ДВОЕ
Рассвет
Ранее летнее утро. Опушка леса. Журчит где-то ручей, орут еще лягушки. Проснулись стрекозы, мотыльки и прочая летающая живность. Колышутся травы с вплетенными в них полевыми цветами. Встающее над горизонтом Солнце разгоняет утренний сумрак сквозь густой туман.
На опушку выходят двое.
Оба – как двое из ларца. Лет по 20, только наметившиеся усишки, поэтические шевелюры, горящие огнем молодости и жажды знаний глаза. Джинсы, футболки, ветровки, кепки, сумки через плечо – таких миллионы.
Туман искажает голоса, и не разобрать, о чем они там болтают. Но вот из под ног у них вспархивает птица, и они смеясь и наперебой обмениваясь впечатлениями что-то строчат в блокнотиках, которые достают из карманов, щелкают спусками фотокамер в мобильниках. Выскакивает на тропу жирная лягуха – они, как дети, с радостными воплями бросаются за нею. Не поймали. Ржут, хлопают друг друга по плечу, что-то обсуждают, спорят, один убеждает другого и тот, подумав, весело кивает головой, соглашаясь.
И так, то и дело останавливаясь и вглядываясь в открывающийся мир, они уходят в расступающийся туман.
Буря
Полдень. Редкий перелесок, озерцо, кусты. Вокруг – трава по пояс, маки, васильки. В бездонном голубом небе закладывают виражи ласточки.
Двое идут.
Им лет по 35. Первый «забурел», усы и бородка явно нуждаются в уходе. На нем простенький костюм и та же, но уже слегка потрепанная кепка, Через плечо - купленная у метро сумка из кожи молодого дермантина. Пробираясь по незаметной тропинке он достает из кармана дешевую «мыльницу». «Щелкает» суслика, куст, похожий на Чебурашку и круги от водомерок на глади озера. Удивленно хмыкнув, что-то записывает в свой потрепанный блокнот, который достает из кармана.
Постепенно небо темнеет: теплый ветерок нагоняет облачка, Солнце постепенно скрывается.
Поодаль по перелеску по другой тропинке идет Второй. Это деловой солидный мужчина. Гладко выбритое лицо уверенного в себе человека. У него хороший костюм, шляпа и дорогая кожаная сумка, из которой он то и дело достает блокнот с золотым обрезом. Всматривается вдаль и записывает в него сокровенные мысли о существе мироздания, окидывая обыденную реальность глазом строгого ревизора. На груди у него весьма хорошая «зеркалка». Некоторые экземпляры полевой растительности и животного мира даже удостаиваются чести быть запечатленными им на фотопленку.
Ветерок усилился, теперь это уже, фактически, буря. Ветер бросает героям в лицо песок и первые капли начинающегося дождя. Благодать летнего солнечного дня сменяется сырой ветреной мерзостью.
Первый хмурится, недовольно смотрит на покрытое тучами небо, бурчит себе под нос что-то ругательное. Поднимает воротник пиджака, нахлобучивает кепку поглубже, засовывает руки в карманы и, уже насквозь мокрый, продолжает идти по своей тропинке.
Второй, брезгливо морщась, поправляет шляпу, достает из сумки шелковое кашне и зонт. Одевает кашне, заправив его под пиджак. Раскрывает зонт. Осматриваясь вокруг, аккуратно обходит собравшиеся лужи и мокрые кусты. Заметив в стороне деревянный настил, ведущий вокруг озерца, пробирается к нему и тоже уходит в дождь.
Каждому свое
Склоняющееся к закату Солнце пробивается через кроны деревьев. Густая роща. Под ногами кочки, хворост, кусты, заросли папортника и крапивы. Где-то журчит ручеек. В унисон ему звенят комары.
По тропинке через лесок аккуратно движется Первый. Ему уже около 50. Бороде и усам мог бы позавидовать заслуженный геолог. Брезентовый плащ, сапоги. За плечами простой туристический рюкзак. На шее – простенький фотоаппарат. А кепка у него та же, только еще более потрепанная. Видит выскочившую на сук белку. Останавливается, всматривается. Улыбается, поднимает с земли шишку, и, прицелившись, кидает. Белка скрывается в листве. Первый хохочет во все горло. Он сдвигает кепку на затылок, садится на поваленное бревно. Довольно вздыхает, вытянув усталые ноги. Достает из рюкзака какой-то бутерброд, чистит яйцо. Ест, весело поглядывая по сторонам. Закончив трапезу, достает из кармана затертый блокнот и какой -то невзрачный цветочек. Любуется им и что-то пишет. Прячет блокнот, встает, идет дальше по своей тропе. Дорогу ему преграждает завал. Крякнув, Первый оценивающе оглядывает кучу поваленных бревен и веток. Вздохнув, перелезает через нее и скрывается под пологом леса.
На пригорке, живописно обрамленном лесочком, стоит шатер. Максимум комфорта на природе – девиз его создателей. Походная кровать, туристический гардероб, раскладное кресло, покрытое пледом. Где-то тарахтит генератор, питающий бубнящую в углу небольшую «плазму» и стоящий на большом раскладном столе макбук. Рядом – факс, мобильник, фотоаппарат, письменный прибор, пресс-папье, стопка бумаги, переносной принтер, нумерованные тетради для записей, кожаная папка с серебряной дарственной табличкой. Туристический столик, сервированный на одну персону. И какую! У входа в шатер стоит Второй. Его орлиный взор пронзает время и пространство. Мудрые мысли табунами непокоренных бизонов бродят в его голове, покрытой изящным беретом. На нем вельветовый костюм и замшевые туфли. Поднеся к холеному лицу с аккуратной эспаньолкой бинокль, он взглядом полководца охватывает и гад морских подводный ход и дальней лозы прозябанье. Хотя, пренебрежительная ухмылка, легкой тучкой мелькающая на устах громовержца, явно указывает на недостаточную значимость лозы в указанном контексте. За спиной, кряхтя, лезет из факса очередной отчет.
Gloria mundi
Вечерние сумерки. Ветер гонит по небу тучи. Накрапывает дождь. В чащобе темно, сыро. Под ногами густой бурелом. Коряги, сучья, непролазные заросли. Лишь тонкой ниточкой просматривается под ногами тропинка. По ней идет дед. На нем драный ватник и кирзачи. За спиной – вещмешок. В мозолистой руке самодельный посох. Но сквозь пробивающиеся из-под старой выцветшей и потрепанной кепки седые лохмы спокойно и весело глядят ясные молодые глаза. Он идет вперед, изредка останавливаясь, чтобы записать что-то в потрепанный блокнотик без обложки, который достает из недр своего одеяния. Лихо взобравшись на очередной завал, он видит медведя, обирающего малинник. Медведь собирается заявить свои права, но Первый глядит на него в упор, упирает руки в боки, хмурится и, топорща седую бороду патриарха, нетерпеливо начинает постукивать сапогом по бревну. Медведь, понимая, что оплошал, потихоньку - полегоньку сдает задом и убирается восвояси. Первый фыркает, спрыгивает вниз, срывает с куста пригоршню ягод и, насвистывая «Где-то на белом свете…», идет дальше.
И тут тропинка кончается. Перед ним глухая стена леса. Первый недоверчиво осматривается, потом, поняв, что проторенный его предшественниками путь окончен, кивает сам себе и идет напролом. И лес расступается перед ним.
В вечерней мгле невысоко над вершиной холма мерцает слабый огонек. Это хорошо застекленное окошко мощного блиндажа. Ниже по склону раскинулась равнина: тускло мерцают реки, темнеют густые леса, светлыми пятнами выделяются поля. Меж ними тропки, дороги, автострады. Хорошая дорога, извиваясь, взбирается на холм и заканчивается у блиндажа – там, где стоит «Rangerower». Ступеньки ведут вниз. Лампочка в люстре под потолком мерцает, видимо, проблемы с электросетью, или топливо в генераторе на исходе. В помещении царит полумрак. Тут, в тишине и покое развешаны по деревянным стенам головы рысей и кабанов, волков и оленей, медведей и лосей, картины и фотографии в изящных рамках. У дальней стены, напротив стилизованного электрокамина на медвежьей шкуре стоят два кресла-качалки. Возле них – столик, на котором коробка сигар, бутылка хереса и рюмка. Слева у стены, под окошком, кожаный диван. Рядом с ним книжный шкаф и окуляры мощного бинокулярного перископа. Справа, в темном углу – дубовый письменный стол. На нем компьютер с большущей диагональю, принтер, лоток с бумагами, антикварный малахитовый письменный прибор, лампа, кипа документов, чей-то бронзовый бюстик. Над столом в золоченых рамках дипломы, сертификаты и адреса, академические медали и почетные знаки. Перед столом, в массивном кресле дремлет хозяин. Он в тени, из-за спинки кресла видна только величественная тень и поэтично всклокоченные волосы. Рядом, на боковом столике – стопка книг, на обложке которых в полумраке угадывается «Сборник научных трудов…».
Лампочка вспыхивает ярче…
Все в помещении покрыто плесенью и пылью. «Сборник научных трудов» грызет маленький, но усердный мышонок. За столом, одетый в траченный молью и гнилью красный бархатный халат с золотыми кистями сидит скелет. Золотой лавровый веночек покоится поверх седых волос на его желтом черепе.