Кто-то осмелился мне поведать, что тебя больше нет. Я даже не запомнил, кто, ибо слишком невероятным показалось мне известие о твоём больше-не-бытии. Душа моя черно-бурым облачком вылетела из тела – посмотреть и послушать этого смельчака. С высоты своего полёта она в одно мгновение оценила ситуацию и вернулась обратно в свой дом – моё начинающее потихоньку остывать тело.
Очнувшись от полуобморока, я никак не мог решить, как заставить свои деревянные ноги сделать хотя бы один шаг вперёд: столь преданно служившие мне конечности отказывались слушаться. Сердобольные люди спрашивали, всё ли со мной в порядке, дойду ли я туда, куда направлялся, некоторые спрашивали точный адрес моей квартиры. Однако я был нем, аки рыба, и думал только об одном: как далеко ты могла улететь и зачем понадобилось тебе отправиться в столь ответственное путешествие раньше меня?
Что заставило тебя принять такое изощрённое решение? Впрочем, изощрялась ты всегда и повсюду, никого не стесняясь и ни о ком не думая. Многие осуждали тебя за глубоко въевшийся в твою душу и тело эгоизм. Я – не исключение. Скажу больше: твой эгоизм не давал мне спокойно приходить с работы, ужинать, смотреть телевизор, целовать тебя перед тем, как лечь в кровать, и спокойно погружаться в густые сумерки спасительного сна.
Я более чем уверен: ты могла совершенно тихо, улыбаясь – когда я приезжал с работы - подходить ко мне в нашей маленькой прихожей и полушёпотом, чуть прикасаясь губами к моей, плохо выбритой утром, щеке сказать нежное: «Привет, милый!». Однако зачастую я слышал высокие, отдающие покорёженным металлом нотки в твоём голосе, и страх властною рукою сжимал мне горло: покоя сегодня не будет. Будет заботливо приготовленный ужин на белоснежной скатерти, сбивчивый рассказ о суматошно прожитом тобой дне, но не покой. Сегодня утром он снова не удосужился появиться на свет вместе с тобой. И ничего с этим нельзя сделать.
Милая, да-да, я согласен: так было не всегда, не каждое утро и не каждый вечер! Были синие морозно-солнечные начала дня, жёлто-искрящаяся середина и розовато-серое его завершение. Ах, какими они были: весёлыми, чудесными, полными тающей на губах чувственности! Зеркала охотно отражали всё это великолепие, стены не отпускали твой смех к соседям, а дверь надёжно охраняла пришедшее в дом счастье. О, время, остановись! Пусть так будет всегда!
Но Время и Бог никогда не слышат человеческих молитв. Да, не слышат! И не злите меня, утверждая обратное! Это разочарование настигло меня ещё в детстве: я ждал с работы маму и гадал, злая она сегодня придёт или весёлая. Никакие молитвы не помогали, когда узоры на стекле позволяли разглядеть её, еле передвигавшую ноги от усталости, и тогда я знал: весело сегодня не будет.
Говорил ли я тебе когда-нибудь, что вы с ней очень похожи? Скорее всего, да, и не раз. В противном случае в кухонном нашем шкафу было бы куда больше посуды! И все равно – ты похожа на мою мать. Похожа, и точка! Признаюсь, мне нравилось наблюдать, как осколки, разлетаясь в разные стороны, прятались в самых потаённых местах кухни, ибо я никогда не объяснял тебе, чем именно ты похожа на мою мать и когда чаще всего такое случается. Я прекрасно понимал, чем и когда.
А вчера вечером очень-очень громко я поведал тебе одну истину: ты – капля за каплей – моя тёща. Видимо, истина оказалась страшной, коли я тебя нигде больше не вижу, и как мне сказали, никогда не увижу. Африканская ты сила, неужели я был так уж и неправ? Успокойте меня – скажите, что я верно мыслил, только неосторожно высказался. Пожалуйста!
Тут я решил поплакать - горько и безутешно - размазывая слёзы да горе по лицу, подушке…
Увидев твой испуганный взгляд, я разрыдался громче и безутешнее, но уже от счастья. Думаю, не нужно описывать, какое это счастье!
- Бей тарелки, окна – наши, соседские – все бей, только никуда не уходи! Ты похожа на всех матерей мира сразу и не похожа ни на одну из них! Пожалуйста, будь иногда самой отъявленной злюкой на планете, ибо только тогда тусклая обыденность никогда не проглотит нас целиком и полностью со всеми нашими обидами-тревогами! И никогда не уходи, никуда не улетай!