ГЛАГОЛЫ
Ждать
Жди, когда закроется за тобой дверь. Стихнет ропот. Никому не нужные вещи покатятся от тебя по лестницам, и покажется, что в них не было твоих отражений. Под лестницами пыль и темнота, и глаза котят светятся зеленым внизу и поводят щелками зрачков. Они следят брошенные игрушки с упорством тигра, они ловят все катящееся. А в облаках их мамы, пушистые и нежные, снежные барсы. Смежая веки, сужая зрачки рождают они половинки солнц и склеивают их, лижа розовыми язычками, когда умываются по утрам.
Жди, когда подберут брошенное. Ночью ли, днем ли приходят воры, да только рук у них нет, одни четвереньки, и ластятся они по-собачьи. Они слизывают с тарелок милостыню и уходят в свои дома, стоящие на откосе. Там они молча лают про себя на свои луны.
Жди, когда блеснет в лунке лунная рыбка. Расплескает веером хвоста ожерелье капель. То – весенняя капель стучится под окнами, а кришнаиты пляшут, хлопая в ладошки. Меленькими шажочками птичьими бегает воробей-смешинка от дома к дому и клювиком просит проса. Выпросит – просинь на небушке просветом откроется, не выпросит – тучку нахмурит. Жди, когда просыплется с радуги семицветный бисер – девкам на бусы, парням на забаву. В теплый комочек доверия свернется верность. Жди, и будет дано тебе по ожиданию твоему.
Сжечь
Когда стоять с закутанной головой и открытым телом под пыльной нишей и кто-то коснется тайного, и тогда отдашь ему все, не зная его, и забыть, забыть... Предчувствовать боль и страх но быть безразличной, холодной или горячей – одно из двух – летучих мышей считать, что садятся на плечи с неслышным писком из-под храмовых стен. Говорят, это Бог. Но уже не помню, что и зачем. Пусть он не узнает лица, сердца за лицом не скрыть, да кому оно нужно. Потом пойти – притон бродяг и убийц – пойти спокойно и медленно, открыть ему дверь, постелить ложе, лечь. Мрамором горячим согревать позвоночник, онемевший от страха. Но страх уйдет. Знать, что сила в тебе. Что в тебе Бог. Что он наклоняется сверху и входит в открытые двери, и потолок прозрачен до слез белой вспышки в мозгу. Криком откреститься от прожитого. Говорят, это дар. Говорят, на всех перекрестках говорят и только и делают, что говорят. Потом ему станет жаль. Потом он попросит тебя не делать этого. Потом будет много огня, алого, как лепестки лилий. Ему нужен плод, но плод во плоти, а в духе – стыд. И в огненном зареве выбросить из себя все, что ему нужно. Оно не виновато. И остается последнее: сжечь. Сжечь оскверненную оболочку, оболочку себя.
Уходить
Уходить от берега к берегу по головам кучерявых волн. Ты думал, что все позади. Что кто-то оставленный не стоит того, что будет. Ты думал, что солнце идет по дорожке света в утренних водах и доходит до вод вечерних, а то, что прошло оно, теряется в горниле промежутков дней и лет. От зимы к зиме, от года к году. Посмотри: оставленных позади – толпы.
Алчущих и жаждущих – толпы. Они хотят отдыха и развлечений, они хотят, чтобы вслед тебе со светила сорвался огненный змей, а они – посмотрят. И ты понимаешь, что они совсем не злые и не могут причинить тебе боли, той, что будет впереди. Потому что людская стезя – стезя толпы – разочарование за разочарованием, и они хотят, чтобы ты шел этой стезей. Они подбрасывают тебе друзей, учителей, учеников, прохожих, - как подбрасывают поленья в огонь, и все это для тебя сгорает. Когда-то ты плакал над пеплом. Когда-то, как Парацельс, хотел возродить сожженную розу, - розу твоей первой любви. Когда-то. Но сейчас ты тверд и спокоен, и продолжаешь идти, не оглядываясь. Пусть за тобой рушатся мосты и срываются в бездну, у тебя за спиной крылья, силы которых ты не знаешь. И вот – ты можешь вернуться, пролетев над провалами бездн и над грозой, и увидеть. Увидеть пустыню, из которой ты вышел, которую потерял. И тогда останется одно: уходить.
Простить
«Я прощу тебя, если ты покоришься мне», - говорил первобытный вождь своему врагу. Враг смеялся.
«Я прощу тебя, если ты изменишься», - говорил царь Петр сыну своему. «Я не шел против тебя, и я не враг тебе», - отвечал сын.
«Я прощаю тебя», - говорил святой Сергий брату своему Стефану. Вернее, не говорил. Сам просил брата простить его и отдавал ему игуменство. И никаких «если». Кто виноват настолько, чтобы простой человек имел право его простить?
И вот люди ходят друг за другом и ищут прощения. Кто-то отпустил кому-то долги. Кто-то взял на себя чей-то грех. А солнце светит на праведных и неправедных.
Кому нужно от сына, чтобы тот изменился? Кому нужно от брата, чтобы тот был виноват? – Ночь наступает для праведных и для неправедных.
И в этой ночи голос: «Господи! отпусти нам грехи...» И Господь отдает Себя, чтобы мы были.
И вот ночь проходит, и люди смотрят друг другу в лица при новом свете. Им хочется знать друг друга, но они еще стыдятся. Стыдятся себя. Они собирают цветы в полях и тайком кладут их у порогов любимых. Выходят старые матери и несут цветы в дом, их старость любуется цветами. А дочери, и сыновья, и мужья в их домах совсем другие, чем были раньше, и сами они другие. «Это значит, что мы прощены?» – робко спрашивают они. «Да», - отвечают им птицы небесные, и они летят выше птиц. И новое небо над новой землей гудит, как хрустальный колокол: «Да».
Быть
Золотой Младенец шел, и из следов его стоп на земле вырастали лотосы: «я найду избавление от страданий...» – Пунктир. Пунктир белоснежных цветов на земле.
Каждый шаг осознан, каждое прикосновение к земле. Каждый полет – отрыв – беспорядочен: земля затмевает разум. Сознание то пропадает, то снова появляется. Праздничные дни, пунктир. «В небесах знать – все равно, что видеть, на земле – все равно, что вспоминать...» Усилие памяти то пробуждается, то исчезает. Прерывистый свет свечи под ветром. «Ветер не будет стихать всю жизнь...»
Никто не скажет, что бытие на земле – отдельными штрихами, ибо есть сны. Волнообразно движутся эоны. И вот кто-то осознал состояние полета, ибо ему так легче.
Непонятна мысль о конце. Непонятна мысль о начале. Непонятна жизнь. Мы узнаём, что мы были до того, как родились, но это надо осознать. Мы чувствуем это, мы возвращаемся вспять и заглядываем в будущее. И тогда Бог наделяет нас Своим Бытием, и приходит свобода – и великое спокойствие. «Мы найдем избавление от страданий, - говорим мы, - мы принесем его миру...» Ведь быть – это так просто...
Бытие и сознание неразделимы, как солнце и солнечный свет. Солнце не может называться солнцем без своего света. Они не определяют друг друга, они Существуют в Великой Любви.
...Мне снился сон: три ступени: Смотрящий – полуоткрытые глаза; Видящий – закрытые; и Смотрение – глаза, открытые полностью. И следующие три: Существующий, Сущий, Существование. Но всего ступеней было семь или девять. И было сказано кому-то: когда пройдешь их все, тогда достигнешь. И одна близко знакомая, любимая душа, поклонившись индийским поклоном – ладони, сложенные лодочкой перед сердцем – вознеслась в вихрящееся небо. Тогда пришло осознание: «Быть».
2000 г.