Вечер… Сквозь нежные, пушистые, перистые облака-великаны, беспорядочным стадом плывущие по малиновому небосводу, на огрызающиеся пулеметным огнем руины Москвы льётся мягкий, нежный солнечный свет, освещая тёмные переулки великого детища Юрия Долгорукого. Нелёгкая доля выпала этому прекрасному стольному граду: набеги печенегов, монголов, оккупация поляками, разорение Наполеоном, налеты авиации Гитлера и безжалостная стрельба по Белому дому —все это оставляло, без всякого сомнения, страшные рубцы на его прекрасном белокаменном лике. Казалось, что в новом, двадцать первом веке, столица одного из самых могущественных государств мира может спокойно вздохнуть полной грудью и сполна зализать свои страшные рубцы, но, к сожалению, судьба распорядилась иначе — 12 июля 2017 года стал для столицы России по-настоящему чёрным днём…
Старший лейтенант Григорий Орлов не спал вот уже двое суток. Забаррикадировавшись со своим крошечным взводом на втором этаже Большого Кремлевского Дворца, он второй день подряд руководил обороной последнего оплота сопротивления Охотного ряда. В его распоряжении осталось трое человек: младший лейтенант Виктор Суховой, прорвавшийся к Кремлю после резни на Тверской улице, рядовой Михаил Ермолаев, которого старший лейтенант встретил около Исторического музея, и чудом выбравшийся из подбитой у памятника Минину и Пожарскому "Арматы" механик-водитель Павел Скородумов. Конечно же, всем было ясно, что живыми уйти из этой заварушки никак не получится: противник полностью занял Кремль — развевавшийся над Сенатским дворцом триколор был спущен, и теперь лишь режущее глаз красное полотно с чёрным крестообразным символом мозолило и без того уставшие очи. Смерть наших героев была лишь вопросом времени. Но сдаваться просто так они не собирались.
Орлов, вынув из нагрудного кармана измятую пачку "Беломора", лёгким движением перебинтованного большого пальца правой руки открыл крышку и вынул слегка порванную сигарету, из которой мелкой стружкой посыпался табак. Тяжело вздохнув и бросив взгляд на искореженное артобстрелами и точечными орбитальными ударами здание ГУМа, он вытащил зажигалку и лёгким движением руки начал крутить колесико, в надежде высечь хоть самую крошечную искру.
—Ёшкин кот…—нервно пробормотал Орлов, раздраженно откинув зажигалку в сторону.—Паш, прикурить не найдётся?
—Никак нет, товарищ старший лейтенант,—ответил Скородумов сиплым голосом.—Танкистам нельзя. Не положено.
—Да брось заливать,—поддержал беседу Ермолаев.—Так бы и сказал, что не куришь — чего выёживаться-то?
—Ну… Я в танке имел в виду,—замялся Павел, на секунду отведу взгляд от площади.—Нам командир не позволял.
—Сейчас-то ты не в танке,—усмехнулся Орлов.—Ладно — Бог с тобой. Может у кого ещё есть огонёк?
—Держите, товарищ старший лейтенант,—сказал Суховой, вынув из кармана разгрузки зажигалку "zip".—Курите на здоровье.
—Какой же, однако, каламбур получился,—подметил Ермолаев.
—Учись, студент,—ответил Орлов, прикурив у Сухового и выпустив из легких едкий белый дым, устремившийся в чёрное небо.—Курить на здоровье — это уметь надо.
Все дружно засмеялись, огласив пустующие залы некогда пышущей роскошью резиденции радостным возгласом. И пусть эта шутка не была из репертуара мэтров юмора, каждый ждал этого момента, как глотка свежего воздуха: в почти безвыходной ситуации, когда непобедимый враг, неустанно прорывавшийся к последнему оплоту сопротивления центра столицы, уже открывал парадные ворота старушке-смерти, любой, пусть даже самый блёклый лучик надежды являлся для отчаявшихся героев той самой спасительной веточкой, позволявшей им окончательно не сойти с ума. Дружескую беседу прервал неожиданный оглушительный грохот, за которым последовал призыв вархонийских офицеров идти на штурм здания.
—Вот заразы-то хвостатые! Черт бы вас побрал!—огрызнулся Орлов, прильнув к выбитому взрывом осколочного снаряда окну. Из него открывался отличный вид на проем в стене между Водовзводной и Боровицкой башнями: минуя перепаханные взрывами и артобстрелами остатки некогда ухоженных газонов резиденции президента, вархонийские солдаты стремительно шли в наступление, пользуясь прикрытием танков-колоссов, тёмный камуфляж которых нещадно поглощал пробивавшиеся сквозь чёрные клубы дыма последние лучи сумеречного света.
—Товарищ командир,—воскликнул Суховой, переведя АК-12 в положение автоматической стрельбы,—что прикажете делать?
—Три танка, тридцать пехотинцев, может быть…— Орлов на секунду запнулся,—а это ещё что за чудо?
Реакция командира была вполне объяснимой: чуть позади танков, двигаясь рассыпным строем, пехоту прикрывали боевые машины причудливого строения. Выглядели они как большие четырёхлапые пауки, на круглом металическом теле которых, покрытом чёрной матовой краской, красовались несколько крупнокалиберных пулемётов и многозарядных скорострельных гранатомётов, готовых в любую минуту начать свой губительный огонь на поражение. Завидев приближающуюся угрозу, Орлов взял себя в руки и лаконично приказал стоявшему справа Ермолаеву:
—Миша, дуй за гранатомётами! Тащи все, что есть. Ноги в руки, и бегом!
—Так точно, товарищ старший лейтенант!—отрапортовал рядовой и, вскинув на плечо автомат, пулей вылетел из комнаты. Тем временем, вархонийские цепи остановились в нескольких десятках метрах от здания и замерли в напряженном ожидании. Гробовая тишина… Пот… Холодный пот застилал глаза Орлова: пульсирующий у виска нерв мешал сосредоточиться на происходящем; колотившееся в груди сердце норовило пробить бронежилет и выскочить, как ошпаренное, наружу; в голове кружились, словно снежная оймяконская буря, тысячи мыслей, заменяя одна другую. Секунды превратились в вечность, перед глазами — эти набившие оскомину кресты, чертовы чёрные кресты, так сильно напоминавшие старшему лейтенанту самых страшных врагов его народа. Палец правой руки неподвижно застыл на спусковом крючке.
Какое-то движение в толпе солдат привлекло внимание старлея. Сквозь быстро расступившиеся порядки пехоты вышел стройный стигийский офицер. Выглядел он под стать самым благородным представителям высшего командования Вархона: опрятный чёрный мундир, на погонах которого блестели серебристые дубовые листья, вычищенные до блеска сапоги и, самое главное, чёрный крест, висевший по центру опрятно уложенного воротника. Стигиец снял с головы свой чёрный шлем и, сделав несколько неторопливых взмахов длинным рептильим хвостом, на ломанном русском языке громко обратился к солдатам:
—Защитники Кремля! Ваша доблесть и отвага внушают уважение. Своим примером вы показали, что на этой жалкой планете ещё остались существа, способные оказать достойное сопротивление и показать высший пример чести, мужества и доблести. Мы восхищены вашей борьбой и считаем, что таким, как вы, должен быть предоставлен выбор. Вы можете спокойно уйти, оставив свои позиции и дав нам окончательно овладеть территорией, или же остаться и погибнуть под огнём наших орудий. На обдумывание решения у вас есть ровно десять минут. По истечении времени мы открываем огонь.
С этими словами офицер развернулся и исчез в толпе солдат.
—Наивные…—усмехнулся Суховой.—Неужели они думают, что мы просто так выйдем с хлебом и солью? Хорошо хоть ещё про "шикарное будущее" трындеть не начали…
—Ага! Как же — нашли лохов,—ответил Орлов, взяв на прицел стоявшего впереди пехотинца.—А концлагеря для детишек строят. Чтоб играть где было.
—Вот же сволочи!—сплюнув, огрызнулся Скородумов.—А время-то идёт! Где там наш пострелёнок?
—Вот гранатомёты!—радостно воскликнул вбежавший в комнату Ермолаев, вывалив на пол два РПГ-29 и пять зарядов к ним.—Все, что смог унести.
—Да уж…—сказал Орлов.—Не густо. Что ж — хоть что-то есть, и то хорошо.
—Какой план, товарищ командир?—спросил танкист, закрепив на голове шлем. Орлов тяжело вздохнул, поправил каску и сказал:
—Вот что, ребята. Долгих речей я говорить не умею, поскольку профессия меня этого делать не обязывала, поэтому буду весьма краток. В этот самый день, вот уж семьдесят четыре года назад, такие же необстрелянные пацанята, как мы, с помощью каких-то ружей и гранат остановили немцев на Прохоровском поле. Многие из них не вернулись в тот день в землянки, их кости возможно навсегда утеряны в золотистых полях, но их смерть не будет напрасной. Они сражались за нас, за наше будущее, за мирное небо над головой… Теперь пришёл наш черёд отстоять Отчизну! Нашу Родину! И пока жив последний русский солдат — не бывать победе супостата! Не бойтесь смерти, ребята: это лишь миг! Лишь об одном прошу — не посрамите честь свою и отцов своих. Или грудь в крестах, или голова в кустах!
В эту же секунду речь Орлова прервал клич вархонийского офицера, отдававшего приказ о начале атаки. На долго думая, Ермолаев схватил РПГ высунулся из окна и, нацелившись на боевого робота, нажал на спусковой механизм. Залп! Яркое пламя озарило тёмные закоулки Большого Кремлевского дворца. Ещё секунда — взрыв! Робот покачнулся, и на радостях взвода рухнул на землю, озаряя ярким пламенем искалеченные окрестности Кремля. В ответ со стороны штурмующих последовал шквальный огонь из всех орудий. Разрывные пули кромсали в клочья украшенные мрамором стены наикрасивейшего архитектурного сооружения Кремлевского комплекса.
—Ложись!—приказал Орлов и вжался в пол, обхватив голову руками. Наш герой чувствовал, как на него сыпется известняковая крошка с превращённого в решето потолка, как над ним резвятся стаи сотен крошечных остроносых хищников, терзая многострадальные стены.—Взвод, слушай мою команду! По наступающим, короткими очередями…
—Ермолаев убит!—раздался сквозь оркестр выстрелов голос танкиста. Не в силах поверить случившемуся, старший лейтенант посмотрел вправо и с горечью увидел, как из тела ещё секунду назад отважно сражавшегося бойца тонкими струйками течёт алая кровь, обагряя усыпанный многочисленными осколками пол.—Товарищ командир, к зданию идут саперы!
—Твою дивизию!—выругался старший лейтенант.—Суховой! Бери "Печенег" и дуй вниз. Не дай им положить взрывчатку! Иначе мы все взлетим на воздух.
—Есть, товарищ командир!—отчеканил младший лейтенант, отпрянул от окна и пулей вылетел из комнаты. Орлов, проводив взглядом бойца, вновь прильнул к АК и продолжил отстреливаться от укрывшихся за боевыми машинами вархонийских солдат. Одна обойма, вторая, третья… Дымящиеся гильзы градом падают на пол. Вдруг — взрыв! Осколки известняка падают на голову старлея. Свист… Противный, режущий мозг свист затмил сознание отважного старшего лейтенанта. Взор затуманился непроглядной тёмной пеленой. Лишь стук ещё бьющегося сердца кричал о том, что нужно сражаться, биться до конца. Было ясно, что Суховой убит: Орлов видел, как из здания выходят саперы, таща за собой пустые ящики от подрывных зарядов.
—Вот и все…—тихо прошептал Орлов, наблюдая за тем, как командиру вархонийского подразделения передают взрыватель.
—Товарищ командир,—прохрипел израненный танкист, дрожащей рукой снимая с головы шлемофон,—какие будут приказания?
—Стоять насмерть, Скородумов,—ответил Орлов, пристально наблюдая за происходящим через окно. И тут дрожь эйфории пробежала по его расширившимся сосудам: перед строем солдат вышел тот самый вархонийский офицер, держа в руке детонатор. "Вот он шанс!"—подумал Орлов. Уперев в плечо приклад и совместив мушку с прицелом, старлей нацелился на торс стигийца, чтобы попасть наверняка. Офицер остановился. Орлов задержал дыхание. Очередь! Засвистел хоровод пуль. Радости старшего лейтенанта не было предела: офицер покачнулся, выронил детонатор, схватился за грудь и рухнул на руки двух рядовых.
—Ну теперь точно все!—воскликнул от радости Орлов.—Ну, Пашка, пришло время прощаться.
—Так точно, товарищ старший лейтенант,—ответил, улыбаясь, Скородумов.—Скажите, товарищ старший лейтенант…
—Чего, Паш?—улыбнулся Орлов.
—Мы ведь победим?
—Обязательно победим, Пашка. Обязательно победим. Но мы этого не увидим.
—Ну и пусть,—усмехнулся Скородумов. Наступила крошечная пауза.—Прощайте, товарищ командир.
—До встречи, Паш,—прошептал Орлов, прикрыв глаза.—До встречи.
В тот самый момент, когда налитые свинцом веки прикрыли яркие, словно расцветший в весеннюю пору подмосковный лес, зеленые радужки, перед глазами старшего лейтенанта поплыли самые радостные моменты его короткой жизни: первая поездка в Санкт-Петербург с шестым "Б", тринадцатый день рождения, на котором ему подарили пневматический пистолет, окончание МГУ, военная кафедра, служба на границе с Казахстаном. Ему было всего двадцать пять лет. Его ожидали великие свершения, счастливая семейная жизнь, головокружительный карьерный взлёт и беззаботное будущее. Но всему этому не суждено было сбыться: чудовищный силы взрыв навсегда засыпал только начинавший своё бурное течение ручеёк жизни отважного защитника Кремля. Так, в восемнадцать часов двадцать три минуты пали смертью храбрых четверо молодых солдат, в чьих жилах до самого конца билась отвага и бурлила любовь к своей Родине, которая в тот самый час лишилась своих самых доблестных сыновей. И даже тогда, когда знамя Штайнера будет веять над последним оплотом поверженного Кремля, её горькие слезы, падавшие на обуглившуюся мостовую Красной площади из затемнённых облаков-глаз, будут ещё долго скорбить по детям, отдавшим свои жизни за то, чтобы спустя годы разрушительной войны знамя России вновь гордо развевалось над её необъятными просторами. В тот день за будущее своего народа отдали свои жизни старший лейтенант Григорий Орлов, младший лейтенант Виктор Суховой, рядовой Михаил Ермолаев и механик-водитель Павел Скородумов. И долго ещё истерзанные стены Кремля будут хранить о них память…
Аудиоверсия: вбейте в поисковик "Господство Вархона. Осада Кремля". Проза почему-то удаляет ссылку.