Предыдущая глава здесь: http://www.proza.ru/2017/11/24/881
Глава 3.
А хочешь, Фот Евгеньич, я расскажу тебе про Самолетного Фота? Даже не Фота, а Фотища. Да? Рассказать?
Ну, это было сразу после театра(4), где Генка работал вместе со своим "наследным" Зорким-С. Ох, повезло ему, этому Зоркому. Весь репертуар оперного театра пересмотрел-перефотографировал. И девочек из кордебалета, и прим балерин, и оперных солистов. А еще Юрия Гуляева, а потом Гурченко, Эдиту Пьеху с ансамблем Дружба, и Андрея Макаревича, тогда еще совсем пацана, с его Машиной Времени и Марылю Радович. И все это не из зрительного зала, а прямо со сцены или даже в гримерках. На репетициях и на премьерах.
Но это так, к слову. Генка там в театре совсем копейки получал, и мечтал о ДПИ(5), о высшем образовании. Хотел быть инженером, как старшая сестра Инка. Набравшись храбрости Генка пошел в отдел кадров института просить хоть какую-нибудь работу, лишь бы в стенах института. С собой взял ФЭДа Четвертого, так как планировал снять ворота с чугунной узорчатой решеткой и такой же калиткой в них, закрывающие туннель-въезд в один старый многоэтажный дом стоявший сразу за сквером с танком, напротив кинотеатра Шевченко.
Постучался, вошел в отдел кадров. За столом тетенька без лица, с глазами, лишенными цвета. Ну, то есть лицо есть, конечно, но будто старая штукатурка с потеками, щербинами, вывалившимися кусками. Проходишь вдоль нее - и не замечаешь. "Садись", - говорит - "Твой паспорт". Ну Генка Фэда Четвертого на колени пристроил, достал, подает ей паспорт.
- Тэк-с, тэк-с... Евгений Самуилович, значит? - говорит каким-то без цвета и запаха, плоским голосом.
- Ну, да - кивает Генка.
- Еврей?
- Ну, да. Там же написано.
- А вы мне не указывайте, что и где написано! Сама вижу! Что ты умеешь, кем работал раньше?
Ну, кем: токарем несколько месяцев на Опытном Заводе ГипроНИСЭлектрошахт, откуда Генку выгнали с треском за то, что швырнул в лицо хаму мастеру антисемиту целую коробку винтов и шайб; рабочим сцены театра оперы и балета. Вот и весь опыт работы. Не опыт, а так - мелкое недоразумение.
И тогда тетенька кадровик своим листовым жестяным голосом говорит ему, мол нет мест, да и стажа рабочего у него всего-ничего, и в армию ему скоро. Так что идите, товарищ. Вот отслужите в армии, тогда и приходите.
А тут заходит дяденька. Интересный такой, высокий, с легкой горбинкой носа, черной бородкой, черными бровями с резким изломом и такими-же чернущими глазами. И берет он из рук кадровички Генкин паспорт, где написано "национальность - еврей", крутит его в руках задумчиво.
- Молодой человек, а это у Вас что? - говорит он теплым густо-коричневым голосом, указывая на ФЭДа Четвертого, тихонько лежащего на коленях у Генки, так, что тетка за столом его не видит.
- Это? - смущается Генка, ругая себя за то, что притащил друга туда, где ему совсем не место. - Это ФЭД Евген..., ой, ФЭД-4, фотоаппарат мой.
- Любите фотографию?
- Люблю. А при чем тут это?
- О, молодой человек, очень даже при чем. Вы и пленки сами проявляете или сдаете проявлять?
- Ну, да. Сам. И печатаю сам.
- Вот что, Женя. Сейчас Вы напишете заявление о приеме на работу лаборантом кафедры геодезии, Марья Ивановна все оформит, - правда, Марья Ивановна? - а завтра в восемь утра приходите в корпус ДПИ, что напротив универмага Белый Лебедь и начнете работать. И друга своего, ФЭДа Четвертого поблагодарите. Можете, кстати, его с собой брать, ему, надеюсь, тоже у нас понравится.
И вот так, Фот Евгеньич, Генка стал Женей, и неожиданно, благодаря ФЭДу Четвертому, познакомился с Самолетным Фотом. Самолетный Фот был огромным аппаратом, с пленкой, шириной 18 сантиметров. Это же почти как рука от локтя до кисти! Устанавливался он в люке самолета, которого в народе называли "кукурузник". А Надо тебе сказать, Фот Евгеньич, что Генка с детства мечтал быть летчиком. Был в авиамодельном кружке, увлекался планерами и кроме журнала "Советское фото", выписывал еще и "Юный техник" и "Крылья Родины". Короче, знал про советскую авиатехнику очень много. Так вот, серийное производство Ан-2, этого одного из самых надежных самолетов в мире, было организовано на заводе №473 в Киеве. 9 сентября 1949 года лётчик-испытатель Г.И. Лысенко поднял в небо первый серийный Ан-2 (в транспортном варианте).
И вот, представляешь, Генке предстояло летать на нем. Летать! Летать и снимать стереофотографию различных открытых карьеров, где добывались полезные ископаемые. И быть полным хозяином фотолаборатории кафедры геодезии ДПИ. Сошлись три мечты вместе: фото, авиа и ДПИ.
Это был полный восторг, когда оглохнув от гула мотора, радостно хватая от неожиданности ртом воздух, когда малыш Ан-2 проваливался в воздушные ямы над реками или украинскими ставками, или наоборот подскакивал на воздушных потоках над пашнями, Генка сидел уперев ноги в кромку открытого люка и управлял Самолетным Фотом.
Внизу плыла зеленая Земля, в синем дымчатом кругу горизонта, с квадратами зеленых, или желтых, а иногда черно-полосатых полей, вспыхивали неожиданно солнечные зеркала водоемов, бежали по полоскам дорог божьи коровки - автомобили. Красота такая, хоть пой! "Потому, потому, что мы пилоты, небо наш, небо наш родимый дом, здесь работаем мы с Самолетным Фотом, ну, а девушки? - А девушки потом".
ФЭД Евгеньич Четвертый, так и не сумел снять первую Генкину девушку. Дымно-розовую, как цвет яблонь под которыми они встречались, пахнущую свежим хлебом, звенящую, как струна Генкиной гитары. Их любовь продлилась всего неделю. Неделю! Потому-то Генка и не успел ее снять. Она еще очень сильно стеснялась. Нет, конечно же они с ФЭДом Четвертым пытались снять картину "любовь и девушка", но девчонка отворачивалась, или опускала голову, так, что не видно было ее пушистых, как снежинки, как чернеющий против света иней, ресниц. Ни один кадр не получился.
Друзья ушли в армию. Помнишь картину "Автокран над баржей на Десне" с запахом перегревшегося ржавого металла разлитого в тумане над тихой водой, а "солдаты жарят ворованного гуся"(6) пахнущая дымом, а "замерзшие оркестранты в грузовике" с запахом стылой, примерзающей к губам сладковатой меди мундштуков и позвякиванием тарелок ударника? Это же все ФЭД Евгеньич Четвертый снимал там, в армии.
А когда они вернулись на гражданку, началось Генкино бродяжничество по Сталино, уже превратившемуся в Донецк. Первая немецкая пленка "Orwocolor", первые цветные слайды. Выбеленная скромная церковь на Ленинском проспекте; сине-зеленый купол какого-то, видимо еще купеческого, дома, недалеко от Дворца бракосочетаний; лодки на глади неба, отразившегося в первом городском ставке; каменный мост через Кальмиус, по которому бегут троллейбусы. И люди, люди, люди. Тысячи лиц: девичьих, старушечьих, молодых ребят, детишек, стариков... Мама и Инка постоянно удивлялись, зачем они, Генка и ФЭД Евгеньич, снимают незнакомых людей? Нет, ни Генка, ни молчаливый ФЭД Евгеньич Четвертый, не могли им этого объяснить. Ну, не станешь же объяснять им все одним словом "красота", правда Фот Евгеньич? А чего стоит кадр "Золотой кленовый лист под ногами прохожих" и такая же "золотая кленовая, пахнущая дождем, аллея", а "мостик в Путиловском лесу" в звучащей мелодии Дунайского вальса? И каждая картина - не только красота линий, но и ритмика звуков, и оглушающих или ласкающих запахов, витого-перевитого цвета, независимо от того цветное фото или черно-белое.
Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2017/11/24/911
ПРИМЕЧАНИЯ:
4. ...после театра - читай рассказ "За кулисами" - http://www.proza.ru/2016/01/23/837
5. ДПИ - Донецкий Политехнический Институт, бывший Горный, а затем Индустриальный. Сегодня Donetsk national technical university (DonNTU).
6. "солдаты жарят ворованного гуся" - см. рассказ "Баржа и гуси" из сборника "Стройбат" - http://www.proza.ru/2015/12/06/1192