***
Узкоколейный поезд, паровоз и два вагона, пришел на станцию поздно вечером. Было уже темно. Народ сразу, толкаясь, побежал в железнодорожную кассу. Олег Вениаминович пошел тоже, степенно вышагивая, но его понесла толпа со второго вагона, отчего пришлось отойти в сторону, в снег. «Скоты» - подумал Олег Вениаминович раздраженно, дождался, когда все пройдут и пошел не спеша.
Его раздражало всё вокруг. Сугробы снега, узкие тропинки, народ и черные избы.
Вокзал, бетонное белое квадратное здание с большими окнами, вместил всех. Люди встали в очередь к деревянной будочке внутри вокзала с маленьким оконцем-амбразурой. За ним молодая, в теле, кассирша бойко пробивала билеты. Молодежь в очередь не встала. Разместилась на холодных деревянных скамьях с гнутыми спинками и хохотали. В пригородном поезде можно было проехать за полцены, заплатив проводнику наличными, а то и вообще «зайцем». «Хоть с гуся вода,- думал Олег Вениаминович про них,- Хохочут…. Снимут поезда с линии из-за нерентабельности, будут потом локти кусать. Что за народ? Дремучий, глухой, изношенный. Думаешь как бы наладить жизнь к лучшему, страну вывести из вакуума. А им всё хаханьки. Толкаются ещё».
Олег Вениаминович маленький, толстенький и важный стоял последним.
- Что ж вы не топите, женщина? – возмущался народ в очереди.
- Женщина! Может, еще бабой назовете? - молодая полная девушка в будке раскраснелась от работы.
- А кто? Мужик что-ли?
- Натопишь на вас! Приехали и уехали. А тут топи эту громадину, угля не напасёшься. Давай, давай, отходи, не задерживай очередь. Следующий! – сыпала она из своей амбразуры.
Постояв полчаса в очереди, Олег Вениаминович купил узенький билет из плотной перфорированной бумаги, сунул его в карман брюк, пошел и сел на скамью несколько на отшибе от остальных. Напротив лежали какие-то вещи. Матерчатая сумка, авоська и что-то завернутое в бумагу. «Сопрут. - подумал Олег Вениаминович – Как пить дать сопрут. Раззявы, оставили вещи, а ты сиди, охраняй». Народ надышал, согрел, своим дыханием вокзал и в нем стало теплей, чем на улице, из-за чего клубы морозного воздуха при открытии дверей вваливались в зал ожидания и стелились под скамьями.
При очередном открытии дверей вместе с холодным воздухом в вокзал просочился худой долговязый мужик и сел напротив у бесхозных сумок. Огляделся, чуть остановив взгляд на Олеге Вениаминовиче. Тот насторожился, отвернулся и стал с отсутствующим видом разглядывать стену.
Мужик неожиданно подсел рядом.
- Бахнуть хочешь?
- Что?!- удивленно спросил Олег Вениаминович отстраняясь от долговязого.
- Выпить, говорю, хочешь? У меня есть «фанфурик»- кивнул тот на сумки.
- Я не пью- с чувством сказал Олег Вениаминович, и посмотрел брезгливо почему то не в глаза долговязого, а на его жилистые руки, на одной из которых всходило наколотое солнце и угадывалась непонятная надпись. «Ещё здесь зэков не хватало»- подумал Олег Вениаминович и заскучал.
- Больной что ли? – спросил долговязый, – а то мы сейчас поправим здоровье.
Он в два шага собрал сумки и сел назад уже через одно пустое место. На это место, где сидел перед этим постелил газету, вынул бумажный замасленный пакет, стакан и бутылочку прозрачной жидкости.
- Где наша не пропадала?- весело спросил он, подмигнув Олегу Вениаминовичу - не могу пить один, плохо идет, зараза.
-Я же Вам сказал, что не пью! Что Вы ко мне пристаете?! Сядьте идите на свое место! – нарочито громко на весь зал повысил голос Олег Вениаминович, при этом нахмурил брови и сжал губы. Обычно от этого его подчиненные пятились из кабинета наперегонки. Молодежь притихла и с интересом посмотрела в их сторону. Остальной народ тоже навострил уши.
- Кхе – кашлянул Олег Вениаминович громко, пробуя свою силу, чтоб ни у кого не было сомнения, что он настроен серьезно. Пересел на одно место дальше и добавил уже тише «ходят…», хотел сказать что-то еще, но передумал.
Олег Вениаминович как бы невзначай глянул в сторону долговязого и был удивлен. Он не только не ретировался, но сидел и с интересом наблюдал за ним. Причем в открытую, в упор.
- Вот ты тля, посмотрите ка. – заговорил долговязый, в полголоса растягивая слова – Начальник поди какой-нибудь в городе, да? А нельзя сказать спокойно, что, мол, печень болит, желудок пошаливает? Нееет. Надо во всю глотку орать.
Олег Вениаминович молчал. Оглянулся, места были свободные только у окон и у двери, но там видимо дуло. Долговязый намешал что-то в граненом стакане, выпил морщась и долго сидел занюхивая куском хлеба. Потом стал закусывать с бумажного пакета, о чем то задумавшись.
- Откуда сам то? – спросил он миролюбиво, поворачиваясь. Олег Вениаминович опять не ответил. Пожалел, что поехал на поезде с пересадками. Надо было дождаться завтра автобуса и ехать на нём. Там тоже, конечно, никакого комфорта. Но место займешь у окна и можешь смотреть в него весь день, в тепле.
- Ну, ну – продолжил долговязый, не дождавшись ответа. – Нашенский. С какой-нибудь захудалой деревни. Угадал?
Он опять намешал что-то в стакане, выпил, закусил.
- Городских то сразу видать. Интеллигентные. К нашему брату относятся вежливо. А тут вылез в начальники и всё. На худой кобыле не подъедешь. А если-в разобраться то? Кто ты есть? Тля ты. Что, мамку приезжал попроведать?
Олег Вениаминович и правда, приезжал навестить мать. Три года не был. Он глянул на часы. Почти одиннадцать ночи. Ждать еще полчаса. Сосед порядком захмелел и говорил, долго рассказывая что-то уже тише.
- … я ему говорю «режь верёвку, мудило». Нет. Ему же жалко. Что ты? Столько километров вёз и на тебе, застрял у большака. Лес то вывалишь, потом на своем горбе не подымешь. А что теперь, сидеть до Пасхи? Это за Воробьёвицей, знаешь где? Там же никто не ездит….
Долговязый поднял пластиковую бутылочку, поболтал на свет лампы, налил в стакан. Потом долил туда из другой бутылки. Размешал и выпил. Опять взял кусок хлеба и долго нюхал.
***
- Будьте осторожны! На первый путь прибывает пригородный поезд Свеча-Кострома. Стоянка поезда 5 минут – огласила девушка в громкоговоритель.
- Будь здоров, Иван Петров! – махнул рукой Долговязый неопределенно, сгрёб с сиденья всё в матерчатую сумку, быстро и ловко начал протискиваться в поднявшейся толпе к выходу.
Олег Вениаминович встал и пошел последним.
В его вагон встало человек десять. Когда начали заходить, трое молодых ребят выскочили из тамбура назад и побежали в вокзал.
- Контролеры! Контролеры в поезде! – приглушая свой голос, кричала проводница в тамбуре – У кого нет билетов, не запущу!
Еще двое сорвались с места и побежали в вокзал.
«Так вам» подумал Олег Вениаминович злорадно. Будут знать как без билетов ездить. Поднявшись по ступенькам в тамбур вагона,он полез правой рукой в карман брюк, и похолодел. В кармане билета не было. Он судорожно переложил сумку в правую руку и стал шарить левой в другом кармане. Там тоже билета не было. Подошла его очередь.
- Ваш билет! – потребовала проводница.
- Сейчас, сейчас – Олег Вениаминович стал шарить в маленьких карманах пальто. Но он точно помнил, что положил билет в правый карман брюк. Он снова полез в него и обнаружил дыру.
- Я билет потерял – с ужасом посмотрел он на проводницу – давайте я куплю в поезде ещё один.
- Нет! Без билетов не сажу! – крикнула проводница и добавила тихо шипя – Я ж говорю контроль в поезде.
Она стала подталкивать Олега Вениаминовича к выходу.
- Давайте я в тамбуре поеду. Ну пожалуйста – он заискивающе стал ловить глаза проводницы – У меня дырка в кармане, понимаете? Я куплю билет на следующей станции.
- Ничего не знаю, – отрезала проводница дотолкав его до выхода.
В это время к вагону подбежал парень, держа в руке билет, за ним из вокзала бежал следующий.
Олег Вениаминович бросился в вокзал. В дверях столкнулся еще с несколькими выбегающими безбилетниками.
- Быстрее! – подбежал он к амбразуре и крикнул кассирше – дайте билет. Поезд отходит!
На перроне действительно прозвучал гудок и свистнули тормоза.
- Да, да, сейчас. Что же вы? – девушка бросилась к аппарату и застучала по клавишам. В заледенелое окно было видно, как поезд тронулся.
- Шесть семьдесят. – сказала она.
Олег Вениаминович судорожно сунул в оконце десять рублей, боковым зрением видя, как движется поезд. Аппарат трещал, перфорируя полоску плотной бумаги. Сердце забилось так сильно, что готово было выскочить из груди.
- Де-ву-шка – просительно запел Олег Вениаминович, схватил протянутый билет и побежал к отходящему поезду.
- А сдачи?! – крикнула в след ему кассирша.
Когда он выбежал на перрон, мимо него проходил, казалось медленно последний вагон. Дверь в тамбур была открыта. Он успел схватиться за поручень и побежал рядом. Поезд быстро ускорялся. Запрыгнуть на ступени не было возможности. Он бежал, держась за поручень из последних сил, не веря, что это происходит с ним. Рука начала медленно скользить с поручня и показался конец перрона. Дальше лежали сугробы снега, из которого торчали гнилые шпалы. Олег Вениаминович ещё подержался на последок средним пальцем за поручень и отпустил, задыхаясь от бега. Поезд опять, казалось медленно, уходил. В пылу хотелось бежать дальше за ним.
Отчаяние! Отчаяние охватило у Олега Вениаминовича всё нутро. Он готов был заплакать как маленький. Лечь и побить ногами землю. «Что делать? Что делать?» прыгали в голове мысли.
Перрон был освещен. Где то за вокзалом редкими огнями угадывался какой-то маленький посёлок. Далеко, далеко лаяли собаки. «Ну, мамаша!» подумал он с отчаянием, вспомнив, как мать сказала ему, что сейчас можно доехать до Малого Раменья, а там по узкоколейке выехать к станции, аккурат к пригородному поезду на Кострому. «Люди то хвалят. Ляжешь, говорят, и спишь всю ночь. Нежели на автобусе трястись по нашим дорогам» - вспомнил он её слова.
Громко хлопнула железная дверь. Девушка-кассир закрывала дверь на замок. Олег Вениаминович затрусил к ней:
- Подождите! Не закрывайте! Я на поезд опоздал. Когда следующий?
- Следующий поезд в девять утра. Остальные все проходящие, только два поезда и останавливаются. Утром и вечером. Билеты надо было покупать. – ответила кассирша закрыв замок и положив ключ в карман.
- Я билет покупал, понимаете? Он выпал в дырку в кармане. Не соображу, как это так могло получиться. Вы вокзал откройте. Придется ждать следующий поезд, что делать?
- Нет. Вокзал я не открою. Вы там замерзнете, а мне потом отвечать?
- Ну вы же там греетесь как то в кассе?
- Ещё и кассу Вам открыть? Вы, дядя, с дуба рухнули что ли?
И она быстро пошла куда-то в ночь по еле заметной тропинке.
- Подождите! – закричал в панике Олег Вениаминович – а как же я? Что мне то делать?
- А я почем знаю – ответила она спокойно – идите, проситесь к кому-нибудь на постой.
- Вы думаете, ночью пустит кто-нибудь? – спросил он, сомневаясь – Можно я к Вам пойду? Я здесь первый раз. У меня здесь нет знакомых. Только Вы.
Она громко засмеялась. Видимо ей действительно было смешно от чего-то.
- Да вы что?! Мой то Вам быстро башку свернёт. Должен вот сейчас на встречу идти.
И она пошла дальше по тропинке.
***
Олег Вениаминович стоял, поникший, на перроне напротив здания вокзала. Высилось покосившееся и чем-то знакомое название «СУПРОТИВНЫЙ». Было уже двенадцать ночи. Мороз поджимал. Его пробил озноб больше от шока, чем от холода. Тело трясло, зубы выстукивали мелкую дрожь. Он лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации. «На месте стоять нельзя» - решил он, и пошел по улице поселка.
Рядом с вокзалом стояли только вросшие в снег черные избы с дырами вместо окон. Вдалеке светился одинокий фонарь.
Он знал, что вдоль железной дороги проходит федеральная трасса «Екатеринбург-Москва». Его интересовало два вопроса, далеко ли до неё идти и в какую сторону? Была надежда остановить попутную машину. Но эта надежда остановить машину ночью в лесу была настолько слаба, что он в неё не верил. Ему представился муж кассирши, большой, бородатый и в тулупе как у Емельяна Пугачева. Представилось, как он делает ему «секир башка». Олег Вениаминович боязливо оглянулся назад, снова наткнувшись взглядом на название станции. С обратной стороны оно читалось наоборот, справа налево. И опять промелькнуло в голове что-то знакомое.
И как озарение, в памяти всплыл товарищ его, одноклассник, из далекой жизни – Витя Волошин. Вспомнил, как лет двадцать назад кто-то в компании общих знакомых сказал, что видел его, и что он живет сейчас в Кировской области в местечке с названием «Суп противный». Все посмеялись. На что Олег Вениаминович авторитетно заметил, что такого названия в природе быть не может.
Сейчас он удивленно перечитывал это название. Правда ни пробела, ни второй буквы «п» в названии не было. И относилась эта станция к Кировской области, то-то он раньше о ней не слышал. Он смотрел на название станции, соображая, пока буквы не скрылись из виду в темноте. Звезды и луну закрыли облака. Дорога тоже исчезла. Виднелся только фонарь впереди. Он пошел на него как на маяк.
Вокруг не было жилых домов. По крайней мере, свет нигде не горел.
Мелькнула мысль, вернуться на станцию пока не ушел далеко. Может разбить окно и влезть в вокзал?
Метров за сто до фонаря уже стала различима дорога.
«Подожди меня, что несёшься как лошадь?» послышалось впереди, и из темноты показалась женщина, быстро идущая по дороге. Спустя какое то время за ней появился мужик в профессорских сдвинутых книзу очках и с шапкой набекрень. Они шли навстречу, и вдруг у фонаря свернули влево, в пустырь, где не видно было ни домов, ни деревьев.
- Постойте! – закричал Олег Вениаминович и медленно побежал – Постойте, мне нужно у вас кое-что спросить.
Женщина с мужчиной вернулись на дорогу. Оба были пьяны.
- Понимаете, я здесь от поезда отстал – начал сбивчиво Олег Вениаминович. Он хотел спросить как пройти на Федеральную трассу, в то же время сам себе подтвердил, что да, ночью на дороге никто не остановится. Попроситься бы, переночевать, но они пьяные. Мысли в голове скакали, опережая друг друга. И вдруг неожиданно для себя он спросил – Вы не знаете Витю Волошина?
- А ты кто ему будешь? – спросил, икая «профессор».
Сладостное предвкушение тепла накатило на Олега Вениаминовича. Озноб на мгновение прекратился.
- Да я его лучший друг – ответил он с жаром и легким удивлением. Мол, кто же еще может здесь бродить среди ночи, как не лучший друг. И добавил – Из прошлой жизни.
- Ну он года два как переехал в Поназырево. С женой развелся – ответила женщина и улыбнулась. Во рту не было двух-трех передних зубов.
- Ааа – протянул разочарованно Олег Вениаминович – а я тут от поезда отстал, следующий только утром.
- Витин друг - наш друг – женщина стукнула себя в грудь кулаком – иди по дороге, постучись в последний дом, скажи, что Витю Волошина знаешь.
Они пошли дальше в пустырь по еле заметной в снегу тропинке. Профессор оглянулся и крикнул: «Последний дом!».
***
Дальше по улице, несколько на отшибе стояло домов пять. Дорога шла мимо них в темноту, в лес. Кое-где за оградами светились маленькие лампочки и тускнели окна. Последний дом стоял верандой в сторону дороги. Света в нём не было.
Олег Вениаминович постучал в дверь. В доме никакого движения. Он походил возле входа. Справа и слева были сугробы. Наискось вела тропинка в туалет и по всей видимости в дровяник. Он постучал в окно веранды, потом снова в дверь. Тишина. Он постучался сильнее и настойчивее. Спустя несколько минут на веранде зажегся свет. Хлопнула дверь в дом, потом распахнулась дверь веранды. В проёме на ступеньках стоял мужик лет тридцати. Держался за косяк, то ли пьяный, то ли со сна.
Олега Вениаминовича охватила немота. Он долго стоял, дрожжал и смотрел на мужика. Мужик тоже долго смотрел на него.
- Я Витю Волошина знаю – выдавил наконец-то Олег Вениаминович из себя.
Мужик ещё постоял с полминуты, рассуждая о чем то, потом махнул рукой внутрь:
- Заходи!
С веранды дверь вела в большую полупустую горницу. У дальней стены, между окон, стояли стол и стулья.
Мужик на свету оказался чернявый, скуластый, похожий обликом на представителя одного из поволжских народов. Он молча прошел к столу и сел на стул спиной к двери. Олег Вениаминович поставил сумку на пол, разделся, повесил пальто на вешалку, прошел и тоже сел за стол у окна. Мужик достал из-под стола стакан, начатую бутылку водки и моченый огурец, порезанный на тарелке. Поставил стакан перед гостем. Открыл бутылку водки и начал наливать. Когда было налито треть стакана, не переставая лить, он вопросительно посмотрел на Олега Вениаминовича, но тот взгляда не заметил, поэтому стакан оказался полным. Мужик отставил бутылку, взял сигарету, закурил, задумчиво глядя то ли на стену, то ли на полу заледенелое окно без занавесок.
- А себе? – спросил Олег Вениаминович.
- Пропущу – ответил хозяин.
Олег Вениаминович выпил стакан большими глотками, дыша через нос. Выдохнув горечь в кулак, заел долькой огурца. Дрожь в теле не унималась, но в желудок спустилось приятное тепло.
- Сейчас друзья мои вернутся, принесут закуски, и выпить ещё. В доме ничего нет. Я здесь почти не живу. Так. Наездами. Как звать то? – спросил мужик.
- Олег.
- Меня Юра.
Обменялись рукопожатиями.
- А Витю откуда знаешь? – спросил Юра.
- В школе вместе учились, в детстве. С одной деревни. После восьмого класса разъехались кто куда.
- Понятно. Все куда-то уезжают. Со своего класса я один остался. Фермерствую недалеко от поселка. Дом у меня там, хозяйство. Здесь дом от родителей остался. Сами они переехали к брательнику в Нижний. Сюда езжу теперь на пару деньков погулять. Жена запрещает дома пить, при детях.
Тоже куда-то надо срываться. Старшему сыну 5 лет. Скоро в школу, а школы то нет в округе. Хозяйство жалко вот. Столько души вложено. Детей тоже жалко.
Юра говорил медленно, взвешенно. Достал еще один стакан из под стола. Налил водки. Выпили уже вместе.
- А ты какими судьбами в наших краях? – спросил Юра.
Олег Вениаминович почувствовал, что дрожь начинает проходить. Вначале перестали трястись плечи, потом руки и ноги. Через несколько секунд ослабли мышцы лица, перестали стучать зубы. Накатила легкость, как будто с плеч скинули мешок цемента.
- От поезда отстал – ответил Олег Вениаминович виновато.
Горячая кровь зародившись в животе ударила в голову и отхлынула обратно. Он вспомнил как бежал за поездом и ему стало жаль себя настолько, что из левого глаза вытекла слезинка и побежала по полной щеке к подбородку. Еще к этому расположило сказанное хозяином «ну, ничего» с таким выражением, как будто бы он сказал «Ничего страшного. С каждым это бывает. Всё будет хорошо».
- Дров подкину – сказал Юра, отошел в передний угол комнаты. Олег Вениаминович только сейчас заметил маленькую белую печь и ощутил, что в доме тепло и хорошо. На ней стоял оцинкованный бак. Рядом с печкой лежал мешок, из которого высыпалось несколько картофелин. Лежал тулуп и стопка газет. На скамейке стоял еще один такой же оцинкованный бак с крышкой. На крышке лежал ковш. Рядом стоял умывальник. Пахло известью. Юра кинул в печь несколько полен и они затрещали. Он прикрыл дверцу, и сидел, наблюдал в щель за крепчающим огнем. Он был молчаливый и серьезный.
На веранде послышался шум, топот ног и дверь распахнулась. В нее вошла женщина, встреченная ранее на дороге. Она повернулась и крикнула в открытую дверь:
- Серёжа, бля! В штаны насрал что ли? Шевелись! Избу выстудишь.
В дом заскочил «профессор» Серёжа. Шапка всё так же набекрень, очки запотели.
- А вот и мы! – закричал он – Юрка врубай дискотеку, мы счас танцевать будем!
- Идёт, лакает из бутылки, «синяк» – бурчала, раздеваясь, женщина.
- А это, Светка, я не «лакал», а заправлялся, потому что для движения нужно горючее. И вообще «лакал», это оскорбление для меня. «Лакают» только животные.
Он сел на пол, протёр очки и стал стягивать с себя валенки.
- Принесли хоть за чем ходили? – спросил Юра.
- Мы тебе вон гостя нашли – Света кивнула на Олега Вениаминовича – Прикинь, к Витьке Волошину приехал, а он уже не живет здесь.
Она прошла к столу с пакетом.
- Меня Света зовут, если что. Хотя зовут редко, обычно я сама прихожу. Ха-ха-ха – засмеялась она – Ты не смотри, что зубов нет. Сучком в лесу выбило. Так-то я красивая. Ха-ха-ха.
- Олег – привстал Олег Вениаминович и сел обратно.
- Смотрите, Светка сама себя сватает – подал голос с пола Сергей.
- Вот что Олежек, рассиживаться некогда. Хватай и чисть картошку – сказала она Олегу Вениаминовичу и стала доставать на стол из сумки еду, махнула в сторону комнаты – чашка на приступке, ведро у входа.
Олег Вениаминович живо поднялся и прошел в другую комнату. Там стояла русская печь, три кровати как в общежитии, в углу шифоньер. Кто-то сделал своеобразную перестановку. Обычно в избах русская печь всегда стоит в кухне. Он взял маленький тазик с печи и вернулся назад.
- Ты что вообще командуешь здесь? – Сергей встал с пола, худой с длинными запутанными волосами до плеч, повернулся к хозяину – Юра, что она здесь раскомандовалась?
- Ладно – поднялся от печи Юра – давайте выпьем вначале, а потом поесть сварганим.
- А я про что?! – вскрикнул Сергей обиженно.
Олег замешкался немного, не зная, что делать. Прошел набрал в тазик картошки, налил в него воды и помыл её. Налил ещё, ополоснул.
- Раз так, будем варить картошку в мундире. – Света подошла к Олегу, взяла у него тазик с картошкой. – Спасибо Олежек, ты настоящий друг, не то, что вот эти.
- Светк, хорош – сказал ей Юра, нарезая хлеб – иди за стол. Олег, садись где сидел, на своё место.
Света поставила на печь кастрюлю, налила воды, стала спускать туда картошку. Олег прошел и сел за стол. На столе уже стояла тарелка квашеной капусты посыпанная кольцами лука и политая подсолнечным маслом, поверх неё лежали огурцы, была открыта банка с груздями и торчащем из неё укропом, хлеб. У стены стояла бутылка водки. Ещё несколько горлышек торчали за столом на подоконнике. Сергей сидел напротив и резал на доске сало. Оно было мёрзлым и ломалось тонкими пластинами.
- Куда нам спешить? – спросил Юра, болтая ложкой в двухлитровой банке. В розовой воде кружились красные ягоды и песчинки сахара.
- Спешить надо, а то жизнь мимо пройдёт – ответил сразу Сергей, старательно нажимая на нож. Сало с трудом поддавалось и крошилось.
- Как раз вот спешить не надо, чтоб она мимо не пролетела – сказал Олег Вениаминович. Неловкость проходила. Он сидел и смотрел на всех поочереди.
- А ты вот скажи мне, Олег – обратился к нему Сергей, глядя поверх очков – ты Высоцкого уважаешь?
- А это что? – перебил его Юра, доставая из пакета кусок мяса.
- А это наша несостоявшаяся закуска, бляха муха – ответила Света. Она подошла, вытащила изпод стола несколько тарелок и три стакана.
- Пригодится. Потом – сказал Юра и унёс кусок мяса на улицу
- Да, конечно. Кто Высоцкого не любит? – ответил Олег Вениаминович Сергею.
- Грузди бы, да со сметаной – вот это вещь – сказал, входя Юра – лучшей закуски к водочке нет.
- Ну и привез бы сметану, что трендеть? Посуды мало, поэтому запиваем с одного, кто запивает – сказала Света, налив в стакан морс и тут же взяв бутылку, разлила в остальные стаканы водку.
***
Олег Вениаминович разомлел. От водки, от тепла, от компании. Он сидел, поставив локоть на стол и подперев кулаком щеку. Слушал Юру.
- Смотри, какой парадокс получается. Допустим, не удался урожай. Дождливое лето к примеру. Вон они знают. Да, Серёга? – Юра кивнул в левую часть стола – В позатом году дожди всё лето лили. Ячмень поднялся двадцать сантиметров, жаткой не взять. Картошка вся в воде, покрылась белыми точками. Каждый знает, лежать не будет. Тут же заявляется к тебе банк. Плати по счетам! С чего платить то? Неурожай. А им не объяснишь. Они же твердолобые.
Юра сделал передышку. Закурил.
- А допустим, удался урожай? Я вырастил сто тонн картофеля. Казалось бы живи и радуйся. Но не тут то было. Он же у всех уродился. Цена сразу упала до плинтуса. И что делать? Приходится продавать за бесценок. Долги то отдавать надо. Почему бы государству, к примеру, не взять на себя закупочные функции, как раньше? Да если б я знал, что у меня продукцию в любом случае купят, я бы пахал и сеял не пять гектаров, а двадцать пять. И каждый бы так делал. Мы страну бы накормили, как нечего делать. Это же не только у меня такая беда, это же у каждого фермера, независимо от того, что он производит, лён или виноград, такая беда.
- Не скажи – вставил Сергей – с винограда сок выжал, сделал вино, оно чем дольше лежит тем ценнее.
- Да я к примеру говорю. Какая разница, не виноград, так зерно. Раньше стояло вдоль железной дороги «Заготзерно», туда сдавали ячмень. А сейчас всё развалилось. Я же в глобальном масштабе говорю. Прибыли нет, работы нет. Работы нет, люди уезжают. Пустеют сёла. У нас раньше все поезда останавливались. Каждые два часа можно было уехать. А сейчас пригородный останавливается два раза в сутки.
- Хохму рассказать? Топила я баню на той неделе. Ну и Сережа напросился сходить в мою попариться - свою то лень топить.
- Что сразу "лень"! Зачем дрова тратить? "Лень" сразу - взъершился Сергей.
- Ну и на кой-то ляд притащил своего кота рыжего. Моя Мурка как увидала этого кота в нашем доме, да как выгнется дугой и полетели рыжие клочки по закоулочкам. Весь палас в рыжих комках. Сводил кота на блятки. Ха-ха-ха.
- А что? - оживился Сергей - Собрался я к Светке в баню. Смотрю, Рыжик смотрит на меня тоскливо. Типа- март скоро, хозяин, на блятки хочу. Он же вообще стыд потерял. Утром как то чувствую лег на затылок и шевелюру мою массирует. Впивает когти и урчит. Я только его похвалить хотел, взглянул, а он к моему уху пристраивается, зараза. Получил вместо похвалы пинок под зад. Так то он хороший кот, умный. Взял его с собой. Не знал же что эта дура бешеная с него шкуру снимать будет.
- Какая она бешеная, Сережа? Она дом свой защищает. А этот твой котяра, вместо того чтоб показать какой он боевой, забился под диван. Еще насрал поди там со страху. Проверить надо.
- Было дело. Досталось моему коту. Выглядывает из под дивана, смотрит на меня, как будто сказать хочет "Ну его нафиг такие блятки. Тащи, хозяин, обратно. А то не ровен час без наследства оставят".
Захохотали.
- Вы, ребята, в своём репертуаре. – сказал Юра и продолжил – Знаешь сколько здесь раньше людей жило? Пять улиц. Контора леспромхоза, клуб, детский сад. Коров держали. Стадо было около ста голов.
- Да, помню. Дядя Петя был пастухом – опять перебила Света – Такой выдумщик был. Всё время нас, девчонок, разыгрывал. Перед Рождеством пришел один раз и говорит «девчонки, давайте чёртика ловить». Мы спрашиваем «как это?». А он в ответ «Накануне Рождества чертята слабые становятся, можно спокойно их поймать. Как начнет темнеть, подходите в коровник, встаньте у пустого загона. Свет не зажигайте. Я зайду, разворошу их гнездо. Они забегают, а я вам крикну «Лови чертика! Лови чертика!». Вы забегайте и ловите их за хвосты. Так просто их не поймаешь, а вот за хвост можно. Он у них длинный». Нам страшно. Но жуть как интересно. Пришли в коровник, стоим у загона. Темно. Свет заката чуть-чуть пробивается через грязные стекла. Еле видим друг друга. А дядя Петя по дороге тонкий резиновый шланг в туалете поболтал, зашел в загон, пошумел там и кричит «Лови чертика! Лови чертика!». Мы забегаем, толкаемся, ловим этот шланг. А он скользкий, из рук выскальзывает. Дядя Петя, спустя какое-то время спрашивает «Ну что, поймали?». Мы ему «нееет» в ответ. «Ну что же вы – говорит расстроенно – теперь придется ждать следующего года». Мы руки то нюхаем и спрашиваем «А что это говном то воняет?». А он нам в ответ «Так чертята же везде лазят. И по чердакам, и по туалетам. Грязные же». Мы, дурочки, идём потом, руки моем.
Опять посмеялись.
- Да, - согласился Олег Вениаминович – везде одна и та же ситуация. Я родом не далеко от сюда, километров двести. Соседи по областям. В шестнадцать лет уехал из дома и в этом году 30 лет будет, как в городе живу. Как то летом ездил в Вохму к матери. Сходил туда, где была наша деревня. Ничего нет. Одни тополя растут. Поля все ивняком и березняком заросли. Даже не верится, что когда-то жизнь кипела. У меня дядька родной тоже шутник был. Говорит девчонкам, гадать перед Рождеством надо ходить ночью в баню. Свет не зажигать. Сядете, говорит, вокруг полка на лавки и шепчите под полок свои желания. Если «банник» по щеке погладит, значит, желание сбудется. Девчонки соберутся, идут в баню. Дядька перед этим залезет под полок и сидит, слушает. Девчонки шепчут свои желания. А он, мягкой пуховой рукавицей измазанной в саже, нет-нет и махнёт по щеке какой-нибудьдевахе.Она завизжит, другие подхватывают. Сидят, визжат от страха, но не уходят – гадают. Нашепчутся, выходят из бани. Лица чумазые, но довольные. Желания то сбудутся.
- Что говорить, я до четырнадцати лет думала, что дед Мороз существует – захохотала Света – Мамка перед Новым годом выйдет из дома. Нарисует на снегу следы от саней и оленьи следы. Потом заходит, говорит, мешок какой-то на крыльце валяется. Мы с сестрой бежим, тащим мешок домой, а там подарки. Выбегаем на улицу. На улице от луны и от снега светло. Изучим следы, действительно дед Мороз приезжал, довольные. На следующий год выглядываем в окно по очереди, караулим. Мамка пойдет, на крыше теперь следы сделает от полозьев и от копыт. Зайдет и опять говорит, стучит вроде кто-то по крыше, как будто копытами. Выбежим, точно, следы на крыше от саней и подарки валяются. В школе потом доказываем всем, до усрачки, что дед Мороз существует.
Пока разговаривали, чуть не сожгли картошку. Когда сняли с плиты, вода почти выкипела.
- Сразу и сварили бы, и поджарили – засмеялась Света.
Они сидели до шести утра, пели песни, Сергей дирижировал. Олег Вениаминович с пьяна перепутал все слова. Пели все подряд, эстраду, русские народные, пока всех не сморил сон.
- Мне же через два часа вставать на поезд. Как не проспать? – спросил Олег Вениаминович, ложась на кровать.
- Спокуха, Олег, у меня в голове будильник – ответил Сергей, - я завожу его на определенное время и в это время поднимаюсь как штык.
- Сергей, заведи, пожалуйста, на восемь часов – попросил его Олег Вениаминович.
Сергей прерывисто пожужжал и ответил:
- Всё. Будильник заведён на восемь часов утра.
***
Олег Вениаминович проснулся. Из окон ярко светило солнце. Вся комната как будто светилась изнутри. Голова гудела. Он посмотрел на часы. Был один час дня.
- Сергей! – начал он расталкивать Сергея на соседней кровати – Один час дня! Ты говорил, у тебя будильник сработает.
- Сейчас. – Сказал Сергей и замолчал. Олег Вениаминович подумал, что тот опять уснул. Но вдруг Сергей пошевелился и ответил – Извини, Олег. Будильник оказывается, сломался.
В доме все засмеялись.
- Ну, ёлки зелёные – сказал в сердцах Олег.
Спустя некоторое время тоже засмеялся над комичностью ситуации.
- Да ладно, не расстраивайся – включился в беседу Юра с другой кровати – поедешь в одиннадцать, на ночном.
- Мне на работу завтра – сказал грустно Олег Вениаминович – а шоссе далеко от посёлка?
- С километр. Рядом с нами проходит дорога, которая идет через лес и выходит на трассу.
- Пойду на попутку. Какая ближайшая большая станция?
- Большая - Шарья. В Поназырево не знаю, все ли поезда останавливаются. К Вите то не заскочишь, он рядом со станцией живёт? Забор к забору с военкоматом. Нарисовать? – Юра заскрипел пружинами на кровати.
- Нет. У любого можно спросить, если что. Времени просто нет. Как-нибудь в другой раз. От меня привет передавайте. – Олег Вениаминович и вправду спешил. Высшее начальство на работе не простит, если с отгулов опоздает.
- Фамилия то твоя как? – спросил Юра.
- Мигутин.
- Олежа, чай согреть? Попьешь чай в дорогу? – спросила Света с русской печи.
- Спасибо, Света. Мне действительно пора.
Они лежа попрощались с Олегом Вениаминовичем. Он оделся, взял сумку и вышел из дома.
На улице было прекрасно. Солнечно. Хрустел снег под ногами.
Олег Вениаминович вышел на дорогу и пошел по ней к лесу. Он оглянулся на поселок. Оказывается у вокзала действительно, жилых домов не было. Было несколько домов с этой стороны и домов двадцать вдалеке. Везде топились печи и сладковато пахло дымом.
Он прошел через заснеженный лес и вышел на шоссе. Вдалеке виднелась железная будка остановки, окрашенная в синий цвет.
На удивление первая же машина, Камаз с белой будкой, остановилась на обочине.
Водитель, рослый рыжий парень, крикнул ему влезающему в кабину:
- Добрый человек или злой?
- Добрый, добрый – ответил Олег Вениаминович, садясь на сиденье.
Парень засмеялся.
- Ну, раз «добрый» тогда поехали. – Он посмотрел через зеркало назад на дорогу и тронулся.
- Бывает конечно и «злой», прямо злость брызжет со всех щелей. Пока жизнь не даст по «шапке».
- Аааа, что недавно?
- Что?
- Недавно жизнь дала по «шапке»? Раз добрый. – Захохотал водитель.
- Бьёт. И по шапке, и бывает даже ниже пояса.
- Вон даже как! – удивился водитель – Сам то в Шарью едешь?
- До ближайшей большой станции, где поезда останавливаются. Так-то в Кострому еду.
- А я в Ярославль. На ЯМЗ. Зачем тебе до станции, подкину и до Костромы. Ты мне заодно дорогу покажешь через город. А то там у вас по частному сектору едешь и не знаешь куда выедешь.
- Вообще замечательно. Отстал от поезда вчера, вокзал не отапливается, пришлось в поселке заночевать. Добрые люди пустили на постой.
- А что за поселок, что за станция?– спросил парень и пояснил - На указатель не обратил внимания, на тебя засмотрелся, как отчаянно рукой машешь.
- Супротивный.
- Да ладно? Так и называется? Суп противный?
- Супротивный. Слитно пишется. Супротив Ивана Грозного выступали, когда то, так и назвали - Супротивный.
- Древний видимо посёлок.
- Древнее не бывает.
- Аааа. Ну и что там? Как люди живут?
- Ничего живут, нормально, как везде.
Помолчали.
- А ты откуда едешь? – спросил Олег Вениаминович парня.
- Краснокамск. Городок на Каме, рядом с Пермью. Не слыхал?
- Нет. Не бывал в тех краях. Там жена, дети?
- Не обзавелся еще.
- Какие твои годы? Была бы шея, а хомут всегда найдется.
Они оба засмеялись. Вокруг проносился густой и заснеженный лес. Шоссе ровной полосой прорезало его и скрывалось за горизонтом.