Пришло время покоса.
Мы с бабушкой, собрав еду, ушли на поле. Шли медленно, рядом топал ослик. Надо было подняться на гору, а оттуда по узкой тропинке пробраться на поля, которые были как ступени на склонах гор.
Эти поля делались не просто так. Были старейшины, умеющие слышать, где можно возводить поля. Они ходили и касались руками земли, слушали ее и просили прощения, благодарили. Когда подросла, вспоминая это. Вспоминала то, как мужчины касались Земли, как бы они коснулись мамы, ласково поглаживая, нежно.
Возле поля большая и ветвистая дикая Груша. Любимое дерево бабули. Она опускалась возле него и, прислонившись к дереву, раскладывала белоснежную скатерть, вышитую белоснежным кружевом. Бабуля была вышивальщица, она любила и умело это, и у нее все было обшито.
У меня был мой ритуал: обойти грушу туда и сюда несколько раз, держась рукой за ее ствол, а потом уже сесть рядом с бабулей.
Ветерок в горах. Ветерки. Там нет ветров. Словно ветра, большие и шумные, не могут сюда взобраться, им тяжело, но они хотели бы прилететь сюда и побродить по вершинам, погладить скалы, потрогать луговые цветы. Но они сюда не поднимаются.
А вот ветерки, легкие, кучерявые, иногда закручивающиеся, играющие, тут частые гости, они и мягкие, и теплые, ласковые и нежные, иногда бывают чем-то огорченные и оттого утыкаются прямо в тебя и начинают долго толкаться, как дети, которые хотят, чтобы их заметили и обняли.
Ветерок игрался моими лохматыми волосами.
Бабушка резала чурек, раскладывала на скатерти еду. Вот масло, взбитое ее руками, а вот самое вкусное - сметана с зеленью и мягкий сыр.
Время от времени, поднимая лицо, загорело, тонкое, с выступающими скулами, густыми бровями, что достались ей от грузинских корней, улыбалась и пыталась пригладить мои непослушные волосы и всегда мягко проводила по лицу, приговаривая: "Ты мой ветерок… радость моей души".
А я сидела и слушала ветерок, смотрела на дали и нюхала воздух. У меня была игра. Я широко открывала рот и вдыхала что есть силы, потом быстро закрывала рот и слушала, что там во мне делают все эти запахи и воздух. Иногда я думала, что если я смогу мнооого вдохнуть, то стану облаком и полечу.
Тишина. Теплая земля, бескрайние вершины, тихий голос бабушки. Иногда она поднимала голову, прикладывала руку козырьком и бормотала: «Что-то дед не идет».
А впереди уже виднелись большие снопы сена, которые медленно плыли по дороге, они плыли сами, как волшебные шарики.
Но их несли ослики, просто сена было так много, что осликов и видно не было.
Бабуля отломила кусок хлеба и сыра, дала мне, и мы стали есть.
Она рассказывала сказку. Сказка звучала как музыка.
Звучит во мне голос: были или не были, были или не были…
Щекочущий запах сухой травы, вкусный настолько, что любила зарыться в сено и дышать, и смотреть на солнышко и небо сквозь листву старой нашей Груши.
Я ощущала, что лежу на теплой и мягкой Земле, которая тоже меня ласкает, как и голос бабушки, как это небо и ветерок, как эти травы и цветы. Я была травинкой, была цветком, была этим листиком, и Земля обнимала меня и ласкала, как свое дитё, как и травинку, и букашку... как все, что там было в этот миг и что было со мной и во мне навсегда...
..........
фото автора. Дагестан. Высокогорье.