За окошком ночь

Лауреаты Фонда Всм
ЛЮБОВЬ ОЛЕЙНИКОВА - http://www.proza.ru/avtor/zaria - ВТОРОЕ МЕСТО В ТЕМАТИЧЕСКОМ КОНКУРСЕ "ПОД ПОКРОВОМ НОЧИ" МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ

 Вечерело. На небе уже появились первые звездочки. Свет их был слабеньким, блеклым. Так же слабенько и блекло освещала комнатенку Прасковьи маленькая лампочка, висевшая под самым потолком. При таком  свете нельзя было рассмотреть лиц на старых фотографиях в покосившейся рамке на стене. Но Прасковье, знавшей и помнившей наизусть каждую черточку на этих дорогих лицах, и не надо было вглядываться. Она смотрела и видела своего Мишеньку молодым и веселым. Таким, каким он был до войны. Лихо закручены усы. Правый почему-то темнее левого. Смоляные завитки чуба поддерживают новенький картуз, недавно купленный.

 Прасковья помнила. Как они возвращались из Армавира с рынка пешком, уставшие, но такие довольные своими покупками. И где-то на полпути сжалился и подхватил их на свой возок одноногий сосед Гришка. Прасковьюшка умастилась среди мешков, а ее Мишенька, то бежал за возком, то примащивался рядышком. Немного отдохнув, опять соскакивал и бежал. Все смеялся, надо коню отдыху маленько.
 
За окошком стемнело. Прасковья вглядывалась через мутное стекло в глубину двора. Старая кряжистая акация темной горой возвышалась над старой хатенкой. Такой неказистой и жалкой при дневном свете, и совсем неразличимой под сенью могучего дерева ночью.
 
Прасковья помнила. 35-й год. Лихой, голодный. А на их свадьбе отплясывала вся улица. Огурцы, помидоры, яблоки да картошка с капустой, вот и все, что было на свадебном столе. Бедны были Прасковья с Михаилом. Но гуляла улица весело. Лихо наяривал на гармони Гришка. А когда наплясалась, нашумелась свадьба, полилась в высокое черное небо песня. Про глаза синие да любовь длинную, про судьбу горькую да полынную. А Прасковьюшка с Мишенькой уходили в поля. Их первая ночь была полна звезд и тепла. Будто бы звездным покрывалом укутали их небеса и спрятали от всякого взора. Прасковьюшка вся сомлела в руках любимого мужа. А он одаривал ее такой нежностью и любовью, что звезды стыдливо прятались за редкими облаками. Через год родилась у них Полинушка. Доченька. Свет ясный.
 
Старушка посмотрела на фотографию в рамке. Там ее Мишенька держал Полинушку на плечах. Оба весело смеялись. А рядом она, Прасковья. Подняла голову и любуется доченькой. Старушка прикрыла туманные от слез глаза. Но тот солнечный летний день стоял перед ее взором как наяву. Случайно заглянул на их улицу бродячий фотограф и упросил-таки Прасковью сфотографироваться всем вместе.  Она все отнекивалась, да Михаил настоял. А когда через неделю фотограф вновь постучал в хату к Прасковье, Михаила дома уже не было.
 
22 июня 1941 год. Михаил ушел на фронт в первый же день. Прасковья, онемевшая от горя, все хватала его за руку, боясь кричать и причитать. Только глаза полыхали таким горем и страхом, что сердце Михаила покрывалось ледяной коркой. А потом, отдав Полинушку соседке, убежала Прасковья за село на берег Кубани и рыдала-причитала пока не сморил ее трудный, тревожный сон. Очнулась она глубокой ночью. Небо усыпано яркими крупными звездами. Большая Медведица, казалось, наклонилась к ней и шепчет что-то тихонько. И Венера сияет во всей своей красе. И не знают, не ведают звезды, что творится на земле матушке. Каким огнем полыхнуло! Какой бедой повеяло! Вздохнула Прасковья глубоко-глубоко, подвязала платок покрепче, спрятала горе свое глубоко да побрела домой по высокой круче. Билось ее сердечко лететь за Мишенькой вслед, да как же Полинушка? Кто убережет ее? Смирилась Прасковья.

Будто стукнул кто в окошко. Старушка вздрогнула, прислушалась. Чуть колыхалась от сквозняка сдвинутая вбок занавеска. За окном ночь. Глубокая. Темная.
 
Прасковья помнила. Такой же глубокой темной ночью задыхалась ее Полинушка. Ее свет в окошке. Ее доченька. Болела она уже неделю, да где искать врача-то? Вокруг немцы. С августа стали хозяйничать в селе. Все выгребли из дома. Половили всех кур. Не побрезговали и картошкой. Исхитрилась как-то Прасковья мешок картошки прикопать в земле, так и брала оттуда тайком, да потихоньку дочку и кормила. Седьмой годок пошел Полюшке. Умница. Уже и читать могла по слогам, и складывать числа разные. Да вот хворь проклятая привязалась. Ничего не смогла сделать мать. Не стало Полюшки к утру. Черная от горя, схоронила она девочку.
 
А через неделю освободили наши войска Успенское, и Прасковья ушла с ними. Так и прошла войну с января 1943 года до победного 1945-го. Пять медалей да два ордена на ее гимнастерке. Все думала, вот Мишеньку встречу на дорогах войны. А писем от него не было с 42-го. Победу Прасковья встретила в самом Берлине. Но еще год не могла вернуться домой. Только летом 1946 года ступила она на Кубанскую землю. Подходя к своей хате задохнулась — окно открыто, ветер занавески треплет... Ждет кто-то ее. Слабой рукой открыла калитку...
 
- Прасковьюшка! - Вздрогнула, осела на землю. Из дверей хаты ей навстречу катил на грубой деревяшке на колесиках живой Михаил. Подхватилась, прижалась, разрыдалась... А потом неделю не могли оторваться друг от друга. Говорили, говорили, вспоминали...
 
Прасковья помнила. Держась друг друга пережили они лихое послевоенное время, когда вся страна восстанавливалась из руин. День ото дня, год от года жизнь становилась легче и спокойнее. Одно не могло излечить их души. После военного лихолетья не было у них больше детей. Потихоньку смирились. Жили друг для друга. И только фотография на стене напоминала о былом времени. Плавной чередой шли годы. Вот уже проплыли и семидесятые, полетели вслед 80-е. А в 1995 году ее Мишенька ушел от нее уже навсегда. Прасковья еще крепилась. Сама управлялась по дому и с маленьким хозяйством. Копалась в огороде. На годы, которые теперь мелькали как столбы за окном поезда, не обращала внимания. Только однажды страшно удивилась, когда в ее двор зашла внушительная делегация представительных людей. Подарили ей цветы, какую-то грамоту. Да еще пылесос! Вот чудо-то! Прасковья всю свою жизнь управлялась веником. Оказывается ей исполнилось 95! В сельсовете кто-то поднял старые архивы, документы. И решили торжественно поздравить старушку. Ночью ей не спалось. Перед глазами мелькали картинки ее немудреной жизни. Будто заново пережила она все свои трагедии и радости. С этого дня как-то заметнее стала Прасковья слабеть. Вот уже не может дойти до магазина, и на помощь приходят добрые женщины из соцзащиты. И продукты принесут, и борща наварят, и полы помоют.
Не заметила Прасковья, год ли прошел, два ли... А только стала она засиживаться у окошка. И смотреть в него до темна. И вглядываться в ночь, будто ожидая кого.

Из немыслимых глубин равнодушно смотрят на землю звезды, освещая одинаково города и деревни, каменные дома и старенькую покосившуюся хатку с одинокой старушкой у окна, вглядывающуюся в ночь. Ждущую...