Лапины были такими же, как многие из живших в начале 20-го века в Амурской области. Отец семейства, потомственный почётный гражданин Сергей Григорьевич Лапин, как писал впоследствии в одной из анкет его сын Николай, служил главным бухгалтером в частной пароходной компании (Козлов, 1989). И, как многие, стремился разбогатеть, добывая золото. Чтобы достичь цели, он оформил на своё имя заявки на пару приисков на р. Гилюй, организовал «Маломальское» товарищество и стал разрабатывать эти прииски, добывая золото золотничным способом. Богатства большого не было, но на жизнь хватало.
Ещё раньше, чем у С. Г. Лапина появились свои прииски на Зее, в Благовещенске у него родились сыновья. В 1883-м – Николай, в 1887-м – Сергей… Был и ещё один, Анатолий, но о нём более ничего не известно. По-видимому, перспектива разбогатеть, добывая золото, его не увлекла. А Сергей и Николай позже будут заниматься золотодобычей, и оба станут заметными фигурами среди золотопромышленников.
Впрочем, имя Сергея Сергеевича Лапина в списках золотопромышленников мне не встречалось, хотя о том, что он и до революции имел прямое отношение к работе на золотых промыслах, свидетельствуют многие источники. По всей видимости младший брат, С. С. Лапин, был тогда не приисковладельцем-золотопромышленником, а лишь служащим, занимавшимся постановкой разведочных и эксплуатационных работ и получавшим жалованье у истинных хозяев приисков.
А в перечне золотых приисков Зейского горного округа за 1911 год, прилагаемом к протоколам съезда золотопромышленников округа, имя Николая Сергеевича указано в графе «Владелец» рядом с приисками Обсерваторским и Пустым. В подобном списке по Амурскому горному округу он также значится владельцем в 1912–1915 гг. прииска Тукурингра, располагавшемся на одноимённой речушке.
Мы не знаем, сколько на самом деле приисков принадлежало Н. Лапину, а сколько их он разрабатывал на правах аренды, но Николай Сергеевич стал достаточно известным на р. Зее золотопромышленником. Его имя, например, фигурирует в списке золотопромышленников Зейского горного округа, который был опубликован в «Историко-статистическом обзоре города Зеи» (1914).
И, может быть, именно Николай Сергеевич упоминается в опубликованных в Париже «Семейных хрониках» Т. А. Аксаковой-Сиверс. Описывая события, происходившие в Москве в 1918 г., она рассказывает:
«…У Михалкова (отца поэта Сергея Михалкова) был знакомый Лапин, человек очень богатый и имевший золотые прииски в Сибири. Лапин хотел продать слиток золота. Встретив Бориса у Михалковых, он попросил найти ему покупателя. Борис об этом ска-зал племяннику Е. И. Найдёновой – Бакланову (брату Нины Баклановой, учившейся со мною в Строгановском училище и потом ставшей известной, сыграв роль Лисистраты в комедии Аристофана на сцене Художественного театра). Бакланов сказал, что у него есть покупатель, а Лапин обещал дать какой-то процент с продажной суммы тому, кто поможет ему в этом деле.
В тот самый час, когда Борис провожал меня на Брянском вокзале, в нашу замоскворецкую мансарду пришёл Лапин со слитком под мышкой и Бакланов с «покупателем», который оказался агентом Чека по вылавливанию золота. Когда Борис вернулся с вокзала, слиток был уже конфискован, Лапин и Бакланов уведены в тюрьму, а милиционер дожидался хозяина комнаты, в которой совершилась столь незаконная сделка».
(Аксакова, 1988)
Того Лапина, о котором написала Аксакова, в начале августа 1918-го из тюрьмы выпустили, прекратив дело.
В том же 1918 году новая власть национализировала прииски в Зейском горном округе. Впоследствии объявили, что национализация незаконна, но прииски вновь были возвращены их владельцам только с приходом в Амурскую область японцев. И только тогда на них было приостановлено хищничество и возобновлены работы, продолжавшиеся до конца 1919 года.
Весь 1919-й год прииски во всех золотопромышленных районах подвергались нападениям всё увеличивавшихся количественно банд. Но ещё более положение усугубилось, когда японцы ушли из Зейского горного округа.
А 23 января 1920 года из Зеи, где спешно собрались многие мелкие золотопромышленники и управляющие приисками Зейского горного округа, в три адреса полетела телеграмма.
«Благовещенск. Управляющему областью.
Копии Атаману Кузнецову, Совету Съезда
Прииска Зейского района все захвачены красными. Золотопромышленники <и> служащие выехали <в> Зею, семьи оставлены <в> Дамбуках. Третий день <из> Зеи <в> Дамбуки нет связи. Опасность велика. <В> Дамбуках находятся годовые запасы продовольствия, эвакуированные <со> всего округа, живой инвентарь, имущество приисков. Всё население может попасть руки красных. Красные стремятся мобилизовать население. Продукты вывозятся Тимтом посредством имеющихся <в> распоряжении красных конных подвод <и> двухсот нарт оленей. Убедительно просим немедленно ходатайствовать <перед> японским командованием <о> высылке отряда <из> Зеи <в> Дамбуки и оставлении части такового в районе. <В> противном случае район обречён гибели, <а> семьи пострадавших <на> нищету.
Максимов, Лапин, Кандинский, Фёдоров, Буславский, Соколов, Лапин, Михайлов, Кандинский… Горохов…»
(Программа...)
В 1910 году на правом берегу р. Джалты близ известного в Центральном районе Владимировского прииска (теперь это умирающий Кировский посёлок) Верхне-Амурская золотопромышленная компания открыла прииск Ясная Поляна. И добыча яснополянского золота сделала имя Николая Лапина легендарным. По устному сообщению старожила тех мест геолога В. С. Шестопалова, из карьера, который местные жители и по сей день называют «лапинским разрезом», было извлечено полторы тонны золота, при том, что никто из последующих золотодобытчиков, вплоть до нынешних, не мог поставить на Ясной Поляне рентабельную добычу.
После окончания гражданской войны жизнь стала постепенно возвращаться в своё русло. Хотя национализированные прииски в большинстве своём и опустели, кое-где всё же золотничные работы продолжались: образовавшийся в начале 20-х государственный трест «Дальзолото» привлекал оставшихся «спецов» к золотодобыче, сдавал прииски в аренду частникам. И Лапины тоже не остались без дела.
«В первые годы существования молодой Советской республики и во время гражданской войны С. С. Лапину было доверено заведывание целой группой зейских приисков, – сообщал старший научный сотрудник Магаданского областного краеведческого музея А. Козлов (1989). – Потом его перевели на Алдан, в новый золотоносный район». «Работал зав. разведками по р. Гилюй на прииске Курбатовский в Зейском районе» – дополняет «Книга памяти…» (2001).
О Николае Сергеевиче Лапине в той же «Книга памяти…» говорится, что он «работал заведующим разведками Иликанской группы приисков в г. Зее», а в других публикациях о нём иногда говорят, как об арендаторе приисков. Но в списках арендаторов приисков Зейского горного округа, встречавшихся во время поисков в архивах, мне его имя долго не попадалось.
В 1991 г. журнал «Колыма» опубликовал исторический очерк А. Козлова, содержащий воспоминания Нины Николаевны Лапиной, дочери Николая Сергеевича.
«Мой отец не имел высшего образования, но с молодых лет увлекался горным делом, особенно по добыче золота. В этом он приобрёл большую практику и знания. Вместе с братом, Сергеем Сергеевичем, отец работал на Дальнем Востоке, в районе города Зея. Где-то там находилось несколько горнодобывающих приисков, принадлежавших ещё в двадцатые годы одному из последних золотопромышленников – Широкову. По существующему тогда положению их можно было взять в аренду на взаимовыгодных условиях. Так вот мой отец и стал арендатором Широкова».
(Козлов, 1991)
На самом деле, Зиновий Исидорович Широков как раз и фигурирует во многих документах в качестве одного из наиболее крупных арендаторов. Поэтому я делал вывод, что Н. С. Лапин скорее всего сам не арендовал прииски, будучи либо кем-то вроде управляющего у арендатора Широкова, либо разрабатывая его прииски на правах субаренды.
Но в конце концов длительный архивный поиск принёс результаты. В государственном архиве Амурской области обнаружились две папки, в которых сохранились копии договоров с арендаторами 1924–1925 гг. Среди этих документов были и два договора, подписанные Николаем Лапиным. В одном из них, составленном 24 марта 1925 года, Лапин брал в аренду сроком на десять лет тринадцать приисков в бассейне впадающей в Иликан р. Джалты: Иннокентьевский, Владимировский, Неожиданный, Ясная Поляна, Восточный, Благодатный, Порт-Артурский, Всесвятский, Васильевский, Союзный, Верный, Валунистый и Весёлый. А 10 июля того же года он оформляет аренду на ещё четыре прииска, Леоновский и Каменистый по Джалону, притоку Иликана, и Тихоновский и Иликанский по самому Иликану. Правда, эти прииски брались в аренду только на три года.
Хотя Т. А. Аксакова-Сиверс и назвала Лапина богатым золотопромышленником, семья Николая Сергевича не отличалась зажиточностью. Как рассказывала мне В. В. Петрова, внучка мелкого зейского золотопромышленника П. И. Петрова, Лапины, живя в Зее, держали две коровы, за которыми ухаживала большей частью одна из дочерей Николая Сергеевича. А всего у Николая Сергеевича и его жены Прасковьи Анемподистовны было четверо дочерей – Валентина, Ольга, Людмила и Нина – и два сына, Сергей и Георгий.
П. А. Лапина служила в кинотеатре: играя на рояле, озвучивала таким образом фильмы. Позже озвучивание фильмов станет средством зарабатывания на жизнь для её дочери Ольги, об этом мы узнаём из написанного детским почерком заявления о восстановлении её в гражданских правах, сохранившегося в Амурском областном госархиве.
«В Административно-правовую секцию при Зейском горсовете Лапиной Ольги Николаевны, прож. по Электрической ул., №23,
Заявление
В 1925 году я была лишена избирательных прав, как находящаяся на иждивении отца-золотопромышленника. С 1928 г. и до настоящего времени я работаю беспрерывно в качестве пианистки при Зейском кино, что меня обеспечивает вполне на самостоятельное существование и материальной независимости, а также на моём иждивении находятся сестра 11 лет и брат 12 лет, так как кроме моего заработка в кино средств других к существованию не имеется. На основании постановления ВЦИК в газете «Известия» от 11/IV с/г №100 прошу восстановить меня в правах гражданства и дать мне возможность жить и работать на пользу Республики. При сем прилагаю справку о своей общественной работе.
Лапина. 6/V 30 г.»
(Личное дело… Л.27)
По решению состоявшегося через год заседания президиума Зейского райисполкома О. Н. Лапина была восстановлена в своих правах. Тогда же, 7 мая 1931 года, в избирательных правах был восстановлен и её брат Сергей. (Там же, л.12.)
В. В. Петрова вспоминала, что в то время, когда Ольга была пианисткой кинотеатра, её брат Георгий (Жорж) служил там же контролёром, пропуская иногда и безбилетную детвору.
По-видимому, восстановление детей Николая Сергеевича Лапина в правах произошло после того, как они уже не могли считаться иждивенцами: 20 мая 1931 г. состоялось заседание коллегии ОГПУ ДВК, по 58-й статье УК РСФСР приговорившее обоих братьев Лапиных, арестованных в 1930 году, к «исправительным работам». Сергей Сергеевич полу-чил пять лет лагерей, а Николай Сергеевич – все десять (Козлов, 1989; Книга памяти…, 2001).
В тот же день, что и братья Лапины, по тому же обвинению в контрреволюционной деятельности были осуждены и некоторые другие зейские золотопромышленники и «спецы»: И. Ф. Аксентьев, В. Е. Бржинский, Е. Н. Бородулин, М. Г. Горохов, З. И. Широков… Их обвиняли во всех неудачах золотопромышленности, в срывах свёрстанных властями планов.
В июне 1928 года, за три года до ареста, Н. С. Лапин, искренне удивляясь, как можно так не по-хозяйски относиться к делу, писал главноуправляющему Главного приискового управления Н. П. Глинских:
«Гидравлика на Ясной Поляне в настоящее время работает неудачно, благодаря этому… начались обвинения… меня в том, что она неумело и неправильно построена… С переходом к «Союззолото» ещё не законченного мною дела, на которое были назначены новые руководители, совершенно незнакомые с программами настоящих и будущих работ, благодаря такой постановке получились ненормальности в деле, а потому предполагаемая смета не может быть выполнена… Вся вина за недомыв сметы должна пасть… не на меня, а на новых руководителей и спецов, которые взялись продолжать это дело, не давая себе отчёта в допущении громадных ошибках, от которых вместо поднятия и развития золотого дела оно окончательно падает…».
(Письмо №1 Н. С. Лапина…)
И он по пунктам разобрал причины, которые, по его мнению, привели к неудовлетворительной работе гидравлики…
Сейчас уже понятно, что аресты золотопромышленников и высылка их на Колыму не были случайными: на их беду на севере Дальнего Востока нашли крупные месторождения золота, и нужны были специалисты, которые смогли бы «поставить» его добычу. И первоначально направленные в Дальлаг, нужные для освоения Колымы «контрреволюционеры» в конце 1931 года были собраны во Владивостоке, а оттуда пароход «Сахалин» 4 февраля 1932 года доставил их в Магадан, бухту Нагаева (Козлов, 1989, 1991).
Не все из осуждённых зейских специалистов и золотопромышленников попали на этот этап. И не все судьбы сейчас удаётся проследить. Но о том, что среди первых колымских заключённых были братья Лапины и И. Ф. Аксентьев, сын первого хозяина первой Зейской драги, которую позже восстанавливал М. Г. Горохов, есть документальное свидетельство – приказ по тресту Дальстрой от 18 февраля 1932 г., который привёл (со ссылкой на ф. р.-23, оп. 1, д. 1. госархива Магаданской области) в своей публикации в журнале «Колыма» А. Козлов (1991).
«Направленные из УИТЛ для работы в Дальстрое нижеперечисленные лица назначаются на следующие должности с 14 февраля с. г.: 1) Давиденко И. С. – инструктора по нормированию при секторе экономики труда с окладом 600 руб. в месяц… 6) Лапин Н. С. – горного техника с окладом 650 руб. в месяц… 8) Авксентьев И. Ф. – горного техника с окладом 650 руб. в месяц… 10) Лапин С. С. – горного техника с окладом 650 рублей в месяц».
Далеко не каждому жителю Архипелага так везло: заниматься, хотя и в чужих землях, привычной работой, да ещё и получать за свою работу жалованье. Но такое особое отношение к заключённым было до тех пор, пока директором Дальстроя был Э. П. Берзин (т. е. до 1937 г.), установивший здесь «мягкий» лагерный режим для специалистов. Старший научный сотрудник Магаданского областного краеведческого музея А. Козлов приводит в своих публикациях текст воспоминаний колымского геолога Б. И. Вронского.
«Особое внимание Э. П. Берзин уделял рабочей силе… Освоение огромной территории требует очень большого количества рабочих и инженерно-технических работников. Даже при многочисленных льготах, которые правительство намечает ввести для работников Дальстроя, нельзя рассчитывать на разрешение этой проблемы. Поэтому здесь будут организованы крупные исправительно-трудовые лагеря. Он сказал, что в скором времени сюда начнёт прибывать эта рабочая сила, в том числе и инженерно-технические работники. Многие из них будут занимать командные должности. Он особенно подчеркнул, что мы ни в коем случае не должны показывать, что они находятся на особом положении: «На работе вы должны относиться к ним так, как если бы они были вольнонаёмными. Однако, с другой стороны, во внерабочее время вам не следует заводить с ними слишком близких отношений. Первое я приказываю, второе прошу учесть».
(Козлов, 1991)
Возможно, что по инициативе именно Берзина появился на свет протокол заседания Президиума ЦИК СССР «О льготах для работников Дальстрой», по которому заключённым, работавшим в Дальстрое, рабочий день засчитывался за два, а за хорошую работу по отбытию одного года заключённый мог быть переведён в иной статус – «колонизируемый» (Выписка…).
В Магадане, где в ту пору ещё не было лагерей, первые заключённые Н. С. и С. С. Лапины, бывшие, впрочем, на положении расконвоированных, пробыли недолго. После того, как весной 1932 года на Среднекан, приток Колымы, тракторная бригада пробила санную дорогу, сюда выехали обустраивать прииски и добывать золото и первые заключённые. А среди них – оба брата.
Осуждённый на пять лет горный техник Сергей Сергеевич Лапин, посланный на Утинку, был досрочно освобождён уже к зиме 1933 года. А 22 марта 1935 г. его, оставшегося работать на Колыме по вольному найму, восстановили в правах, сняв судимость. Более того, за открытие нового золотоносного района недавнего заключённого С. С. Лапина наградили Почётной грамотой ЦИК СССР. Но ударная работа на Колыме сказалась на здоровье передовика. Атеросклероз, стенокардия… Несколько раз – в 1934-м, 1935-м и 1936-м годах – он выезжает на лечение «на материк». А из последней поездки уже не возвращается. Следы и поныне известного в Магадане геолога, «горного практика», как называл себя сам Сергей Сергеевич, не имевший специального образования, потерялись.
Его старший брат Н. С. Лапин, попав на Среднекан, стал заниматься привычной работой — добывать золото на прииске Борискин. Благодаря ударной работе, всё тому же положению о льготах для работающих в Дальстрое да ещё, пожалуй, директору треста он уже в следующем году получил право на колонизацию и вызвал из Зеи свою семью. И 4 ноября 1933 года в Магадан приехала его жена с младшей дочерью Ниной. А ещё некоторое время спустя – Ольга и Георгий. А. Козлов отмечает, что Прасковья Анемподистовна работала счетоводом, заведующей столовой, кассиром, Нина – чертёжницей, а Георгий – топографом.
К весне 1936 года Николая Сергеевича перевели техническим руководителем на прииск им. Водопьянова. Но вскоре после этого в 1937 году внезапно сменилось руководство Дальстроя, Э. П. Берзина сменил на директорском посту К. А. Павлов. Отношение к специалистам горного дела, отбывавшим наказание, резко изменилось. А вскоре на них обрушилась вторая волна репрессий.
Николай Сергеевич Лапин 12 декабря 1937 года вновь был арестован по обвинению в участии антисоветской повстанческой, террористическо-вредительской организации.
30 апреля 1938 года Тройка УНКВД приговорила Н. С. Лапина к высшей мере наказа-ния. 8 мая приговор приведён в исполнение. Место захоронения неизвестно (Козлов, 1991).
Источники
1. Аксакова Т. А. Семейная хроника/Т. А. Аксакова-Сиверс. Париж: Atheneum, 1988. Кн.1. 371 с.
2. Выписка из протокола №23 заседания Президиума ЦИК Союза ССР «О льготах для работников треста «Дальстрой», полученная руководством треста 10 февраля 1932 г./ http://www.gulag.ru/main.htm.
3. Историко-статистический обзор города Зеи, Амурской обл. К. Ф. Шмидта. Зея: Н. 4. М. Синцеровский и К-о.1914. 100 с.
5. Книга памяти жертв политических репрессий Амурской области. Благовещенск, 2001. Т.1. 430 с.
6. То же. Благовещенск, 2004. Т.3. 480 с.
7. Козлов А. Особая «честь»: Из истории сталинских лагерей на Колыме//Рекламная газета, 1989. 21 марта.
8. Козлов А. Они были первыми//Колыма, 1991. №8–9. С.56–60.
9. Личное дело восстановленных в правах Лапиных Ольги и Сергея и Шадеркина. ГААО. Ф.310. Оп.6. Д.24. Лл.12–27.
10. Порайонный список предприятий по добыче золота в Зейском горном округе/ГААО. Ф.163. Оп.1. Д.1а. Л.1об.
11. Программа предстоящего съезда золотопромышленников, протоколы заседаний Совета съезда, заявления золотопромышленников об охране их приисков, переписка Совета с полицейским округом, податным инспектором об охране приисков, продаже вещей и др. вопросам/ГААО. Ф. 556/с. Оп.1. Д.1. 175 л.
12. Сведения о действии приисков Зейского горного округа за 1911 год//Протоколы 8 Общего Съезда золотопромышленников…
13. Манке А. Забытое имя//Зейский вестник, 2000. 31 октября.
Примечания.
1. Впервые опубликовано в книге "Люди золота" в 2006 г.
2. Фото из фондов Зейского краеведческого музея.