День 8 июля 2014 года должен был стать рядовым днём в моей жизни, коих прожито уже не мало. Обычный рабочий день, со временем он был бы напрочь забыт, как многие другие дни и скорее всего запомнился только одним событием, футбольным матчем Чемпионата мира по футболу. Поздно вечером встречались в полуфинале команды Бразилии, хозяйки чемпионата, и Германии. Я с нетерпением ждал этого интересного матча, но так его и не увидел. День пошёл по иному, чем я предполагал, сценарию, всему виной была моя давняя хроническая болезнь.
***
Этой болезнью была бронхиальная астма, которая внезапно появилась в конце 80х годов, она была прямым следствием перенесённого в раннем детстве бронхиального туберкулёза. С самого начала она протекала у меня в тяжёлой форме, приступы затруднённого дыхания следовали один за другим, а лекарства помогали слабо. Самый большой кризис с моим здоровьем случился в сентябре 1989 года, когда я едва выжил после сильнейшего приступа, который длился около семи часов. Я тогда лежал в больнице, приступы врачи придавили, казалось, всё шло к выписке, однако бронхиальная астма преподнесла мне неприятный сюрприз. Было около пяти часов утра, когда я стал задыхаться. Вызванная дежурная медсестра попросила потерпеть до прихода врачей новой смены, почему-то ранним утром в отделении она осталась одна, без дежурного врача. Потерпеть я мог только постоянно используя ингаляторы, что привело к печальным последствиям. К восьми утра, ко времени прихода врачей мне стало совсем плохо, ингаляторы перестали помогать по причине передозировки. Сразу же поставили капельницу, делали уколы, но время было упущено, никакие лекарства на меня уже не действовали, дело шло к катастрофе.
Положение было столь серьёзное, что с работы вызвали жену. Она примчалась ко мне в палату, но что она могла сделать, ничего, кроме моральной поддержки. Любимая супруга сидела у моей кровати, держала за руку и всеми силами старалась успокоить, говоря, что всё будет хорошо и приступ сейчас закончиться, надо только чуть потерпеть. А в это время по её щекам катились слезы. Мне хотелось сказать, что я её люблю, очень люблю, однако сил на это не было. В бронхах оставалась лишь маленькая щёлочка, через которую с трудом протискивался воздух в лёгкие. Каждый вдох-выдох мог оказаться последним, я это понимал, щёлочка в бронхах могла закрыться в любой момент. Так продолжалось несколько часов, как вдруг в одну секунду приступ удушья закончился, я вдохнул полной грудью и смог, наконец, отдышаться. После этого приступа меня ещё долго не выписывали, отправив долечиваться в московскую клинику.
Тогда меня не только вытащили с того света, но и научили с астмой жить, хотя объяснили, что болезнь неизлечима, она навсегда. Добавив, что астматики со своей болезнью в тяжёлой форме могут жить долго, лет двадцать пять. Однако в том случае, если больные будут выполнять все предписания врачей. Врачей я слушался, к своей болезни привык, хотя она доставляла много хлопот и переживаний, ибо сильные приступы разной степени тяжести время от времени случались. И почти всегда они происходили ранним утром, в период с пяти до шести часов, для астматиков это "час смерти". Одиноким с бронхиальной астмой долго не прожить, во время сильного приступа они ничего не могут сделать сами, им нужна помощь. Главной "скорой помощью" для меня была любимая супруга, мой добрый ангел. Мне очень повезло, что именно она стала моей спутницей жизни. Без её искренней любви, заботы и преданности я бы не выжил, она всегда знала, что надо делать для моего спасения.
Так прошло двадцать пять лет с начала болезни, моя жизнь по "астматической статистике" должна была закончиться в 2014 году, далее наступало время неопределённости, при котором уповать можно было только на небеса. Словно в подтверждении этого предсказания врачей с начала лета я почувствовал медленное, но неуклонное ослабление своего дыхания. В моих бронхах стала накапливаться густая слизь (мокрота), которая перекрывала свободное прохождение воздуха в лёгкие. Приступы лёгкого удушья участились, соответственно пришлось чаше пользоваться ингаляторами, что явно привело к передозировке. Появилось предчувствие надвигающейся катастрофы, я хорошо понимал, что при тяжёлом приступе густая мокрота в бронхах в сочетании с передозировкой ингаляторами может привести к почти полной блокировке дыхания, что очень опасно.
Из этого положения был выход, надо было пройти курс внутривенного вливания лекарством под названием эуфиллин. Это одно из немногих лекарств, которое астматикам всегда эффективно помогает, снимая сильные приступы. Именно укол эуфиллина в первую очередь делали врачи Скорой помощи, когда мне было совсем худо. Попадая в кровь, эуфиллин мгновенно снимал спазм и способствовал отделению густой мокроты. Однако у этого лекарства есть опасный побочный эффект, оно даёт повышенную нагрузку на сердце, которое при сильном приступе и без того надрывается из-за недостатка кислорода в крови. Эуфиллин применяют ещё для предотвращения приступов, после серии уколов легко отделяется мокрота в бронхах, дыхание восстанавливается до нормального уровня. В июне месяце 2014 года или в начале июля я должен был сходить на приём к своему лечащему врачу, того требовало состояние здоровья. Получил бы от неё направление в процедурный кабинет, и после десяти ежедневных уколов эуфиллина проблема с ухудшающимся дыханием была бы решена. Но, по разным причинам, я этого не сделал, о чём в последствие очень сильно пожалел.
Было раннее утро 8 июля, я проснулся от удушья, дыхание было очень тяжёлое. Сел на краешек кровати, вдохнул пару доз ингалятора, стала чуть легче. В таком состоянии спать дальше было нельзя, опасно, надо было принимать меры по восстановлению дыхания. Сладко спящую супругу я будить не стал, моё состояние не было критическим, вполне мог справиться сам. Я зашёл на кухню, включил телевизор, решая, что мне делать дальше, варианта было два. Первый, самый простой, идти продолжать спать. И второй, выпить таблетку противоастматического препарата и приготовить себе чашку крепкого растворимого кофе. Потом отпивать по глотку горячий обжигающий кофе и откашливаться, прочищая бронхи. Через час-полтора всё бы восстановилось. Однако надеясь на авось, я выбрал первый вариант, очень хотелось спать. Выключил телевизор и отправился в другую комнату нашей просторной трёхкомнатной квартиры. Комната имеет выход на балкон, там воздух посвежей и с дыханием полегче. Так мы с супругой оказались в разных комнатах. Я сразу же уснул, не понимая, что делаю ошибку едва не погубившую меня.
Спустя час я проснулся он сильнейшего приступа удушья, ни вдохнуть, ни выдохнуть, полная блокировка дыхания. Ингалятор был совершенно бесполезен, бронхи никак на него не реагировали, стало понятно, дела мои плохи, очень плохи. Теперь меня мог спасти только один человек, моя любимая супруга, но до неё надо было ещё дойти. Я вскочил с постели, сделал один шаг, второй и рухнул у самой двери.
– Панна! – крикнул я, открывая дверь и зовя на помощь.
Она не услышала. Крикнул второй раз, тот же результат.
– ПАН-НА-А-А! – закричал я, напрягая все силы и понимая, что зову в последний раз, на большее меня не хватит. Если и сейчас жена не услышит, то тогда всё, мне конец.
Услышала! Примчалась и увидела меня, беспомощно лежащим на полу.
– Саша, тебе плохо? – услышал я её испуганный голос.
– Да.
– Ингалятор есть?
– Да.
– Кофе?
– Да.
– Скорую вызывать?
– Да.
– Сейчас всё сделаю, потерпи немного, – сказала супруга и растворилась, словно в тумане.
Да, она поможет, она спасёт, как делала это много раз. Я успокоился, но моё сознание ускользало от меня, ещё несколько секунд и я его потерял.
Меня накрыл мрак, вокруг была тёмная, беспросветная ночь, я не слышал ничего, не единого звука. Вдруг засверкали вспышки света, словно ночные, яркие молнии. И одновременно с этим послышался пронзительный свист, то нарастающий, то затихающий крайне неприятный. Я взлетел вверх, к небесам, а потом камнем рухнул вниз. Снова вверх, опять вниз, и так до бесконечности, казалась моим полётам не будет конца. Словно земля отправляла меня на небеса, а те отфутболивали меня назад. Небеса, видимо, меня не принимали. Закончилось всё сильнейшей тряской, я очнулся и открыл глаза.
Обнаружил себя лежащим под простынёй, а сверху надо мной склонилось некое существо во всём белом, черты лица не просматривались, всё было словно в тумане.
"Где это я, неужели на небесах?" – это было первое, что пришло мне в голову. Я стал понемногу соображать, тужась вспомнить происшедшее со мной, но так ничего и не вспомнил.
Зрение постепенно ко мне возвратилось, а с ним осознание того, что нечто, склонившиеся надо мной, не было похоже на ангела на небесах. Скорее существо было молодым врачом в белом халате и белой шапочке. Да, да, понял я, именно так. Тем временем врач оценивающим взглядом смотрел на меня.
– Как ваше имя? – наконец, произнёс он.
– Меня зовут Александр, – с трудом ворочая языком, ответил я.
– А фамилия?
Я её назвал, мои ответы врача вполне удовлетворили.
– Всё хорошо, закрывайте глаза.
Я последовал его совету и послушно закрыл глаза. Всё уже было ясно, меня везут в машине Скорой помощи в больницу, а тряска была от участка, где для ремонта дорожного полотна сняли асфальт. Я каждый день езжу на своей машине по этой дороге на работу, её состояние мне хорошо известно. А врач задавал вопросы, чтобы понять, не тронулся ли я умом. Зачем? Ответа на этот вопрос у меня не было. Я погрузился в дрёму, очень хотелось спать, видимо таково было действие лекарств от уколов.
Вновь очнулся я от ощущения, что меня раздевают, снимая с меня нательное бельё. «Что это? Разве я уже умер и меня отправляют в морг?» – мысленно недоумевал я, ибо в больнице живых не раздевают догола, так поступают только с покойниками. Открыв глаза и увидел, что лежу на носилках под простынёй, а надо мной склонилось множество хмурых и озабоченных лиц, смотрящих на меня сверху вниз. Я чувствовал себя покойником, с которым прощаются друзья и близкие. Однако знакомых лиц было только двое, это была любимая супруга и мой брат, остальные, как я потом понял, были врачи и санитары больницы. Больше всего меня удивило появление брата. Как же он смог так быстро появиться? На самом деле, я потерял счёт времени, с момента приступа прошло пару часов, а мне казалось, что не более десяти минут.
Между тем, моя супруга продолжала стаскивать с моего тела последние остатки одежды, укладывала их в пакет, оставляя меня под простынкой в совершено голом виде.
– Зачем? – с трудом выдавил из себя я, обращаясь к жене.
– Так положено в реанимации, – ответила Панна.
– «Понятно!» – отметил я про себя, – «От реанимации до морга один шаг, потом со мной будет меньше возни».
– Саша, пока! Держись!
Моя супруга взяла мою ладонь и крепко её сжала.
– Пока! – тихо сказал я ей в ответ, закрывая глаза. Смотреть на жену было больно, у неё был совершенно потерянный вид и я был тому виной.
Я почувствовал, как санитары понесли меня на носилках в палату, которая располагалась на втором этаже реанимационного корпуса больницы. Через несколько минут они перегрузили меня с носилок на больничную койку. Она была совсем неудобной, ибо совершенно не соответствовала моему росту. Пришлось согнуть ноги, иначе они выползали за пределы реанимационной койки. При пересадке с носилок на койку я почувствовал очень сильную боль в груди. Я не мог понять откуда она взялась, это была загадка, до приступа никакой боли у меня не было.
Началась процедура передачи моего тела, как говориться в таких случаях, из рук в руки, от врача Скорой помощи врачам реанимационного отделения. Собственно сама процедура была обычным докладом о состоянии больного, то есть меня. Ничего особенно для меня в сообщении врача Скорой помощи не было, ну приступ, ну потерял сознание, ну сделали укол, ничего особенного. И тут врач произнёс слова, которые меня потрясли, ничего подобного я не ожидал. Он сообщил, что я перенёс клиническую смерть.
Всего-то два слова, "клиническая смерть", но они объясняли много, загадок для меня больше не было. Понятно стало, почему меня отправили в реанимацию, после клинической смерти так завсегда делают. Грудную клетку наверняка проломили, делая прямой массаж сердца, отсюда боль. А странные вопросы врача Скорой помощи были проверкой на адекватность, после клинической смерти с головой всякое бывает. С моей, к счастью, было всё в порядке.
Потом, выйдя из больницы я узнал, что было дальше после того как потерял сознание. Супруга сначала вызвала Скорую помощь, затем быстро приготовила мне чашку горячего кофе. Когда она принесла мне кофе, то увидела меня лежащим полу без движения, лицом вниз. Перевернула меня на спину, приподняла и попыталась привести в чувство. Она пыталась докричаться до меня, как могла тормошила, подносила к губам кофе, но всё было напрасно, я ничего не слышал и ничего не чувствовал. С посиневшими губами я наполовину был уже трупом. Тогда Панна осознала всю серьёзность создавшегося положения, её состояние было близко к панике. К счастью, Скорая помощь прибыла вовремя. Врачи успокоили жену, сказав, что есть пульс и слабое дыхание. Мне сделали внутривенный укол эуфиллина, но неудачно, может быть слишком быстро ввели лекарство. Моё сердце не выдержало нагрузки и остановилось, наступила клиническая смерть. Всё произошло на глазах моей супруги, я продолжал лежать на полу у двери, но перестал дышать, совсем. Услышав об остановке сердца, она зарыдала, крича врачам: «Сделайте же что-нибудь, спасите его!» Её выпроводили в соседнюю комнату, а мне начали делать прямой массаж сердца. У врачей Скорой помощи всё получилось, сердце вновь застучало, появилось слабое дыхание, но в сознание я так и не пришёл. При этом мне проломили грудную клетку, рёбра потом месяца три весьма болезненно заживали, но это мелочи в сравнении с тем, чего я избежал. Мне дали отлежаться, а Панна в это время вызвала по телефону моего брата, чтобы помочь вынести меня на носилках в машину Скорой помощи. Через какое-то время меня повезли в больницу, в палату реанимации. Жена с моим братом ехали следом за нами.
Врачи-реаниматологам взялись за меня основательно: осмотр, уколы, капельница. Часа через два меня оставили в покое, я погрузился в глубокий сон, который прерывался лишь на короткое время, когда делали уколы приносили еду. Так весь день и проспал, ближе к вечеру меня разбудил дежурный врач.
– Я вам передачу принёс, – услышал я от него, – от вашей супруги.
– Спасибо.
– Здесь куриная грудка, бульон и фрукты, это вам разрешено, можете есть. Но это не всё, кое-что она ещё передала, на словах.
– Что именно?
– Ваша супруга просила передать, что она вас любит!
Спать больше не хотелось, да и не смог бы, ибо в моей палате стало шумно. Она была рассчитана на двоих больных, почти весь день вторая кровать пустовала, а к вечеру на неё уложили молодого парня. Он накурился какой-то дряни, после чего ему стало плохо, поэтому его привезли в палату реанимации. Судя по издаваемым крикам, паренёк находился в других мирах или иных измерениях, боролся с чудовищами или убегал от вампиров. Врачи с ним не церемонились, громко ругаясь, они держали за его руки и делали необходимые уколы. Их можно было понять, лечить больных их долг, но иметь дело с наркоманом удовольствие не из приятных. Не сразу, через некоторое время уколы подействовали, парень затих, погрузившись в глубокий сон, а врачи пошли отдыхать.
В палате наступила тишина, спать совсем не хотелось, пришло время раздумий и размышлений. Итак, я жив, меня спасли и вернули с того света. А если бы врачам это не удалось, чтобы тогда было, об этом страшно было подумать. Страшно не за себя, я ведь даже и понял бы, что умираю, настолько быстро я потерял сознание. Моё тело лежало бы в холодном помещении среди себе подобных, с полным безразличием ко всему, что происходит вокруг, а горе пришло бы к моим родным, очень большое горе. Я бы оставил свою любимую супругу в то время, когда она с большим трудом ухаживала за своей медленно умирающей тётей, которая была для неё как мать. А тут ещё я, вместо того чтобы помощь, напротив, подверг бы её тяжелейшим испытаниям. И всё потому, что проявил поразительную беспечность, хотя прекрасно знал, что любой приступ моей коварной болезни может иметь самые печальные последствия. Надо взять себя в руки, размышлял я, лежа на койке и глядя в потолок, надо беречь себя, ибо я не должен оставлять свою любимую супругу одну, ей будет без меня очень трудно. И не только ей, трудно без меня будет и моим детям. Потом, через несколько недель, когда я вышел из больницы, жена сказала, что именно она кричала мне, обливаясь слезами, в то время, как я без сознания лежал на полу. Это были такие слова: «Саша, ты не имеешь право умирать! Ты не можешь оставить меня одну!» Я её тогда не слышал, но её слова могли дойти до моего сердца, которое давно принадлежало ей, всё без остатка. Оно услышало мольбу моей любимой, стало бороться со смертью, и смогло её победить.
Было ещё одно обстоятельство, которое меня испугало и обеспокоило. В жизни я чрезвычайно скрытный человек, никогда не любивший рассказывать о себе, поэтому по-настоящему меня не знал никто, даже самые близкие для меня люди. Особенно это относится к первым тридцати годам моей жизни. А мне было о чём рассказать, но это было возможно пока я жив. Если бы меня не стало, то все эти истории из моей жизни ушли бы вместе со мной. И чтобы от меня осталось? Только фотографии. Папа, расскажи про моего дедушку, возможно, спросит у моего сына внучка. И что он ответит? Пожмёт плечами и скажет, что почти ничего не знает. Именно так и будет, неужели ты с этим согласен, спрашивал я сам себя. Нет, нет и нет, меня это не устраивает, решил я в тот вечер в палате реанимации. Пока я жив, надо постараться написать о себе, обязательно надо.
Между тем время двигалось к полуночи. Врачи лишь изредка заходили проведать, а в основном сидели в комнате отдыха, оттуда был слышен шум разговоров и работающего телевизора. Потом шум резко усилился, послышались громкие возгласы, и я понял, они смотрят футбол, полуфинальный матч Чемпионата мира Германия-Бразилия. Это был самый интересный для меня матч чемпионата, я очень его ждал и … дождался, в день матча загремел в больницу. Было обидно до слёз. Первый тайм закончился, один из врачей пришёл справиться о моём здоровье.
– Ну и кто ведёт? – сходу задал я вопрос врачу.
– А вы как думаете? – ухмыльнулся врач.
– Абсолютно уверен, немцы впереди, они сейчас очень сильны.
– Да, так и есть. Ну, а счёт? Думаете, какой?
– Наверное, 2-0, или даже 3-0.
– А 5-0 не хотите? – с удовольствием изрёк врач, довольный произведённым эффектом.
Да, эффект для меня был ошеломляющий. Какой я матч пропустил! Врач ушёл досматривать футбол и больше не появлялся, окончательный счёт я узнал только на следующий день. Футбольный матч закончился, наступила тишина, врачи, похоже, задремали на своих диванах. Можно было заснуть и мне, но не тут-то было, очнулся молодой парень на соседней кровати.
Наша реанимационная палата находилась на втором этаже, сразу за окном ярко светил фонарь уличного освещения. Врачи даже не включали свет, когда к нам заходили, итак всё было видно, хоть и в полумраке. Хорошо был виден и паренёк, мой сосед по палате, я с интересом стал за ним наблюдать. Сначала он просто сидел на кровати, закутавшись в простыню, под светом уличной лампы простыня отсвечивала бледно-синим цветом, он был похож на приведение. Молодой парень всё вертел головой, соображая, куда он собственно попал. По всему было видно, ему это умственное упражнение давалось с большим трудом. Потом он встал и как тень отца Гамлета стал ходить по палате, что-то мыча себе по нос. С полузакрытыми глазами я смотрел на это существо в белом одеянии, а оно в это время описывало по палате круги: первый, второй, третий. И долго это будет продолжаться, думал я про себя, неужели так и будет всю ночь бродить. Но нет, «тень отца Гамлета» подошла вплотную к моей кровати и стала пристально на меня смотреть. Вот ещё новость, удивился я, что ему надо от меня. Может он вампир и сейчас вцепится зубами в мою шею? Нет, это вряд ли, наверное, разбудить хочет, но не решается. Прям гамлетовский вопрос перед ним, будить или не будить. Ладно, не буду больше делать вид, что я сплю.
– Чего? – спросил я строго, открывая глаза.
– Ой! – воскликнула «тень отца Гамлета», – у вас сигаретки не найдётся?
– Нет, я не курю. И вообще, здесь курить запрещено.
– Да, я знаю, но очень хочется сигаретки, сил нет.
– Ничем помочь не могу.
«Тень отца Гамлета» разочарованно поплелась к своей кровати и вскоре, сопя, уснула. Всё, наконец-то наступила полная тишина, можно засыпать. Итак, день закончился, он прошёл не зря и надолго запомнится, можно подвести его итоги. Первое, со своим неблестящим, мягко выражаясь, здоровьем мне надо быть начеку, надо поберечься. Иначе всем будет плохо, особенно моим близким. Я это понимаю очень хорошо, поэтому мне ещё рано туда, откуда не возвращаются, небеса подождут. И второе, надо написать о себе для тех, кто любит меня и кому я дорог, а это мои родные и близкие друзья. Меня не будет, а они прочтут и вспомнят обо мне, а я там, на небесах, буду этому рад. С этими мыслями я и уснул.
***
На следующий день утренний осмотр показал, что смысла держать меня в палате реанимации больше не было. Дальше я долечивался в терапевтическом отделении. Через пару недель меня выписали, жизнь вошла в свою обычную колею. Конечно же я помнил и про то, что меня вернули с того света, и о том, что я сам себе обещал сделать. Первым было обещание не доводить больше своё состояние здоровья до критического уровня. Можно сказать, его я выполнил. Со своей бронхиальной астмой я больницу больше не попадал, и даже не было тяжёлого приступа, который требовал бы вызова Скорой помощи. Вторым было обещание приступить к написанию рассказов о своей жизни. Приступил, осенью того же года для родных и близких друзей я написал свой первый рассказ. Он был о моём детстве, о первых годах учёбы в школе. За ним последовали и другие рассказы, буду их писать и дальше, пока будут для этого силы.
2017
Иллюстрация: здание отделения реанимации городской больницы.