3
Вскоре я уже стучала в двери маленького замка. Открыл Альберт – он, был один сегодня. «У тебя есть минутка поговорить?» - спросила я, стараясь не глядеть в его океанского цвета глаза. «Да,» - сказал он как-то слишком тихо. Мне казалось, ему было не по себе от того, что я уезжаю. Мятный чай тихонько посапывал в кружках. Я молчала, не сводя глаз с начищенных до блеска медных боков чайника. Он тоже не говорил ни слова, видимо, выжидая, что я скажу. Альберт всегда давал собеседнику время для того, чтобы привести мысли в порядок . Но вдруг он заговорил. Это уже совсем из ряда вон выходящее событие, значит, волнуется. «Назавтра обещают сильные морозы, ты только взгляни на эти всполохи.» Небо за окном играло всеми оттенками рыжего, от просто рыжего, бледного, до почти огненно красного. Солнечный ветер, вестник стужи, фосфорился в воздухе. Но мне было теперь дела до красоты дикого свечения, и, скорее всего, Альберт понимал.
- Нас с матерью два месяца преследует отец, он должен много денег и..
Но Альберт не дал мне закончить.
- Я знаю, - ответил он, - мне только что звонила твоя мама и рассказала, почему вы уезжаете.
Ну что же, - тут, как мне показалось, тон его переменился и стал безразлично холодным, - в добрый путь. Я буду скучать по тебе - прибавил он, очевидно, для приличия и тут же поправился, - нет, мы все будем скучать.
Я вздохнула.
- А ты не хочешь уехать вместе со мной?
Он удивленно посмотрел на меня.
- Что ты, откуда у меня столько денег на третий билет? Их едва хватает на оплату жилья, еду и дорогу.
О да, я не подумала об этом. Но порой в такие минуты все способности мыслить логически отступают, чтобы услышать голос сердца. Мне вдруг захотелось высказаться, самые сокровенные мысли предстали с непостижимой ясностью и, обгоняя друг друга стремились превратиться в слова. Но я поймала на себе его взгляд. Глаза говорили: «Даже не думай, не смей говорить о таком вслух, просто оставь при себе все свои сказки.»
И странно, я подчинилась этому взгляду. Непонятная обида волной захлестнула меня, мне стало жалко свою жизнь, так жалко, что захотелось разрыдаться. «Ну прощай!» Я оставила кружку с недопитым чаем и вышла вон. От себя я никак не ожидала такого поворота событий. Казалось, кто-то другой руководил мной. «Подожди, куда так скоро, останься!» - кричал мне вдогонку Альберт, но я уже бежала по улице, не оглядываясь.
Я пришла в себя в спальне, когда мама легла спать. То есть я снова могла управлять своими поступками без вмешательства таиственной силы. Сила эта приходила, в последнее время все чаще, когда я видела Альберта или говорила с ним. Она влекла прочь, вызывая смятение и страх. Я знала наперед, что потом буду жалеть о своей излишней холодности в обращении с ним, и это всегда мучало меня. Было уже довольно поздно, чтобы куда-то идти, и тем более, чтобы поправить случившееся. Я машинально встала и заходила по комнате. Завтра кончалась неделя внеплановых каникул и нужно было уже с утра быть на занятиях. А что же Альберт? Неужели он не появится в академии? Утром не успеет добраться, а на такси он не привык. Так и есть, под каким-нибудь предлогом поедет наведаться в родной край. Я и правда больше не увижу его. Успокоение внезапно подступило ко мне, обволакивая чарующей сетью. Ну и прекрасно, что не увижу, думала я, меньше забот и хлопот, сердце и без того устало. Наскоро собрав сумки, я стала листать расписание автобусов, и, о чудо, последний еще не ушел. Я едва успела на него. В восемь утра мы с товарищами уже шли в столовую завтракать. Альберта не было.