Откровенный разговор

 
- Ну, как ты?
- Да… ничего хорошего.  Нечего и не хочется рассказывать…
- Почему? Что такое? Расскажи.
- Не тебе мне это говорить.  Ты скажешь, что тебе еще хуже. Вот тридцать три года. А ни на работе ничего не достигнуто, ни ребенка, да и в семье… не ладится. Даже были моменты, когда забрала бы все и уехала.
Нелады со свекровью. А из-за нее и с мужем отношения очень изменились. Стали натянутые.

- А у меня работа интересная. Я с удовольствием занимаюсь ею. И даже чувствую себя счастливой.

- Хорошо, хоть  в чем-то чувствовать себя счастливой.

- Я теперь поняла, что счастье женщины – не единственно только в любви. И нашла возможность получать его из других источников...

- Но без семьи женщина тоже не будет счастлива.

- Такой любви, как хочу я, мне не получить, да ее, может быть, и вообще не существует, а другой мне не надо. Не хочу, чтобы мне было хуже. Мне хорошо одной.  Ну… бывают минуты… Но поскольку я разочаровалась в семье…

- Не имела семьи и разочаровалась?

- Да, нагляделась на других. Такого мне не надо.

- Прости, я, может, скажу, как опытная женщина. Но это все равно нужно женщине…

- Мне не нужно.

- Но будет нужно. Я не говорю – физически. Пройдет еще несколько лет.  Пусть десять. И тебе будет нужен человек рядом...

- Знаешь, есть такое понятие – одиночество вдвоем. Так вот. Мне бывает во много раз лучше одной, чем с человеком, который не компенсирует все мои душевные потребности. Да и вообще… я умру через десять лет.

- Ну, вот… Говорила, говорила о своих планах. Зачем тогда они?

- Да, а впрочем я ведь действительно живу теперь по плану и уже думала об этом. Мне даже сейчас иногда хочется быть шестидесятилетней старушкой. Ходить по театрам. Ничего не хотеть, ничего не желать...

- Одной?

- Я и сейчас хожу одна.

- И будешь никому не нужна.

- Я и сейчас никому не нужна.

- Не сравнивай. Ты сейчас молода.

- А разве нет старушек, которые сейчас одни, а когда-то имели семью и детей?

- Есть, конечно, и такие. И, думаю, их процентов шестьдесят таких, мягко выражаясь.

- А, впрочем, у меня есть  еще один вариант – брак по расчету.

- Ну, я этого не понимаю…

- Скажи, ты видела где-нибудь такую любовь, по которой бы выходили замуж?

- А что такое любовь? Ты просто не знаешь еще…

- Что ты думаешь, я ничего не видела, не знаю, никогда ничего не чувствовала?

- Значит, еще нет. Или это было не то.

- Впрочем,  такую любовь можно узнать и вне семьи, и с еще большим удовольствием.

- Ну, вне семьи я не знаю, не испытала…

- А что муж вот так – выше головы – удовлетворил все твои потребности?
…
У меня и еще есть выход. - Она  покрутила пальцем у виска.

- Да, если будешь так заниматься самоанализом.

- Но это уже навсегда. Я не вольна. Это моя натура. Впрочем, я все теперь знаю. Я прошла все философии и литературы от Средневековья до наших дней. Сколько писателей сошло с ума, сколько патологий. Все искали смысл жизни. Одни видели его в наслаждении. Другие – я вот сейчас читаю о декабристах - в долге, совершенно отрекаясь ото всего личного. Может быть, действительно стоит прожить жизнь так, отдавшись делу, чем кончать самоубийством?
   Я поняла, что самоубийство - это, конечно, выход, облегчение, но это и страшный эгоизм. Это сознательно решиться выстрелить в отца и мать. Да, впрочем, я поняла, что жить гораздо страшнее, чем умереть. Это-то и ужасно. Хотя стоит ли жалеть об этом? Мы не выбираем себе жизнь. Нам ее подарили. И мы вынуждены ее продолжать. Да я и боюсь всякой боли. И уже никогда не смогу решиться на такое. Раньше такие мысли мне нередко приходили в голову. Сейчас, когда я занялась своим делом, у меня все меньше и меньше таких минут.

- Да, решиться на такое можно только в одну минуту, в момент ослепления, пока не пришло раскаяние. Все-таки в жизни есть и хорошее. Даже в плохом есть хорошее.

- Ну, этого я не знаю. Вот так и придумываю себе каждый день новые теории, чтоб как-то жить...

- Мне некогда думать об этом. У меня много всяких бытовых мелочей.

- А я не хочу потонуть в этих мелочах.

- А я не потонула в них.

- Впрочем, я тебя понимаю. По-житейски, конечно. И мне грустно.

- Ну, вот… Только что говорила, что тебе хорошо жить.

- Да, мне хорошо, когда я живу в своем мире, со своими убеждениями. Но когда мне выдвигают антимнения, я начинаю чувствовать неуверенность в своей уверенности. Ты меня подавила.

- Не надо было мне ничего говорить.

- Нет, почему же? Меня ведь многие подавляют. Я, как Ванька-встанька. Меня стукнут по голове, я покачаюсь - покачаюсь некоторое время, а потом снова поднимусь.
  Конечно, для женщины, если не в муже, то в ребенке есть все-таки смысл жизни.

- Для женщины ребенок – все. Сознание, что что-то останется после тебя.

- Нет, мня не волнует, что останется после меня. Но пока я живу, что-то давать ребенку и получать взамен от него. В этом, пожалуй, есть счастье. Недаром говорят, жить, открывая мир заново. Даже если потом, после шестнадцати лет, он уйдет от тебя навсегда.

- У меня будет, будет ребенок!

- А роды у тебя были нормальные?

- Нет, очень тяжелые. Сечение хотели делать.

- А я боюсь. Мне кажется, я умру. Рожать так поздно первый раз.

- Брось. Это все можно. Что делать? Приходится терпеть. Но женщине ребенка надо иметь.

- Нет, знаешь, я, очевидно, никогда этого не смогу. Во-первых, физически – материально, да и жилищные условия… А в случае болезни? Нет, мне не вынести этого.  Да и морально. Мне никогда не выдержать всего этого – без замужества...

- Вынесешь. Все так говорят. А когда это происходит, то выносят.

- А вообще, - может быть. Я вот последние год-два стараюсь жить разумом.  Отсюда и все мои личные трагедии для меня уже не так ужасны.  Я знаю, что есть горе и пострашнее.
  Я презираю весь этот мир. И если я решусь на это разумом, то, возможно, и смогу.


… Ну, до свиданья. Всего хорошего тебе. Чтоб все у тебя было благополучно.

- А у тебя чтоб через десять лет такие же мысли остались.

- Неизвестно, как у тебя будет через десять лет.

- У меня?.. – протянула растерянно. – Я, конечно, не могу гарантировать.

- Все мы не застрахованы.



-