Убегает из-под колес комфортабельной иномарки дорожное полотно, приближая к захолустью, покинутому мною еще в детские годы полвека назад. Мелькают «за бортом» давно не виденные, но такие, оказывается, близкие сердцу пейзажи. И оно наполняется трогательным волнением, реагируя на воспоминания, казалось бы, безвозвратно утраченные.
Как недавно это было…
Тогда путь предстоял, наоборот, в город. Управляющий отделением уступил натиску деревенских баб, требовавших свозить их на базар, и после проливного дождя, остановившего полевые работы, распорядился доставить желающих за покупками на тракторе. В телегу с высокими бортами накидали соломы, неприхотливые принаряженные пассажиры разместились на ней и отправились в поездку. Трактор лавировал по разъезжающейся из-под колес глине, прицепленная к нему телега вихляла из стороны в сторону, а в незадачливых ездоков из-под этого состава то и дело летели комья грязи. Нам, ребятишкам, грязных шлепков доставалось особенно много, потому как невозможно было заставить нас усесться: уцепившись ручонками в рейки переднего борта, стояли, пристально вбирая взглядами новизну происходящего путешествия.
Похоже, взрослым было не впервой так добираться. Чуть не доехав до базара, тракторист заглушил трактор возле водопроводной колонки, и все стали спешно чипуриться. Наклонив, чтоб не облить одежду, мама сперва основательно умыла меня, а потом, насколько было возможно, где обтерла, где замыла грязные ляпы на платьице, прошлась тряпкой по моим туфелькам с пуговками на ремешках. Я же вертелась, беспрестанно озираясь: вот он, совсем рядом, гудящий, как пчелиный рой, базарный участок с шумом оживленных людских разговоров и голосами домашних животных, в отдельно отведенном месте выставленных на продажу…
Дорога между городом и деревней вносила тогда дополнительные события извне. Обычным развлечением для ребятни было лазать по деревьям. После проливного дождя наперегонки носились по рекам-лужам, там же устраивали запруды да лепили из грязи что-то только нам одним понятное. А вот когда в конец улицы с дороги въезжал автомобиль с кинобанками, преображался устоявшийся мир: к маленькому деревянному строению, предназначавшемуся когда-то под жилье, но оказавшемуся сельским клубом, отовсюду сбегались дети. Детские сеансы бывали нечасто и обычно в дневное время. Когда однажды уже десятилетней девчонкой впервые после кино я вышла в темноту улицы, струхнула и спешно заозиралась в поисках своих попутчиков…
Да, именно в клубе ждали нас тогда самые интересные зрелища. Из детских праздников особенно помнятся новогодние елки. Фантастический блеск разноцветных стеклянных бус и игрушек на установленной в центре зала сосне, идущие в хороводе дети в новогодних костюмах (девочки – Снежинки в накрахмаленных марлевых платьицах, мальчики – Зайчики, Медвежата и другие персонажи из сказок).… А какая подготовка тому предшествовала! Разучивались песни, незатейливые танцевальные движения, стишки для Деда Мороза…
Перебирая в памяти прошедшее время с 60-х годов минувшего столетия, прихожу к заключению, что клуб всегда был просветительским, патриотическим, развлекательным и культурным центром для жителей нашего села.
Клубные работники успевали трудиться для всех слоев населения. «Прицепившись» с мамой к ней на работу (а была она механизатором, позже – дояркой), я частенько, например, оказывалась зрителем перед импровизированной сценой – кузовом грузовика, привезшего агитбригаду на полевой стан или на ферму. Тогда на короткое время рабочий процесс останавливался, и для тружеников устраивалось представление с песнями и плясками, предназначенное вдохновить их на новые достижения. Собственно, выступление агитбригады, как правило, увязывалось с какими-нибудь выдающимися трудовыми показателями тех, к кому и приехали артисты: досрочное выполнение годового плана, лучшие результаты на косовице или в намолоте, на вспашке, в надоях молока или привесе животных.
В праздничные дни односельчане прихорашивались и семьями приходили в клуб, где по такому случаю самодеятельными артистами готовились концертные программы. Здесь же демонстрировались кинофильмы, которым обязательно предшествовал какой-нибудь киножурнал познавательного толка. А молодежь собиралась в клуб на танцы под гармонь или под баян…
Дорога, между тем, ведет уже в раздольную сельскую улицу. Здравствуй, от рождения родная земля, дозволь увидеть тебя снова.
И вовсе не захолустье. На просторных улицах ухоженные подворья с добротными строениями, возле многих по хорошему автомобилю, а то и не по одному, не редкость трактора во дворах. Ощущается уверенный порядок жизни и достоинство местных жителей.
Здесь помнят собственные корни и чтут особенности своей истории, относящиеся еще к первым годам Советской власти. Не случайно в селе два памятника, посвященных борцам за ту власть. Обновлен установленный еще в давние годы (будучи младшими школьниками, мы частенько прогуливались близ него на переменках), и издали притягивает взгляды высокой стелой над памятной плитой воздвигнутый в более поздние времена: «… захоронены участники Чернодольского восстания, павшие в борьбе за Советскую власть (2 – 8 сентября 1918г)». На плите 15 фамилий земляков. Чернодольское восстание…. Черный Дол – давнее название села. Пока мы росли, нам оно было привычнее. С чем связано обретение второго названия – Архангельское? Не на этой ли плите ответ на вопрос?
Благостным умиротворением охватывает обстановка на сельском кладбище, где без труда угадывается забота живущих о сохранении памяти об усопших. Неожиданно ловлю себя на мысли, что с фотографий на некоторых памятниках смотрят на меня знакомые лица, а прочитываемые под ними фамилии мгновенно воскрешают в памяти короткие эпизоды с участием этих людей из наших общих давних времен…
Вот тот самый дол, с которым, скорее всего, и связано первое название села. Голопузой ребятней мы барахтались здесь вдоль бережка, опасливо поглядывая на подростков, купающихся на глубинке. Красивой декорацией смотрится теперь тот старый водоем. А для купальщиков сооружена добротная дамба и уровень воды в котловане постоянно пополняется из скважины. Кроме того, берег отсыпан отборным – чистеньким, белым – песком: не каждый городской пляж таков.
Село живет активной общественной позицией большинства своих жителей: сообща обсуждают и благоустраивают среду обитания. Поэтому даже остов старого здания школы-четырехлетки, которую мы в 60-е годы окончили, не выглядит пустырем: не дрогнувшие под натиском бульдозера старые добротные стены тоже возвышаются как памятник о прожитом.
Современная школа располагается в типовом двухэтажном здании, построенном в семидесятые годы. Немаловажно, что и сегодня она остается девятилеткой: больше детей в селе – ждет его большее будущее. «Малая моя родина», - объединены общим заголовком стенды и выставленные экспонаты в кабинете истории, предназначение которого – формировать гражданскую позицию подрастающего поколения.
Будущее села холят и лелеют и в современном центре культуры: в здании, строительство которого относится к 1966 году, располагаются библиотека и клуб. При клубе работают различные кружки по интересам (детский и взрослый вокальные, танцевальный), проводятся содержательные тематические мероприятия. Библиотека участвует в подготовке и проведении клубных массовых мероприятий и проводит свои.
Активными помощниками и участниками концертов, агитбригад и других культурно-массовых мероприятий являются целые семьи, почти все ученики и выпускники сельской школы. В коллектив приходят и новички, как, например, Татьяна Павловна Мирошниченко, пополнившая ряды самодеятельных артистов год тому назад. «Всего лишь год…. Но за это время, вы даже не представляете, сколько интересных идей она нам подала!» - восклицает библиотекарь Алла Александровна. А я гордо «расправляю крылья»: моя одноклассница!..
С Таней мы учились с первого класса до самого выпуска. Одно время в начальной школе даже сидели за общей партой. Но по-настоящему наша дружба стала крепнуть уже после школы, когда, надышавшись новизной иных мест и коллективов, мы стали оглядываться в начало пути.
Уже тогда я около десяти лет не бывала в родном селе. А у нее по-прежнему в нем жили родители, и она оставалась «местной»: наезжала лишь по выходным, но по-свойски, не теряла связи с отчим домом и родной землей.
Она наведалась ко мне неожиданно, когда на последних летних институтских каникулах я бездельничала у мамы в Славгороде:
- Ты никуда не уедешь до конца лета? Хочу пригласить тебя быть дружкой на моей свадьбе…
Меня?.. Казалось, невероятно высокое доверие оказала мне бывшая одноклассница. Я и на свадьбе бывала всего на одной. И так захотелось не подвести ее ожиданий…
Свадьба оказалась замечательной. Для меня еще и познавательной: всем существом вбирала особенности происходящего празднества. И поучительной: когда на следующий день разошлись последние гости и мы, переодевшись в рабочее, разбирали застолье и отскребали затоптанный пол в помещении, я оторопела, нечаянно увидев на лице подружки градинки беззвучных слез…
Со временем один за другим поженились одноклассники и девчонки наши повыскакивали замуж. Жизнь несла каждого по-своему, лишь изредка подсказывая обменяться поздравительными открытками. И вдруг через семнадцать лет после школьного выпускного в моем доме раздался телефонный звонок…
- Ты что, морда нахальная, собираешься когда-нибудь показаться на глаза или нет?!. – бесконечно родной мелодией прозвучал нарочито грубо знакомый голос. И, не давая опомниться, она продолжала:
- В школе вечер встречи.… Всех обзваниваю.… Будет весь класс…. Отказ не принимается…
Какой отказ? Так хотелось держаться за этот голос, разом всколыхнувший школьные воспоминания, что любое произнесенное им задание, я готова была выполнить безотлагательно.
Вечер встречи оказался восхитительным. А дружба наша, как и с многими одноклассниками, после этого обрела вторую жизнь и только крепчает с годами, подпитываясь радостью нечастых встреч.
Вот и в этот приезд, насладившись общением с семьями многих одноклассников, я вернулась к своим истокам, заново открыть для меня которые взялась Танюша.
… Дом, из которого четыре десятка лет назад мы выдавали ее замуж. Такой знакомый и понятный, будто вчера лишь с крыльца махали вслед свадебному кортежу тетя Маня и дядько Павло: натруженные плашки ступенек скособочившегося крыльца, щеколда на гостеприимно распахнутой двери. Внутри другое наполнение, другие обитатели: дети теперешних хозяев и внуки. Но даже стены хранят историю родового гнезда от его основания. До чего же отрадно здесь оказаться. Будто это и мое родное, давно пережитое, снова встало перед глазами…
Она сопровождала меня по селу со своими внучками, помогая найти улицу и место хаты, где прошло мое раннее детство, увидеть и вспомнить школу и клуб, дол и кладбище, быт сегодняшних селян.
… Наша хата стояла ближе к краю улицы, продолжающейся полевой дорогой, и по вечерам отсюда хорошо просматривались лучи света от фар машин и комбайнов.
Вот оно, то место.… О нем напоминают только кленовые заросли: два дерева, небольшими саженцами посаженные когда-то под окнами, да слева от бывшей усадьбы старые корявые великаны с кудрявыми кронами.
Если стать ногами на угол завалинки от окна слева, можно было взобраться на забор, чтобы перепрыгнуть во двор к тете Фросе Ларейкиной. Вообще-то по отцу она была Саламаха – родная племянница погибшего на фронте бабусиного мужа. Отец ее Федор Ильич 1908 г.р. тоже погиб в Великую Отечественную: в 1941-м призвали - в 1943-м погиб в бою; мать умерла; сестра Надежда жила где-то с семьей в Карасуке; мои бабуся и мама были здесь ее единственными родственниками. Наши семьи всегда по-свойски общались. В тот же раз повод был особенный: в мой восьмой день рождения были приглашены мои друзья, они уже собрались, но не успели освоиться и смущенно хихикали, когда бабуся обнаружила, что не хватает ложек и отправила меня за ними к тете Фросе. Я вприпрыжку побежала к своему «перелазу», взобралась на забор да так и застыла в изумлении, потрясенная красотой умытой теплым дождиком нежной майской зелени, сверкающей под ярким солнцем.... До сих пор помню это свое открытие...
В наш двор с улицы и тогда был открытый доступ: к нашему колодцу многие приходили набрать воды. Накручивая рукояткой на деревянный ворот цепь, добытчик приближал к поверхности из холодной чернеющей глубины ведро, слегка расплескивая живительную влагу. На внутренней стенке колодезного сруба было несколько прочно сидящих гвоздей: на них в сетках-авоськах или брезентовых сумках хранили скоропортящиеся продукты (холодильник появился намного позже). Смутно вспоминается увиденная однажды пугающая суета; сбежавшиеся люди доставали из глубокого водяного плена упавшего туда мальчишку: несколько мужиков спустили закрепившегося на цепи товарища, тот, достигнув колодезного дна, обвязал и отправил вверх обвисшее тельце пацана, которого тут же на земле стали приводить в чувство, а затем уже подняли из колодца спасителя.
За избой и постройками были огород и палисадник с бочками, наполненными водой.
- От такый котилок воды – в кажну ямку, - строго наставляла бабуся, и было непонятно, как она потом догадывалась, какие именно лунки наполовину обделила внучка.… Приходилось исправляться…. Но совсем ослушаться ее и в голову не приходило: сначала поливать – потом играть.
Еще одним моим поручением было днем уносить пойло теленку вон на ту на лужайку, или за огород, а к вечеру приводить его домой. Выдергиваешь из земли железный колышек, удерживающий веревку, покрепче ее держишь – и только успевай перебирать ногами, потому что теленок устремляется бежать ко двору вместе с привязью и с тобой на конце этой привязи.
Были и другие соответствующие возрасту обязанности, но не обременительные. Скорее – для порядка в воспитательных целях. Первые десять лет, прожитые здесь, больше помнятся состоянием радости от того, что все хорошо: любят дома, интересно все вокруг и всегда есть с кем играть.
Тогда эта зона со старыми раскидистыми кленами казалась отдельным таинственным миром, в котором мы с соседскими ребятишками проводили много времени: строили домики, лазили по ветвям деревьев, играли в какие-то незатейливые игры, иногда шушукались и сплетничали об отсутствующих. Молоденькие побеги кленов пробовали на вкус: под снятой кожицей веточка была сладкой…
Благостное и одновременно будоражащее восторгом состояние, возникшее еще на подступах к этому месту, овладевает мною безраздельно, будто снова вернулась в ту пору: зримо видятся в памяти родные облики мамочки и бабуси…
А вот там, в доме напротив нас через дорогу, жили Дьяченко дядя Петя и тетя Дора. У дяди Пети, пожалуй, у единственного в селе был фотоаппарат. Среди фотографий в мамином архиве есть сделанные им наши семейные снимки. Помню переполох оживленных приготовлений: тщательно умывались и наряжались.… К приходу дяди Пети почти все были готовы: бабуся, мама, тетя Варя, дядя Коля и мы с Ларисой, только у маленькой Танюшки продолжался тихий час. На свободной стене комнаты натянули белую простыню. Установив перед нами «треногу» с фотоаппаратом, маг и волшебник усадил нас и расставил, как посчитал нужным. Отошел к своему загадочному устройству, наклонился, скрывшись с головой под черной накидкой, и одновременно выставил руку:
- Смотрите все сюда!
К моменту съемки разбудили и малышку, которая горько расплакалась от галдящих родичей и необычности происходящего. Как память об этом на фото на щечке девочки осталась отчетливая слезинка…
- Тетя Аня Видман хотела тебя увидеть, - озвучивает дальнейший маршрут подружка, - ты ее помнишь?
Конечно, не помню. Но с первых шагов во двор от калитки охватывает восторг: так знакомо, по-домашнему уютно обихожен каждый уголок. А вот и сама неутомимая хозяюшка - балакающая миловидная пожилая женщина, хотя и не хохлушка. В мгновение ока она становится близким человеком.
- Дояркамы на ферме работалы с твоей мамой Верой: она на группе, я – подменной. Я совсим молода була тогда, она – постарше. Ох и злая она була до работы… - заговорила тетя Аня. А я мысленно продолжила ее воспоминания: действительно, содержанием всех маминых дней, начиная с оборвавших юность злых военных лет, была бесконечная работа. Тот случай, когда буквально применимо выражение «работа до остервенения»…
От души как родную, обнимаю эту милую женщину на прощание. А она почти сразу приходит следом с двумя маленькими яркими тыковками:
- Гостинец же тоби прынэсла. Повэзы домой: ох и вкусная тыква!..
Моя попытка протеста таким огорчением отразилась на ее облике, что я тут же решилась утяжелить свой багаж…
Предвечерней порой в ожидании стада усаживаемся с односельчанами на лавочке за оградой дома. Будто не было стольких прожитых лет, знакомая до мелочей картина хлопот возле дворов перед приходом коров с пастбища: хозяева подгоняют телят, овец и закрывают в загонах, направляют домой гусей. Ребятня, как бывает «под занавес», увлеченно играет: малышня в песочнице, детки чуть старше – в догоняшки.
Внесла разнообразие расфуфыренная, молодая, изрядно подвыпившая бабенка, с гневными выкриками выскочившая из калитки одного дома и стремительно рванувшая мимо нас к другому. Мои собеседники ведут неспешный разговор обо всем сразу: о санкциях стран Европы в отношении России, о невозможности здравым умом согласиться с навязываемой нам враждой с Украиной, об удачно приобретенных белых бантах внучке к 1 сентября, о недостатках автобусного сообщения между городом и селом – о проблемах частных и глобальных вперемешку:
- Операцию заставляють делать. Нэ знаю, шо робыть…
- Мы внука на выходной домой из больныци бралы, завтра с утра назад вэзты…
- Мужыкы ще в поли. Вчёра аш в 2 часа ноччу прыихалы…
- Ты глянь, ты глянь, опять напылась…
- Давно в клубе була? Шо там щще зробылы?..
В эти дни в клубе особенно многолюдно и хлопотно: идет подготовка к празднованию его 50-летнего юбилея – благоустраивается территория, шьются новые шторы и сценические костюмы, готовятся концертные номера. В предвкушении великолепных зрелищных событий живет буквально все село…
Но вот из конца улицы показалось стадо красных степных кормилиц-коровушек. По мере его приближения хозяюшки поднимаются с лавочки и, окликая каждая свою буренку, направляются вслед за ними по дворам…
Завершился день в родной деревне, подаренный мне судьбой и подружкой полвека спустя после расставания.
К сожалению, наутро мой путь следует в обратном направлении. Но за время своего посещения я как будто родилась и окрепла здесь заново. И дорога меж Архангельским и Славгородом представляется теперь мне просто привычным маршрутом односельчан, адаптировавшихся в более обширном пространстве, но остающихся верными своим истокам. И необыкновенно дорогими кажутся низкорослая пожухлая растительность вдоль стремительно убегающего дорожного полотна и сказочной голубизны со стадами белоснежных облаков высокое небо над нею. И самыми родными на свете - эти замечательные люди, мои земляки, для которых естественным и обыкновенным остается быть хорошими хозяевами не только в собственном дворе, но и для своей малой родины: хранить память об ее истории, уважительно поддерживать стариков, заботиться о молодом поколении и его будущем, беречь и активно развивать культуру своего народа.
Август 2016г