Похождения Шпоньки. Спортзал 13

   

   Глава 13.

   Спортзал.

   Годы идут. Офицеры приходят и уходят, а прапорщики остаются. Уже не раз поменялся офицерский состав райвоенкомата за время службы Шпоньки ответственным исполнителем. Не раз менялись здания областного сборного пункта. На этот раз его разместили в спортзале. Тысячи молодых людей не забудут это строение до конца дней своей жизни.

   Шёл дождь со снегом. По липкой, красной грязи пробирался в сумерках Шпонька с командой призывников к спортзалу, в котором разместили сборный пункт области. Окна спортзала не светились. Двери оказались заперты. Оставив призывников под прикрытием здания, Шпонька направился в облвоенкомат. Там был только дежурный. Доложив о прибытии команды, прапорщик спросил, как ему располагать команду для ночлега.

   — В спортзале. — Ответил дежурный
   — Там закрыто.
   — Не может быть.
   — Я только оттуда.
   — Ключей у меня нет.
   — Мы же докладывали, что выезжаем.
   — Первый раз слышу. Я недавно заступил на дежурство.
   — У кого же ключи?
   — Не знаю.
   — Как их найти?
   — Звони начальнику второго отдела.

   Новый начальник второго отдела майор Гайсин, которому позвонил Шпонька, внимательно выслушал и подробно растолковал, как найти ключ от спортзала. Для этого нужно было вернуться к въезду в город и стать лицом на север. Справа будет двухэтажный дом. Пройти в подъезд с оторванной дверью и подняться на второй этаж. Слева будет дверь зелёного цвета. Рядом с дверью надпись «Колька дурак». Нужно постучать в эту дверь и спросить Полину. У Полины взять ключ от спортзала, в котором она работает уборщицей.

   Шпонька, пробираясь в потёмках по незнакомой, заполненной жидкой грязью, улице, проклинал дождь и новую область. Достучавшись в зелёную дверь, он узнал, что Полина живёт в той стороне, откуда он пришел. Ну и там её дома не оказалось. На его стук выглянула соседка и сказала, что Полина должна вернуться с часу на час, а пока её нет дома.

   Когда прапорщик прибыл к спортзалу с ключём, призывники стучали от холода зубами. Из открытой массивной двери потянуло сыростью и холодом. Пол огромного зала был затоптан. Стояли лужи грязи. Полина полы не мыла, так как их должны были мыть призывники. Призывников же после отправки последнего эшелона не осталось. Шпонька понял, что обязанность ложится на его команду. Но всё было закрыто. Мыть полы было нечем, а посланные призывники в колонку за водой, вернулись с сообщением, что в городе в ночное время воду не дают.

   Прапорщик дал команду призывникам располагаться на ночлег. Призывники опрокинули сеткой вверх ворота для игры в ручной мяч и частично расположились на них. Кто-то расположился на коне, кто-то на брусьях. Более скромным пришлось расположиться на ступенях лестницы стремянке. Прапорщик насобирал дощечек, застелил ими грязь на полу в углу зала, улёгся на них и укрылся шинелью. Под голову положил портфель с документами на команду. Уснул быстро.
   Проснувшись от холода, Шпонька с удивлением обнаружил, что в зале нет ни одного призывника. «Куда они делись? Ушли?» Но дверь была прочно закрыта с внутри. Прапорщик вышел и обошёл всё здание снаружи. Нигде не было и признаков людей. «Не черти же их уволокли» — Удивлялся Шпонька — «Вот тебе и старший команды. Растерял всех людей»

   Вернувшись в зал, вдруг, за деревянной решетчатой панелью он услышал храп. Засунув голову в щель, образованную несколькими оторванными рейками, он увидел своих людей, безмятежно спавших на трубах отопления, скрытых панелью. По периметру зала расположилась вся команда. Радостно вздохнув Шпонька счастливо захрапел на своём ложе.

   Утром прибыл комендант, открыл умывальник, выдал Шпоньке швабру и рваную фуфайку и приказал заняться уборкой помещения.

   Начали прибывать новые группы призывников из других районов области.

   В девять часов раздался грозный крик: «Дежурный! Всех построить!». Это прибыл майор Гайсин. У него начался рабочий день. Проходя строй призывников и раздавая им оплеухи, быстро им вдалбливал, где они находятся. Майор сверлил взглядом каждого призывника и, если замечал у кого-то смущение, награждал того тумаком. «Знаешь сам за что!».

   Призывники Шпоньки замерли в строю. Придраться к ним было невозможно после такой ночёвки. В конце строя стоял призывник Юдин, признанный призывной комиссией годным к нестроевой службе по умственному недоразвитию. Когда до него дошёл майор и упёрся в его глаза своим гипнотизирующим взглядом удава, Юдин не выдержал и закрыл лицо полой фуфайки. Немного подождав, Юдин выглянул одним глазом из-под полы.

   — Ты почему там был?!! — Резко задал провокационный вопрос майор.

   — А, я там не был. — Не задумываясь ответил Юдин, ибо только дуракам бывает всё просто и понятно.

   — А, почему ты там не был?! — Не сдавался майор.

   — Потому, что я был здесь. — Спокойно ответил призывник, а майору не было чего больше спросить.

   Продолжалась уборка помещения. Неискушённые в этом деле, призывники работали медленно, хоть и старались. Впрочем, старались не все. Один призывник сидел на ступеньках лестницы и с безразличным видом смотрел на работающих товарищей.

   — Почему на работаете? — Спросил Шпонька?
   — Не хочу. — Спокойно ответил призывник.
   — Но, ведь, это нужно делать.
   — Я не обязан.
   — Почему?
   — Потому, что я ещё не принял присягу.
   — Ну и что? Не сидеть же нам в грязи.
   — Меня это не касается.
   — Ты ошибаешься. Это касается всех.
   — Я не могу ошибаться. Мне всё рассказал брательник. Он только вернулся из армии и разъяснил мне, что такое солдат.
   — И, что же он тебе разъяснил?
   — Он сказал, что пока я не приму присягу могу всех посылать на хер.
   — И дежурного?
   — Да.
   — И работать не будешь?
   — Плевал я на работу.
   — А сорить будешь?
   — Буду.
   — А, убирать не будешь?
   — Нет.
   — А, кто будет убирать?
   — Мне плевать. Брательник сказал, что до присяги я должен на всех плевать.
   — Не мог тебе такое сказать брат.
   — Не веришь? Спроси у него. Он стоит на улице.
   — Тогда пригласи его.

   Вскоре к Шпоньке подошёл самоуверенный с наглым лицом «дембель».

   — Ваш брат не верно понимает некоторые вопросы воинской службы, — обратился Шпонька к «брательнику». — Отказывается заниматься уборкой помещения. Разъясните, пожалуйста, ему, что он не прав.
   
   — Он прав. — Возразил «брательник». — Пока присягу не принял, пусть плюёт на всех и всех шлёт к херам.
    — Вас понял. — Ответил прапорщик и проводил брата призывника на улицу.

   Через пять минут Шпонька докладывал коменданту пункта о том, что произошло. Вместе с майором находились два молодых лейтенанта, прибывших за пополнением для конвойной части. 

    — Почему отказались выполнять приказ? — Требовательно зарычал комендант на призывника.
   — Потому, что я не принял присягу и на уборку мне наплевать.
   — Чего?!! — Заревел комендант.
   — А, ты, майор, вообще, иди ко всем херам.

   Молодой лейтенант резким ударом дослал призывника в угол. Оттуда его неудачно выбил старший группы его района. Кровь струёй легла на побелённую стену. Удары следовали друг за другом.

   — Я вам покажу! Мы отомстим! Я соберу всех своих родственников и разрушим весь ваш город...! — Вопил призывник.

   Удары продолжали сыпаться и призывник вскоре взмолился:

   — Буду день и ночь драить полы, только отпустите..!
   — День и ночь, пожалуй, не стоит. Но сейчас, сынок, надо. — Доброжелательно заметил комендант и ушёл.

   Призывник старательно работал шваброй.

   — Стоило ли дурачиться? Мыл бы сразу — заметил призывнику Шпонька.
   — Ё...ный брательник!  — Возмущался парень. — Что такое – солдат, рассказал. А, что такое – призывник, не разъяснил.

   Прибыла новая партия призывников. Сопровождавший их капитан построил группу в зале и начал проверку вещей. Обнаружив у одного призывника две бутылки пива, изъял их и поставил в свой портфель. Наблюдавший это дежурный Шпонька, незаметно спёр это пиво, заменив его двумя давно валявшимися бутылками с дрянной минеральной водой и ржавыми пробками.
   
   На сборный пункт прибыл майор Вольф, делавший стремительную карьеру и имевшего, несмотря на свою молодость, уже ощутимый вес в кругу военных. Капитан с портфелем льстиво зашептал майору:

   — Товарищ майор, в нашем районе отменнейшее пиво и я лично для вас сходил на пивзавод и взял пару бутылочек. Пожалуйста, попробуйте.
   
   Капитан вытащил не глядя из портфеля пыльные бутылки воды. Вольф мельком взглянул на них и отвернулся.
 
   — Я вёз лично для вас... — тут капитан взглянул на бутылки и замер в дурацкой позе.

   Привезли сухой паёк для убывающей команды. На всех ящиках с консервами были этикетки «Каша перловая» и только на одном «Тушёнка свиная». Куда делись остальные ящики свиной тушёнки и все говяжьей, Шпонька хорошо понимал, но его заинтересовала судьба последнего ящика тушёнки. И он стал наблюдать за ним.
   Старший лейтенант Шепель подошёл к ящикам изучил их, и на ящике с тушёнкой поменял этикетку на «Каша перловая», а этикетку «Тушёнка свиная» переклеил на ящик с кашей перловой, к которой военные испытывают только ненависть.
   Вскоре прибыл майор Гайсин, проверил ящики с консервами, подозвал двух призывников, велел взять ящик с этикеткой « Свиная тушёнка» и нести вслед за ним. Все трое убыли в сторону квартиры майора.

   К дежурному обратился призывник с жалобой, что какой-то парень отбирает у ребят деньги.
   Шпонька с прапорщиком из соседнего района выследили этого человека и в тот момент, когда он взял у очередного призывника деньги и положил их себе в карман, скрутили его и обыскали. К своему удивлению, в кармане у него обнаружили удостоверение сержанта горотдела милиции. Позвонили дежурному облуправления милиции. Прибыл майор милиции, но, увидев, что сержант в гражданской одежде, спасая «честь мундира», наотрез отказался признать в нём милиционера. Тогда Шпонька положил перед майором удостоверение сержанта.
   Майор долго мрачно смотрел на удостоверение и произнёс фразу, которая заставила Шпоньку много размышлять:
 
   — Сержант, сколько мы вкладываем сил, чтобы сделать из вас людей, но вы упрямо от этого отказываетесь.
      
Майор увёз сержанта.

   Количество призывников на сборном пункте увеличивалось. Росло и число провожающих. Несмотря на все старания дежурного, в зал проникали всевозможные лица: родственники призывников, разгорячённые спиртным, провожающие, студенты, ищущие земляков, что бы покушать и приодеться за чужой счёт, и, наконец, просто жулики.
   Дневальными стояли призывники и с ними никто не считался. Стоило дежурному только отойти от двери, как зал наполнялся гражданскими лицами, что было строго запрещено. Каких только ухищрений не стоило дежурному выгонять толпу из зала в момент сдачи команд. Через каждые пять минут его кто-нибудь вызывал и делал нагоняй за беспорядок в зале. За эти минуты зал сново наполнялся посторонними лицами. Шпонька их снова выгонял, а приёмщик нервничал, так как дежурный не освобождался от сдачи своих людей.

   — В зале вор! — Крикнул дневальный.

   К выходу метнулся лохматый парень и, проскакивая в дверь, влепил затрещину дневальному. Шпонька бросился за ним и , вцепившись в его волосы, пытался задержать негодяя. Тот тащил Шпоньку на улицу, где находилась его шайка. Шпоньке помогал удержаться на пороге прапорщик Макшейдер, а на помощь вору подоспели его дружки и стали помогать вытащить Шпоньку на расправу. На помощь Шпоньке подбежало несколько прапорщиков. Дежурный, рискуя быть разодранным, несколько раз пересекал порог туда и обратно. Наконец, прапорщики победили. Шпонька был спасён и принял решение закрыть дверь на запор. Толпа снаружи начала таранить дверь и засов стал поддаваться. Тогда прапорщики подпёрли дверь своими спинами. Снаружи кто-то просверлил отверстие в дверях и что-то острое вонзилось прямо Шпоньке пониже спины.

   Комендант принял решение вызвать милицию и охрану входа поручить ей.
   Наряду милиции дали указание охранять дверь и открывать её только для проходящих военных и призывников. Но военные и призывники проходили так часто, что милиционеры устали открывать и закрывать дверь поминутно и, вообще, не стали открывать никому.
   Около шестисот человек несколько часов находились взаперти без возможности попить воды и выйти в туалет. В зале стояли вонь и дым от табака. На полу была странная жидкость. Сесть было не на что или , хотя бы, положить вещи. Мочились призывники, видимо, на стенки. Но куда ходили они по тяжёлому?

   Команду выйти на улицу на построение для убытия на вокзал, все приняли как избавление от мук.

   Зал закрывали на замок. К ночи прибудет следующая партия и кто-то сново начнёт искать ключ от спортзала.

   ***

   Прошло ещё несколько лет. Как грибы, стали расти шикарные здания силовых ведомств. Появились и новые стационарные сборные пункты, оборудованные последним писком идеологической моды и защищенные высокими заборами. Дорого обставленные кабинеты. И только для расположения призывников отведена малая площадь. И большие команды опять располагались на полу в коридоре, но только уже не на бетонном.

   Был наведён и образцовый порядок. Помещения сверкали чистотой и свежестью наглядной агитации. Во всём чувствовалось внимание к призывнику и забота о человеке. За каждую соринку строго спрашивали с народа. Не останавливаясь плясали швабры и веники. Учитывая, что весной и осенью, время призыва, город утопал в грязи, младшие офицеры поняли, что выполнить требования старших офицеров (кроме седых майоров. Они не имели «лохматых рук», поэтому были седыми и майорами) равносильно, что попасть в психиатрическую больницу. Применили практику – под всяким предлогом не пускать призывников в помещения с подъёма до отбоя, кроме прослушивания лекторов и бесед с приёмщиками.

   Старшие группы призывников вынуждены были держать своих людей в строю, чтобы те не разбежались по городу.

   Поистине, благими намерениями вымощена дорога в Ад.