     -  Значит,  Константин?
     -  Да,  Константин  Павлович,  а  вы,  выходит,  Зинаида?
     -  Да,  Зинаида,  или  просто  -  Зина.
     Танго  сменилось  фокстротом,  и  мы  понеслись,  как  резвые  лошадки.  Единственно,  что  не  делали  - это  не  ржали,  но  улыбались  друг  другу,  так  как  беседовать  в  таком  темпе  было  трудновато.
     Потом  зазвучал  вальс  «На  сопках  Маньчжурии»  и  я  с  Зиной  проникся  глубоко   в  знакомый  текст  этого  произведения  и  мы думали  каждый  о  своем  и  к  разговору  нас  не  тянуло.   Аккордеон  смолк,  и  аккордеонистка  громко  произнесла:
     -  Танцы  окончены,  приходите  завтра  в  это  же  время!
     -  Придете?  -  спросила  Зина,  когда  мы  покинули  площадку.
     -  Приду.
     -  Приходите  пораньше,  я  буду  вас  ждать.
     -  Хорошо,  постараюсь.
     Мы  по  берегу  дошли  до  пляжа,  заполненного  полуобнаженными  отдыхающими  и  Зина,  остановившись,  сказала:
     -  Здесь  расстанемся.
     -  Хорошо,  давайте  расстанемся,  -  согласился  я.
     -  До  завтра,  -  напомнила  она.
     -  До  завтра,  -  ответил  я  и  повернул  в  сторону  бульвара  с  гуляющей  публикой.
     На  следующий  вечер  я  не  спеша  направился  на  вчерашнюю  танцплощадку.  Остановился  у  лотка  с  цветами,  и  решил  было  купить  букет  для  Зины,  но  вовремя  одумался,  догадавшись,  что  танцевать  с  букетом  станет  неловко,  поэтому  от  этой  мысли  отказался.  Остановился  перед  киоском  «Бижутерия»  и  залюбовался  украшениями  для  женщин,  развешенными  по  стенам  и  разложенными  на  прилавке  и  тут  же  сам  себя  спросил:  «Неужели  я  влюбился?»  Рассмеялся  и  направился  туда,  откуда  вновь  долетала  танцевальная  музыка.  Не  доходя  до  площадки,  увидел  бегущую  ко  мне  Зину  и   проговорившую   слова с  укором:
     -  Я  просила  вас  приходить  пораньше,  и  вы  обещали.  Чему  же  верить?
     -  Извините,  немного  задержался.
     Мы  снова  вошли  в  круг  танцующих.  После  танцев   расстались,  как  и  вчера  перед  пляжем.
     На  третий  день  я  пришел  первым.  И  Зина,  увидев  меня,  ждущего  ее,  вся  расцвела  в  улыбке.
     -  Наконец  я  убедилась,  что  вы  исправились  даже  раньше  меня.  Хвалю  вас  за  это.
     -  Не  перехвалите.
     -  Да  уж  постараюсь,  рассмеялась  она,  и  мы  закружились  в  танце.
        В  этот  вечер  натанцевались  до  усталости  и  я,  взяв  ее  под  руку,  медленно  вел  по  знакомой  нам  дорожке,  но  вдруг  она  остановилась  и  негромко,  но  резко  произнесла:
     -  Бросьте  руку!
     -  Какую  руку?  -  не  понял  я.
     -  Руку  бросьте!  -  чуть  не  закричала  она.
     Тут  я  догадался,  что  веду  ее  под  руку  и…свою  руку  опустил.
     Навстречу  нам  шагал  настоящий    «Морской  волк»  с  лицом  в  многочисленных  шрамах,  одетый  в  морскую  форму   с  тремя  нашивками  -  капитан  третьего  ранга.  Лицо,  а  точнее- морда  этого  скуластого  человека  с  волевым  подбородком  было  мрачно  и  Зина  кинулась  к  нему  со  всех  ног,  словно  удаву  в  пасть  против  своей  воли.
     Увидя  эту  сцену,  я  остановился  и,  резко   повернувшись,  быстро  пошел  прочь!  «Кто  этот  «Морской  волк»?  -  думал  я  шагая  среди  гуляющей  публики,  -  муж,  любовник?  И  не   находил  ответа.
     Вспомнил  ее  милое  лицо,  пристальный  любовный  взгляд  и   понял,  что  и  она  стала  мне  не  безразлична.  Но  что  же  делать?  Повернуть  обратно,  но  как  она  меня  встретит?   И.  если  это  ее  муж,  то  почему  она  со  страхом  кинулась  к  нему,  из-за  его  ревности   к  другим  представителям  мужского  пола  или  из-за  чего - то  другого?
   Из  задумчивости  меня  вывел  продолжительный  гудок   теплохода,  подходившего  к  морскому  вокзалу.  На  палубе  толпились  пассажиры,  уставшие  от  длительного  плавания  и  покачивания  на  волнах,  мечтавшие  поскорее  ступить  на  твердую  землю.
     Я  вошел  в  здание  морского  вокзала,  чтобы  немного  отдохнуть  на  мягких  сидениях  и  увидел  вывешенное  объявление,  которое  гласило:
     «Завтра  в  10  часов  утра  состоится  автобусная  экскурсия  на  озеро  Рица.  Завершится  экскурсия  в  16  часов.  Билеты  можно  приобрести  в  кассе  морского  вокзала».
     Я  много  слышал  об  этом  загадочном  озере  высоко  в  горах  и  решил,  что  не  следует  пропустить  такую  возможность  и,  подойдя  к  кассе,  приобрел  билет.
Глава  вторая

     На  следующее  утро  я  ехал  в  автобусе. Справа  доносился  гул  волн  черного  моря,  слева  от  нас  тянулась  зеленая  заросль  южной  растительности   совсем  непохожей  на  нашу  -  северную.  Возле  шоссе  справа  и  слева  пестрели  цветы  различной  расцветки  с  причудливыми  очертаниями,  словно  глубоководные  кораллы.
     Из  рассказа,  сопровождавшей  нас  представительницы  туристского  агентства,    мы  узнали,  что  озеро  Рица  расположено  в  Абхазии  в  горах,  на высоте   950  метров  от  уровня  моря  -  одно  из  удивительных  явлений  природы.,  находящееся  не  в  низине,  а  на  высоте.  А  вот  в  Израиле  есть  «Мертвое  море»  и  находится  ниже  уровня  моря  на  глубине  392  метра,  окруженное  горами.
     -  Кто-нибудь  бывал  в  Израиле  и  видел  это  море? – спросила  она   нас.
     -  Мы  бывали!  -  донесся  женский  голос  с  задних  сидений.
     -  Были  у  «Мертвого  моря?
     -  Не  только  были,  а  я  даже  лежала  на  его  поверхности  и  не  тонула:  до  того  оно  сильно  соленое!
     -  Ну,  уж  так  и  не  тонула,  -  донесся  насмешливый  мужской  голос.
     -  Да,  не  тонула  и  преспокойно  читала  детектив.
     -  Почему  детектив,  разве  чтение  стихов  не  подходит?
     -  Не  подходит!  -  с  уверенностью  произнесла  та,  которая  побывала  в  Израиле.
     -  Это  отчего  же  не  подходит?
     -  Потому  что  стихи - это  что-то  возвышенное,  а  на  «Мертвом  море»  подходит  чтение  только  детективов!
     С  такими  шутками-прибаутками  мы  прибыли  в  Абхазию,  где  предстояла  пересадка  в  другой  вид  транспорта.
     Мы  разместились  в  несколько  белоснежных  длинных  «Ландо»  с  открытым  верхом,  позволяющим  обозревать  со  всех  сторон  дальнейший  путь.
     Вначале  двигались  по  узкой  дороге  в  глубоком  ущелье,  с  пробегающей  справа  бурной  речкой  с  перекатами  на  встречных  каменных  глыбах  с  брызгами  и  урчаньем.  Дальше,  когда  покинули  ущелье,  дорога  пошла  в  гору  все  выше  и  выше,  оставляя  внизу  бурную  речку  и  густую  прибрежную  растительность.   Далее  дорога  сузилась  до  минимума  и  серпантином  пошла    вверх  к  облакам,  оставляя  по  обеим  сторонам  глубокую  пропасть  и, сопровождавший  нас  гид  начал  над  нами  потешаться  следующим  образом:
     Он  вставал  со  своего  сидения   и,  упершись  руками  в  боковую  стенку  автомобиля,  начинал  будто  бы  толкать  ее  в  пропасть  и  кричать  нам:
     -  Помогите,  ребята!
     А  мы,  то  есть  ребята,  непроизвольно  и  одновременно  склонялись  в  другую  сторону,  дабы  удержать  всеми  силами  автомобиль  от  падения.
      Он  выпрямлялся  и  хохотал  над  нами   во  все  горло!   И  еще  дважды  пытался  будто  бы  столкнуть   машину,  а  мы  также  дважды  пытались  ее  удержать   и  дружно  прижимались  к  противоположному  борту.
     Наконец  «Ландо»  как  бы  вынырнуло  из  пропасти   и  перед  нами  возникла  очаровательная  картина  высокогорного  голубого  озера  -  озеро  Рица.  Озеро  со  всех  сторон  было  зажато  высокими  горами,  кое-где  покрытое  хвойным  лесом  и  другой  растительностью.
     Мы  повыскакивали  из  машины,  спустились  на  берег  и,   зачерпнув  ладошкой   воду   из озера,  попробовали  на  вкус.  Вода  была  пресная  и  холодная.   Некоторые  смельчаки  нырнули,  но  тут  же  выскочили,  как  ошпаренные,  но  не  паром,  а  почти  ледяной  водой.
     Подошел  фотограф  и  предложил  нам,  запечатлеться  на  память.  Мы  не  отказались   и   были   засняты  им.
     Возвращались  тем  же  путем.  Автобус  нас  дождался  и,  когда  мы  все  разместились  на  сидениях,  поехали  в  Сочи.   Представительница  турагенства  спросила:
     -  Понравилось  вам  голубое  озеро   Рица?
     -  Ой,  что  вы!  -  отозвался   восторженный  женский   голос,  -  это  чудо  из  чудес,  а  скажите  за  счет  чего  озеро  голубое?
     -  Откуда  вы  взяли,  что  оно  голубое?  -снова  вмешался  в  разговор   прежний  непримиримый  спорщик,  с  которым  мы  ехали  в  Абхазию   три  часа  тому  назад  и   еще  спросил,  -  вы  знаете  вальс  Иоганна  Штрауса  «Голубой  Дунай»?
     -  Конечно,  знаю!  -   вновь  откликнулась  восторженная  барышня,  мечтаю  побывать  там,  где  течет  Голубой  Дунай!
     -  Все  это  враки!  -  голубой  Дунай,  -  откликнулся  тот  же  мужской  голос,  -  я  переезжал  по  мосту  через  Дунай.
     -  Переезжали?!   Как  я  вам  завидую.
     -  А  завидовать  нечему.  Я  ехал  в  Болгарию,  а  она  граничит  с  Румынией  и  граница  проходит  по  Дунаю.  И  я  тоже  тогда,  как  подъезжали  на  поезде  к  мосту,  вспомнил  вальс  Штрауса   и…
     -  Ну  и  что?   Почему  вы  замолчали? -  донесся  тот  же  девичий  голос, - восхитились?!
     -  Разочаровался  по  полной.  Дунай  был  серый  и  безрадостный,  как  обычная  ничем  не  примечательная  река.
     -  Не  может  быть!
     -  Все  может  быть.  Река  Дунай   была  мрачной  от  того,  что  по  небу  толкались  тучи  и  отражались  в  реке.  То  же  и  в  озере  Рица.  В  Рице  отражалось  нынешнее  голубое  небо,  а  будь  сегодня  небо  в  тучах  и  Рица  была  бы  мрачной.
     -  Какой   вы,  однако  же,  -  донесся  женский  голо,  не  докончивший  фразу…
     -  Какой  есть,  и  скажу  вам:  самый  обычный  разумный  человек.
     Эта  перепалка  незнакомых   людей  вдруг   резко  взбудоражила  меня  от  вчерашнего  поведения  Зины,  безвольно  кинувшейся  в  пасть  удава.  Отчего?!  И  мне  страстно  захотелось  найти,  увидеть  ее  и  я  готов  был  выпрыгнуть  из   машины,  и  бежать  впереди  автобуса.  Но  не  выпрыгнул,  а  дождался  запланированной  остановки  и  быстро  зашагал  в  сторону  танцевальной  площадки  на  берегу  моря.
     Не  пройдя  и  половины  пути,  увидал  бежавшую  ко  мне  навстречу  Зину.  Добежала,  уткнулась  в  мою  грудь  и  укоризненно   произнесла:
     -  Куда  ты  пропал?!   Я  четыре  раза  обежала  всё  Сочи,  побывала  во  всех  гостиницах.  Где  ты  скрывался?
     -  Меня  не  было  в  городе,  я  ездил  в  Абхазию,  на  озеро  Рица  в  туристском  автобусе,  а  живу  я  в  частном  секторе,  у  одной  старушки  снимаю  комнату.
     -  Как  я  рада,  что  снова  нашла  тебя.  Думаю,  ты  испугался  того  моряка  со  шрамами   на  лице  и  решил  порвать  со  мной  все  отношения.
     -  На  это  я  бы  никогда  не  решился,  не  узнав  всей  правды  о  тебе  и  о  том  моряке.  Может,  все  расскажешь?
     -  Расскажу.  Пойдем,  поднимемся  по  откосу  вон  к  той  скамейке,  которая  виднеется  среди  густых  кустов.
     -  Идем.
     Мы  дошли  до  скамейки,  сели  на  нее,  и  я,  обняв  девушку,  и  притянув  к  себе,   попросил:
     -  Рассказывай.

Глава  третья.

     -  Я  работаю  посудомойкой  на  торговом  судне,  начала  рассказывать  Зина,  -  родителей  своих  не  знала,  жила  и  воспитывалась  в  детском  доме.  Обычно  нас,  воспитанниц,  кормят,  одевают  до  тех  пор,  пока  мы  не  окончим  десятилетку,  а  потом  из  детского  дома  выписывают,  и  мы  начинаем  устраивать  свою  жизнь  сами.
     Детский  дом  был  расположен  в  поселке  недалеко  от  Туапсе.  Девчонки,  мои  ровесницы,  поехали  искать  работу  в  Сочи  и  я  за  ними  увязалась.  В  сочинском  порту   увидела  бумажку,  приклеенную   к  забору,  в  которой   было  написано:  «На  сухогруз  «Крым»  требуется  девушка – посудомойка».  Прочитав  это  объявление,  пошла  искать  корабль  «Крым».  Нашла.  Возле  него  двое  матросов  убирали  сходни,  видимо,  собираясь  к  отплытию.  Я  им  крикнула,  чтобы  они  взяли  меня  с  собой   посудомойкой.  Они  прекратили  уборку  сходней   и  один  из  них  на  минуту  ушел,  и  вернувшись  сказал  что-то  напарнику.  Они  спустили  сходни  и  крикнули:  «Заходи!   Так  я  начала  свою  трудовую  деятельность.
     -  А  судно  куда  отправлялось?  -  спросил  я.
     -  По  обычному  маршруту:  «Россия  -  Зеленый  Мыс», - это Западная  часть   Африки.  Мы  им  увозим  зерно:  пшеницу,  ячмень,  а  от  них  везем  апельсины,  лимоны,  мандарины.
     -  И  давно  ты  там  работаешь?
     -  Да  уже  три  года.  Все  было  хорошо,  пока  наш  штурман  дальнего  плавания  не  ушел  на  пенсию  и  на  сухогруз  пришел  этот,  которого  ты  вчера  видел.  Вначале  он  вел  себя  нормально.  Потом  вдруг  положил  на  меня  глаз   и  начал  приставать.
     -  Зина  замолчала  и  заплакала.
     -  Что  такое?  Почему  ты  плачешь?
     -  Костя,  увези  меня  отсюда,  увези  в  свой  город
     -  Ну,  а  как  твоя  работа?
     -  Я  устроюсь  на  работу  в  твоем  городе.  Ты  с  кем  живешь?
     -  С  мамой.
     -  Я  вам  не  буду  обременительна.  Мне   бы  где-то  остановиться  на  время,  пока  я  не  найду  работу.  Когда  устроюсь,  перейду  жить  в  общежитие.
     -  Ладно,  подумаю.
     -  А  что  думать?   Давай  сегодня  же  уедем.  Я  боюсь  возвращаться  на  судно.
     И  она  замолчала.  Помолчав  с  минуту,  произнесла:
     -  Он  мне  не  дает  спать.  Все  ночи  напролет  меня  мучает - сексуальный  маньяк!
     -  Как?!  У  вас  дошло  и  до  этого?! -  ужаснулся  я.
     -  Дошло!  А  что  мне  было  делать?  Он  сильнее  меня!
     -  Да,  догадываюсь  и  помощи,  наверно,  не  дождешься.  Ведь  все  моряки  месяцами  не  видят  своих  жен.  Хорошо,  я  решился.  Едем  со  мной.
     -  Костя,   милый,  ты  увезешь  меня?  -  обрадовалась  Зина.
     -  Да,  сейчас  пойдем  на  вокзал,  купим  билеты,  и  завтра  утром  уедем.
     -  Спасибо,  Костя.  Сначала  сходим  на  наш  корабль.  Я  возьму  сумку  с  документами  и  деньгами.
     -  Документы  нужны,  -  согласился  я,  -  без  них  ни  в  одном  государстве  не  проживешь.  А  не  боишься  своего  маньяка?   Он  ведь  может  нам  помешать!
     -  Я  слышала  его  разговор  с  другим  моряком,  что  вечером  они  пойдут  в  игральный  дом,  где  рулетка.
     -  Ну,  если  так,  то  пойдем.  Я  слышал,  что  игроки  в  рулетку  долго  не  могут  встать  из-за  игрального  стола,  надеясь  на  удачу -   выиграть!
     До  грузового  порта  путь  оказался  неблизким  и  я  с  удивлением  спросил  Зину:
     -  И  тебя  тянуло  в  такую  даль  на  танцы?
     -  Ты  тянул.
     -  Как?!   -  я  даже  остановился,  пораженный  ее  ответом
     -  Я  тебя  полюбила,  когда  увидела  в  первый  раз  на  пляже,  где  ты,  раздевшись  на  берегу,  всю  одежду  оставил  там  же  и  вошел  в  воду.  Меня  восхитило  твое  мускулистое  тело,  красивый   нырок   в  море  и  само  плаванье,  легко  и  безо  всяких  усилий.
     -  Вот  как! - Еще  больше  удивился  я,  -  когда   же  это  случилось?
     -  Недели  две  тому  назад.  Я  каждый  день  приходила  на  пляж  после  обеда  и  в  каждый  свой  приход  любовалась  тобой.
     -  Ну,  ты  меня  удивила!
     -  Мне  очень  хотелось  с  тобой  познакомиться,  но  я  не  знала – как?  Помогла  аккордеонистка  из   военного  оркестра,  собравшая   вокруг  себя  народ  для  танцев.
     -  И  часто  ты  приходила  на  пляж?
     -  Каждый  день.  Я  знала,  что  ты  всегда  приходил   к  морю  в  три  часа,  то  есть  после  обеда,  и  я  после  обеда  перемою  всю  посуду   и  бегу  на  глиссерную  пристань.
     -  Приезжала  на  глиссере?
     -  Да. Сюда  и  обратно.
     -  Это  же  дорого.
     -  А  ты  когда-нибудь  любил?!
     -  Ну,  с  девушками  знакомился,  гулял,  а  любил  или  нет,  не  знаю.  Как  то  об  этом  не  думал.
     -  И  я  не  думала,  пока  не  увидела  тебя.  А.  увидев,  потеряла  покой   и  все  думала,  как  подойти  к  тебе,  как  заговорить?
     -  И  надумала  тогда,  на  танцах,  так?
     -  Да,  собрала  всю  свою  волю,  всю  любовь  к  тебе,  начала  неотрывно  смотреть  на  твой  висок  и  ты  не  выдержал  моего  страстного  взгляда,  повернулся,  и  наши  глаза  встретились,  но  только  на  несколько  секунд.  О  чем  ты  тогда  подумал?
     -  Подумал,  что  не  знаю  эту  красивую  девушку,  никогда  и  нигде  не  встречался  с  ней.
     -  А  я  красивая?
     -  Очень!
     -  Что  же  сразу  не  подошел?
     -  Как  я   мог  подойти  к  незнакомке?
     -  Эх,  ты!  -  засмеялась  Зина  и,  остановившись,  попросила,  -  Поцелуй  меня.
     Я  оглянулся  по  сторонам   и,  определив,  что   вблизи  от  нас   никого  нет,  поцеловал  в  щеку.
     -  Еще  поцелуй,  в  губы.
     Никогда  в  своей  тридцатилетней  жизни  не  целовал  девушек,  но  тут  вдруг  решился,  и  наши  губы  слились   в  продолжительном,  страстном  поцелуе.
     -  Спасибо,  любимый.  Знаешь,  мне  так  хорошо  идти  с  тобой  рядом.
     -   И  мне   хорошо.
     Беседуя  так,  мы  подошли  к  порту  с  оравой  портальных  кранов  и   кораблей  под  флагами  разных  стран,  и  только  мы  свернули   к  судну,  на  борту  которого  было  название  «Крым»,  как  услышали  грубый  оклик:
     -  Зинка,  я  смотрю,  ты  снюхалась  с  каким - то  оболтусом!  А  ну,  ребята,  схватите  его!
  Ко  мне  подошли  два  матроса  и  заломили  руки  за  спину.
     -  Что  вы  делаете!?  -  возмутился  я,  пытаясь  вырваться  из  сильных  рук.
     -  Отпустите  его!  -  крикнула  Зина.
     Капитан  третьего  ранга  пинком  отшвырнул  Зину  в  сторону  и   приказал,  указывая  на  меня:
     -  А  этого  увидите  на  гауптвахту,  пока  она  пуста.
     Я  упирался,  но  меня  поволокли.  Я  видел,  что  Зина  металась  тут  же,  пытаясь  мне  помочь,  но  штурман  ее  бесцеремонно  отбрасывал.
Глава  четвертая

     Гауптвахта  представляла  из  себя  четырехугольную  комнату  без  окон.  У  стены – стол  и  два  стула.  На  столе  графин  с  водой  и  рядом  два  граненых  стакана.  Под  потолком  одна  горящая  лампа.  В  углу – железное  ведро,  видимо,  вместо  унитаза.  У  другой  стены  -  топчан  без  матраса  и  без  подушки.  В  двери  закрытое  окошко.  Над  дверью  работающий  вентилятор,  из  которого  струился  свежий  воздух.  Время  было  позднее.  Я  лег  на  топчан  и  тотчас  же  уснул.
     Утром  разбудил  меня  топот  многих  ног,  снующих  за  дверью.  Потом  судно  резко  качнулось  и  мы,  видимо,  тронулись  в  рейс,  так  как  началось  мерное  покачивание.  Я  встал,  подошел  к  столу,  налил  из  графина  воды  в  стакан,  прополоскал  рот  над  ведром  и  остатками  воды   умылся.  Полотенца  здесь  не  предвиделось  и  я  решил,  что  обсохну  так,  без  вытирания  лица.
     Потянулись  дни  и  ночи.  В  окошко  на   двери  проталкивали  еду,  добавляли   воду  в  графин.  На   мой  вопрос,  когда  меня  выпустят,  ничего  не  отвечали,  отмалчивались.
     А  я,  хотя  и  в  темнице,  каждое  утро  начинал  с  зарядки.  Вместо  гантелей,  начал  отжиматься  от  пола,  с  каждым  днем  увеличивая  количество  отжимов.  Этим  я  занимался  за  тем,  чтобы  во-первых,  не  потерять  форму,  во-вторых,   догадывался,  что  впереди  меня  ждет   борьба  за  свою  свободу,  а  для  этого  надо  было  быть  сильнее  своих  врагов.
     Еда  была  сносная:  утром  каша  с  бокалом  сладкого  чая,  в  обед  суп  с  капустой,  картошкой,  на  мясном  бульоне,  вечером  каша  с  чаем.
     Первые  дни  я  считал,  сколько  дней  сижу   тут,  потом  отказался   забивать  себе  мозги  и  начал  размышлять,  как  отсюда  выбраться.  Цель  была  одна:    кинуться  в  море,  а  там  какое-нибудь  судно  подхватит.  Держаться  подолгу  на  тихой  воде  я  научился  еще  в  детстве,  когда  приезжал  в  летние  школьные  каникулы  к  бабушке  и  дедушке  и  часто  купался  в  пруду.  Как  держаться  на  морской  воде,  научился  в  Сочи.  Часто,  когда  на  море  был  шторм,  и  купаться  запрещалось,  я  спускался  в  бурлящую  воду  далеко  от  пляжа  и  учился,  как  держаться    на  очень  большой  волне,  не  захлебываясь  и  сохраняя  дыхание.  Так  что  море  меня  не  пугало,  только  бы  вырваться  из  этих  стен.  Но  как?  Единственный  выход – через  дверь,  когда  матрос  приходил  добавлять  воду  в  графин.  Тут  было  два – но.  Во-первых,  я  никогда  не  бывал  на  морских  судах  и  совершенно  не  представлял  в  какую  сторону  бежать,  во-вторых,  жалко  пожилого  матроса,  который  приходил  добавлять  воду  в  графин.  Ведь,  если  я  вырвусь  из  каземата,  то  матросу  будет  взбучка,  а  может,  выгонят  его  с  судна.
     Неожиданно  произошел  резкий  поворот  в  моей  судьбе.  То,  что  Зина  часто  приходила  к  окошку  в  двери,  я  заметил  давно.  Но  пока  она  не  предпринимала  никаких   шагов,  чтобы  меня  вызволить  отсюда.  И  вдруг  она  вошла  в  карцер  вместе  с  пожилым  матросом  и  произнесла:
     -  Костя,  я  все – все  рассказала  капитану  судна,  и  он  заверил  меня,  что  разберется  с  таким  поведением  штурмана  и  освободит  тебя  от  заточения.
     Едва  она  закончила  эту  приятную  для  меня  весть,  как в  каземат  ворвался  капитан  третьего  ранга  и  заорал:
     -  Как  ты,  стерва,  надумала  жаловаться  капитану  судна  на  меня,  да  я  тебя  с  твоим  хахалем  устрою  в  тюрьму  почище  этой! –
  И,  повернувшись  к  матросам,  которых  привел  с  собой,  гаркнул,  -  Спустите  их  в  трюм  и  привяжите  там,  да  покрепче!
     Один  из  матросов,  пришедших  с  ним,  сказал:
     -  Синоптики   сообщили  о  приближении грозного тайфуна,  как  бы  в  трюме  им  не  стало  плохо  от  бешеной  качки,  а  то  и  гибели.
     -  Ничего  им  не  сделается,  а  тайфун  хорошо  прочистит  мозги!
     Вырваться  из  крепких  рук  моряков  нам  не  удалось  и  по  каким-то  закоулкам  нас  привели  в  самый  низ  корабля,  в  трюм,   сбитый  из  вертикально  поставленных  досок-вагонок,  в  которые  были  ввинчены  толстые  железные  крюки.   На  таких  крюках  висели  мешки  с  зерном,  отправляемые  в  Африку  для  обмена  на  цитрусовые  плоды.
     Мне  и  Зине  завели  назад  руки,  туго  перевязали  их  и   концы  толстых  веревок  перекинули  через  крюки   и  там  закрепили.
     -  Ну,  ребята,  не  робейте,- сказал  один  из  матросов- в  жизни  бывает  и  хуже
     И  они  ушли.
     -  Зина,  -  обратился  я  с  вопросом  к  своей  милой,  -  я  потерял  счет  времени.  Где  мы  сейчас  находимся?
     -  Недавно  прошли  Гибралтарский  пролив   и  вошли  в  Атлантический  океан.
     -  Ух,  ты,  куда  меня  занесло!
     -  Я  уверена,  что  нас  скоро  выпустят.  Ведь  капитан  корабля  потребует  у  штурмана,  чтобы  он  нас  ему  показал,  да  еще  немытая  посуда  напомнит  ему  обо  мне…
     Последние  слова  Зины  потонули  в  потрясающем  грохоте  от  того,  что  корабль  начало  кидать  из  стороны  в  сторону,  как  щепку.  Наверху  что-то  грохотало,  падало  и  каталось  по  палубе.  Завыл  корабельный  гудок,  сообщая  окружающему  миру,  что  корабль  терпит  бедствие.  Потом  треснуло  днище  и  вода  хлынула  в  трюм…
 
Глава  пятая

     Я  очнулся  и  вместо  корабельного  потолка,  увидел  голубое  небо  и  плеск  набегающей  волны.  Хотел  встать,  но  не  смог,  так  как  руки  были  связаны   и  к  чему-то  прикреплены.  И  тут  я  вспомнил  все.  Первая  мысль: «Где  Зина?»  Повернул  голову  влево  и  шагах  в  десяти  от  себя  увидел  Зину,  как  и  я,  привязанную  к  железному  крюку,  ввинченному  в  доску.
     -  Зина,  ты  жива!?  -  громко  крикнул  я.
     Она  повернула  голову  в  мою  сторону  и  что-то  прокричала,  но  шум  моря  заглушил  ее  слова.  Но  одно  то,  что  она  повернула  голову,  значит,  жива.
     Что  случилось  и  как  случилось,  меня  не  интересовало.  Беспокоило  только  то,  как  нам  выбраться  из  оков?
     Для  начала  я  попытался  перевернуться.  Это  удалось.  И  удалось  потому,  что  доска,  в  которую  был  ввинчен  крюк,  треснула.  Когда  треснула?  Во  время  гибели  корабля  или  сейчас,  не  волновало.  Волновало  то,  как  развязать  руки?  Я  попытался  подтянуть  ноги  и  встать,  но  не  мог,  что-то  мешало.  Тогда  я  стал,  двигая  всем  телом,  кататься  по  доскам.  При  одном  резком  движении  перевернулся  и  остался  лежать  лицом  вниз,  в  песок  с  досками  за  спиной:  «Словно  Амур  с  крылышками» -  невесело  усмехнулся  про  себя.
     Доски,  к  которым  нас  привязали  матросы,  были  длиной  два  метра  и  сейчас  ботинки  ног  выступали  из-за  среза  доски  до  щиколоток.  Решил  попробовать  встать,  но  во  время  одумался,  так  как  мог  опрокинуться  в  море.
.  Тогда  начал  отталкиваться  ногами  от  песка  и  ползти  вперед,  на  сушу.  Продвигался  очень  медленно,  но  продвигался,  и  это  вдохновляло,  и  прибавляло  сил.  Когда  отполз  от  моря  достаточно  далеко,  остановился  и  решил  перед  первым  вставанием  на  ноги,  хорошенько  отдохнуть.
     Там,  в  трюме  все  доски  были  скреплены  между  собой  рейками.  Одна  рейка  сверху,  вторая – снизу,  с  каждой  рейкой   доски  крепились  гвоздями,  по  два  гвоздя  на  каждую  доску.  Сейчас  концы  реек  были  обломлены  и  пока  удерживали  три  доски.  В  одну,  среднюю  доску,  был  ввинчен  крюк,  к  которому  я  был  привязан.
     Я  собрал  все  силы  и……встал,  широко  раздвинув  ноги  для  устойчивости.  Огляделся.  Перед  глазами  был  высокий  холм,  в  котором  в  трех  местах  зияли  пустоты  небольших  пещер,  в  которых  можно  было  укрыться  от  дождя.
     Слева  от  меня  высилась  скала,  частично  спустившаяся  с  суши  в  море  и,  словно  поджидала  меня.  Я  медленно  повернулся,  подошел  к  скале,  присмотрелся,  где  больше  острых  выступов  на  ней.  Обнаружив  такие,  подошел  почти  вплотную  и,  повернувшись  к  ним  спиной,  резко  ударился  досками  на  спине  по  этим  выступам.  Средняя  доска  лопнула,  железный  крюк  выпал  и  повис  у  меня  за  спиной.  Я  сделал  шаг  от  стены  и  крюк  упал  на  песок,  но  я  к  великому  сожалению  от  веревочных  пут  не  освободился.  Все  равно  это  была  большая  победа!   Первое,  что  я  сделал,  это  подошел  к  своей  милой   и  она  радостно  произнесла:
     -  Как  хорошо,  что  мы  с  тобой  живы!
     -  Я  с  тобой  согласен,  что  живы,  но  нам  еще  предстоит  освободится  от  веревок.
     -  Это  не  сложно.
     -  Как  не  сложно?  -  удивился  я.
     -  Сядь  на  доски  ко  мне  поближе  и  я  зубами  развяжу   твой  узел.
     Я  не  стал   спорить.  Встал  на  доски  к  которым  была  привязана  Зина,  прикинул  место  и   повернувшись  спиной   к  ней,  опустился  перед  самым  лицом  любимой.
     До  чего  удивительный  это  народ  -  женщины.  Все  за  что  они  не  берутся  сделать  по  великой  необходимости, все  у  них  получается.  Вспомним   Некрасова,  который  писал: «Есть  женщины  в  русских  селеньях   со  спокойною  важностью  лиц,  с  красивою  силой  в  движеньях,  с  походкой,  со  взглядом  цариц.  В  игре  ее  конный  не  словит,  в  беде – не  сробеет, - спасет,  коня  на  скаку  остановит,  в  горящую  избу  войдет….».   И  как  Зина  за  считанные  минуты  развязала  зубами  узел  у  меня  за  спиной,  до  сих  пор  не  могу  понять.
     Когда  я  освободил  Зину  от  пут,  мы  оба  захотели  есть  и  пить.  Первое  -  это  пить.
     -  Пойдем,  поищем  родник,  -  предложил  я.
     -  Идем,  -  согласилась  Зина.
     Миновав  холм,  мы  вошли  в  настоящие  джунгли  с  плетями  перепутанных  лиан,  с  колючими  плотными  кустами.  Продвигаться  приходилось  очень  медленно,  чтоб  не  оцарапаться  и  не  наступить  на  змею.
     -  Костя,  а  что  это  такое  мохнатое  лежит  у  моих  ног?
     -  Где?
     -  Да  вот  под  кустом.
     -  О,  да  это  кокос!  Вот  нам  и  обед.  Вернемся  на  берег,  я  железным  крюком  разобью  его  скорлупу  и  выну  орех,  вполне  съедобный  и  сытный.  Теперь  забота  найти  родник.
     -  Я  кажется,  попала  в  болото,  -  произнесла  Зина,  отклонившаяся  от  меня  чуть  влево.
     -  Стой  там,  я  сейчас  подойду.
     И  я  чертыхаясь,  начал  протискиваться  сквозь  густые  заросли  и  тоже  ощутил  под  ногами  влагу.  Внимательно  присмотрелся  и  радостно  воскликнул:
     -  Да  это  родник!  Вон  как  он  бьет  из-под  земли!.
     Мы  с  Зиной  начали  ладошками  черпать  воду  и  пить,  пить,  пить.
     С  найденным  кокосом  мы  вернулись  на  наш  берег.  Я  сразу  подошел  к  скале,  о  которою,  совсем  недавно  разбивал  доску  за  спиной  и  начал  высматривать  подходящее  углубление.  Углубления  были,  но  не  глубокие.  Глубокое  углубление  я  увидел  на  окончании  скалы,  скрытое  в  море  на  метровой  глубине.  Опускаться  в  воду  не  решился,  боясь  подскользнуться  и  набить  синяков.
     Скала  была  слита  с  холмом  и  как  бы  выходила  из  него.  Холм  был  высотой  метров  пять,  а  скала  немного  пониже,  но  взобраться  на  нее  не  было  никакой  возможности.  Тогда  я  решил  вначале  взобраться  на  холм  в  той  части,  где  виднелось  начало  каменного  препятствия,  но  этому  мешал  кокос  в  одной  руке  и  железный  крюк  в  другой  руке.  И  я  подозвал  Зину,  копошившуюся  возле  пещер,  выскребающей  из  них  сор.  Она  подошла  и  я  сказал:
     -  Подержи  пока  кокос  и  крюк,  а  когда  я  залезу  на  холм  и  перейду  на  скалу,  найду  там  подходящее  углубление,  ты  все  подашь  мне.
     -  Подам,  если  дотянусь.
     Освободившись  от  ноши,  я  довольно  быстро  поднялся  до  того  места,  где  скала  выходила  из  холма.  По  ровной  поверхности  скалы  сделал  два  шага  и  сразу  нашел, то, что   мне  было  нужно.  Вернулся  на  шаг,  лег  на  скалу  и  протянув  руки  вниз, попросил  Зину:
     -  Подавай!
     Моя  помощница  протянула  руки,  но  до  среза  скалы  не  дотянулась.  Тогда  я  всем  телом  немного  выдвинулся  со  скалы   и,  протянув  одну  руку  вниз,  ухватил    крюк  и  положил  рядом  с  собой,  то  же  проделал  с  кокосом,  хотя  дотягиваться  до  него  пришлось  труднее,  и  я  чуть  ли  не  свалился   на  прибрежный  песок.  Но, к счастью,  все  обошлось  и  шагнув  к  найденному  углублению,    положил  туда  кокос,  и  ударом  крюка  разбил  скорлупу.  Орех  оказался  невелик,  видимо,  с  дерева  упал  давно  и  высох.
     Убрав  из  углубления  скорлупу,  я  оставил  там  лежать  плод  кокоса  и  несколькими  ударами  крюка  разбил  его  на  несколько  частей.  Один  кусочек  взял  в  рот,  разжевал  и  понял,  что  для  нас  с  Зиной  будет  ужин,  хотя  и  несытный,  но  достаточный  для  удаления  голода  и  с  водой,  которую  мы  будем  пить  у  родника  с  помощью  половинок  скорлупы  кокоса.
     После  ужина  легли  спать  в  пещеру,  но  не  на  голую   землю,  а  на  доски  от  плота  Зины.

Глава  шестая.

     Утром  проснулись  одновременно,  едва  только  начало  светать.
     -  Не  привыкла  спать  на  голых  досках,  -  произнесла  Зина,  -  весь  бок  отлежала.
     -  А  я  в  карцере  спал  на  голом  топчане  и  как-то  приспособился.  Люди  ведь  ко  всему  привыкают,  а  мы,  я  думаю,  сегодня  после  завтрака  попробовать  пройти  дальше  и  определить  на  какой  части  земли  мы  находимся:  на  острове  или  на  полуострове.  Поищем  мох  для  устройства  твоей  постели.
     -  Чем  станем  завтракать?
     -  Как  и  вчера,  орехами.  На  ту  пальму,  возле  которой  вчера  нашли   кокос,  я  заберусь. Заметила,  что  она  сильно  наклонена?
     -  Заметила.
     -  Вот  на  нее  я  и  залезу.
     Мы  выбрались  из  своей  спальни – самой  большой  пещеры,  а  из  маленькой  пещеры,  которая  находилась  рядом,  взяли  две  скорлупы  кокоса,  наполненные  вчера  водой  и  утолили  жажду.
     -  Зина,  я  думаю,  в  третью  маленькую  пещерку  по  утрам  класть  камешек.
     -  Зачем?
     -  Эта  пещерка  будет  служить  нам  календарем.  По  количеству  камешек  станем  знать,  сколько  прошло  дней,  как  мы  здесь  оказались
     -  Выдумщик  ты.
     -  Нет,  не  выдумщик,  а  привыкший  жить  планомерно.  Вот  я  взял  круглый  камешек  розоватого  цвета  и  кладу  в  ямку  этой  пещерки,  значит,  прожили  мы   с  тобой  здесь  один  день.
     -  Ладно,  пускай  будет  по-твоему,  а  сейчас  идем  за  орехами.
     -  Идем.  Достану  из  пещеры  крюк  и  пойдем.
     -  Зачем  тебе  крюк?
     -  На  всякий  случай.  Вдруг  на  пальме  я  не  смогу  оторвать  кокос,  поможет  сбить  его  крюк.
     -  Как  же  с  крюком  ты  полезешь  на  дерево?
     -  Полезу  без  него,  а  потом  ты  мне  его  подашь.
     -  Ты,  что  смеешься  надо  мной?  Как  я  до  тебя  дотянусь?
     -  Перед  тем,  как  влезать  на  пальму,  я  один  конец  лиана   обмотаю  вокруг  себя,  вместо  пояса  и  закреплю,  а  другой  конец  оставлю  на  земле  у  твоих  ног..
     -  Ну,  если  так,  то  давай  это  сделаем.
     И  мы  пошли  в  сторону  родника.
     Хотя  пальма  была  наклонена,  взбирался  я  на  нее  с  трудом,  несколько  раз  останавливался.  Лез  босым,  без  обуви  и  без  носков. Наконец  добрался.  Кокосов  на  дереве  было  много   и  разных  размеров:  с  самых  маленьких  с  большой  ноготь  руки  и  до  размера  головы  ребенка.  Выбрал  кокос  средних  размеров.  Потянул  за  стебель,  но  оторвать  не  смог.  И  дальше  рисковать  не  стал.
     -  Зина!  -  крикнул  я  громко.
     -  Что,  Костя!?  -  так  же  громко  спросила  Зина.
     -  Привяжи  крюк  к  концу  лианы!
     -  Сейчас  привяжу!
     Мне  хорошо  было  видно  Зину,  подошедшую  к  стволу  пальмы,  на  которой  примостился  я  в  устье  широкого  листа.  Нагнулась,  подняла  с  земли  крюк  и  конец  лианы,  уходящей  вверх  ко  мне.  Несколько  раз  обмотала  лиану   вокруг  крюка  и,  подняв  голову,  крикнула:
     -  Тяни!
     Я  потянул  крюк  к  себе,  потом  остановился  и  крикнул:
     -  Отойди  от  дерева  подальше!
     Она  отошла  на  три  шага  и  остановилась,  обратив  лицо  ко  мне.
     -  Еще  дальше!  -  крикнул  я,  -  кокосы  тяжелые  и  если  попадут  на  тело,  переломают  кости!
     Вижу,  что  Зина  меня  послушалась  и  отошла  шагов  на  десять.  Я  подтянул  крюк  к  себе  и,  не  снимая  с  лианы,   начал  им  ударять  по  росткам,  связывающим  кокосы  с  пальмой.  Плоды  посыпались  вниз  в  высокую  траву  и  раскатывались  вокруг  дерева. – «Как  бы  не  растерять  их»-подумал  я.  и,  посмотрев  срезы,  насчитал  до  одиннадцати.  Решил  больше  не  обрывать  кокосы  средних  размеров.  Напоследок  сбил  крюком  ростки  с  трех  самых  больших  кокосов,  с  грохотом  ухнувших  вниз.
     Спустился  довольно  легко  и  быстро,  Подошла  Зина  и  спросила:
     -  Как  мы  станем  перетаскивать  кокосы  отсюда  на  наш  берег.?
     -  Было  бы  что  перетаскивать,  -  весело  ответил  я,  -  давай  сначала  унесем  самые  большие.  Их – три,  я  возьму  два,  а  ты – один.
     -  Хорошо  бы  найти  корзину,  -  сказала  Зина,-  поднимая  с  земли  тяжелый  кокос.
     -  Будет  тебе  и  корзина,  -  ответил  я,  пристраивая  на  руки  кокосы.
     -  Упадет  с  неба?
     -  С  неба,  кроме  дождя  и  града,  ничего  не  дождешься.  Корзину  я  сделаю  сам,  сплету  из  лиан.  У  себя  на  родине  я  плел  корзины  из  ивовых  прутьев  и  еще  не  забыл,  как  это  делается.
     Беседуя,  мы  довольно  быстро  вышли  на  наш  берег  и,  сложив  в  одно  место  плоды,  присели  отдохнуть.
     -  Надо  было  захватить  крюк,  -  произнесла  Зина,  -  сейчас  бы  разбили  один  кокос.
     -  Ладно,  после  второй  прогулки,  захватим  крюк.  Очень  жалко,  что  у  нас  нет  топора.
     -  Зачем  тебе  топор?
     -  Как  зачем?  В  джунглях  без  топора  делать  нечего.  Вот  Робинзон  Крузо,  как  и  мы,  оказавшись  один  на  необитаемом  острове,  имел  все,  а  у  нас  даже  ножа  нет.
     -  Кто  такой  Робинзон  Крузе?  Расскажи.
      -  Случилось  это  давным-давно,  еще  в  эпоху  парусного  флота.  Парусник,  на  котором  плыл   Робинзон  Крузо,  сильным  штормом  пригнало  к  острову   и  не  доплыв  до  земли   триста  метров,  село  на  мель.  Матросы  в  числе  14  человек  сели  на  лодку  и  двинулись  к  острову,  но  их  суденышко  волны  перевернули  и  все  погибли,  кроме  Робинзона  Крузо,  который  вплавь  добрался  до  суши.
     -  Вроде  нас  с  тобой.
     -  Верно,  вроде  нас,  хотя  имевший  поблизости  еще  не  затонувший  корабль.  Опять  же  вплавь  он  добрался  до  корабля,  там  сколотил  плот  и  перевез  на  остров  с  парусника  множество  нужных  вещей,  а  именно  в  сундучках  матросов:  рис,  сухари  три  круга  голландского  сыра,  пять  больших  кусков  вяленой  козлятины…
     -  Хватит!  -  резко  остановила  мой  рассказ  Зина, -От  этих  твоих  слов  у  меня  свело  желудок.  Давай  сходим  за  крюком,  чтоб  разбить  кокосы  и  наедимся,  а  потом  свой  рассказ  продолжишь.
     -  Согласен.  Поднимайся  и  пойдем.
     Мы  сходили  за  крюком,  и   я  начал  разбивать  скорлупу  кокосов.  Разбивал  аккуратно,  чтобы  не  разрушать  оболочки,  из  половинок  которых  можно  будет  пить  воду  из  родника,  и  приносить  ее  на  наш  берег,  впрок.
     Разбил  все  три  кокоса,  а   орехи  оказались  податливые  разламыванию  их  руками,  и  даже  пальцами  на  мелкие  кусочки,  так  что  насытились  сполна  и  еду  запили  родниковой  водой.
     -  После  сытного  обеда  можно  бы  поспать,  -  произнесла  Зина,  -  но  меня  распирает  любопытство  о  том,  что  еще  Робинзон  Крузо  взял  с  корабля  и  переплавил  на  остров?
     -  Тогда  слушай,  после  козлятины  взял  24  литра  рисовой  водки.  Запасся  одеждой.  Ящик  с  инструментами  плотника.  Взял  два  охотничьих  ружья  и  два  пистолета,  небольшой  мешочек  дроби  и  две  заржавленных  сабли,  погрузил  на  плот  два  бочонка   пороха.
     -  Словно  собирался  на  острове  жить  до  конца  жизни,  -  вставила  слово  Зина.
     -  Почти,  что  так.  Он  написал  в  своей  книге,  что  прожил  на  острове  28  лет.
     -  Так  долго?  И  все  в  одиночестве?
     -  Не  совсем.  Освободил  от  людоедов  туземца,  назвал  его  Пятницей   и   тот  оказался  замечательным  другом.
     -  Почему  назвал  Пятницей?
     -  Потому  что  спас  его  от  людоедов  в  пятницу. Когда  я  начал  откладывать  камешки,  чтоб  знать,  сколько  времени  мы  проживем  на  острове,  а  он  не  только  знал  дни,  но  и  знал  название  дней  недели.
     -  И  все  перевез?
     -  Нет,  не  все.  Во  второе  посещение  корабля  он  перегрузил  на  свой  плот  два  или  три  мешка  с  гвоздями,  крупными  и  мелкими,  большую  отвертку,  два  десятка  топоров  и  точило,   три  железных  лома,  два  бочонка  с  ружейными  пулями,  семь  мушкетов,  еще  одно  охотничье  ружье,  немного  пороха  и  мешок  дроби.
     Кроме  перечисленных  вещей,  забрал  все  платья,  какие  нашел  да  прихватил  еще  парус,  гамак  и  несколько  тюфяков  и  подушек.
     В  третье  посещение  корабля  взял  три  бритвы,  большие  ножницы  и  дюжину  хороших  вилок  и  ножей,  а  также  деньги  серебряные,  золотые  в  общей  сложности  до  36  фунтов  стерлингов.
     -  По  сравнению  с  нами,  он  был  богач.
     -  Это  верно.

Глава  седьмая.

     На  следующее  утро  поднялись  поздновато,  умылись,  поели   досыта  орехов,  запивая  их  водой, и  настроились  начать  обход  нашего  острова  по  берегу.  Но  моя  подруга  после  завтрака  о  чем-то  заскучала.
     -  Вижу,  с  тобой,  что - то  неладное,  -  сказал  я,  -  поделись  со  мной.
     -  Я  очень  жалею,  что  пошла  работать  на  корабль,  который  много  времени  проводит  в  чужих  странах,  а  мои  подружки,  с  которыми  я  приехала  в  Сочи,  наверно,  все  повыскакивали  замуж,  а  я  так  незамужней  и  останусь  на  весь  свой  век.
     -  Почему  незамужней?  А  я?
     -  Что  ты.  Ты  просто  друг,  а  не  муж.
     И  она  надолго  замолчала,  глядя  в  океан  с  небольшой  волной  и  всплесками   рыб.  Я  же  вновь  задумался  о  загадочности  женщин.  Сидим  на  необитаемой  земле  и  выберемся  ли  или  нет  отсюда,  нам  совершенно  неизвестно,  а  женщина,  которую  я  неожиданно  полюбил,  мечтает  о  замужестве,  словно  в  этом  и  состоит   суть  жизни.  Да,  нам  мужикам,  их никогда   не  понять.  Не  понять  по  простой  причине,  а  именно  то,  что  все  женщины  на  земле  мечтают  рожать  детей,  жить  их  жизнью,  передавая  свой  опыт  следующим  поколениям.
     И  я  решил,  выберемся  мы  отсюда  или  нет,  порадовать  свою  подругу  тем,  о  чем  она  мечтает.  Я  поднялся,  отошел  от  обеденного  места   чуть  в  сторону,  ближе  к  набегающей  волне  и  позвал  ее.  Она  подошла  и  спросила:
     -  Что  ты  еще  задумал?
     -  Зина,  будь  моей  женой,  -  произнес  я  особенно  мягко.
     -  Костя,  ты  это  серьезно?
     -  Милая  моя,  разве  этим  шутят,  конечно,  серьезно.  Так  как?  Согласна  или  нет  стать  моей  женой?
     -  Милый  Костя! 
     Зина  кинулась  меня  целовать.  Перецеловала  все  мое  лицо,  а  заветное  слово  так  и  не  произнесла.  Тогда  я  повторил:
     -  Да  или  нет.
     -  Да,  да,  мой  милый,  мой  хороший,  мой  любимый,  конечно – да!
     И  она  вновь  начала  меня  целовать  уже  со  слезами  радости.  Потом  перестала  целовать  и  спросила:
     -  Кто  же  теперь  я  для  тебя?
     -  Ты  теперь  моя  невеста.
     -  Невеста?!  -  Ой,  как  хорошо  быть  невестой,  а  ты?
     -  Я  твой  жених.
     -  Мне  даже  не  верится,  что  ты  сделал  мне  предложение.  Я  так  рада,  так  рада,  милый  и  любимый  Костя!
     -  Давай  наше  сватовство  отметим  шампанским,  а  так  как  тут  шампанского  нет,  отметим  молоком.
     -  Где  ты  это  молоко  возьмешь?
     -  Сейчас  увидишь.
     Я  взял  кокос  по  цвету  еще  не  совсем  бурый  осторожно  стукнул.  Скорлупа  слегка  треснула.  Я  взял  кокос  в  руку  и  раскрыл.  В  одной  из  половинок  белело  молоко.  То  же  самое  проделал  с  другим  кокосом.  И  мы,  чокнувшись  половинками  кокосов,  выпили  густое  и  приятное  на  вкус  молоко.
     -  Какая  прелесть!  -  произнесла  Зина.
     -  Да.  И  эту  прелесть  создает  не  корова,  а  пальма.  Наверно,  найдем  еще  что-нибудь  съедобное,  например,  финики.
     -  Это  такие  коричневые  и  липкие?
     -  Верно,  к  тому  же  очень  сладкие.
     -  Да,  один  раз  мы  привозили  их  из  Индии.
     И  она  замолчала,  глядя  на  волнистый  океан.
     -  Ты  чем-то  опять  расстроилась?
     -  Немного  расстроилась  из-за  того,  что  мы  отсюда  никогда  не  выберемся  и  не  поженимся,  как  все  женихи  со  своими  невестами.
     -  Об  этом  не  беспокойся.  С  кораблей,  проплывающих  иногда  там,  вдали,  заметят  костер,  горящий  день  и  ночь,  заинтересуются  и  завернут  к  нам.
     -  Какой  костер!?  У  нас  даже  спичек  нет,  чтобы  его  разжечь.
     -  Как  нет?  Смотри,  всюду  разбросаны  по  берегу.
     -  Что  ты  выдумываешь?
     -  Я  не  выдумываю,  а  говорю  то,  что  есть  на  самом  деле.  Показать?
     -  Покажи.
     Я  поднялся  и  начал  ходить  по  берегу,  подбирая  разные  камни.  Каждый  камень,  похожий,  по  моему  мнению  на  достаточно  твердый,  сжимал  в  руке.  Потом  подыскивал  камень  похожий  по  твердости  на  первый.  Потом   ударив  соскользом  один  камень  о  другой  и,  не  получив,  чего  требовалось,   выбрасывал.
     Нашел  твердый  камень  возле  скалы.  Взяв  его  и  ударив  в  стену  скалы,  получил  целый  сноп  искр.  Тут  я  уяснил,  почему  скала   сохранилась  до  сих  пор  и  не  рассыпалась,  потому,  что  была  твердокаменной.  Я  подошел  к  Зине,  сидевшей  все  еще  в  задумчивости,  и  сказал:
 -    Пойдем  со  мной,  я  покажу  тебе  спички.
     Она  недоверчиво  посмотрела  на  меня,  но  поднялась  и  остановилась  в  ожидании.  Я  вынул  из  одной  из  пещер  веревку,  которой  мы  были когда-то  связаны  матросами  и  пошел  к  скале..  Зина  последовала  за  мной.
     Я  разлохматил  конец  веревки,  поднес  к  стенке  скалы  и  твердым  камнем  высек  несколько  снопов  искр.  Потом  слегка  подул  на  бисерки  искр,  рассыпавшихся  по  концу  веревки,   и  она  вспыхнула  небольшим  пламенем.
     -  Ой,  огонь! -  радостно  воскликнула  Зина.
     Я  несколько  секунд  разрешил  порадоваться  своей  невесте  и  загасил  пламя.
     -  Зачем  ты  погасил  огонь?! – крикнула  Зина.
      - Затем,  что  веревка  нам  еще  пригодится,  а  для  костра  насобираем  ворох  мха.  Часть  для  твоей  постели,  а  часть  для  розжига  костра.  Давай  отправимся  в  путь,  о  котором  говорили  утром.
     -  Пойдем,  -согласилась  Зина.

Глава  восьмая

     Прошли  родник  и  наклоненную  пальму,  с  которой  я  насобирал   кокосовых  орехов   вчера  на  завтрак,  и  которых  осталось  достаточно  на  обед,  и  с  большим  трудом  пробились  через  темные  заросли  джунглей  с  многочисленными  птичьими  голосами,  и  стуком  дятла  на  одном  из  деревьев,  похожим  на  нашу  северную  сосну,  а,  приглядевшись,  понял,  что  это – кедр   с  большими  развесистыми  ветвями.
     -  Никогда  не  думал,  что  в  джунглях  растут  кедры,  -  сказал  я  Зине.
    -  Где  ты  увидел  кедр?  -  и  присмотревшись  добавила,  -  верно - кедр.  Как  он  сюда  попал?  Наверно,  птицы  зернышко  занесли.  У  нас,  на  Кавказе орехи  размером  немного  крупнее  ваших,  северных.
     -  На  обратном  пути   я  залезу  на  это  дерево  и  насобираю  кедровых  шишек.
     -  Раньше  снимал  шишки  с  кедров?
     -  Нет,  не  снимал,  а  что  тут  сложного?
     -  Сложное  то,  что  они  все  в  смоле   и,  пока  их  не  подержишь  в  костре,  то  весь  измажешься  смолой.
     -  Спасибо,  что  предупредила,  -  и  внимательно  присмотревшись  к  основанию  кедра,  увидел  то,  что  мы  искали,   и  вслух  произнес,  указывая  на  курчавую  растительность, -  ведь  это  мох!
     -  Где?
     -  Да  вон,  вокруг  кедра.
     -  Верно,  -  отозвалась  Зина,  оторвав  кусок  земли  с  этим  лишайником.
     Принялись  за  работу,  стараясь  обрывать  только  мох,  а  приставшую  землю  стряхивали  ,  если  она  плохо  отставала,  соскребали  ветками,  упавшими  с  дерева.
     Насобирали  несколько  кучек  и,  сложив  вместе,  поняли,  что  достаточно,  а  то  будет  не  донести.  Я  оборвал  толстый  лиан,  обмотал  им  кучу  мха,  и  закинул  за  спину.
     -  Пошли  домой,  -  сказал  я  и  вздрогнул  от  осенившей  меня  страшной  мысли,  -  в  какую  сторону  идти?
     -  В  какую  сторону  идти?  - озвучила  мою  мысль  Зина.
     И  мы  задумались,  осматривая  местность  вокруг  себя  и  не  находили  ответа  на  поставленный  вопрос.
     -  Давай  рассуждать  логично,  -  предложил  я.
     -  Давай.
     -  Когда  мы  шли  по  джунглям  и  увидели  растущий  кедр,  то  он  от  нас  находился  слева,  а  теперь,  чтоб  возвратиться  на  наш  берег,  следует  к  дереву  повернуться  правым  боком.  Вот  так.
     И  я  повернулся  к  дереву  тем  боком,  о  котором  сказал  Зине.
     -  И  Что?  -  задала  вопрос  Зина,  -  думаешь,  что  твое  предположение  верно?
     -  Думаю,  верно,  или  ты  сомневаешься?
     -  Сомневаюсь.  Если  бы  кедр  был  не  круглым,  а  квадратным  в  поперечнике,  тогда  твое  предположение  было  бы  верным,  но  ствол  кедра  круглый.
     -  Да,  ты  права.  -  прервал  я  ее  речь.  Давай  тогда  вспоминать,  о  чем  мы  тогда  говорили,  на  какие  незнакомые  травы  обращали  внимание.
     -  Давай  попробуем,  -  согласилась  Зина.
     Мы  надолго  замолчали,  перебирая  в  памяти  все  то,  что  нам  встречалось  на  пути.  Встречалось  многое,  например,  куст  волчьих  ягод,  которые  Зина  пыталась  попробовать,  и  я  с  большим  трудом  отговорил,  убедив,  что  они  ядовиты,  вспугнули  лисицу,  которая  не  кинулась  бежать  от  нас,  а  с  интересом  рассматривала  новых  жителей  джунглей,  переступили  небольшой  ручей,  сбегающий   с  небольшой  возвышенности…
     -  Я  вспомнила!  -  радостно  воскликнула  Зина.
     -  Что?  Говори  быстрее!
     -  Когда  мы  шли  за  мхом,  то  кедр  я  заметила  издалека,  а  ты  в  это  время  приметил  четыре  маленьких  пальм,  обозвав  их  подростками.
     -  Верно,  где  же  они?
     -  Да  вон  там!
     Зина  указала  совсем  в  другую  сторону  от  предполагаемого  нами  правильного  пути  к  возвращению  на  берег.  Пошли  этим  путем  и  вскоре  вышли  к  своим  пещерам.
     -  Без  женщин  жить  нельзя  на  свете,  нет!  -  пропел  я  арию  из  оперетты  Кальмана  «Сильва».  Какая  ты  у  меня  молодчина.  Что  бы  я  делал  без  тебя,  мое  сокровище!
     -  Ладно,  очень – то  не  захваливай.
     Мы  рассыпал  на  горячий  песок   для  просушки,  принесенный   из  джунглей  мох  и  я  занялся  приготовлением  обеда,  разбив  железным  крюком   большой   кокос,  который  оказался  не  таким  твердым,  как  два  прежних   и  разломил  его  на  две  части.  Одну  отдал  Зине,  а  другую  начал  есть,  обкусывая  зубами  его  со  всех  сторон.  Закончив  еду  большого  ореха,  я  разбил  молочный  и  мы  с  Зиной   насладились  вкусом   густого  кокосового  молока.
     -  Остальные  кокосы  оставим  на  утро,  чтобы  было  чем  позавтракать,  а  сейчас  я  пойду  за  ножом.
     -  За  каким  ножом?
     -  За  каменным.  Я  читал  в  книжках,  что  первобытные  люди  мастерили  себе  луки  с  помощью  каменных  ножей.  Мы  с  тобой  наподобие  первобытных,  тоже  будем  пользоваться  тем  же,  что  и  они.
     -  И  где  же  этот  нож  для  тебя  припасен?
     -  На  скале.  Когда  там  разбивал  наш  первый  кокос,  заметил  скол   на  каменной  глыбе.  Скол  очень  острый  и,  если  мне  удастся  его  отделить  от  каменной  глыбы,  мы  с  тобой  обзаведемся  первым  обеденным  прибором  и  одновременно  столярным  инструментом.
     -  Я  смотрю:  ты  многого  захотел.
     -  Да.  Я  такой.  Когда  нож  окажется  в  моей  руке,  я  с  его  помощью  сделаю  корзину,  чтобы  можно  было  принести  сюда,  на  наш  берег,  кедровые  шишки  для  разнообразия  в  нашем  питании.
     -  Моя  помощь  нужна?
     -  Может  понадобиться.  Идем  к  скале  вместе.
     Я  взял  с  собою  крюк  и,  подойдя  к  скале,  к  тому  месту,  где  она  выступает  из  холма,  медленно  взобрался  наверх.  Отсюда  открывался  хороший  вид:  прямо  перед  глазами  колыхался  небольшой  волной  необъятный  океан,  вдали,  чуть  ли  не  у  горизонта  белели  паруса  яхты,  двигающейся  очень  тихо.  Тихо,  подумал  я,  от  того,  что  была  она  от  меня  далеко-далеко.
     Справа  от  скалы  было  продолжение  холма,  заросшее   высокой  травой  и  кустарником,  слева  за  нашим  участком  с  песком  и  галькой  шло  продолжение  берега,  и  я  решил,  что  для  дальнейшего  исследования    нашего    острова  или  полуострова  надо  будет  не  пробиваться  по  непроходимым  джунглям,  а  идти  по  берегу.
     -  Костя!  -  услышал  крик  Зины.
    -  Чего  тебе?  -  спросил  я,  подойдя  к  самому  краю  скалы.
     -  Нашел  нож?
     -  Нет,  еще  не  нашел.
     -  А  почему  у  тебя  там  тихо?
     -  А  я  любуюсь  ландшафтом,  который  открылся  мне.
     -  Я  тоже  хочу  любоваться!
     -  Тогда  поднимайся   сюда.  Сможешь  без  помощи?
     -  Смогу.
     Через  несколько  минут  Зина  подошла  ко  мне  и  тоже  залюбовалась  открывшейся  ей  картиной.
     -  Глядя  отсюда,  -  сказал  я,  -  надо  исследовать  не  по  непроходимому  лесу,  а  идти  по  берегу.
     -  Правильно,  тогда  не  заблудимся.
     -  Вот  именно.
     -  Ну  и  где  у  тебя  нож,  торчащий  из  глыбы?  -  спросила  Зина.
     Я  подвел  ее  к  глыбе  и  указал  блестевшее  на  солнце  каменное  лезвие,  торчащее  из  громадного  камня.
     Зина  долго  глядела  на  этот  камень  с  лезвием  ножа,  а  потом  произнесла:
     -  Ничего  у  тебя  не  получится.
     Я  тоже  засомневался,  подойдя  сейчас  к  глыбе.
     -  Давай  спустимся  вниз.  Пока  я  там  ждала  тебя,  залюбовалась  блестками,  какие,  то  появлялись,  то  пропадали  в  воде  у  самого  берега.  Пойдем,  поглядим,  что  это  там  блестит?
     -  Спустились  вниз,   и  Зина  подвела  меня  к  тому  месту.  Действительно,  когда  вода  сбегала  с  песка,  на  дне  что-то  взблескивало.  Я  подошел  ближе,  присел  и  начал  наблюдать  за  этим  загадочным  явлением,  а  когда  понял,  что  блестит,  выпрямился  и  произнес:
     -  Это  лезвие  ножа,  которое  вымыл  океан  за  много-много  лет.  Сейчас  я  по  нему  ударю.
     -  А,  если  оно  рассыплется  на  мелкие  кусочки?
     -  Значит,  тому  так  и  быть.
     Я,  сняв  ботинок,  одной  ногой  вступил  на  илистое  дно  и,  размахнувшись  крюком,  ударил  в  середину  лезвия.  Как  Зина  предполагала,  что  лезвие  расколется,  так  и  получилось,  но,  к  счастью,  оно  рассыпалось  на  три  части,  с  которыми  вполне  можно  было  работать.

Глава  девятая

       Одной  из  половинок  лезвия  я  срезал  в  лесу  с  куста  волчьей  ягоды  несколько  веток  толщиной  в  палец -  заготовок  для  корзины.  И  весь  этот  материал  принес  на  наш  берег.  Затем  сходил  за  лианами,  которые  росли  повсюду   и,  возвращаясь,  выдернул  из земли  несколько  стеблей  осоки,  применяемой  при  плетении  корзины,  вместо  шпагата  и  устроился  в  тени  под  платаном.
     Зина  занималась  устройством  мягкой  постели,  сортируя  высохший  мох  и  частями  занося   его  в  спальную  пещеру.
     Я  из   стеблей  куста  волчьей  ягоды  согнул  обруч,  предварительно  лезвием  зачистив  концы,  связал  их  стеблем  осоки.  Смастерил  второй  обруч  и,  введя  один  обруч  в  другой  под  прямым  углом,  место  соприкосновения  их  связал  кусками  лианы  с  обеих  сторон.  Затем  под  лианы  ввел  с  обеих  сторон  по  стеблю  длиной    в  половину  обруча  и  вновь  пропустил  между  ними  куски  лианы.  Далее  вновь   вставлял  стебли,  обвивая  ланами  до  тех  пор,  пока  корзина  не   была  готова.
     -  Ой,  что  это?  -  воскликнула  Зина,  увидя  у  меня  в  руках  корзину,  -  Где  ты  ее  нашел?
     -  Не  нашел,  а  смастерил  своими  руками.
     -  Я  тоже  хочу  научиться  делать  корзины.
     -  Придет  время,  научу,  а  сейчас  пойдем  за  шишками.
      Зина  прекратила  свою  работу   и  пошла  со  мной.  По  дороге  произнесла: 
     -  Я  готова  идти  за  тобой  хоть  куда  и  разделять  с  тобой  разные  твои  выдумки,  уверенная,  что  у  тебя,  моего  будущего  мужа  все  получится.
     -  Спасибо,  милая  моя,  я  рад,  что  нашел  в  тебе  настоящую   женщину,  преданную  и  любящую.
     Дошли  до  кедра  с  огромным  стволом  в  обхват.  В  отличие  от  пальм  с  их  гладкими  без  задоринок  стволами,  на  кедре  были  сучья.  Не  большие,  но  достаточные,  чтобы  удержать  мой  вес.  И  прежде,  чем   осуществить  свое  решение  влезть  на  дерево,  я  стал  ходить  вокруг  него  и  ворошить  ногами  высокую  траву.
     -  Что  ты  ищешь?  -  спросила  Зина.
     -  Хорошую  палку,  чтоб  сбивать  шишки  с  ветвей.
     -  А  вот  эта  тебе  не  подойдет?  -  спросила  она  и  подняла  с  земли  метровый  обломок  от  какого-то  дерева. - совершенно  гладкий  и  увесистый.
     -  Ну-ка  покажи.
     Я  подошел  к  Зине,  взял  этот  обломок  в  руку  и  понял,  что  лучшего  орудия  для  сбивания  шишек  и  не  придумаешь.
     -  Молодец,  моя  хорошая,  чтобы  я  без  тебя  делал?
     -  Опять  хвалишь?
     -  Опять  хвалю,  мою  незаменимую  помощницу.  Только  вот  что.  Я  сейчас  с  кедра   буду  сбивать  шишки,  и  ты  близко  не  подходи,  но только  примечай,  куда  они  станут  падать,  а  то  трава  вокруг  высокая  и  они  в  ней  могут  затеряться.
     -  Хорошо,  буду  глядеть  во  все  глаза.
     Я  поднял  эту  увесистую  палку,  подошел  к  дереву,  обошел  его  кругом  и  обнаружил,  что  торчащих  внизу  сучков  не  было.  Первый  сук  был  на  высоте  до  моих  плеч.  С  земли  шагнуть  на  него  я  конечно  не  мог.  Начал  осматриваться,  ища  подходящую  опору,  но  не  находил.  Подошла  Зина  и,  поняв  в  чем  мое  затруднение,  предложила:
     -  Я  нагнусь  и  ты  одной  ногой  встанешь  мне  на  спину,  а  другой  упрешься  в  первый  сук,  который  окажется  ближе  других.
     -  Что  ты  говоришь,  моя  дорогая?!  Разве  это  дело  огромному  мужику  вставать  на  спину  женщине,  да  и  к  тому  еще  любимой.
     Отказавшись  от  такого  плана,  мы  задумались,  продолжая  ходить  кругами  по  высокой  траве,  подыскивая  какую-нибудь  опору,  в  виде  пенька,  но  подходящего  ничего  не  было.  Нашла  Зина   упавшее  и  переломанное  во  многих  местах  дерево  и  подозвала  меня,  предложив,  выбрать   хорошую  опору.
     Я  пробрался  сквозь  заросли  к  этому  дереву  и  решил,  что  ствол  треснул  поперек,  упав  на  другое,  во  время  урагана,  уже  лежащее  на  земле.  Подобрал  хороший  кусок  метровой  длины  и  вместе  с  Зиной  отнесли  его  к  кедру  и  поставили  возле  ствола.
     -  Чтобы  тебе  подняться  на   этот  высокий   обломок,  давай  натаскаем  валежника.
     -  Ты  права,  с  земли  поставить  на  него  ногу  не  получится.
     И  мы  начали  обследовать  местность  там,  где  прошел  бурелом  и  нашли,  что  надо.  Древесных  обломков  там  была  масса,  и  мы   несколькими  охапками  натаскали  валежника   к  дереву  достаточно.
     Началось  мое  восхождение  на  кедр.  Зина  стояла  возле  дерева,  поддерживая   от  падения  высокий  обломок,  когда  я  обопрусь  на  него  ногой.  Все  обошлось  как  нельзя  лучше  и  я,  держа  в  одной  руке  увесистую  палку,  другой – держась  за  сучки,  помогал  ногам  взбираться  все  выше  и  выше.  Вот  голова  моя  коснулась  первой  ветви  с  иголками,  на  которой  висели  шишки.  Я  размахнулся,  насколько  позволял  ствол  дерева  и  сбил  первую  шишку.  Работа  пошла.  Двигаясь  вверх,  и  вокруг  дерева  я  сбивал  шишки  одну  за  другой.  Когда  досчитал  до  двадцати,  решил,  что  на  сегодня  хватит.  Посмотрел  вниз  и  убедившись,  что  Зины  там  нет,  бросил  палку  на  землю   и  спустился  сам.
     -  Устал?  -  спросила  участливо  подошедшая  Зина.
     -  Умаялся,  сил  никаких  больше  нет.  Посижу  немного  и  отдохну.
     -  Я  начну  собирать,  сбитые  тобою  шишки.
     -  Собирай,  только  на  дно  корзины  положи  лопухи   и  бери  шишки  не  прямо  руками,  а  прихватывая  листьями.
     -  Ладно,  постараюсь.
     -  Я  сбил  двадцать  штук,  так  что  считай,  когда  начнешь  собирать  их,  чтобы  в  траве  не  осталось  ни  одной.  Завтра  утром  мы  ими  немного  насытимся,  а  сейчас  поужинаем  кокосами.
     Перед  тем,  как  ужинать,  я  принес  из  джунглей  большую  охапку  мелких  веток,  опавших  с  многочисленных  кустарников  и  не  разбрасывая,  так  кучей  и  положил  на  песок,  подальше  от  нашего  жилья.  Потом  из  вороха  веток,  выбрал  самые  тонкие  и  посреди  охапки  сучков,  из  тонких  веточек  сложил  как  бы  башенку.
     Подошла  Зина  и  произнесла:
     -  Поучусь,  как  разжигать  костер.
     -  Поучись.
     Далее  сходил  к  пещере,  где  хранились  веревки,  которыми  в  трюме  судна у  нас  были  связаны  руки   и  приторочены  к  железному  крюку,  ввинченного  в  доски,  и  от  одной  веревки  отрезал  кусок  размером  в  ладонь  и,  подойдя  к  скале  начал  огнивом  выбивать  искры.  По  скале  бил  огнивом  наклонно  часто,  часто,  не  давая  затухнуть  искрам,  падающим  на  отрезок  веревки.  Когда   мест,  куда  падали  искры,  набралось  достаточно  много,  подул   туда,    и  вспыхнул  огонь!   Чтобы  он  не  затух,  нес  его  к  будущему  костру,  прикрывая  от  ветра  ладонью.  Когда  благополучно  донес,  положил  горящий  конец  веревки  под  башенку  из  тонких  веток,  тот  час  вспыхнувших  пламенем!
     -  Я  смотрю,  ты  мастер  на  все  руки!  -  восхитилась  Зина.
     -  Я  ведь  бывший  турист,  а  каждый  турист  был  обязан  уметь  разжечь  костер.
     -  Но  у  вас,  туристов,  были  спички.
     -  Верно,  спички  были,  и  мы  их  держали  в  кожаных  мешочках,  чтобы  в  них  не  попала  влага  от  утренней  сырости,  или  от  дождя.
     -  А  ты,  как  я  сейчас  видела,  разжег  костер  без  спичек.
     -  Этому  я  научился  у пожилого  соседа  в  нашей  коммунальной  квартире.
В  годы  отечественной  войны  спичек    днем  с  огнем  невозможно  было  достать  и  он,  чтобы  разжечь  самокрутку,   пользовался  огнивом  и  старым  напильником,  как  нынче  поступил  я.
     -  У  тебя  же  нет  напильника.
     -  Дело  не  в  напильнике,  а  в  очень  твердом  металле   или  таком  же  твердом  камне,  который  я  здесь  отыскал.  Сейчас   схожу  в  джунгли,  принесу  сучья  потолще,  чтобы  у  нас  нагорело  как  можно  больше  золы,  в  которую  свалим  из  корзины   шишки,  чтобы  с  них  обгорела  вся  смола.

Глава  десятая

     В  этот  раз  постели  для  ночлега  у  нас  с  Зиной  были  разные.  Она  улеглась  на  большие  листья  платана,  под  которыми  лежал,  высохший  на  солнце  мох,  а  я,  как  и  накануне,  растянулся  на  голых  досках.
     -  Костя,  как  тебе  лежится  на  голых  досках,  ведь  все  бока  отлежишь.
     -  Не  отлежу.  Когда  я  еще  был  маленьким  мальчишкой,  то  мы  с  мамой  спали  на  одной  кровати,  где  вместо  матраса  лежали  толстые  доски,  на  которые  был  положен  половик.  А  вот,  когда  подрос  и  начал  учиться  в  техникуме,  то,  сложив  несколько  стипендий   за  три  месяца  и  купил  для  мамы  матрас,  а  сам  перебрался  спать  на  деревянный  сундук,  где  подстилкой  был  половик,  снятый  с  кровати.
     -  Мне  тебя  жалко,  Костя.
     -  Не  жалей,  я  -  аскет!
     -  Что  это  значит?
     -  Аскет  -  слово  греческое  и  означает:  «В  высшей  степени  выдержанный  человек,  отказывающийся  от  всех  жизненных  удовольствий»  А  я  аскет  в  немногом,  приучивший  себя  спать  на  голых  досках.  Говорят,  что  наш  известный  полководец  Суворов  в  походе  спал  на  земле,  положив  шинель,  а  вместо  подушки  ему  служили  три  полешка  дров.
     -  Костя,  а  твоя  мама,  наверно,  переживает  за  тебя,  ты  ей   хоть  письмо  послал?
     -  Не  успел,  только  послал  телеграмму  с  таким  текстом:  «Прибыл  в  Сочи,  целую,  Костя».
     -  Бедная  женщина,  я  понимаю,  как  ей  тяжело.
     -  Что  же  делать?  У  нас  даже  нет  бутылки,  чтобы  известить,  где  мы  находимся.
     -  Причем  здесь  бутылка?
     -  Смотрела  фильм  «Дети  капитана  Гранта?»
     -  Смотрела,  но    про  бутылку  ничего  не  помню.
     -  В  этом - то  был  весь  смысл  фильма.  Герои  фильма  убили   акулу,  подняли  ее  на  корабль,  разрезали  ей  брюхо  и  обнаружили  бутылку,  в  которой  нашли  записку   капитана  Гранта,  сообщающего  свое  место  нахождения  после  кораблекрушения.  И  по  координатам,  указанным  там,  отправились  на  его  поиски.
     -  Вы,  мальчишки,  в  отличие  нас,  девчонок,  многое  понимаете   лучше  нас,  переживающих  только  о  судьбе  детей  капитана  Гранта.
     -  Ну,  ладно,  милая  моя  невеста,  давай  будем  спать.
     -  Спокойной  ночи   Костя,  мой  любимый  муж.
     Накануне,  намучившись  сшибанием   кедровых  шишек,  проспали  восход  солнца  и  проснулись,  когда  пещера  наполнилась  жаром  и  духотой.
     Костер  давно  прогорел  и  из  золы  торчали  почерневшие  шишики.
     -  Вставай,  милая,  -  произнес  я  выбравшись  из  нашей  спальни,  -  завтрак  из  кедровых  орехов  готов.
     Орехи  перещелкали  быстро,  запили  водой  из  родника  и…не  насытились.  Поняли,  что   кедровые   орехи,  как  и  семечками  подсолнуха  не   еда,  а   лишь  развлечение  при  беседе  с  друзьями.
     Хотелось  есть.  Пошли  на  поиски  еды,  но  не  в  джунгли,  а  по  берегу  океана,  как  недавно  договорились,  чтобы  вновь  не  заплутаться. Взяли  с  собой  корзину  и  крюк.  Вдоль  берега  на  верху  земляного  откоса  попадало  много   кокосовым  пальм,  стройных,  но  недоступных.  из-за  отсутствия  сучков,  по  которым  нетрудно  было  добраться  до  плодов.  Между  пальмами  было  множество  кустов  с  ягодами  и  без  них.  Есть  незнакомые  ягоды,  мы  не  решались,  чтобы  не  отравиться.  В  одном  месте  путь  преградила  скала,  тоже  выходившая  из  небольшого  холма,  но  не  очень  высокая  и  мы  довольно  легко  через  нее  перебрались.
    За  скалой  в   воде  оказался   глубокий  омут,  в  котором  при  виде  нас  плесканулась  большая  рыбина.
     -  Жаль,  что  у  меня  нет  морды,  чтобы  овладеть  такой  рыбой.,  -  произнес  я.
     Зина  остановилась,  посмотрела  на  меня  внимательно  и  расхохоталась!
     -  Чему  смеешься?  -  удивился  я.
     -  Ты,  наверно,  хотел,  чтобы  у  тебя  была  морда,  похожая  на   морду капитана  третьего  ранга,  который  приказал  нас  привязать?  Его  морда  всех  рыб  перепугала  бы.
     В  свою  очередь  расхохотался  я  над  словами  Зины  И  до  сыта  насмеявшись,  сказал:
     -  Моя  милая  девочка,  лицо  твоего  сексуального  маньяка   совершенно  не  причем.  Все  сухопутные  рыбаки,  которые  ловят  рыбу  в  прудах,  озерах  и  реках,  иногда  пользуются  для  ловли  рыбы  особой  снастью,  называемой  мордой.
     -  И  на  морду  эта  снасть  не  похожа?
    -   На   человеческое  лицо  не  похожа.  Отдаленно  она  напоминает  морду  лошади,  медведя,  волка.  В  школьные  годы,  каникулы  я  проводил  у  бабушки  с  дедушкой.  И  мой  дед  плел  из  ивовых  прутьев  морды,  в  которые  за  ночь  в  пруду  набивалась  масса  рыбы.  Вот  подожди,  я  тоже  сплету  морду  и  мы  станем  питаться  рыбой,  которой  в  океане  уйма.
     -  Как  знать.
     -  Ты  что,  сомневаешься?
     -  Океан,  не  озеро.  Может  ничего  из  твоей  ловли  не  получится.  Смотри,  здесь,  кажется,  тоже  буря  прошла  и  такая  большая,  что  вырвала  из  земли  пальму.
     -  Где  ты  увидала  эту  пальму?
     -  Вон  на  откосе  ее  корни  торчат.
     Я  оторвался  от  изучения  океанских  пучин  и  посмотрел  в  ту  сторону,  в  которую  указывала  Зина,  и  убедился  в  правильности  ее  слов.  Там  лежала  на  земле  пальма.
     -  Ну,  идем  туда,  посмотрим,  что  случилось  с  этим  шикарным  деревом?
     Мы  поднялись  на  откос,  где  всюду  валялись  обломки  деревьев  и  выдернутые  с  корнями  кусты.
     Пальма,  на  которую  обратила  внимание  Зина,  полулежала  на  земле.  Ствол  ее  был  раздвоен,  одна  половина  торчала  наружу  с  выдернутыми корнями,  другая  была  связана  с  землей  и  не  погибла.  Она  продолжала  жить  и  растить  кокосы.
     -  Ну,  Зина,  ты  молодец,  сейчас  мы  с  тобой  утолим  голод.
     Мы  вначале  сорвали  два  крупных  кокоса  и  я  крюком  разбил  его.  Орех  поддался  моим  рукам  и  я  его  разломил  на  две  части.  Одну  половину  протянул  Зине,  вторую  начал  есть  сам  и  при  этом  размышлял  о  создании  морды  для  ловли  рыбы:.  Орехи  кокосовых  пальм  мы  в  конце – концов  прикончим,  а  организм  не  перестанет  требовать  пищу,  мы  станем  питаться  рыбой.  О  том,  будут  ли  держаться  морды  на  воде,  покажет  время.  Придется  их  привязывать  лианами  к  прибрежным  кустам  или  концы  лиан  прижимать  камнями.

Часть  вторая.

Глава  первая
     Остальные  кокосы  сложили  в  корзину,  предварительно  разбив  два,  насладились  густым  молоком.
     Спускаться  на  берег  стали  не  там,  где  поднимались,  а  с  другой  стороны  поверженной  пальмы.  Зина  шла  первая  и  вдруг  подскользнулась  на  ровном  месте  и  упала  бы  на  спину,  если  бы  я  не  подхватил  ее.
     -  Что  случилась,  Милая?
     -  Под  ногами  грязь.
     -  Где  ты  ее  отыскала?
     -  Да  вот  она!
     Зина  нагнулась,   зачерпнула  горсть  глины   и  показала  мне.
     -  Глина!  -  обрадовался  я,  -  теперь  у  нас  будет  глиняная  посуда.
     -  Как  посуда?  Откуда  она  возьмется?
     -  Из  глины  слеплю  котелки  для  воды   и  для  варки  супа  из  рыбы,  кувшин  для  хранения  родниковой  воды.
     -  Смотри,  ты  на  многое  замахнулся,  а  справишь  ли  совсем  этим?
     -  Справлюсь,  если  будет  время  и  здоровье.
     -  Почему  ты  вдруг  заговорил  о  здоровье?  У  тебя  что-то  болит?
     -  Нет,  пока  не  болит,  а  вдруг  с  неба  посыплется  град  и  разобьет  голову  или  побьет  руки  и  ноги.
     -  Надо  надеяться,  что  града  не  будет,  а,  если  это  и  случиться,  укроемся  в  своей  пещере.
     -  Ладно,  не  будем  говорить  о  плохом,  станем  говорить  о  хорошем.
     -  И  что  ты  называешь  хорошим?
     -  Хорошим  я  называю  то,  что  сегодня,  вернувшись  на  наш  берег,  начну  плести  большую  корзину  для  переноски  глины  с  места  находки  ее  до  нас.
     -  Ты  в  самом  деле  хочешь  из  глины  делать  посуду?
     -  Да,  мною  это  решено.
     -  А  мне  думается,  что  без  толку  провозишься,  умаешься   и  ничего  не  добьешься.
     -  Не  боги  горшки  обжигали,  -  произнес  я  известное  изречение.
     -  Ты,  Костя,  обещал  научить  меня  плести  корзины
     -   Что -ж,  сейчас,  как  придем  на  наш  берег,  станем  плести  одновременно.  Заготовок  я  принесу  из   джунглей  на  две  корзины.
     А  я,  идя  с  Зиной  по  берегу   и  глядя  на  мелькающих  в  океане  рыб,  вспоминал  уже  основательно  позабытое  умение  плести  морды.  Придется  повспоминать.   В  то  далекое  время  под  руками  всегда  был  хорошо  наточенный  нож,  а  вместо  осоки,  хорошо  сплетенный  шнур  из  мочала.  Мочало  получали  с  внутренней  поверхности  коры  лип.  А  растут  ли  в  тропиках  липы?
     -  Костя,  о  чем  ты  сейчас  думаешь?  -  спросила  Зина.
     -  А  разве  заметно,  что  я  о  чем-то  думаю?
     -  Заметно.  Когда  ты  думаешь,  то  что-то  бормочешь.
     -  Вот  как,  -  засмеялся  я,  -  значит,  бормочу?
     -  Бормочешь.
     -  А  задумался  я  о  том,  растут  ли  в  тропиках  липы?
     -У  нас  на  Кавказе  растут,  а  в  тропиках,  не  знаю.  А  зачем  тебе  нужна  липа?
     -  Мы  в  деревне  из  липы  получали  мочало  и  из  него  плели  хорошие,  прочные  веревки.
     -  Зачем  тебе  веревки?
     -  Мечтаю  сделать  прибрежный  плот,  чтобы  опускать  морды  сразу  в  глубину.
     -  Ну,  вот   за  разговорами   незаметно  пришли  с  тобой  домой,  -  подытожила  Зина.
     -  Я  думаю  вот  что  Зина.  Орехи  -  это  хорошо,  но  достаются  они  нам  с  трудом,  а  есть  хочется  всегда,  поэтому  после  обеда  начну  плести  морду.
     -  Хорошо,  -  согласилась  Зина,  -  давай  присядем  у  костра  и  начнем  обед.
     Она  высыпала    на  песок  содержимое  корзины,  пересчитала  все  кокосы  большие  и  малые,  разделила  на  две  части,  одну  часть  уложила  обратно  в  корзину  со  словами:
     -  Это  на  завтра.
     -  Молодец,  Зина,  из  тебя  получится  хорошая  хозяйка.
     -  Спасибо,  мой  милый,  за  хорошие  слова.
     Пообедали  кокосовыми  орехами,  запили  родниковой  водой  вместо  чая  и  я  отправился  в  джунгли  за  материалом  для  морды.   Далеко  не  забирался,  чтобы  не  заблудиться.  Нашел  куст  волчьих  ягод,  срезал  с  него  столько  ветвей,  сколько  насчитал  в  уме  на  обручи  для  морды.   Затем  вернулся  немного  назад  и  запасся  достаточно  большим  мотком  лиан.
     Время  на  изготовление  морды  потратил  в  пять  раз  больше,  чем  на  плетение  одной  корзины,  однако  работой  своей  остался  доволен.
     -  Ну,  Зина,  морда  готова,  -  сообщил  я  своей  милой.
     -  Дай  посмотреть.
     -  Смотри.
     Зина  взяла  морду  в  руки  и  произнесла:
     -  Она  же  тяжелая,  не  утонет?
     -  Чтобы  она  утонула,  я  положу  в  нее  несколько  камней,  против   всплытия.   Рыба  сейчас  идет  на  нерест  и  ищет  преграду,  о  которую  можно  потереться  брюхом.
     -  Зачем  потереться  брюхом?
     -  Рыбы  женского  пола  трутся  о  твердый  предмет  затем,  чтобы  выпустить  из  себя  икру,  которую  оплодотворят  рыбы  мужского  пола,  и  в  конце - концов  появятся  мальки – их  детишки.
     -  Откуда  ты  это  все  знаешь?
     -  Знаю  из  жизни.
     Один  конец  лиана  длиной  в  пять  метров  привязал  к  обручу  морды,  второй  конец  обмотал  о  большой  камень  и  мы  с  Зиной  забросили  морду  в  океан.
Глава  вторая

     Утром  проснулись  одновременно  от  какого-то  плеска  на  воде,  хотя  океан  был  спокоен.  Соскочили  со  своих  лежанок  и  подбежали  к  камню,  к  которому  была  привязана  лиана  и  увидели,  что  в  том  месте,  куда  мы  вчера  забросили  морду,  вода  плескалась  от  множества  мелких  рыбешек.
     Чтобы  не  оборвать  лиану,  привязанную  к  морде,  я  начал  медленно  перебирать  ее  руками.  Лиана  подалась  моим  усилиям  легко  и  вскоре  увидел  верх  морды  над  водой.  Потянул  еще  и  вытянул  на  песок,  но  еще  бывшую  в  воде  всю  морду,  в  которой  билась  большая  рыба,  разбрызгивая  икру,  которую  подхватывали  многочисленные  рыбешки.
     Теперь  уж  не  боясь  оборвать  лиану,  я  потянул  ее  сильнее  и  морда  с  рыбой  оказалась  на  берегу  под  лучами  восходящего  солнца.
     -  Смотри,  какой  хороший  улов.  Эта  рыба  похожа  на  белугу   и  ценится  очень  высоко.
     Я  раскрыл  нижнюю  створку  морды  и,  засунув  туда  руку,  ухватил  рыбину  за  голову,  вытянул  наружу  и  не  раскрывая  пальцев,  отнес  ее  подальше  от  воды.   Потом  подхватив  поудобнее,  камнем  ударил   рыбе  в  хребет,  перебив  спинной  мозг,  и  она  затихла.  Каменным  ножом  разрезал  ей  брюхо  от  головы  до  хвоста   и  протянул  Зине  со  словами:
     Выбери  из  нее  внутренности  и  выбрось  в  океан  на  съедание   водной  твари,  икру,  если  она  еще  не  расползлась,  отложи  в  сторону,  а  рыбу  тщательно  вымой.  Я  начну  разжигать  костер.
     Передав  рыбу  Зины,  вынул  из  пещеры  запас  сухих  дров,  сложил  их  на  бывшее  кострище  и  начал  высекать  огонь.  Сухие  дрова  сразу  охватились  пламенем  и  потрескивая  начали  гореть.
     -  Пока  костер  горит,  я  схожу  к  роднику  за  водой.
     -  А  рыбу,  когда  ее  промою,  положить  в  костер?
     -  Ни  в  коем  случае.  Положишь  ее  только  тогда,  когда  на  кострище  останутся  одни  раскаленные  угли.
    -  Ладно,  ступай  за  водой.
    Я  взял   две  половинки   скорлупы  от  кокосовых  орехов  и  пошел  к  роднику.   Когда  вернулся,  Зина  закончила  работу  с  рыбой.  Костер  к  этому  времени  прогорел,  остались  угли  и  мы,  раскрыв   белугу,  положили  на  самый  жар.  Угли  от  прикосновения  мокрой  рыбы  зашипели,  но  не  погасли.
     Сидели  у  прогоревшего  костра  и  ждали,  когда  испечется  наш  завтрак,  стараясь  не  думать  о  голоде,  но  он  напоминал  нам  кружением  головы  и  слабостью  во  всем  теле.  Наконец,  по  нашему  мнению,  рыба   и  икра  испеклись  и  мы  приступили  к  трапезе.  Съели  все  очень  быстро,  после  чего  Зина  сказала:
     -  Без  соли  рыба  совершенно  безвкусная.
     -  Что  делать?  Здесь  соль  днем  с  огнем  не  сыщешь,  разве  только  выпарить  океанскую  воду,  но,  как  ты  знаешь,  та  вода  горько-соленая  и  вряд  ли  подойдет  для  еды.
     После  завтрака  я  учил  Зину  плести  корзины,  зная  по  опыту,  что  это  ей  когда-нибудь  в  жизни  пригодится.  Вначале  вместе  сходили  в  джунгли  и  срезали  нужное  количество  веток  с  куста  волчьей  ягоды.  Все срезанные  ветви   принесли  на  берег .  Усевшись  у  костра,  чуть  дымившего  от  прогоревших  дров,  принялись  за  вязку  корзин.  Показал  Зине,  где  на  концах  будущих  обручей  сделать  пологие  срезы,   и  над  дымящимся,   и  еще  полыхающим  жарой  основные  стебли  согнуть  в  обручи,  а  концы  их  на  пологих  срезах  обмотать  осокой,  и  прочно  закрепить.
     -  В  своей  деревне,  -  сказал  я  Зине,  -  обручи  делали  из  черемухи,  а  оплетку  из  тальника,  густо  растущего  по  берегу  реки,  а   здесь  оплетку  будем  делать  из  лиан.
     Зина  обруч  загнула  сразу  удачно  и  половинки  его  обвязала  осокой
     -  Сейчас  корзины  начнем  плести  одновременно.  Я  -  одну  корзину,  ты  -  другую.  Корзину  делать  я  буду  медленно,  а  ты,  глядя  на  мою  работу,  все  повторяй.
     -  Ладно,  я  готова.
     -  Начали!
     И  работа  закипела.  Зина  очень  точно  повторяла  все  то,  что  я  делал.  Ученицей  она  оказалась  толковой.  И  через  четверть  часа  возле  костра  на  береговой  гальке  стояли  две  новые  корзины.

Глава  третья.

     После  обеда,  состоявшего  из  остатков  кокосовых  орехов,  захватив  обе  новые  корзины,  пошли  по  берегу  за  глиной.  Прошли  мимо  ряда  пальм,  восхитивший  нас  в  прошлый  раз  своей  стройностью  и  красотой  резных  листьев,  миновали  поверженную  бурей  пальму  с  расколотым  стволом,  перебрались  через  небольшую  скалу  и  подошли  к  месту,  где  Зина  обнаружила  хорошую  глину.  Остановились  и  стали  думать,  как  подняться  на  прямой  откос.
     -  Ты  пока  стой  здесь,  -  предложила  Зина,  -  я  пройду  вперед,  поищу,  где  удобнее  станет  подняться.
     -  Ладно,  ступай  поищи.
     Зина  ушла  и  через  минуту  раздался  ее  крик:
     -  Костя!
     Крик  был  необычный  и  я  содрогнулся  подумав,  что  на  мою  милую  кто-то  напал.  Оставив  корзины,  кинулся  бежать  к  ней.   Но  дорогая  моя  девочка  была  никем  не  тронута,  а  стояла  на  песке,  указывая  рукою  вверх:
     -  Смотри,  бананы!
     -  Это  что  такое?
     -  А  ты  в  Сочинском  дендрарии  был?
     -  Еще  не  успел  туда  сходить.
     -  Если  бы  побывал,  то  познакомился  бы  с  этими  высокими  растениями,  с  большими   висящими  листьями  и  вкусными  бананами.  Давай  поднимемся  туда.
     -  Давай.
     Подъем  тут  оказался  более  пологим  и  мы  быстро  добрались  до  растительности,  которую  я  не  знал  и  увидел  впервые.  Зина  подошла  к  этому,  довольно  высокому  растению  и, на  цыпочках,  протянув  руки  вверх,  отломила  два  плода.  Один  плод  очистила  и  подала  мне  со  словом:
     -  Отведай.
     Я  принял  из  ее  рук  плод,  откусил,  разжевал,  что-то  мучнистое  и  сладкое,  проглотил,  чуть  не  подавившись.
     -  Ну,  какое  у  тебя  впечатление?
     -  Какая - то  сладкая  мука   и  думаю,  питательная.
     -  Банан  лучше  кокосовых  орехов   и  достать  плоды  легче.  К  тому  же  их  здесь  целая  заросль.
     На  свой  берег  мы  возвращались  с  корзинами,  полными  бананами,  оставив  поход  за  глиной  на  завтра.
     Из  воды  я  вытянул  морды  с  двумя  рыбинами – окунями.  Из  них  мы  устроили  себе  ужин.

     Утром  за  глиной  я  решил  сходить  один.
     -  Тебя  одного  я  не  пущу,  в  пути  всякое  может  случиться,  -  сказала  Зина.
     -  Уговорила.  Идем  вместе,  но  возьмем  одну  корзину,  не  надо  пачкать  обе.
     -  Молодец,  что  так  разумно  рассуждаешь.
     Далее  беседа  пошла  вокруг  рыб,  съеденных  без  соли  и  я  решил  кое-что  поведать  своей  невесте  о  жизни  без  соли  и  спросил:
     -  Ты  книги  писателя  Тургенева  читала?
     -  Да.  Муму.
     -  А  еще  что?
     -  Что-то  еще  по  литературной  программе,  но  уже  не  помню.
     -  Тургенев  был  дворянином,  родился  в  барской  усадьбе  и  его  родители:  отец – барин  и  мать  барыни  владели  подневольными  крестьянами.   Тургенев  еще  мальчиком  насмотрелся  как  тяжело  жилось  крестьянам   и  некоторых  в  своих  произведениях  отразил.
     Он  писал,  что  у  одной  крестьянки  умер  сын.  Навестить  покойного  пришла  барыня,  мать  умершего  сына  была  тут  же  и  хлебала  из  глиняной  чашки  щи.  Барыня  увидя  это,  сказала:
     -  Когда  у  меня  умерла  собачка,  я  три  дня  не  могла  ничего  есть,  а  у  вас  умер  сын,  и  вы  так  спокойно  хлебаете  щи.
     Крестьянка  ответила:
     -  Щи-то  посолены.
     -  Это  говорит  о  чем?  О  том,  что  в  первой  половине  девятнадцатого  века  соль  была  большой  роскошью  и  пользовались  ею  только  люди  состоятельные.  То  есть  те,  которые  растили  хлеб,  ухаживали  за  живностью:  свиньями,  коровами,  баранами,  поставляли  эти  продукты  на  стол  состоятельным  людям  и  питались  сами,  но  без  соли.  И  вместе  с  тем  сносно  жили:  строили  дороги,  заводы,  ходили  в  военные  походы…
     -  Куда  мы  зашли?  -  прервала  мою  речь  Зина.
     Я  вскинул  голову  и  ошалел:  перед  нами  высилась  бамбуковая  роща.  В  первую  минуту  меня  поразили  бамбуковые  стволы  в  обхвате  двумя  ладошками,  ведь  до  сих  пор  я  видел  удилища  из  бамбука  толщиной только в  большой  палец  своей  руки.
     Здесь  тоже  бушевал  ветер  и  многие   бамбуковые  деревья  были  повалены  и  у  меня  мелькнула  мысль,  что  из  этих  упавших   деревьев  нетрудно  сделать  плот,  чтобы  в  конце  концов  попытаться  выбраться   отсюда.
     -  Здесь,  словно  Мамай  погулял!  -  произнес  я.
     -  Какой  Мамай?
     -  Да  это  старая  поговорка,  пришедшая  к  нам  из  времен  татарского  ига,  бывшего  на  Руси.  Мамай  -  предводитель  татарского  войска,  после  налета  на  поселения   крестьян,  не  оставлял  после  себя  ни  одной  не  тронутой  избы.  Приказывал  избы  раскатывать  по  бревнушку,  или  сжигал.
     -  Все - то  ты  знаешь.
     -  И  ты  должна  знать.  В  школе  историю  проходили?
     -  Проходили,  но  про  Мамая  не  знаю.  Была  Золотая  Орда.
     -  Вот -  вот.  Он  и  был  из  них.  Войска  Мамая  разбил  Дмитрий  Донской.
     -  Про  это  я  помню,  про  это  проходили.
     -  Вот  и  замечательно,  что  моя  невеста  образованная  женщина.
     -  А,  если  бы  я  была  необразованная,  ты  взял  бы  меня  в  невесты?
     -  Все  равно  взял  бы.  А  сейчас  давай  вернемся  по  берегу  назад,  где  ты  нашла  глину.
     -  Давай  вернемся  и  поднимемся  на  первую  площадку  откоса,  где  растут  бананы.
     -  Верно,  там  подъем  более  пологий.

Глава  четвертая.

     Глины  набрали  в  корзину  много  и  одному  было  не  унести,  поэтому  взявшись  за  ручку  корзины  вдвоем,  несли  ее,  шагая  в  ногу.  Как  в  строю  -  нога  к  ноге.  Прибыли  на  наш  берег  уже  к  обеду.  Я  достал  морду,  в  которой  бились  три  сельди.
     -  Вот  возьми  рыбу,  помой  и  почисти,  а  я  займусь  костром.
     Я  сходил  в  джунгли,  полазил  там  в  труднопроходимых  зарослях,  подбирая  более  сухие  ветки  и,  когда  набрал  охапку,  двинулся  не  спеша  обратно,  поглядывая  под  ноги,  чтобы  не  запнуться,  но  все  обошлось  и  я,  выйдя  на  берег  бросил  всю  охапку  на  кострище  и  занялся  розжигом  костра.
     -  Эта  рыба  как  называется?  -  спросила   Зина,  положив  на  гальки  вымытый  и  вычищенный  улов.
     -  Сельдь.
     -  Сельдь?   Селедка?
     -  Да,  можно  сказать  и  так,  но  мы  привыкли  к  названию  «селедка»,  то  есть  соленая,  а  на  этих  рыбинах  соли  нет.
     -  А  я  обрадовалась,  подумав,  что  она  соленая.
     -  Кто  тебе  в  океане  ее  посолил?
     -  Океан  ведь  соленый  и  рыба  в  нем  должна  быть  соленая.
     -  К  сожалению,  такого  не  бывает.
     -  Костя,  ты  вчера  рассказывал  о  том,  что  во  времена  Тургенева  соли  у  населения  было  мало,  почему?
     -  Наверно  потому,  что,  во-первых,  потому,  что  мало  было  соленых  копей,  а  во-вторых,  не  было  приспособлений  ее  добывать,  -  ответил  я  и  начал  огнивом   выбивать  огонь  для  костра.
     -  Скажи,  Костя,  а  из  каких  озер  вычерпывают  соль?
     -  Причем  тут  озера?  Соль  добывают  так  же,  как  каменный  уголь,  железную  руду.
     -  В  шахтах?
     -  Конечно.  Пласты  соли  залегают  под  землей.  Ее  добывают,  промывают  и  вываривают.  Потом  сушат,  размалывают  и  просеивают.  Ведь  ты,  наверно,  читала  на  этикетках  «Соль  поваренная».
     -  Да,  так  бывает  написано.
     -  Ладно,  хватит  заниматься  разговорами.  Часть  дров  уже  обуглилась,  клади  на  них  рыбу.
     Зина  разложила  рыбу  по  горячим  углям  и  стала  следить,  чтобы  сельдь  не  прогорела,  переворачивала  ее  с  бока  на  бок.  Запахло  жареным.  Я  поднялся,  сходил  к  платанам  и,  срезав  несколько  листов,  принес  к  костру  и  положил  на  гальку,  вместо  скатерти.  Мы  плотно  пообедали.
     После  обеда  немного  отдохнули  и  занялись  гончарным  делом.  Выбрав  из  корзины  немного  глины,  начал  разминать  ее  и,  если  она  разминанию  поддавалась  плохо,  добавлял  немного  воды.  Вначале  лепил  миску  для  супа.  Зине  поручил  лепить два  бокала  для  чая  и  два  блюдца.  Когда  у  меня  суповая  миска  была  готова,  я  начал  лепить  кувшин  для  воды.  Лепить  кувшин  было  труднее,  чем  миску  для  супа,  но  и  с  этим  делом  я  кое-как  управился.
     -  У  меня  все  готово,  -  объявила  Зина.
     -  И  у  меня  кое -  что  получилось.  Теперь  оставим  наши  изделия  на  месте  и  пускай  солнце  их  подсушивает  и  прогревает  насквозь.  После  двух  дней  сушки  испытаем  их  на  прочность,  залив  до  краев  водой.
     Лепкой  мы  занимались  на  значительном  расстоянии  от  кострища  и  в  таком  месте,  где  солнце  жарило  почти  полдня.
     -  Знаешь,  Зина,  я  соскучился  по  кокосам,  может,  сходим  к  наклонной  пальме,  там,  наверно,  созрели  новые  плоды.
     -  Хорошо,  давай  сходим,  а  вначале  отмоем   руки  от  глины  мокрым  песком.   Матросы  с  нашего  судна  после  покраски  бортов  всегда  руки  отмывали  мокрым  песком.
     -  Как  это?  Где  его  взять?
     -  Идем  к  самой  воде.
     Подошли.  Зина,  сняв  обувь,  шагнула  на  длину  ступни  в  океан  и,  нагнувшись,  запустила  обе  руки  глубоко  в  песок,   захватив  в  горсть,  начала  тщательно  мыть  руки  там   в  песке.  Мыла  минуты  две.  Потом  подняла  кисти  рук  и  не  вынимая  их  из  воды,  сделала  несколько  движений  руками,  как  бы  окончательно  смыв  глину.  Затем  достала  руки  из  воды  и  показала  мне.  Руки  ее  были  совершенно  чистые.
     -  Век  живи,  век  учись, - произнес  я  и  проделал  все  то,  что  показала  мне  Зина.
     Подхватив   корзину  и  подхватив  под  руку  Зину,  мы  двинулись  в  джунгли  по  давно  протоптанной  нами  дорожке.  Вспугнули  зайца,  кинувшегося  от  нас  наутек,  заметили  белку  с  пушистым  хвостом,  прыгающей  с  ветки  на  ветку  лиственных  лесин,  миновали  несколько  стройных  пальм  и,  перешагнув  родник,  подошли  к  наклонной  пальме.
     В  этот  раз  крюк  не  взял,  так  как  убедился  в  прошлый  раз,  что  плоды  с  дерева  можно  срывать  небольшим  рывком.
     Действительно  то  что  в  прошлый  раз  было  размером  в  мякоть  болшого  пальца,  выросли  с  мой  кулак.  А  те,  которые  были  размером  в  мой  кулак,  выросли  до  размера  детской  головы.  Этими  кокосами  занялся  в  первую  очередь   и  крикнул  Зине,  чтобы  отошла  подальше.  Моя  подруга  меня  послушалась,  отошла  на  десять  шагов  и  с  пальмы  полетели  крупные  кокосы.   Их  наросло  пять  штук.
     Остальные  я  отрывал  и  сбрасывал  не  считая.  Когда  сбросил  кокосы  размеров  с  кулак,  остановился  и  спустился  на  землю.
     -  Сколько  штук  сбросил?  -  спросила  Зина.
     -  Не  знаю,  -  ответил  я.  -  вначале  соберем  размером  в  мой  кулак,  если  останется  место,  захватим  и  крупные.  Но  все  пять  крупных  пришлось  оставить,  они  не  вошли.

Глава  пятая.

     На  следующий  день  никуда  не  пошли  и  занялись  «домашними  делами».
     После  завтрака  я  подошел  к  нашим  гончарным  изделиям,  простоявшими  под  солнечными  лучами  полтора  дня   и  по  своей  миске  постукал  стекляшками  пальцев,  к  своей  радости,  услышав  звон,  крикнул  Зине:
     -  Посуда  наша  уже  звенит,  завтра  в  миске  будем  варить  уху!
     -  Заранее  не  загадывай.  Когда   в  гончарной  посуде  сварится уха,,  тогда  поверю!
     Я  вынул  морду  с  мелкой  рыбешкой,  открыл  нижнюю  створку  и  выпустил  улов  обратно  в  их  стихию.  Затащил  снасть  на  берег,  подальше  от  воды,  очистил  от  водорослей  и  стал  заменять  порванные  лианы  на  новые  крепкие.  Когда  закончил  работу,  забросил   снасть  далеко  в  океан  и,  определив  по  солнцу,  что  приближается  полдник,  направился  к  костру.
     -  Пора  обедать,  милая, - сказал  я.
     -  Обед  сегодня  без  рыбы?
     -  Да,  без  рыбы.  Будем  питаться  кокосами.
     -  Тогда  давай  сходим  за  теми  большими.
     -  Согласен.  Возьмем  обе  корзины.
     Забрали  корзины  и  направились  в  сторону  наклонной  пальмы.  Дошли  довольно  быстро,  но  когда  стали  искать  в  высокой  траве  кокосы,  оказалось,  что  это  трудно  от  темноты,  окутавшей  джунгли  из-за  набежавших  неожиданно  туч.
     -  Костя,  -  сказала  Зина,  -  здесь,  в  тропиках,  дождей  бывает  немного,  но,  если  начнется  гроза,  то  дождь  станет  хлестать  несколько  часов  и  поэтому  надо  поскорее  вернуться.
     Так  мы  и  сделали,  не  найдя  пока  ни  одного  большого  кокоса.  Пришли  к  костру  и  начали  крюком  разбивать  небольшие  кокосы.  Ели  их   орехи,  запивая  кокосовым  молоком.  Съели  все,  принесенное  нами  вчера  и  на  утро  ничего  не  оставили,  решив,  что  в  морду  попадет  большая  рыба  и  мы,  утолив  голод,  все  же  сходим  за  большими  кокосами.  На  самом  деле  мы  сильно  просчитались,  так  как  налетевший  шквал  вынудил  меня  достать  морду  и  отнести  подальше  в  лес.
     Ударил  гром  и  начался  дождь.  Мы  с  Зиной  забрались  в  нашу  пещеру  и  расположились  на  наших  лежанках.  Но  я  лежал  недолго,  так  как  Зина  пожаловалась  на  брызги,  залетавшие  в  пещеру.  Брызги  были  от  того,  что  дождевая  вода,  стекавшая  с  холма,  создала  перед  нашей  пещерой  лужу,  и  дождь  отскакивал  от   ее  поверхности  в  наше  жилище.
     Я  быстро  сообразил,  что  надо  делать.  Сняв  с себя  всю  одежду,  голым  выскочил  под  дождь  и  приволок  три  доски,  сшитые  вместе,  в  которые  был  ввернут  крюк  и  привязана  Зина.  Прикрыл  ими  вход  в  нашу  пещеру,  и  брызги  прекратились.
     -  Спасибо,  Костя,  ты  настоящий  джентльмен!
     -  На  здоровье,  моя  дорогая  барышня.
     Под  шум  дождя  мы  крепко  уснули.
     Утром  меня  разбудила  Зина  словами:
     -  Лежебока,  вставай!
     -  Разве  пора?  -  спросил  я.
     -  Солнце  давно  поднялось  и  я  нахохоталась  до  слез.
     -  Нахохоталась? -  удивился  я  и,  совсем  проснувшись,  выбрался  из  нашей  спальни.
     -  Идем  со  мной, -  сказала  Зина,  -  я  тебе  кое - что  покажу.
     Я  послушался  и  пошел  следом  за  ней.  Она  привела  на  площадку,  которую  мы  выбрали  самую  солнечную,  и  указала  мне  на  кучу  грязи.
     -  Это  что? – Спросил  я,  -  тут,  видимо,  косолапый  обделался  от  страха.  Но  что  удивительно,  ведь  мы  до  сих  пор  не  встречали  тут  медведей,  откуда  упала  эта  куча  грязи?  И  что  тут  смешного?
     -  А  самое  смешное  в  том,  что  ты  обещал  сегодня  сварить  уху  в  миске,  сделанной  тобою  из  глины.
     -  Да,  обещал,  не  отказываюсь.
     -  Так  свари  же.
     И  тут  стали  до  меня  доходить  слова  Зины,  сказанные  с  небольшой  издевкой.  Я  понял,  что  куча  грязи – это  наша  гончарная  посуда,  превратившаяся  в  глиняное  месиво  от  проливного  дождя.
     -  Ну,  что  же,  -  ответил  я  не  теряя  достоинства,  -  на  первый  раз  не  вышло,  повторим  снова,  учтя  подобный  опыт  Робинзона  Крузо.,  а  сейчас  не  плохо  бы  что-нибудь  пожевать.  Бананы  все  прикончили?
     -  Не  знаю, - ответила  Зина, - пойду  посмотрю  в  нашей  кладовке.
     Вернулась  с  двумя  бананами  и  сказала:
     -  Вот  то,  что  осталось.
     -  Хватит  и  по  одному  на  нас  с  тобой,  чтобы  заморить  червячка.
     -  Какие  у  нас  прожорливые  червячки,  -  пошутила  Зина.
     -  Что  делать?  Всем  есть  хочется,  -  совершенно  серьезно  заметил  я  и,  сняв  кожуру  с  банана,  стал  есть,  утоляющий  голод,  плод.
     -  Так  как  в  джунглях,  наверно,  вся  трава  промокла  и   идти  сейчас  не  придется,  давай  по  берегу  пойдем  к   пальме,  которая  раскололась.
     -  Правильно  говоришь,  а  прежде,  как  отправимся  в  путь,  я  принесу  из  леса  морду  и  закину  на  обычное  место.
     -  Верно.
Глава  шестая.

     Когда  мы  пошли  по  берегу  в  сторону  расколотой  пальмы,  Зина  попросила  меня  рассказать  о  моряке,  оказавшемся,  как  и  они  на  необитаемом  острове
     -  Так  слушай, - согласился  я  и,  посмотрев  под  ноги,  чтобы  не  запнуться  о  прибрежные  камни,  повел  рассказ  издалека,  то  есть  о  том,  что  перед  поездкой  в  Сочи  еще  раз  перечитал  воспоминания  Робинзона  Крузо  о  своих  приключениях,  поэтому  помнил  его  рассказ  до  мелочей.  Итак:
     «Робинзон  Крузо  родился  в  Англии,  в  семье  зажиточного  торговца,  когда  еще  существовал  парусный  флот  и  мечтал  стать  моряком,  но  родители   хотели,  чтобы  их  сын  стал  юристом.  Тогда  молодой  человек  убежал  из  дома  и  поступил  служить  на  торговое  судно,  которое  в  сильный  шторм  село  на  мель,  ориентировочно  где-то  возле  берегов  Бразилии.  Четырнадцать  моряков  с  этого  судна  сели  на  шлюпку,  которая  от  сильной  волны  перевернулась  и  все  утонули,  кроме  Крузе  хорошего  пловца.  Он  выбрался  на  берег.»
     -  На  берег  Бразилии?  - спросила  Зина.
     -  Совсем  нет.  Выбросило  на  остров  в  океане  и  он  понял,  что  остался  в  одиночестве.
     Так  беседуя,  мы  дошли  до  расколотой  пальмы,  обобрали  ее  и  там  же  на  берегу  уселись  на   гальки  и  разбивая  камнем  скорлупу  кокосов,  наелись  орехов  досыта.   Хорошо  отдохнули  и  отправились  в  обратный  путь.
     -  Костя,  как  ты  думаешь,  чтобы  стал  делать  Крузе,  если  бы  оказался  на  нашем  месте?
     -  Не  знаю.  Наверно,  сошел  бы  с  ума.
     -  Почему?  Мы  ведь  с  тобой  не  сошли  с  ума.?
     -  Мы  не  сошли  с  ума  потому,  что  двое,  да  еще  разнополые.
     -  А  резвее  однополые  из-за  этого  сходят  с  ума?
     -  Сходят  с  ума.  Не  все,  но  некоторые  теряют  ум.
--  Почему  же  одни  сходят  с  ума,  а  другие  не  сходят?
   -  Я  думаю,  все  дело  в  характере  и  в  уме,  кто  как  сумеет  себя  повести.
     Так  беседуя,  мы  дошли  до  нашего  берега   и  я  предложил:
 -   Давай  посмотрим  морду.
 -   Посмотрим.
     Я  взялся  за  лиану  и  потянул,  но  морда  не  сдвинулась  с  места.
  -  То  ли  рыба  попала  большая,  то  ли  она  за  что-то  зацепилась,  то  ли  ее  удерживает  в  воде  русалка.
  -  Разве  русалки  в  океане  живут?
  -  А  где  же  им  жить,  как  не  в  воде?
  -  Ну, ка   потяни  еще.
     Я  потянул,  морда  двинулась  с  места,  но  все  еще  была  тяжела.  Я  продолжал  перебирать  руками  лиану,  боясь,  однако,  как  бы  она  не  оборвалась.  Поэтому  подтягивание  прекратил  и  начал  размышлять,  вспоминая  подобные  случаи  из  детства.
     -  Устал?  -  спросила  Зина.
     -  Не  устал,  а  боюсь,  как  бы  не  оборвалась  лиана.
     -  Давай  я  попробую  вытянуть  морду,  -  предложила  Зина.
     -  Попробуй.
     Зина  взяла  из  моих  рук  лиану  и,  прежде,  чем  тянуть  по  прямой,  начала  лиану  водить  из  стороны  в  сторону  и  морда  пошла.  Вначале  из  воды  показались  какие-то  красноватые  комочки,  а  когда  мы  с  моей  помощницей  вытянули  снасть  из  воды  на  поверхность,  вся  морда  оказалась  облепленной  крабами.
     -  Берегись,  Милая,  -  это  крабы,  кусачие  твари!
     Мы  вдвоем  выволокли  тяжелую  от  крабов  морду   и  оттащили  как  можно  дальше  от  воды.  Дотянули  снасть  до  холма.  Я  обнаружил,  что  крабы  своими  клешнями   во  многих  местах  пообрубали  прутья  и  теперь  снасть  оказалась  испорченной   и  забрасывать  ее  уже  будет  нельзя.
     -  Я  сейчас  разожгу  костер  и,  когда  он  разгорится,  то  мы  всю  морду  с  крабами  бросим  в  огонь.
     -  Как  бросим?!  -  ужаснулась  Зина,  -  ведь  морда  сгорит!
     -  Она  уже  никуда  не  годна,  так  как  они  своими  клешнями  во  многих  местах  ее  перегрызли.
     Спустя  час  времени,  сидя  возле  костра,  мы  вынимали  из  сгоревшей  морды  еще  горячих  крабов  и  с  аппетитом  поедали.  Получился  хороший  ужин.
     На  следующий  день,  утром,  докончив  крабов  на  завтрак,  отправились  за  глиной  для  гончарной  посуды.  Возвращаясь,  сняли  с  высокого  куста  несколько  бананов  на  обед,  так  как  потом  весь  день  ушел  на  лепку   посуды.
     -  Костя,  -  спросила  Зина,  когда  мы,  измазанные  глиной  создавали  нашу  посуду,  -  почему  у  нас  с  тобой  получаются  такие  некрасивые  изделия,  в  отличие  от   сделанных  другими  кустарями.
     -  От  того,-  ответил  я, - что  у  тех  кустарей  был  гончарный  круг.
     -  Это  что  за  круг?
     -  Это  деревянная   круглая  доска  размером  от  кончиков  пальцев  до  локтя.   Насажена  она  на  металлический   штырь  и,  когда   гончар  кладет  комок  глины   по  центру   круглой  доски,  то  с  помощью  ног  вращает,  через  металлический  штырь,  гончарную  доску,  а   ладошками  рук  придает  глиняному  комку  вначале  наружную  часть  посуды,  а  потом   так  же  ладошками  -  внутреннюю.
     -  Как  интересно!
     -  Да,  я  иногда  любовался  работой  гончара  на  нашем  рынке.  Если  бы  у  нас  была  ножовка  и  топор,  я  тоже  смастерил  бы  гончарный  круг.  Но,  как  видишь,  всего  этого  у  нас  с  тобою  нет.
     После  обеда  мы   выставили  на  солнцепеке,  слепленную  из  глины  посуду  и  решили   пойти  по  берегу   дальше,  чтобы  поискать  что-нибудь  съестное,  с  другой  стороны  определить:  живем  на  полуострове,  или  на  острове.
     Двинулись  в  путь.  Прошли  мимо  ряда  стройных  пальм,  потом  сломанной  бурей   кокосовой  пальмы,  перебрались  через  небольшую  скалу,  прошли  мимо  залежа  глины,  далее  участка  с  бананами,  а  также  содрогнулись  от  поломанных  бурей  бамбуковых  деревьев  и  пройдя  шагов  сто  остановились  перед  деревом,  похожим  на  пальму,  но  совершенно  иной  листвой.
     -  Смотри,  вроде  пальма,  только  листья  какие-то  странные  и  в  устьях  листьев,  похоже,  какие-то  плоды.  Попробую  залезть  и  сорвать  один  плод.
     -  Сможешь  ли?  -  спросила  Зина.
     -  В  отличие  от  кокосовых  пальм,  здесь  местами,  как  бы  отслоилась  кора  и  послужит  мне  ступенями.
     Я  подошел  к  дереву  вплотную  и,  обхватив  руками,  начал  медленно  ползти  вверх.  Дополз.  Сорвал  один  плод  и  бросил  вниз,  крикнув:
     -  Посмотри,  что  это  за  плод.
     -  Финик!  -  радостно  крикнула  Зина,  -  Отрывай  их  от  дерева  и  бросай  мне  и  я  стану  их  складывать  в  корзину.
     Когда  корзина  наполнилась,  я  спустился  вниз  и,  приняв  из  рук  Зины  финик,  отправил  в  рот  и  с  наслаждением  разжевал  чуть  тягучее  и  очень  сладкое  тело  этой  ягоды,  хотя  чуть  не  подавился  продолговатой  косточкой.  Но  во  время  избавился  от  нее.

Глава  седьмая.

     Прошло  несколько  дней.  Теперь  в  глиняном  горшке  варилась  скумбрия,  попавшая  в  новую  морду,  которую  я  изготовил.  В  другой  глиняной  посудине  закипала  вода  для  чая.  Листья,  похожие  на  чай  нашли  возле  бамбуковой  рощи  и  чай  пили  только  с  финиками.
     Глиняная  посуда   теперь  не  разваливалась  потому,  что  я  вспомнив  Робинзона  Крузе, у  которого  тоже  вначале   ничего  не   получалось,  а  потом  он  додумался  и  поставив  свой  глиняный  горшок,  хорошо  просохший  на  солнце,  в  жар  костра.  По  мере  того,  как  дрова  прогорали,  он  подкладывал  новые  и  новые  до  тех  пор,  пока  стенки  горшка  не   прокалились  насквозь.  Так  поступил  и  я.  Теперь  мы  хлебали  уху  из  глиняного  котелка,  хотя  пока  еще  без  соли.   Поэтому  я  однажды  произнес  такую  фразу:
     -  Милая,  насколько  мне  известно  во  многих  странах  есть  целебные  источники   с  различными  солями,  растворившимися  в  них.  И  в  России  есть  на  Кавказе»  нарзан  и  железный  источник.  Поэтому  я  предлагаю  пойти  искать  источник  с  соленой  водой.
     -  Я  согласна  с  тобой,  мой  дорогой  Костя,   и  давай  после  обеда  пойдем  дальше  за  финиковую  пальму,  и  может  нам  повезет.
     -  Решено!  -  твердо  сказал  я.
     И  вот  после  обеда  мы  двинулись  на  поиски  соленого  источника.  До  финиковой  пальмы  плелись  два  часа.  Когда  миновали  финиковую  пальму,  то  метрах  в  пятисот  увидели  скалу,  преграждавшую  нам  путь,  но  не  расстроились,  так  как  преодолевать  такие  препятствия  уже  научились.
     Справа  от  нас  простирался  безбрежный  океан,  слева  откос  с  травянистым  покрытием  и  густой,  почти  непроходной  лес  -  джунгли,  под  ногами,  обкатанная  водой  галька  и  песок,  над  головой  безоблачное  небо.
     -  Ой,  Костя,  что  это?!  -  воскликнула  Зина,  идущая  впереди  меня.
     -  Что  такое?!  -  насторожился  я.
     -  Вон  там  на  берегу  что-то  шевелится.
    Я  обогнал  свою  милую  и  увидел  среди  гальки  целое  стадо  копошившихся  черепашек  от  больших  уже  взрослых  до  малышей,  расползавшихся  по  всему  берегу.
     -  Это  черепахи,  моя  милая.  Робинзон  Крузо  питался  ими.  Черепаховое  мясо  высоко  ценится  во  всем  мире.
     -  А  он  что  делал  из  них?  Варил  суп  или   иначе?
     -  Он  поступал  просто.  Видишь  у  них  на  спине  розовый  панцирь.
     -  Да,  вижу.
     -  Робинзон  Крузо  разжигал  костер  и,  когда  дрова  прогорят,  останется  горячая  зола,  вот  на  нее-то  он  клал   на  золу  панцирем  вниз,  черепаху.
     -  Как  так?!  Им  ведь  больно!
     -  В  таких  случаях,  когда  человек  голоден,  сострадания  к  рыбам,  крабам,  черепахам,  зайцам  и  другой  живности  пропадает.  Мы  ведь  с  тобой  живых  крабов  в  костер  бросили  и  не  пожалели,  так?
     -  Да,  так,  -  согласилась  Зина.
     -  Ну,  а  черепах  трогать  не  станем,  пусть  живут.
     Идя  дальше  по  берегу,  мы  внимательно  вглядывались  в  откос,  боясь  пропустить  ручей,  если  он  вдруг  блеснет  перед глазами  от  лучей  дневного  солнца.  И  не  доходя  до  скалы  шагов  десять,  действительно  увидали  ручей  сбегавший  с  холма  и  по  проторенной  им  дорожке,  сбегал  в  океан.
     -  Вот  и  ручей,  -  сказал  я,  -  и  пробовать  эту  воду  первым  стану  я.
     -  Почему  ты,  а  не  я?
     -  Потому,  что  ты  женщина,  а  женщин  надо  беречь,  как  продолжателей  жизни на  земле.
     И  не  давая  времени  Зине  опомниться,  я  встал  на  колени  и  сделал  несколько  глотков  из  ручья  с  приторно  соленой  водой,  как  морской,  но  не  горькой.
     -  Вода  соленая  до  приторности  и,  чтобы  ее  пить,  надо  разводить  родниковой  водой.
     -  Это  сколько  же  времени  понадобиться, чтобы  ходить  от  нашего  берега  сюда  за  соленой  водой?  - сокрушенно  произнесла  Зина.
     -  Да,  далековато,  -  согласился  я,  -  станем  приходить  сюда  с  двумя  кувшинами  и,  думаю,  соленой  воды  будет  хватать  дней  на  десять.
     -  А  может  и  на  более  длительное  время,  если  расходовать  экономно,  -  подытожила  Зина.
     -  Договорились,  -  согласился  я  и  добавил,  -  на  эту  скалу  первым  поднимусь  я,  изучу,  где  удобней  подниматься  по  холму  и  сообщу  тебе.
     -  Хорошо,  -  согласилась  Зина,  -  поднимись  один.
     -    Находя  в  холме  ложбинки  для  ног,  я  довольно  быстро  поднялся  на  верх  скалы   и  застыл  на  месте,  пораженный  увиденным,  так  как  перед  глазами  возник  наш  берег  с  углями,  прогоревшего  костра  и  нашей  спальной  пещеры.
     -  Зина!  -  крикнул  я, - Мы  вернулись  домой!
     -  Как  домой?  -  не  поняла  моя  подруга.
     -  Поднимись  сюда  и  сама  убедишься!
        Зина,  человек  бывалый,  быстро  поднялась  на  скалу  и  поняв,  где  мы  оказались,  обрадовано  произнесла:
     -  Значит,  соленая  вода  у  нас  с  тобой  всегда  будет  рядом.
     -  Именно  так.
Глава  восьмая.

     Теперь  уха,  сваренная   в  родниковой  воде  с   небольшой  примесью  соленой,  поглощалась  нами   с  большим  удовольствием.   И  рыба,  пропитанная  солью,  не  казалась  безвкусной.
     Все  бы  было  хорошо,  если  бы  не  заболевание  Зины.  Она  начала  жаловаться,  что  ночами  дрожит  от  холода.
     -  Сплету  тебе  одеяло,  -  сказал  я.
     -  Из  чего  сплетешь?
     -  Из  тонких  лиан  и  походить  оно  будет  на  циновку,  то  есть  на  Японский  коврик,  который  они  плетут  из  соломы.
     -  У  них  для  плетения  таких  ковриков,  наверно,  были  деревянные  рамы.
     -  Ты  права,  но  мы  с  дедушкой  плели  сети,  положив  их  на  свои  колени.
     -  Но  ведь  нужна  какая-то  иголка?
     -  Верно,  и  поэтому  у  нас   для  плетения  сетей  служила  деревянная  рогулька,  к  сожалению,  совершенно  забыл,  как  она  называлась  среди  рыбаков.  Рогулька  эта  представляла  из  себя   тонкую  и  узкую  дощечку.  С  обеих  сторон  эта  дощечка  прорезалась  под  острым  углом  и  на  нее  наматывались  суровые  нитки  и  эта  же  рогулька  служила  инструментом  для  протягивания  нитки  из  одной  ячейки  в  другую.
     -  Где  же  ты  возьмешь  эту  рогульку?
     -  Сделаю  из  сучка  подходящего  кустарника   с  помощью  своего  каменного  ножа.
     -  Ну,  ты  у  меня  мастер  на  все  руки,  -  с  большой  любовью  произнесла   Зина.
     -  Что  нам  с  тобой  остается  делать,  коли  мы  попали  на  необитаемый  остров  без  каких  либо  инструментов.
     И  я  не  откладывая  задуманное в  долгий  ящик,  принялся  плести  для  Зины  циновку.  Работа  продвигалась  медленно,  так  как  от  этого  часто  отрывала  забота  о  хлебе  насущном,  то  есть  походы  за  кокосовыми  орехами,  за  бананами,  за  финиками.  Ловля  рыбы  мордой,  которую  ежедневно  приходилась  вынимать  и  проверять  налов,  и  от  этого  дни  казались  короткими,  заполненные  под  завязку  нужными  делами. Передышки  были,  когда  с  Зиной  трапезничали,  то  есть  обедали  и  после  обеда  в  течение  часа  отдыхали.
     Еще  мы  решили  с  Зиной  сделать  глиняный  сосуд  литров  на  пять,  чтобы  заполнять  его  приторно-соленой  водой  на  длительный  срок.  Сходили  за  глиной  и  я  в  течение  часа  его  вылепил,  да  еще  сделал  крышку  в  виде  блина  и  все  поставил  на  просушку  под  солнечные  лучи.
     Циновку  я  плел  три  дня  и,  когда  она  была  готова,  укрыл  ею  свою  милую   вечером  перед  сном.
     -  Спасибо,  дорогой,  теперь  мерзнуть  перестану.
    Но  к  великому   сожалению,  мерзнуть  она  не  перестала,  да  еще  ее  начало  подташнивать   и  мы  оба  были  сильно  расстроены  этим  обстоятельством.  Ведь  у  нас  не  было  никаких  лекарств,  да  и  не  могли  определить,  что  у  нее  за  болезнь.
     Несмотря  на  болезнь,  Зина  от  меня  не  отставала,  когда  отправлялись  за  лесными  плодами.  Брали  с  собой   две  корзины  и  загружали  наполовину,  чтобы  было  легче  нести.
     Однажды  после  обеда,  когда  Зина  поднялась  с  чурбака,  служившего  нам  вместо  табурета,  то  вдруг  начала  падать,  схватившись  за  живот.  Хорошо,  что  я  был  рядом,  вскочив,  поддержал  ее  и  довел  до  лежанки.  Посадил  и  хотел  выйти,  чтобы  помыть  и  убрать  посуду,  но  Зина  меня  остановила:
     -  Не  уходи,  сядь,  я  тебе  что-то  хочу  сказать.
     От  ее  слов,  произнесенных  как-то  необычно,  я  похолодел,  ожидая  чего-то  страшного  и  непоправимого,  но  она  сказала  очень  спокойно  и  просто:
     -  Я  беременна.
     -  От  кого?!
     -  От  тебя.
     -  Как  от  меня?   Ведь  у  тебя  был  первым  тот  маньяк.
     -  Когда  это  было?  Сколько  времени  прошло,  знаешь?
     -  Не  знаю.
     -  Пойди,  посчитай  камешки,  которые  каждый  день  откладывал.
     Я  поднялся,  вышел  из  спальни   и  притащив  уже  высохший  сосуд  для  соленой  воды  к  пещерке,  в  которую   ежедневно  клал  по  одной  гальке,  начал  считать:  одна,  две,  три,  складывал  их  в  глиняный  сосуд.  Считал  медленно  и  долго,  наконец,  положил  в  глиняный  сосуд  последнюю  пятьдесят  третью  гальку.  Оставив  пока  все  нетронутым,  вернулся  в  спальню  и  назвал  Зине  количество  прожитых  дней  здесь,  на  острове.
     -  Вот  видишь,  сколько  много   прошло  дней,  да  еще  плюс  те,  при  которых  надо  мной  издевался  маньяк.  К  тому  же,  маньяк  меня  насиловал,  а  тебе  я  отдавалась  с  любовью.  Как  думаешь,  есть  разница?
     -  Не  знаю,  ты  у  меня  первая  женщина  и,  наверно,  последняя.  До  тебя  у  меня  ни  с  одной  женщины  не  было  близости  и  я  не  знаю  через  сколько  дней  зарождается  ребенок.  Поэтому,  будем  считать,  что  это  наш  общий  ребенок.
     -  Спасибо,  мой  любимый  Костя,  я  рада,  что  ты  от  меня  не  отказался,  только  печалит  одно.
     -  Что  именно?
     -  Ребенок  родится  здесь  без  присмотра  врачей.
    -  Это  я  не  допущу,   начну  строить  плот,  на  котором  доплывем  до  тех  мест,  где  проходят  корабли.
     -  Из  чего  же  ты  его  начнешь  строить  и  чем?
     -  Надо  подумать.
Глава  девятая.

     Несколько  дней  я  усиленно  размышлял  о  том,  как  соорудить  плот,  из  чего,  из  каких  деревьев?   Если  бы  у  меня  был  топор,  я  бы  нашел  выход  из  затруднения.  Но  топора  не  было.
     Однажды  Зина  сказала,  что  очень  захотела  сладкого   и  предложила  сходить   за  финиками.  Направились  обычной  длинной  дорогой  по  кругу  острова  в  надежде,  что  на  откосе  я  смогу  найти  что-то  подходящее  для  плота.  Но  сколько  не  всматривался  в  дебри  джунглей,  ничем  не  мог  себя  порадовать.  Перебрались  через  небольшую  скалу,  прошли  мимо  залежа  глины,  потом  мимо  участка  с  бананами,  а  дальше  я  воскликнул:
     -  Эврика!
     -  Что  это  значит?  -  спросила  Зина.
     -  Эврика – слово  Греческое  и  означает:  открыл  или  нашел!
     -  Что  нашел?
     -  То,  что  нужно  для  плота  -  это  бамбук.  Он  легкий  и  здесь  много  повапленных  бурей  деревьев  и  можно  обойтись  без  топора.  Так  что  считай,  что  плот  у  нас  в  кармане.
     -  Почему  в  кармане,  что  это  значит?
     -  Это  поговорка  такая  и  означает,  что  беспокоится  больше  не  о  чем.  Сейчас  наберем  полную  корзину  фиников,  а  утром  после  завтрака  придем  с  тобой  сюда  и  начнем  выбирать  подходящие  для  плота  деревья.

     Утром,  придя  в  бамбуковую  рощу,  запинаясь  и  переступая  через  поваленные  бурей  деревья,  убедились,  что  это  дело  совсем  не  простое.  Ведь,  если  бы  деревья  ураганом  были  повалены  в  одну  сторону  и  лежали  бы  ровными  рядами,  никаких  трудов  не  стоило  бы  их  перетаскать  на  наш  берег,  но  они  не  лежали,  а  были  повалены  в  хаотическом  беспорядке,  прижимая  к  земле  друг  друга.
     Пришлось  первым  делом  разбирать  завалы  по  частям,  то  есть  там,  где  под   ними  лежали,  по  моему  мнению,  главные  для  плота  деревья  в  части  длины,  но,  разбирая  один  завал,  я  вынужден  был  создавать  другие  завалы..  По  разуму следовало  бы  не  создавать  второй  завал,  а  просто  поваленные  в  беспорядке  деревья,  растащить   в  разные  стороны,  но  здесь,  в  джунглях  этих  разных  сторон  не  было.
     Разбирая  первый  завал,  добрался,  наконец,   до  примеченного  мною  дерева  и  остановился,  чтобы  немного  передохнуть  перед  тем  счастьем  первой  удачи.  Стоял  пять  минут,  окруженный,  открывшимся  мне  миром  щебета  птиц,  хлопанья  их  крыльев,  писка  мышей  и  гавканья  лисиц.
     После  пятиминутного  перерыва,  взявшись  за  то  дерево  и  потянув  к  себе  за  его  срез,  чуть  не  взвыл,  как  раненый  зверь  от  обиды,  что  примеченное  мною  нужное  дерево,  оказалось  лопнувшим,  состоявшим  из  двух  половин.  Эта  первая  неудача  лишила  меня  сил  и  я,  махнув  рукой  на  все,  сбежал  с  откоса  к  самой  воде,  готовый  броситься  в  океан,  захлебнуться  горько-соленой  водой  и  больше  уже  никогда  ничего  не  сознавать  и  не  о  ком  и  ни  о  чем  не  заботиться.  Остановил  меня  крик  Зины:
     -  Костя,  что  с  тобой?!
     Я  очнулся,  как  от  глубокого  сна  и  понял,  что  не  все  потеряно  в  этой  жизни,  еще  есть  любовь,  соединившая  меня  с  прекрасной  женщиной.
     После  обеда  меня  постигла  вторая  неудача,  Правда,  с  одной  стороны – это  была  удача,  именно  тем,  что  в  морду  вновь  набились  крабы,  испортив  клещами  морду.
     И  я  решил   на  ужин   для  своей  милой  не  бросать  крабов  в  костер,  а  сварить  в  подсоленной  воде,  как  поступали  с  друзьями  в  детстве,  варя  в  воде  раков.  Вначале  я  уволок  всю  морду  с  крабами  к  тому  месту,  где  сушился  на  солнце  пятилитровый  глиняный   сосуд  и  начал  в  него  укладывать  этих  морских  животных  ломая  многие  прутья   морды,  попорченные  клешнями  крабов.  Когда  сосуд  наполнился,  я  закрыл  его  высохшей  глиняной   крышкой   и  направился  в  джунгли  за  материалом  для  новой  рыболовной  снасти,  по  пути  кинув  старую  морду  в  костер.
     С  изготовлением  новой  рыбацкой  снасти,  я  провозился  до  ужина.  Сделал  все  крепко,  надежно,  для  больших  рыб,  но  не  для  крабов  и  закинул  в  океан.
     Ужин  получился  хороший  со  сваренными  в  соленой  воде  крабами.  Зина  ела  их  с  наслаждением,  а  после  чая  со   сладкими  финиками  настолько  разомлела,  то  произнесла  удивительные  слова:
     -  Милый  Костя,  мне  здесь  с  тобой  так  хорошо,  давай  останемся  здесь  навсегда.
     -  А  ребенок?
    -   Ребенка  рожу  здесь.
     -  Как  родишь?  Знаешь - как  это  делается  без  акушеров  и  без  акушерок?
     -  Не  знаю.  Знаю  только  то,  что  раньше  крестьянки  рожали  в  поле  и  у  них  вырастали  хорошие  дети.
     -  Нет,  я  этого  не  могу  допустить,  чтобы  моя  любимая  женщина  рожала  нашего  ребенка  здесь,  где  нет  даже  не  бинтов  и  никакого  белья,  чтобы  завернуть  малыша.
     -  Да,  ты  прав,  Костя,  мы  живем  с  тобой  тут  около  месяца  и  ни  разу  не  меняли  белья,  так  как  такого  здесь  нет.  Ладно,  делай  плот,  а  я  стану  тебе  помогать.
     -  Нет,  помогать  мне  я  тебе  запрещаю,  береги  ребенка.  Как-нибудь  справлюсь  один  своими  силами.  А  сейчас  пойдем  спать,  утро  вечера  мудренее.
     -  Почему  мудренее?
     -  Потому,  что  за  ночь  все  отдыхают  и  утром  становятся  мудрее.

Глава  десятая.

     Утром,  когда  позавтракали,  оказалось,  что  все  съедобные  запасы  истощились  и  мы,  захватив  обе  корзины,  начали  обход  по  всем  изученным  местам.  Но,  к  огорчению,  оказалось,  что  плоды  всех  растений  мы  поедали  быстрее,  чем  они  вновь  вырастали  на  тех - же  деревьях.  Поэтому  пришлось  осваивать  новые  кокосовые  пальмы.
     Впервые,  оказавшись  на  острове,  мы  собирали  плоды,  в  частности,  кокосовые  орехи  с  тех  деревьев,  на  которые  смог  подняться,  теперь  решил  попробовать  влезть  на  недоступные  деревья  по  лестнице.
     Отправившись  вчера  вечером  спать,  я  половину  ночи  обдумывал,  как  из  не  очень  толстых  бамбуков  соорудить  лестницу,  перекладины  на  них  укрепить  лианами,  а,  чтобы  перекладины  не  сползали,  когда  по  ним  начну  подниматься,  подкладывать  шероховатые  камни.
     Поэтому,  вернувшись  после  обхода  всех  злачных  мест,  мы  принесли  только  корзину  бананов   и  половину  корзины – фиников.  После  обеда,  состоявшего  из  бананов  и  фиников,  я  принялся  за  сооружение  лестницы.
     Снова  пришлось  ворошить,  полегший  от  урагана  бамбук,  но  с  иной  целью.  Во  первых,  подобрать  две  длинных  лесины  без  трещин,  во  вторых,  выбрать  из  завалов   определенной  длины  будущие  перекладины.
     С  изготовлением  лестницы  я  провозился  до  вечера.  Когда  установил  ее  возле  облюбованной  нами  пальмы,  наступили  сумерки  и  Зина  запретила  мне  рисковать,  в  полутьме  взбираясь  по  еще  не  опробованной  лестнице.
     Ужинали  рыбой,  которая  заплыла  в  морду  и,  которую  мы  просто  запекли  в  золе,  а  на  утро  осталось  две  пригоршни  фиников.
     Опростанную  от  рыбы  морду,  я  закинул  на  обычное  место  в  надежде,  что  за  ночь,   туда  заплывет   полусонная  рыбина  и  мы  легли  спать.
     Надежда  на  сонную  рыбу  не  оправдалась.  Завтракали  финиками  с  горячим  чаем.
     Лестницу  на  пальму  установить  без  проблем  не  удалось.  Проблема  заключалась  в  том,  что  когда  я  начинал    подниматься  на  пальму  по  перекладинам   лестницы,  верхняя  перекладина  соскальзывала  со  ствола  дерева.  Пришлось  лестницу  снять,   опустить  на  песок  и  к  верхней  перекладине  с  двух  сторон  приторочить  две  перекладины   так,  чтобы  они  там,  наверху  простирались  по  дереву,  как  две  руки,  не  позволяя  лестнице  соскальзывать.
     Теперь  лестница  плотно  прилегала  к  пальме  и  я,  обрывая  кокосы,  сбрасывал  вниз,  попросив  Зину,  присматривать:  куда  они  падают.  Наполнили  кокосами  обе  корзины  и  обед  был   сытный.
     Решив,  что  проблем  с  едой  у  нас  не  будет,  я  вплотную  занялся  плотом.  Сообразив,  что  для  плота  достаточно  пятнадцати  бамбуковых  обломков  в  диаметре  с  мой  кулак  и  длиной  в  пять  шагов  начал  выбирать  из  завалов  примерно  такие  бамбуковые  деревья  и  по  одному  перетаскивать  на  наш  берег.  На  это  дело  у  меня  ушло  два  полных  дня  и  на  третий  день  я  начал  мастерить  сам  плот.
     Закончились  все  продуктовые  запасы  и  пришлось  отложить  сборку  плота.  Стал  перетаскивать  лестницу  от  одной  кокосовой  пальмы  к  другой  и  собирать  все  созревшие  плоды.
     -  Костя,  я  предлагаю  тебе,  чтобы  не  отрываться  от  постройки  плота,  сделать  запас  еды  такое  количество,  чтобы  можно  было  взять  с  собой,  когда  поплывем  на  плоту,  -  предложила  Зина.
     -  Ты,  Зина,  пожалуй  права,  так  и  поступим.  Для  начала  обсудим,  сколько  и  каких  продуктов  у  нас  уходит  в  день.
     -  Я  предлагаю  такое  меню,  -  предложила  Зина,  -  завтрак  из  одной  рыбы  на  двоих,  по  кокосовому  ореху  и  кружки  кипяченой  воды  с  шестью  финиками.  В  обед – уха,  кокосовый  орех,  теплая  вода  с  пятью  финиками,  на  ужин  три  банана  и  теплое  питье.  Как  тебе  нравится  такая  моя  раскладка?
     Я  задумался,  представив  себе,  если  сделаем  такой  запас  еды  на  пять  дней  на  плоту,  то  нам  с  Зиной негде  будет  разместиться,  тогда  придется  плыть  рядом   с  плотом,  работая  руками  и  ногами  вместо  гребных  колес  и  я  от  такого  сравнения  расхохотался.
     -  Костя,  ты  почему  хохочешь?
     -  Хохочу  от  того,  если  учтя  твое  меню,  с  запасом  на  пять  дней,  то  места  нам  на  плоту  нам  с  тобой  не  хватит.
     -  Не  хватит,  места,  если   все  продукты  разложим   по  всему  плоту,  а,  если  ты  сплетешь  из  прутьев  что-то  вроде  ящиков  с  крышками,  в  которых  будут  храниться  продукты,  то  мы  поставим  их  по  углам.
     -  Смотри,   какая  ты  у  меня  умница.  С  твоим  предложением  согласен.
     Остаток  дня  мы  использовали  по  сбору  кокосовых  орехов,  а  на  ужин  в  морду  попали  две  большие  рыбы,  которые  мы  запекли  в  золе  и  ими  насытились.
     Через  три  дня  работы  плот  был  готов  с  шалашом  и  веслами,  но  пока  лежал  на  берегу  подальше  от  приливов  и  отливов.  Я  принялся  плести  из  прутьев  ящики   с  откидными  крышками  для  продуктов,  как  посоветовала  Зина.
     Когда  закончил  плести  первый  ящик  с  крышкой ,  его  укрепили  на  одном  из  углов  плота  и  начали  заполнять  крупными  кокосами,  предварительно  сняв  с  них  скорлупу.  Оказалось,  что  орехов  требовалось  много,  чтобы  полностью  заполнить  ящик.  Поэтому  приходилось  прерывать  работу  и  отправляться  за  другой  порцией  кокосов  и  для  этой  цели  я  лестницу  переносил  с  одной  пальмы  на  другую  и  заодно  собирал  кокосы  средних  и  мелких  размеров  для  других  ящиков.

Часть  третья.
Глава  первая.
 
     Наконец  я  закончил  плести  ящики  и  опять  же  с  подсказкой  Зины  на  каждой  корзине  и  крышке  сделал  затвор  из  древесного  прута  против  самовольного   открытия  крышки,  если  налетит  большая  волна  и  наш  плот  подбросит.
     Когда  дело  подходило  к  концу  подготовки   отправления  в  путь,  как  обоих  охватила  жалость  расставания  с  нажитым  местом   и  с  самим   островом,  приютившим  нас  на  два  месяца.  Расставаться  приходилось  как  с  живым  существом.  И  накануне  отправки,  вечером  мы  долго  сидели  на  обломке  дерева  у  костра  обнявшись,  и  смотрели  вдаль,  где  иногда  проходили  корабли,.  из-за  дальнего  расстояния,  как  игрушечные.  Океан  у  наших  ног  был  спокойным,  словно  тоже   прощался  с  нами  и  не  хотел  быть  недружелюбным.
     Океан  недружелюбным  сделался  ночью,  когда  мы  крепко  спали.  Налетел  очередной  тайфун.   Проснулись  от  грохота  досок,  прикрывавших  нашу  пещеру  на  ночь.  Я  хотел  встать  и  выйти,  но  Зина  сказала:
     -  Не  выходи!  Эта  буря  снова  наломает  дров,  которые  могут  прилететь  сюда  и  поранить  нас.  Давай  переждем.
     Ждали  около  часа.  Ураган,  похоже,  затих,  только  океан  возбужденно  шумел.  Отодвинув  доски,  закрывавшие  вход,  мы  с  Зиной  покинули  спальню.  Плота  на  берегу  не  обнаружили.
     -  Плот  жалко,  жалко  и  продукты,  -  сказал  я.
     -  Давай  плот  поищем,  -  предложила  Зина, - его  могло  прибить  с  другой  стороны  острова.
     -  Верно  говоришь,-  согласился  я -  возьмем  по  корзине  и  пойдем  в  обход  всего  острова.
     Взяв  по  корзине  и  пойдя  в  путь,  обнаружили  переломанную  морду  на  берегу  с  одной  рыбиной  тоже  уже  неживой.
     -  Ладно,  заключил  я,  -  когда  вернемся,  рыбу  зажарим  на  костре.
    Мы  двинулись  в  путь  внимательно  всматриваясь  в  береговой  откос,  на  пальмы,  принявшие  на  себя  тайфун  и  выстоявшие  от  этого  урагана.  Особенных  поломок  в  лесном  массиве  не  было  заметно.  Зато  берег,  по  которому  мы  шли,  был  густо  покрыт  водорослями,  ракушками  и  разнообразным  щебнем  принесенным   водой.
     Признаков  плота  нигде  не  было.  Надеялись,  что  у  невысокой  скалы  задержится,  поэтому  ускорили  шаги,  все  еще  не  теряя  надежды.  Пока  шли,  я  размышлял,  что,  если  плот  там  задержался, и  в  целости  сохранился,  то  как  его  транспортировать  к  нашему  берегу?  Транспортировать  придется  по  воде,  сняв  обувь,  а  возможно  совсем  раздевшись  догола  и  толкая  его  впереди  себя…
     -  Дошли!  -  услышал  я  голос  Зины,  еще  не  сознавая  до  чего  дошли:  то  ли  до  точки  то  ли  еще  до  чего  то,  медленно  покидая  свои  размышления.
     -  Костя,  что  с  тобой?
     Только  после  этого  вопроса  Зины,  я  вернулся  к  действительности.  Мы  стояли  возле  невысокой  скалы,  плота  возле  нее  не  было.
     -  Я  больше  идти  не  могу,  -  сказала  Зина,  -  давай  отдохнем.
     Сели  отдыхать.  Отдыхали  минут  тридцать,  глядя  на  волны  с  гребешками.  Даль  как-то  не  проглядывалась  из-за  плотного  марева, последних  остатков   тайфуна.  Как  я  уже  писал:  плота  перед  невысокой  скалой  не  было.  Оставалась  слабая  надежда  найти  его  за  скалой,  но  вставать  не  хотелось  еще  и  от  голода.  Так  бы  и  уснуть  тут.
     -  Встали!  -  скомандовала  Зина,  -  а  то  ты  засыпаешь,  как  я  вижу.
     -  Да,  ты  права.  Я  засыпаю  от  неудачи  с  плотом  и  поэтому  готов  остаться  здесь  навсегда.
     - Еще  не  все  потеряно.  Мы  прошли  только  половину  пути  и  есть  какая  то  надежда   на  удачу.  Идем.
     Мы  перебрались  через  скалу.  Плота  и  там  не  оказалось.  Прошли  участок  с  глиной  и  с  трудом  от  усталости  добрели  до  банановой  рощи.  С  берега  плодов  видно  не  было.  Неужели  все  мы  их  уничтожили?!
     -  Постой  тут,  -  сказал  Зине,  -  я  поднимусь  по  откосу  наверх.
     -  Ладно,  ступай.
     Хватаясь  за  кустарник,  росший  на  откосе,  я  с  большим  трудом  взобрался  наверх.  Прошел  вглубь,  но  банановых  растений  больше  не  нашел.  А  те,  которые  были  видны  с  берега,  мы,  видимо,  все  обобрали.  Пришлось  спуститься  без  плодов,  и  мы  побрели  дальше.  Помнили,  что  на  нашем  пути  должна  оказаться  финиковая  пальма.  Но  сколько  не  двигались  к  ней,  так  ее  и  не  нашли.  То  ли  прошли  мимо  нее,  то  ли  тайфун  вырвал  ее  с  корнями  и  уволок  в  джунгли.
     Наконец  дошли  до  нашей  скалы  и  как  мы  оба  не  ощущали  большую  усталость,  я  собрал  все  свои  силы,  первым  взобрался  наверх  и,  глянув  перед  собой,  увидел  почти  на  вершине  холма  наш  плот.
     -  Эврика!!!  -  гаркнул  я  во  все  горло,  вспугнув  стаю  птиц,  ходивших  возле  плота  и  пытавших  сквозь  прутья  плетеных  ящиков  выклевывать  наши  запасы.  Тайфун  еще  раз  показал  свою  силу,  закинув  довольно  не  легкий  плот,  на  вершину  холма..
     -  Что  нашел?!  -  крикнула  снизу  Зина.
     -  Нашел  наш  плот  вместе  со  всеми  продуктами
     Я   немного  спустился  со  стены  вниз  и  ухватив  Зину  за  руку,  помог  ей  подняться  на  скалу.  Увидев,  что  плот  с  продуктами  цел  сказала:
     -  Хорошо,  что  мы  пошли  его  искать,  а,  если  бы  сидели  на  месте  и  отдавались  своему  горю,  ничего  бы  не  нашли.
     -  Да,  ты,  как  всегда,  права,  моя  милая  женщина.
     Спустились  на  наш  берег,  я  разжег  костер   и,  когда  он  прогорел,  в  горячей  золе  испекли  рыбу,  вынутую  из  морды,  и  немного  утолили  голод.
     -  Давай,  моя  дорогая  Зинуля,  пойди  в  спальню  и  ложись  отдыхать,  тебе  в  твоем  положении   переутомляться  нельзя,  а  я  займусь  разбором  наших  продуктов  в  плетеных  ящиках  и  все  понемногу  спущу  сюда,  и  у  нас  на   вечер  будет  «Царский  ужин».
     -  Ну,  если  «Царский»,  то  ладно,  мой  любимый  Костя,  пойду  отдыхать.
     Зина  ушла  в  спальню,  а  я  поднялся  на  холм  и  с  помощью  веревок  стал  спускать  плетеные  ящики  на  наш  берег.

Глава  вторая.

     Пока  Зина  отдыхала,  я  все  продукты  спустил  вниз.  Плот  тайфуном  был  разбит  вдоль  на  две  части,   и  я  их  тоже  с  помощью  веревок  спустил  вниз. Вначале  одну  половину,  потом – другую.
     Продукты  от  подножия  холма  пока  не  убрал  и,  взяв  два  банана,  очистил  от  кожуры,  съел  оба  и  ушел  в  спальню.  Лег  на  свое  твердое  ложе  и  тотчас  крепко  уснул.  И  вдруг  сквозь  сон  услышал  душераздирающий  крик  Зины.
     -  Костя!  Костя!  Костя!
     Резко  вскочил  и  выбежал  из  спальни  с  вопросом,  который  последнее  время  часто  посещал  меня:
     -  Рожаешь?!
     -  Лодка!  -  крикнула  Зина.
     -  Какая  лодка?  Где?
     -  Да  вон  там,  в  воде!
     Я  оглянулся  и  действительно  увидал  лодку  с  мотором,  залитую  водой  до  краев  и  бившуюся  от  волн   в  наш  берег.  Подбежал  к  ней,  улучшив  момент,  когда  ее  нос  повернулся   ко  мне,  ухватился  за  цепь  и  крикнул:
     -  Зина,  неси  веревку1
     Зина  моментально  сообразила  что  к  чему.  Схватила  связанные  друг  с  другом  веревки  и  подала  один  конец  мне,  а  другой  крепко  держала  в  руках,  чтобы  застраховаться  от  неожиданности  какая  в  такие  моменты  бывает  непредсказуема.
     Я  пропустил  конец  веревки  сквозь  кольцо  цепи,  завязал  двойным  узлом.  Потом  отошел,  взял  веревку  из  рук  Зины  и  обмотал  о  большой  валун,  лежащий  тут  давно-давно,  да  еще  перед  ним  положил  тяжелый  камень  на  всякий  случай.
     -  Ну,  Зина,  мы  спасены!  -  произнес  я  и,  обняв  свою  любимую,  крепко  поцеловал.
     -  Она  же  вся  залита  водой,  как  и  чем  мы  эту  воду  вычерпаем?
     -  Вычерпаем  черпаком.
     -  Где  мы  его  возьмем?
     -  В  каждой  рыбацкой  лодке  обязательно  есть  черпак.  Сейчас  он  на  дне  лодки.  Вначале   надо  хорошо  поужинать,  а  для  этого  принести  из  родника  воду.
     Мы  взяли  один  уцелевший  кувшин  с  двумя  глиняными  кружками  и  направились  в  джунгли  с  опаской:   вдруг  тайфун  его  уничтожил.  К  счастью,  опасения  не  оправдались  и  родник  весело  бурлил,  выплескивая  на  поверхность  чистейшую  воду.  Двумя  кружками  мы  быстро  наполнили  кувшин,  предварительно  влив  в  себя  по  две  кружки  влаги.
     Вернувшись  на  свой  берег,  я  разжег  костер  и   мы  занялись   обедом.  С  запасом  еды  в  этот  раз  получилось  лучше,  чем  удачно.  Каждый  вынимал  из  плетеного  ящика  то,  что   душе  угодно.  Наелись  до  сыта.  Немного  отдохнув  от  еды,  занялись  неотложным  делом.
      Я  разделся  догола,  вошел  в  воду  и  первым  делом,  как  технарь,  подошел  к  мотору,  отвинтил   крышку  бензобака  и  проверил  наличие  горючего.  Оказалось,  что  бензина  больше  половины  бака,  отчего  настроение  удвоилось  и  я,  запустив  обе  руки  в  лодку,  быстро  обнаружил  черпак,  привязанный  к  лодке  цепочкой  и  начал  вычерпывать  воду.
     Зина  тоже  хотела  обнажиться  и  войти  в  воду  ко  мне.  Этот  ее  жест  был  мне  понятен,  она  боялась  остаться  на  острове  в  одиночестве.  Но  я  попросил  этого  не  делать.  Она  послушалась  и  начала  придерживать  лодку  за  носовую  часть.
     -  Вот  и  скамейка  появилась,  -  сообщил  я  Зине,  продолжая  работать  черпаком.
     Потом  черпак  наткнулся  на  два   узких  весла – гребки,  а  еще  ниже  зацепился  за  рыболовецкую  сеть,  растянутую  на  дне.  Чтобы  удобнее  было  вычерпывать  воду,  я  отложил  черпак  и  начал  доставать  гребки  из-под  лавок.  Достал  один  гребок  и  протянул  Зине,  чтобы  приняла  его  из  моих  рук,  потом  достал  второй   и  отдал  ей  же,  а  вот  сеть,  вытащив  со  дна  лодки,  я  вынес  на  берег  и  растянул  на  гальках  для  просушки.  Вернувшись,  докончил  вычерпывание  и,  положив  черпак  на  скамейку,  выбрался  на  берег.
     Рыбацкую  сеть  унесли  к  ряду  пальм  и  растянули  во  всю  длину  для  просушки,  концы   ее  прихватили  к  стволам  с  помощью  лиан.  Гребки  прислонили  к  холму  тоже  для  просушки.
     На  следующее  утро,  когда  проснулись  и  убедились,  что  лодка  на  месте,  я  предложил  Зине  распорядок  дня,  а  именно  после  завтрака  сходить   за  глиной,  чтобы  изготовить  посуду  для  пресной  воды,  две  кружки,  чтоб  это  все  взять  с  собой  в  лодку.  Потом  я  все  вылеплю  и  гончарную  посуду  установим  на  самом  солнечном  месте,  чтоб  хорошенько  прокалилась  солнечными  лучами.  Если  останется  время,  то  сплету  новую  морду  и  закину  на  обычное  место.
     Сосуд  для  воды  слепил  таким  образом,  чтобы  его  можно  было  установить  в  лодке  под  глухую   лавку  на  корме.  Для  сосуда  слепил  съемную  крышку
     -  Я  захотела  есть,  -  сказала  Зина,  -  давай  пообедаем,  а  морду   доплетешь  потом.
     -  С  твоим  предложением  согласен  так  как  тоже  проголодался,  -  ответил  я.
     Обедали  без  супа.  Ели   как  всегда,  вначале  крупные  орехи,  потом  орехи  поменьше  и  завершали    кокосами  с  молоком,  которое  было  внутри  вместо  ореха.  Далее  были  бананы,  и  завершался  обед  горячим  чаем  с  финиками.
     После  обеда  Зина  ушла  отдыхать,  а  я  продолжил  работу  над  мордой.  Закончив  дело,  привязал  к  морде,  вновь  срезанный  лиан  и  забросил  снасть  на  обычное  место.

Глава  третья.

     Прошло  два  дня  и  хорошо  высушенную  гончарную  посуду  я  поместил  в  костер  на  горячую  золу,  обложил  сухими  ветками  в  несколько  слоев   и  подув  слегка  в  золу,  вызвал  пламя,  весело  вспыхнувшее  и  начавшее  пожирать   ветки,  которые  я  по  мере  выгорания,  подкладывал  еще.
     Гончарную  посуду  обжигал  два  часа  вплоть  до  обеда.  На  обед  была  уха  из  крупной  рыбы,  сваренная  в  подсоленной  воде,  которую  мы   хлебали  глиняными  ложками,  сохранившимися  во  время  тайфуна.
     Запасы  продуктов  быстро  таяли  и,  чтоб  отправиться  в  плаванье  на  лодке,  надо  было  пополнить  плетеные  ящики  кокосовыми  орехами,  поэтому  я  предложил  Зине  пойти  к  тем  пальмам,  где  у  меня  была  лестница.
     -  Я  с  тобой  во  всем  согласна,  -  ответила  Зина,  -  только   очень  сомневаюсь,  что  твоя  лестница  сохранилась  после  тайфуна.  Ведь  когда  мы  искали  плот  то  мимо  той  пальмы,  наверно,  проходили  и  лестница  нам  на  глаза  не  попалась.
     -  Верно,  лестницу  и  я  не  видел.,  неужели  ураганом  унесло  ее  в  лесную  чащу?
     -  Давай  сейчас  к  той  пальме  и  пойдем.
     -  Согласен.
     Мы  взяли  обе  корзины,  хорошо  сохранившиеся  от  тайфуна, и  направились  к  той  пальме,  находившейся   от  нашего  берега  на  расстоянии  двадцати  минут  ходьбы.   Лестница  оказалась  на  месте,  но  сильно  приплюснувшая  к  стволу  пальмы,  как  бы  обняв  любимую,  и  подниматься  по  ступеням  мне  пришлось  с  большим  трудом  почти  на  пальцах  ног.  Добравшись  до  листвы,  начал  отдирать  боковины,  которые  в  первый  раз  послужили  мне  для  устойчивости  лестницы.  Одну  боковину  отодрал  и  быстро  сполз  на  землю.  Потом  взялся  за  бамбуковые  направляющие  и,  резко  дернув,  отделил  лестницу  от  дерева  и  перенес  к  пальме,  с  которой  плоды  еще  не  собирали.
     На  новой  пальме  кокосов  оказалось  так  много,  что  мы  ими  заполнили  обе  корзины  и  с  трудом  дотащили  их  до  нашего  берега.
     Суповая  глиняная  миска  от  тайфуна  не  пострадала   и  на  ужин  мы  в  ней  потушили  небольших  окуньков,  плотно  набившихся  в  морду.  После  ужина,  дождавшись  полной  темноты,  когда  небо  украсилось  миллионом  мерцающих  звезд,  я  пригласил  Зину,  готовившуюся  ко  сну,  чтобы  подошла  ко  мне.
     -  Для  чего  я  тебе  понадобилась? -  спросила  Зина,  подходя  ко  мне.
        И  я  ей  объяснил:
     -  Милая,  Зинуля,  когда  наши  с  тобой  сын  или  дочь  подрастут  они  спросят,  как  мы  с  тобой  встретились  и  полюбили  друг  друга?  Мы   им   ответим,  что  встретились  в  городе  Сочи,  а  потом  два  месяца  жили  на  острове  в  океане.  Они  захотят  узнать,  где  этот  остров  находится?  И  что  мы  им  ответим?
     -  Не  знаю.
     -  Все  штурманы  кораблей  по  специальным  приборам  определяют  место,  где   среди  океана  находится  то  или  иное  судно.  У  нас  с  тобой  таких  приборов  нет.
     -  Что  же  ты  предлагаешь?
     -  Посмотри  на  небо.  Видишь,  прямо  над  нами  блестит  яркая  звезда?
     -  Да,  вижу.
     -  А  чуть  ниже  поблескивают  с  двух  сторон от  яркой  звезды   маленькие  звездочки,  не  такие  яркие.
     -  Верно.
     -  Так  и  запомним  этот  звездный  треугольник,   в  котором  вершиной  треугольника  горит  наша  звезда.
     -  И  ты  уверен,  что  они  найдут  по  этой  звезде  наш  остров  посреди  Атлантического  океана?
     -  Не  знаю.  Может,  найдут,  если  очень  захотят.  А  ты  знаешь  в  какую  сторону  нам  плыть,  чтобы  попасть  в  Европу?
     -  Не  знаю.
     -  Все  моряки  мира,  начиная  задолго  до  нашей  эры,  ориентировались  по  звездам.  Вот  посмотри  на  огромное  скопление  звезд,  справа.
     -  Посмотрела  и  ничего  не  увидела,  кроме  всяких  звезд.
     -  А  я  вижу.  Вижу  Полярную  звезду,  которая  находится  возле  Большой  медведицы  и  Малой  медведицы.
     -  Никаких  медведей  там  нет!
     -  Так  называли  скопление  звезд  медведицами  древние  мореплаватели.  Я  тоже  не  вижу  медведей.  Это  скопление  звезд  они  назвали  медведицами  потому,  что  некоторые  звезды  они  расставили  по  бокам  воображаемых  медведиц  и  на  пересечении  линий  малой  и  большой  Медведицы,  блестит  Полярная  звезда,  которая  видится  в  зените  неба  полярникам  на  Северном  полюсе.  И  поэтому,  чтобы  нам  с  тобой  попасть  в  Европу,  поплывем  вправо,  где  почти  у  горизонта  поблескивает  Полярная  звезда.   Сейчас  пойдем  спать,  чтобы  с  утра  готовиться  к  отплытию.
     На  следующее  утро  поднялись  рано  и  сразу  же  принялись  за  дела,  то  есть  умылись  родниковой  водой,  поливая  друг  другу  из  глиняных  кружек.  Потом  я  сходил  в  джунгли  за  хворостом  и  перед  тем,  как  разжечь  костер,  вынул  морду.  Она  была  полна  крабами.
     -  На  завтрак  будет  деликатес,  -  объявил  я.
     -  Из  чего,  интересно  знать?
     -  Из  крабов.
     -  Ты  прав,  это  станет  очень  хороший  последний  завтрак.  Мне  нравятся  крабы,  сваренные  в  соленой  воде.
     Я  приступил  к  розжигу  костра,  а  Зина  налив  в  суповую  глиняную  миску  родниковой  воды  до  половины,  вторую  половину  миски  заполнила  соленой  водой  из  источника  так,  чтобы  хватило  места  для  крабов.
      Отнеся  морду  подальше  от  воды,  я  начал  вынимать  копошащихся  животных  из  морды  и  перекладывать  в  корзину,  ожидая,  когда  разгорится  костер..  Когда  костер  разгорелся  и  вода  закипела,  я  начал  крабов  бросать  в  кипящую  воду.  Кто-нибудь  скажет,  что  это  жестоко,  спускать  в  кипяток  живых  крабов.  Согласен,  жестоко,  но  в  этом  мире  все  жестоко  и  с  нами  люди  поступили  тоже  жестоко,  привязав  в  трюме  к  железным  крюкам.
     После  завтрака  начали  укладывать  в  лодку  необходимые  вещи.  Первым  делом  под  глухую  лавку  на  корме  поставили  глиняный  сосуд  с  родниковой  водой.  Под  другие  скамейки  поставили  плетеные  ящики  с  продуктами,  в  основном  с  кокосовыми  орехами.  Сняли  с  пальм  рыболовную  сеть  и  положили  на  дно  лодки,  под  гребки.
     Потом  я  снял  рубашку,  снял  белую  майку,  рубашку  вновь  надел  на  себя.
     -  Зачем  ты  это  сделал?  -  спросила  Зина.
     -  Из  майки  сделаем  белый  флаг,  означающий  в  международном  сознании,  как  парламентерский  на  случай  встречи  с  кораблем,  идущим  в  нашу  сторону  и  пригласить  команду  к  переговорам.   Правда,  на  удачу  я  плохо  надеюсь,  но  все - же  надо  попробовать,  вдруг  поможет,  и  они  возьмут  нас  на  свой  борт.

Глава  четвертая.

     -  Ну,  Зинуля,  давай  прощаться  с  нашим  островом,  который  нас  приютил, сделал   женихом  и  невестой.  Спасибо  ему  за  это.  Ты  взяла  с  собой,  что-нибудь  на  память.
     -  Нет,  а  ты?
     -  Я  взял  огниво,  которым  разжигал  костер.
     -  А  я  возьму  вот  эту  красную  гальку  с  белыми  прожилками.
        Взявшись  за  нос  лодки,  я  приподнял  ее  и  скатил  в  воду.
     -  Садись, -  предложил  я  Зине.
   

Она  осторожно  вошла  в  лодку  и  села  на  скамейку  в  носовой  части,  как  я  ей  посоветовал.  Я,  чуть  оттолкнувшись  от   берега,  вскочил   в  лодку  и  сел  на  скамью  возле  уключин.  Достал  со  дна  лодки  гребки,  вставил  в  уключины   и,  сделав  несколько  гребков  вперед  кормой,  развернул  лодку  носом  в  океан  и  начал  грести  туда,  где   виделись  нам  издалека,  проходившие  корабли.
     Греб  до  тех  пор,  пока  наш  остров  перед  глазами  не  превратился, в едва  различимую  точку   и  грести  прекратил,  посчитав,  что  здесь  проходят  все  суда  и  начал  поворачивать  нос  лодки  вправо,  но  меня  остановила  Зина,  сказав,  что   увидела слева  корабль,  идущий  в  нашу  сторону.
     -  Встретиться  с  ним  успеем?
     -  Не  знаю  он  еще  далеко.
     Я  повернул  голову  и  увидел  судно,  идущее  в  нашу  сторону  и  стал  ждать.  Ждал  минут  двадцать,  но  судно,  похоже,  продвинулось  не  намного.  Меня  осенила  мысль,  что  на  том  судне  вышел  из  строя  дизель.  Поэтому  развернув  лодку,  я  направил   ее  на  сближение  с  тем  кораблем.  Положил  гребки  и  завел  мотор,  который  понес  нас  на  повышенной  скорости.
  К  судну  приплыли  довольно  скоро.  Я  заглушил  мотор.  Зина  подняла  на  шесте  мою  белую  майку  вместо  белого  флага.  Корабль  бросил  якорь.  Для  нас  это  была  первая  удача.
     С  корабля  спустили  шлюпку  и  моряки  приблизились  к  нам  для  переговоров,  но  речь  повели  на  незнакомом  нам  языке.  Тогда  я  произнес:
     -  Ай  эм  рашн – по - английски,   в  переводе  на  наш  язык  «Я  русский».  В  ответ  они  помотали  головами.  Тогда  я  произнес:
     -  Руссе.
     Один  из  моряков  повторил:  «Руссе»  и  добавил:  Москва.
     -  Да,  Да   Москва,  -  утвердительно  кивнул  я.
     -  Руссе,  Руссе! -  повторили  моряки  в  шлюпке.
     -  Руссе,  Руссе!  -  прокричали  моряки  с  корабля.
     Спустя  несколько  минут  по  трапу  спустился  один  из  моряков  и,  дождавшись  нас,  подплывших  вместе  со  шлюпкой,  спросил  по-русски:
    -  Вы  русские?
     -  Да, ,да!
     -  Что  вы  хотите  от  нас?
     -  Мы  страдальцы  кораблекрушения   и  просим,  чтобы  вы  взяли  нас  на  борт.
     -  Мы  не  можем  вас  взять,  наш  корабль  еле  ползет.
     -  Я  знаю,  у  вас,  видимо,  вышел  из  строя  дизель.
     -  Верно,  как  вы  догадались?
     -  Я  мастер  по  дизелям.
     -  О!  -  произнес  он  и,  повернувшись  к  стоящему  за  ним  усатому  моряку,  что-то  сказал.  Потом  опять  повернулся  ко  мне  и  спросил:
     -  Сможете  отремонтировать  дизель?
    -  Надо  посмотреть,  -  ответил  я  и  добавил,  -  разберем  его   и,  если  найдем  поломку,  заменим  запасной  частью,  соберем  и  запустим.
     -  Он  снова  сказал  что-то,  стоявшему  сзади,  видимо  боцману,  и  тот  утвердительно  кивнул  головой.
     Таким  образом  мы  с  Зиной  оказались  на  корабле.  Моряк,  говоривший  по-русски,  оказался  русским  и  стал  нашим  переводчиком.  Этого  русского  звали  Павел  и  он  взял  меня  в  свою  каюту,  а  Зину  поместили  в  кабинете  врача.
     -  Теперь  давайте  пройдем  к  дизелю,  который  вышел  из  строя,  - сказал  я  и  добавил,  - в  помощь  дайте  ремонтных  моряков  и  будьте  моим  переводчиком.
     -  Хорошо,  идемте.
     Мы  прошли  в  машинное  отделение.
     -  А  где  ваш  механик?  -  спросил  я.
     -  У  нашего  механика  четвертый  день  тропическая  лихорадка,  лежит,  голову  поднять  не  может.
     -  Все  ясно.  Теперь  переведите  ремонтникам  мое  распоряжение?
     -  Согласен,  -  ответил  Павел, -  приказывайте:
     -  Снимите  крышку.
     Моряки  быстро  исполнили  мое  распоряжение.
     -  Слейте  машинное  масло  в  подставленную  емкость.
     Выполнили  и  это.  Через  полчаса  работы  я  обнаружил  поломку  и  попросил  запасную  часть.  Принесли  и  по  моему  указанию  установили  ее  в  нужное  место.  Потом  собрали  весь  механизм,  перекачали   машинное  масло  из  временной  емкости,  закрыли  крышку  и  завинтили  все  болты.
     -  Включайте,  -  приказал  я.
     Один  из  моих  помощников  подошел  к  рубильнику  и  передвинул  ручку.  Весь  корабль  вздрогнул  и  двинулся  в  два  раза  быстрее.

Глава  пятая.

     Я  вымыл  руки  и  прошел  с  Павлом  в  его  каюту.  Довольно  большую  и  спросил  о  его  должности  на  корабле.
     -  Я  отвечаю  за  хозяйственную  часть.
     -  Откуда  вы  сейчас  идете  и  в  каком  порту  ваша  приписка?
     -  Идем  мы  из  Африки  с  марганцевой  рудой,  медью,  цинком  в  порт  Бордо  на  западе  Франции.
     В  каюту  кто-то  постучал.
     -  Войдите,  -  произнес  Павел.
     Вошедший  был  одет,  как  Павел:  в  рубашке  и  брюках  и  что-то  сказал.
     -  Это  мой  помощник,  -  произнес  Павел,  -  он  сообщил,  что  на  довольствие  вновь  прибывших,  то  есть  вас,  поставить  не  имеет  права,  и  добавил,  если  я  не  возражаю,  то  матросы  принесут  продукты  из  вашей  лодки.
     -  Несите,  -  сказал  Павел.
     Спустя  некоторое  время  в  каюту  Павла  принесли  глиняный  сосуд  с  родниковой  водой   и  четыре  плетеных  ящика  с  кокосами,  бананами,  финиками.
     Увидя  все  это,  я  почувствовал  голод  и  попросил  разрешения  у  Павла  привести  Зину, чтобы  пообедать за  его  столом.
     -  У  меня  нет  никаких  возражений.  Пускай  приходит,  а  ночует  в  приемном  покое.
     -  Спасибо,  Павел.
     Я  прошел  в  нижнюю  часть  судна  по  наружной  лестнице  и  вошел  в  комнату  доктора,  предварительно  постучав  в  дверь.  Доктором  оказался  молодой  человек  моих  лет,  приятной  наружности.   Я  поклонился  ему  вместо  приветствия,  так  как  ни  одного  слова  по-французски  не  знал,  а  чтобы  объяснить,  что  я  пришел  за  своей  спутницей,  произнес:
     -  Руссе!
     И  руками  показал  окружность  женского  бюста.  Он  расхохотался,  похлопал  меня  по  плечу  и,  открыв  дверь,  сделал  поворот  головой  приглашающий  меня  войти  следом.
     Вошли  в  приемный  покой,  где  стояло  шесть  заправленных  коек  С  одной  койки  вскочила  Зина,  кинулась  ко  мне,  одновременно  произнеся:
     -  Милый  мой,  Костя,  я  так  по  тебе  соскучилась.  Куда  ты  так  неожиданно  пропал?
     -  Я  уходил  в  машинное  отделение  и  помог  команде  судна  починить  дизель.  Ты  ведь  почувствовала,  что  корабль  пошел  быстрее?
     -  Ничего  не  почувствовала,  все  мои  мысли  были  только  о  тебе,  моем  любимом  и  родном.
     -  Ну  вот,  я  здесь  и  никуда  не  потерялся,  а  сейчас  идем  со  мной  в  другую  каюту  обедать.
     -  Идем,  и  ты  потом  меня  одну  не  оставишь?
     -  Ночевать  ты  станешь  здесь.
     -  Я  хочу  с  тобой  и  только  с  тобой!
     Что  ж  делать,  мы  ведь  с  тобой  не  дома,  а  так  сказать,  в  гостях  и  подчиняться  пока   вынуждены  особому  распорядку  на  кораблях,  которые  заведены  во  всем  морском  мире,  что  женщины  должны  спать  отдельно  от  мужчин.
     -  Ну,  ладно,  только  навещай  меня  почаще.
     -  Конечно  буду  навещать,  я  ведь  по  тебе  тоже  скучаю.
    -   Это  правда,  что  скучаешь?
    -   Правда.  Мы  ведь  с  тобой,  живя  на  острове,  так  сильно  привязались  друг  к  другу,  что  теперь  никому  нас  не  развязать!
     -  Да,  не  развязать!
     Я  вновь  доктору  показал  пальцами  и  мимикой,  что  увожу   женщину  на  три  часа  и  потом  приведу  обратно.
     В  каюте  Павла  на  столе  уже  лежала  белая  скатерть  и  стоял  какой-то  механизм  пока  непонятного  назначения.
     -  Здравствуйте,  -  произнесла  Зина,  входя  в  каюту.
     -  Здравствуйте,  здравствуйте,  милая  женщина,  проходите,  присаживайтесь  за  стол,  -  произнес  Павел  и  добавил,  -  давайте   приступим  к  обеду  из  ваших  продуктов,  которые  любезно  предложил  мне  Константин.
     -  Да,  Павел,  отведайте   еду,  которой  мы   питались  на  острове  почти  два  месяца.
     Павел  положил  на  стол  три  кокоса   и  с  помощью  непонятного  мне  механизма   очень  легко  и  быстро  сбил  с  них  скорлупу  и  положил  перед  нами  по  половинке  ореха.
     -  Первый  раз  в  жизни  вижу  такой  механизм,  -  произнес  я,  откусывая  и  разжевывая  орех.
     -  Разве  в  вашем  государстве  нет  кокосовых  орехов?
     -  Есть,  но  только  на  юге  России,  а  мы  северяне,  имеем  только  кедровые  орехи.
     -  Так  вы  из  России?
     -  Да.
     - А  как  оказались  на  острове  среди  океана?
     -  Двигались  из  города  Сочи  в  Африку  и  наш  корабль  был  разбит  тайфуном.  Если  уж  заговорили  откуда  мы  сюда  прибыли,  то  у  нас  встречный  вопрос:  как  вы,  русский,  оказались  на  иностранном  судне?
     -  Для  меня  это  судно  не  иностранное,  а  родное
     -  Как  понять?
     -  Я  родился  во  Франции,  в  городе  Бордо.  Вижу  ваше  удивленное  лицо
     -  Действительно – удивленное,  -  произнес  я,  -  вы  прекрасно  говорите  по-русски,  родились  не  в  России,  тоже  странно.
     -  Странного  в  этом  совершенно  ничего  нет,  -  ответил   Павел,  -  мои  бабушка  и  дедушка  в  годы  второй  мировой  войны  были  из  России  насильно  вывезены  в  Фашистскую  Германию  и  брошены  в  концлагерь.   Из  лагеря  бежали  и  стали  участниками  французского  сопротивления  фашизму.  До  этого  знакомы  не  были.  Познакомились  уже  будучи  борцами  за  освобождения  Франции,  полюбили  друг  друга,  после  войны  поженились  и  остались  жить    здесь,  во  Франции.  Только  и  всего.
     -  Наверно,  скучали  по  России.
    -  Скучали,  в  основном  по  своему  детству, проведенному  в  Советской  стране,  а  у  нас  в  городе  Бордо  много  жителей  иностранных  государств  и  каждая  национальность  объединилась,  и  живут  обособленно,  и  русские  тоже  живут  отдельно  от  других.  У  нас,  русская  школа,  небольшая  православная  церковь.  И  вы  первое  время  можете  пожить  у  нас,  в  нашем  доме  пока  не  определитесь,  как  жить  дальше.  Подумайте.
    - Думать  нам  в  таком  положении  не  приходится,  -  ответил  я,  -  вы  ведь  прекрасно  видите,  в  каком  мы  состоянии.
     -  Вижу  и  поэтому  предлагаю  вам  поселиться  в  моем  доме,  у  нас  есть  одна  пустая  комната.
     -  Мы  согласны  первое  время  пожить  у  вас,  -  ответил  я.
     -  Вот  и  договорились.
     После  обеда  мы  с  Зиной  гуляли  по  палубе,  потом  остановились  у  носа  судна   и  стали  смотреть  вдаль,  в  еще  одну  неизвестность,  которую  надо  прожить.
Эпилог.

     Самое  первое,  что  я  сделал,  когда  мы  поселились  в  семье  у  Павла,  это  написал  и  послал  письмо  маме  такого  содержания:
     «Здравствуй,  дорогая  мама.  Ты,  наверно,  все  эти  месяцы  ждала  письмо  от  меня.  А  я  совершенно  неожиданно  оказался  на  необитаемом  острове  в  Атлантическом  океане  вдвоем  со  знакомой  девушкой.  Я  и  сам  не  ожидал  такого  резкого  поворота  в  своей  жизни.  Что  и  как  все  произошло,  я  расскажу  тебе  потом.  А  сейчас  говорю  тебе:  до  свидания,  любящий  тебя  сын  Костя.
     Пиши  мне  по  адресу:  Франция,  город  Бордо,  в  дом  Павла  Илюхина  для  передачи   Константину  Уварову».
     Лодку  с  мотором  и  рыболовной  сетью  нам  вернули  и  мы  с  Павлом  два  раза  сплавали  в  ближайшие  заводи  и  наловили  так  много  рыбы,  что  питались  целую  неделю  не  только  мы  с  Зиной,  но  и  вся  семья  Павла  с  женой  и  двумя  сыновьями.
     Павел  помог  мне  устроиться  в  судоремонтную  мастерскую   по  починке  дизелей  и  четырехтактных  моторов.  Зина  тоже  не  сидела  сложа  руки.  Она  из  местного  материала,  то  есть  корней  деревьев  плела  корзины  и  продавала  на  местном  рынке.  Зарабатывала  немного,  но  нам  хватало  на  самую  необходимую  еду,  пока  я  еще  не  получил  зарплату.
     Через  два  месяца  пришло  письмо  от  мамы.  Она  писала:  «Любимый  мой  Костик,  я  рада,  что  ты  сообщил  мне  о  себе  и  пока  находишься  во  Франции.  Не  знаю,  видимо  так  надо.  Пускай  будет  так.  Я  пока  продолжаю  работать  конструктором  на  нашем  заводе.  Через  два  года  выйду  на  пенсию.  Что  сказать  Тамаре,   с  которой  ты  дружил.  Она,  как  и  я  все  это  время  ждала  тебя.  Ей  ждать  тебя,  или  ты  ее  освобождаешь?  Ведь  девичество  коротко.  Ответь.  Целую,  мама».
     Получив  письмо  от  мамы  я  тотчас  же  послал  ответ:  « Дорогая  мама,  я  женился.  Имя  моей  жены  Зина.  Она  на  втором  месяце  беременности.  Тамара  пускай  меня  не  ждет  и  выходит  замуж.  Я  работаю  в  судоремонтной   мастерской  по  своей  специальности  и  сейчас,  пока  жена  беременна,  никуда  отсюда  не  уедем,  а,  когда  родится  ребенок,  то  тогда  станет  виднее,  как  устраивать  жизнь.  Пока,  до  свидания. Целую,  Костя»
     После  первой  моей  получки  мы  с  Зиной  купили  кое - что  из  одежды  и  слегка  принаряженные  пошли  в  православную  церковь  и  попросили  нас  обвенчать.  После  документального  оформления  и  денежного  взноса  нас  с  Зиной  обвенчали  и  мы  получили  свидетельство  о  браке.  Такому  обстоятельству  больше  всех  радовалась  Зина.
     Через  семь  месяцев  Зина  родила  мальчика,  и  при  крещении  наш  ребенок  получил  имя  Иван.  Я  послал  маме  письмо:   «Дорогая  мама,  поздравляю  тебя  с  первым  внуком  Ванюшей.  Ты,  моя  милая  мама,  всегда  мечтала  побывать  в  Париже,  и  вот  представился  повод,  приезжай  посмотреть,  как  мы  устроились.  Ждем  тебя.  Целую,  Костя»
     Мама  приехала,  погуляли  с  ней  по  Парижу,  посмотрели  все  исторические  места,  а  в  городе  Бордо,  где  мы  теперь  жили,  вместе  с  ней  присмотрели  хороший  домик  на  две  комнаты  с  кухней  и  прихожей,  с  большим  садом,  огородом,  выставленным  на  продажу,  решили,  что  мама  выйдя  на  пенсию,  продаст  в  нашем  с  ней  городе,  нашу  трехкомнатную  квартиру   и  на  вырученные  деньги,  купит  этот  дом  в  городе  Бордо  и  займется  своим  любимым  делом  по  выращиванию   цветов,  фруктов,  а  главное  будет  помогать  нам  растить  нашего  первенца,  а  ей -   своего  первого  внука.