Айдар Сахибзадинов
Дело Ильича
Единороссы в парламенте выдвинули требование вынести тело Ильича из мавзолея.
Радиостанция «Эхо Москвы» начала опрос слушателей: тех, кто «за» и кто «против».
Чалкин хотел высказаться. Он и прежде выражал свое мнение в эфире Татарстана. И вот беспрестанно набирал номер. Занято… Кто-то дозванивался. Свободным ухом Чалкин слышал:
- А зачем выносить? Протоирей Всеволод Чаплин утверждает, что тело нужно убрать. А почему тогда они сами таскают всякие костяшки по городам? А тут нельзя!
-Вы про мощи? - возразила ведущая.- Так они же святые!
- А Ленин тоже для кого-то святой! Чаплин лицемерит!
- Это делать еще рано,- говорил второй слушатель. – Еще живы те, для кого Ленин является кумиром. В стране может вспыхнуть нестабильность…
- Хорошо, - сказала ведущая.
Чалкину показалось, что ведущая нарочно прерывала монологи тех, кто «против», чтобы дать возможность дозвониться тем, кто за вынос.
- Тело надо продать за бабки китайцам, - сказал человек, назвавшийся предпринимателем. - Просто это надо культурно оформить. Зачем закапывать в землю актив?
- Ну что уж вы так-то!.. - по-бабски протянула лицемерная ведущая.
А Чалчкин все давил на кнопки своего городского.
Наконец на проводе отозвался девичий голос: «Вы за то, чтобы оставить Ленина? - спросила она дружелюбно, почти радостно.
Чалкин чуть не подавился.
- Нет!.. Надо убрать, - сказал он испуганно. Сразу понял, что девица хитрит: если он скажет – оставить, то его отключат, ведь это буржуйская радиостанция , и ее цель - побольше набрать голосов в пользу захоронения.
- Не кладите трубку, - пролепетала девушка, и его подключили.
- Здравствуйте, - сказала ведущая с приятной хрипотцой в голосе. - Как вас зовут?
- Я - Борис Евгеньевич, - сказал Чалкин. - Из поселка Васильево. Это под Казанью.
- Борис Евгеньевич, скажите, вы за то, чтобы Ленина вынесли с Красной площади, или за то, чтобы оставили?
Я... – Чалкин опять испугался, осознав, что говорит на всю Россию. Но взял себя в руки. – Кха! Я думаю так. Ленин, конечно, злодей, и его желательно убрать из мавзолея. Но знаете что? – Чалкин замолк, пытаясь усилить действие паузы.
- Говорите, вы в эфире...
- Я думаю, этого пока делать нельзя.
- Почему?
- А потому что , чтобы правящая власть… - Чалкин опять сделал паузу, - чтобы правящая власть смотрела туда и боялась.
- «Туда» это куда?
- На мавзолей! Чтобы мавзолей внушал им свои видом: ужо делайте все правильно! А то будет, как в тот раз! Хе-хе анекдот про зайца вспомнил. У зайца, значит, чемодан украли… Нет, нет, не буду!.. Я говорю - что? Если они, правительство то есть, будут плохо править, то этот Ленин опять к ним придет.
- Придет Ленин? А как он придет?
- А так. Как в семнадцатом. Тогда был призрак коммунизма. А сейчас мавзолей – как призрак. Они будут глядеть туда, бояться и хорошо править.
- Ну-у, вы что-то глубоко взяли, – протянула ведущая. – Тут целая философия! А вообще, Борис Евгеньевич, в принципе, вы за вынос Ленина?
- Я?.. Да. Но выносить пока не надо! Чтобы боялись…
-Спасибо, - ответила ведущая и отключилась.
Услышав гудки, Чалкин вытер со лба проступивший пот. Ай- да Чалкин! Как сказал-то! И вся Россия его слышала!
Возбужденный Чалкин надел пальто, шапку и вышел на двор.
Стояла январская морозная погода. С крыш и берез после недавних снегопадов свисал снег.
Чалкин стал ходить от крыльца до ворот и обратно.
«Как она сказала? «Взяли глубоко», гм… И даже про философию намекнула!..» - у Чалкина по спине забегали веселые муравьи.
Но это еще что! Главное, как он ловко надул дорогую передачу! Он - что хотел-то? Говорил, чтоб смотрели на мавзолей и боялись( конечно, и в этом смысл есть, Чалкин и тут не дурак!)Но добился Чалкин совсем другого!
Чтоб не выносить Ленина вовсе! Вот так!
Они боятся, а Ильич лежит! Они боятся, а Ильич еще десять лет лежит! Они боятся, а он и двадцать лет там же! А дальше глядишь … Главное ввязаться в бой!
Ай да тертый большевик Чалкин! Хрен догадаются!..
От сознания собственной гениальности мурашки начали ткать на его спине крылья. Чалкин стал легок, его будто подняло от земли, и даже голова закружилась.
Мы славные кавалеристы, и про нас
Былинники речистые ведут рассказ,
- пропел он.
Нет, ради такого события надо выпить! Чалкина пробрало позывом к щедрости.
Дома выдернул из-под кровати чемодан. Там лежало семь тысяч. Пятисотки и тысячными. Те , которые лелеял и экономил. Он смело вытянул тысячную и пошел к магазину.
Купил бутылку водки, закуску, стакан.
Народу в сельмаге было мало, да и то женщины. Он вышел во двор и у раскрытой прихожей стал поджидать мужчин.
Вот в калитку вошел парень, энергичный, в короткой куртке.
-Слушай, браток - окликнул Чалкин, намереваясь завести разговор.
- Нет, бать, времени нет, – пролетел парень.
Минут через пять зашел в ворота еще один мужчина, огромного роста, в подшлемнике и бушлате, с масляным пятном на щеке.
- Слышь, парень, можно спросить? – поднял голову Чалкин.
- Ну… - парень тормознул, навис, дышал горячено…
- Ты как к Ленину относишься?
- К Ленину? – лукаво блеснул глазами парень и пустил улыбку во все лицо. - Ленин он и в Африке Ленин!
- А стоит его выносить из мавзолея?
- Ленина? Не-ет! Ты что, батя!? Это вождь пролетариата! Не хухры-мухры!
Воистину богатырь, подумалось Чалкину, и душа у него, наверное, широкая...
- Слушай, давай выпьем! – сказал Чалкин. - Я угощаю.
- Нет, батя, спасибо! Бригада ждет. Жрать хотят! Порвут на запчасти за то, что с тобой здесь распиваю, - засмеялся парень и, проходя, похлопал его по плечу. - Извини.
Другой человек говорил Чалкину:
-Ленин? Да его надо выбросить на помойку! Гада этого... Устроили на Красной площади кладбище…
Чалкин сжался. Человек этот был дорого одет, и когда вышел на улицу, Чалкин высунул голову из ворот и увидел , что тот садиться в дорогую машину.
Тут во дворике появился некто без шапки. То ли мужик, то ли парень. Явно из уголовного мира - в черном длинном демисезонном пальто с приподнятым воротничком, сизые остриженные волосы чуть отросли и несуразно торчали. Справа от темени вмятина, будто от обуха топора; смято и лицо, вокруг рта резко обозначены морщины, - только что крепко спал, и рот еще не разжевался. Шел медленно, будто шкет, руки в карманах.
- Слушай, - начал было Чалкин.
Продвигаясь, шкет задел его плечом.
- Я хотел…
Шкет молча заглядывал в прихожую магазина, явно кого-то там высматривая...
- У меня вопрос, – Чалкин переступил ногами. - Вот смотри… Ты за вынос Ленина из мавзолея, или нет?
- Че-о? – изумился шкет. Но, рассмотрев в руках Чалкина бутылку и приготовленный стакан, сказал:
-А вы?
- Не-е… - хитро протянул Чалкин, заулыбавшись. - Это ты сперва скажи.
-Ну, Ленин это… - начал тянуть шкет, уставясь на бутылку. - В шалаше жил…Революцию сделал… Жена у него Крупская была…
- Ну…- нетерпеливо тянул из него Чалкин.
- А че, его убрать хотят?
-Хо-тят...- вздохнул Чалкин.
- А! Ну, это беспредел! - тотчас смикитил шкет. - Я против! Как это? Не-ет! Ленин должен лежать в мавзолее.
Голос шкета сразу окреп, обрел нужную интонацию.
Через минуту они уже пили. Смахнув снег со стола, где летом тянули пиво, Чалкин разложил закуску и водку.
Шкет выпил, продрал горло. После второй начал заталкивать в рот рыхлую скумбрию горячего копчения.
-Не-е!.. Так нельзя, - говорил шкет, прожевывая. - Ленин тоже срок мотал… Землю народу дал… Царя убил.
Через полчаса шкет осоловел. Стоял-стоял и вдруг грохнулся на месте, будто подстрелили.
- Э-э, брат! - Чалкин принялся его поднимать, – видать развезло бедолагу на старые дрожжи…
Едва справился.
- Пойдем потихоньку. У Карпеевых, говоришь, живешь?
Шкет на ходу спал.
– При советской власти все будет по-другому, брат, - вещал Чалкин, на ходу придерживая нового знакомого. - Работа будет всем. И зарплата вовремя. Тебя как зовут-то?
На спуске с проезжей части шкет поскользнулся и больно упал на спину, стукнулся затылком об лед, не вынимая рук из пальто, лежал морщась.
- Це-це-це!.. - захлопотал Чалкин . – Как зовут-то?
- Толя, сука!.. – процедил шкет, жмурясь от боли.
- Ничего, потерпи, Толя.
Чалкин стал его поднимать.
- Сейчас. Во-от! Дай отряхну… Пошли. При Советах все будет по-другому, Анатолий. Всем будет работа. Ты милый, наверняка уже лет пять без работы. Все пьешь. И никому ты не нужен. У них человек человеку – волк. А у нас человек человеку –брат! И будет каждому работа, и каждому - по труду. А тунеядству – бой!
- Посадишь, сука, – процедил шкет с закрытыми глазами.
-За тунеядство- то?
Чалкин не смел врать:
- Ну, на годик. И этим спасем! Вы ведь пьете без перерыва – раз и на тот свет. А в тюрьме организм за год отдохнет, очистится от шлаков. Сами алкоголики говорят: тюрьма сохраняет, - продолжал Чалкин сердечно.
Они двигались в глубь поселка. Ветки берез, обремененные снегом, тяжко сгибались в их сторону. У обочины стоял поселковый щит. На щите красовался спортивный мужчина в плавках и резиновой шапочке. Улыбаясь, приглашал искупаться в проруби, которая была у него за спиной.
27.01 .11г