Слова, сказанные на несколько веков позже другим русским князем, как нельзя лучше отражают смысл и основную (довольно незамысловатую) идею нового кинофильма о князе Владимире.
Впрочем, появление подобного фильма было весьма предсказуемым и обусловлено ходом российской истории последних лет, и прежде всего — воссоединением Крыма с Россией. А Крым для России, как нас пытаются сегодня убедить, — место сакральное, ведь там крестился сам Владимир — будущий креститель Руси.
В начале фильма Владимир (Данила Козловский) — жестокий и беспощадный воин («викинг»), вступает в усобицу и направляет свою варяжскую дружину на Киев, где правит его старший брат Ярополк. Незадолго до этого в этой первой древнерусской усобице погибает средний брат Олег, правивший в Древлянской земле. По пути на Киев Владимир захватывает Полоцк, грабит его, берет силой дочь полоцкого князя Рогнеду, а после убивает обоих ее родителей.
Заняв Киев, Владимир совершает еще более тяжкий грех (хотя понятия «грех» в дохристианские времена, по-видимому, не существовало) — заманивает брата Ярополка на переговоры, где того убивают.
Кровавый путь Владимира к вершинам власти таким образом завершается, и в картине он показан без прикрас. Создатели фильма даже и не пытаются обелить Владимира, откровенно и натуралистично отображают его преступления в картине.
Однако стать князем — это еще полдела. Теперь надо полученную власть удержать, бороться против сторонников покойного Ярополка, действующих в союзе с печенегами, задабривать варягов золотом, пытаться проводить религиозную реформу, возрождая забытого во времена Святослава бога, требующего человеческих жертв.
Довольно много внимания уделено борьбе с печенегами, окончательно обезопасить Русь от которых удастся лишь сыну Владимира Ярославу Мудрому. Звенят мечи, свистят стрелы, пробивают доспехи и тела массивные копья. Берсерк, напившийся отвара мухоморов, крушит всё и всех на своём пути…
Рогнеда, внешне смирившаяся со своей судьбой и даже воспылавшая к мужу страстью, всё же не забыла, кто он и как появился в ее жизни. После того, как она предпринимает попытку убить Владимира, тот отправляет ее обратно в Полоцк.
А сам под влиянием византийцев совершает довольно странный поход на Корсунь, где позже принимает в жены сестру византийского императора Анну. Взять город Владимиру помогает поп Анастас, которому бывшая жена Ярополка Ирина передала записку на стреле. В послании сообщалось, где проходит водопровод. После его разрушения Корсунь сдалась.
Разговор с Анастасом, его короткая, но проникновенная исповедь приводит в фильме к началу нравственного перерождения князя. И вот он уже отказывается совершить вероломное убийство «базилевса», чем вызывает негодование своего воеводы Свенельда, явно нежелающего разделять новых принципов князя, но как будто бы сроднившегося со своим князем, ставшим с ним единым целым.
Уже слыша свист камней, запущенных в автора этой рецензии знатоками древнерусской истории (а чем древнее история, тем больше у нее «знатоков»), остановимся и скажем: всё, что показано в фильме — и реальные исторические факты (а их немало!), и вымысел — это часть одного художественного кинопроизведения, а не историческая хроника и не документальный фильм-исследование. И задача авторов фильма состояла, мне кажется, не столько воссоздать историческую действительность X века (тем более, что основным источником, как ни крути, остаётся «Повесть временных лет», которой авторы фильма придерживаются), сколько свести происходящее на экране к той самой нравственной формуле: «Не в силе Бог, а в Правде». Не викинг воспевается в фильме, а христианин.
Да, есть в картине и перебор с натурализмом: вся эта грязь, в которой живут славяне, реки крови и груды костей (но вспомним, что фильм вышел в двух версиях «12+» и «18+» — так что правильно рассчитывайте силу своих нервов, товарищи зрители. А где-то есть, между тем, и недостаток этого самого натурализма. Например, в любовной сцене супругов Владимира и Рогнеды последняя предстает, как будто после посещения спа-салона, а в самом акте любви выкидывает такое, что древнерусским княгиням и не снилось, я думаю. Печенеги уж больно похожи на монголов, а викингов варягами практически никто не называет.
«То всё ошибки, всё накладки и заблуждения веков», — приходят на ум стихотворные строки Василия Фёдорова, сказанные им, конечно, совсем по другому поводу. А фильма суть — она проста. И название поэтому выбрано неслучайно.
Владимир предстает в начале фильма не русичем, не великими князем и даже не славянином. Он — сын рабыни, воин, «викинг», которому ещё предстоит завоевать своё место под солнцем с помощью силы и коварства. Или умереть. Таким бы и остался Владимир в памяти народной, а может, и история пошла бы иным путем, если бы не последующий выбор веры, одухотворившей жизнь народа. И здесь, конечно, не всё проходило так гладко, как показано (едва показано) в финальных сценах фильма. Ведь в истории и сопротивление новой вере было ожесточенным, и насаждалась она отнюдь не безболезненно. Как и всякая новая религия, беспощадно уничтожало христианство старые верования: и «отреченные» книги сжигали, и историю переписывали…
Но… дадим слово Льву Николаевичу Гумилёву, в представлении не нуждающемуся: «Крещение дало нашим предкам высшую свободу — свободу выбора между Добром и Злом, а победа православия подарила Руси тысячелетнюю историю». А выбор это сделал не кто иной, как Владимир. Честь ему за это и хвала!
Хочется даже поблагодарить создателей фильма за то, что не пошли по пути упрощенной идеализации при создании образа князя, не выставили его белым и пушистым ревнителем православия.
В заключение хочется вернуться к Александру Невскому, процитированному мною в заголовке статьи. Разве ж он не дружил и не хитрил с татарами, не отвоёвывал с их помощью Великий Стол, не потопил в крови новгородское восстание, не душил на корню всякое сопротивление Орде, не братался с сыном Бату-хана Сартаком? Но за это ли получил прозвище «Солнце земли русской»? Нет, а за то, что обезопасив западные рубежи Руси и замирившись с татарами, принёс родной стороне долгожданный мир.
И Владимир, и Александр не были добрыми пастырями, а жестокими и хладнокровными правителями, вынесшими на своих плечах всю тяжесть, всё бремя власти. И если и творили зло, то во имя грядущего торжества добра.