Последний прижизненный портрет Лермонтова (1841 г., до мая) выполнен К.А. Горбуновым (бумага, акварель) во время короткого отпуска поэта, вернувшегося в Петербург из кавказской ссылки, по заказу А.А. Краевского. Изображение поясное, поэт изображён в сюртуке Тенгинского пехотного полка с красными отворотами и отогнутым воротником, без эполет с золотыми контрпогонами и пуговицами. На шее – завязанный узлом чёрный платок, через правое плечо – шашка. Художнику удалось передать тонкие очертания губ поэта, подчеркнуть более жёсткий (чем на портрете Клюндера) прямой взгляд больших тёмных глаз. Подчеркнутая бледность губ говорит о холодной отрешённости изображенного на портрете. Создаётся впечатление, что на лице лежит печать грядущей трагедии. В 1875 г. П.А. Ефремов, со слов Горбунова, сообщил, что художник не успел закончить работы «за отъездом Лермонтова на Кавказ и доделал уже после его смерти». В том же году Ефремов обнаружил портрет у Горбунова (он взял его у Краевского для копирования), но уже испорченным от сырости (в Лермонтовский музей портрет поступил от художника в 1882 г.). В Музее изобразительных искусств им. А.С. Пушкина и в Институте русской литературы хранятся акварельные копии, на которых повреждения не переданы. В 1842 г. по акварельному портрету Горбунова К. Поль изготовил литографию, которая была разослана подписчикам «ОЗ» одновременно с январским номером журнала. Портрет Горбунова был приложен также к первой части «Стихотворений» Лермонтова (1842-44). Таким образом, работа Горбунова оказалась первым изображением Михаила Юрьевича, с которым познакомились читатели, и единственным в течение почти 22 лет, по которому делалось множество гравюр и литографий. Портрет хранится в Институте русской литературы.
Дело, видимо, в том, что казаки, как не дорожили традициями предков, вынуждены были приспосабливаться к местным условиям и обстоятельствам, а они были таковыми, что в горах Кавказа лучше было не выделяться. Хорошо известна меткость горцев, убивавших ружейным выстрелом на большом расстоянии горного козла или косулю. К тому же, законодателями моды на Кавказе являлись кабардинцы, от которых черкеску переняли другие горские народы. Следует напомнить, что, и шаровары не были чисто славянским элементом одежды, а заимствованы были запорожцами у турок и татар. Уже в первые годы колонизации края черноморцы не гнушались носить предметы черкесской одежды, выменивая их за соль или получая в качестве военной добычи. В списке незаконно изъятых в 1797 г. полковником Ерком у казака, работавшего на войсковом рыбном заводе, вещей, мы видим черкеску, кинжал и башлык. Но если в первые годы заселения Кубани черкески и бурки являлись вещами редкими и экзотическими для черноморцев, то в годы Кавказской войны казаки всё чаще одевают костюм горцев. В 1840-е гг. ЧКВ приняло черкеску за образец казачьей формы. Вооружение черноморцев (запорожцев), состояло из рушницы, то есть ружья, списа (пики), большой сабли и короткого кривого ножа, позже заменённого кинжалом. Казачьи старшины и канониры флотилии имели при себе пистоль. Такое военное снаряжение черноморского казака, дополнявшееся у канонира ещё сумой, в которой тот носил запальный шнур и скорострельные трубки, с незначительными изменениями сохранялось до окончания Кавказской войны.
Кордонную службу на Черноморской линии казаки вначале несли за небольшое жалованье, пропитание же должно было поставлять направившее его куренное общество. Позже кордонных казаков мукой и крупой стало снабжать войско. Средства на их приобретение давала добыча соли в войсковых соляных озерах. Соль обменивали у горцев на зерно. В 1808 г. царского министра А.А. Аракчеева заинтересовали вопросы: во сколько обходится казне ЧКВ, кордонная линия и нельзя ли получить какие-либо выгоды от сокращения жалованья, выдаваемого старшинам и казакам войска? И не лучше ли охрану поручить армейским частям? На посланный запрос, Дюк де-Ришелье 4 ноября рапортом отвечал весьма категорично: «На всём сей границы пространстве черноморцы имеют соседей у себя черкес, людей самых беспокойных, коих промышленность и упражнение есть грабеж и хищничество... Из сего ваше сиятельство заключить изволите, что черноморцы, имея жительство на границе и защищая её собою от набегов, несут службу сколько для государства полезную, столько, смею сказать, претрудную; черкесы, встречая на сей стороне Кубани черноморцев, не смеют и не могут далее простирать своих набегов, а трудную, потому что казаки, кордонную цепь содержащие, должны день и ночь быть готовыми встретиться с неприятелем и сражаться с ним... К сим трудностям присовокупить должно самое местоположение... места суть самые нездоровые. Смею уверить ваше сиятельство, что тут одни черноморцы, люди ко всему трудному привыкшие, могут только оберегать границы от злодеев.
Черкес оружием обвешан;
Он им гордится, им утешен,
На нём броня, пищаль, колчан,
Кубанский лук, кинжал, аркан,
И шашка, вечная подруга
Его трудов, его досуга.
Ничто его не тяготит,
Ничто не брякнет: пеший, конный –
Всё тот же он, всё тот же вид
Непобедимый непреклонный.
(А. С. Пушкин)
ЧКВ по роду службы, им несомой, заслуживает внимания правительства. Хотя, может быть, нельзя сравнить черноморских с донскими полками, но то неоспоримо, что вторые в домах своих спокойны: они не имеют соседей хищников, подобно черноморцам». И далее граф обращал внимание министра Аракчеева на неудобность самим казакам довольствовать себя. Небезопасной была обстановка и в районе Тамани. Что же представлял собою этот заштатный городок, через который предстояло ехать Лермонтову? Тамань находилась у самого западного края Кубани, на берегу одноименного залива. В глубокой древности здесь был большой греческий г. Гермонасса, а в X - XI вв. г. Тмутаракань - столица древнерусского княжества. С XV в. полуостров находился под властью Турции и в Тамани с конца XV в. была построена крепость Хункала. Таман – в переводе с адыгского - болото, плавни, с кабардинского – озеро. В июне 1771 г. русские войска ненадолго заняли её. Но по Кючук-Кайнарджийскому договору от 10 июля 1774 г. Таманский п-ов остался под властью Крымского хана. Только в 1777 г. крепость Хункала была разрушена и спустя 200 лет на этом месте расположилась рыночная (по-турецки - базарная) площадь станицы Тамань. В 1777-1778 гг. ген. А.В. Суворов, укрепляя Кубань небольшими форпостами, построил небольшое полевое укрепление на высоком берегу залива между Таманью и будущей Фанагорийской крепостью. Однако в 1779 г. вскоре после отвода русских войск оно пришло в запустение. До 1783 г. Тамань была последним убежищем крымского хана Шагин-Гирея.
В 1787 г. на берегу Таманского (ранее Маркитанского) залива русские войска вновь поставили земляное укрепление, которое также вскоре пришло в негодность. В июне - июле 1792 г. сюда, сушей из-под Севастополя, прибыл егерский Таврический батальон премьер-майора Х.К. Розенберга, «для исправления и вооружения таманских укреплений». 25 августа на таманский берег высадилась первая крупная партия черноморских казаков, во главе с полковником Саввой Белым. Часть из них временно разместилась в крепости, остальная же масса в землянках, которые пришлось построить на первой улице, протянувшейся от пристани к древнему озеру, теперь уже высохшему. Улицу назвали Холодной (ныне К. Маркса), потому как она сильно продувалась ветром, как в трубе сквозняком. Уже в то время подыскивали место для новой крепости с названием - Фанагорийская. В 1794 г. в Тамани побывал известный учёный, путешественник П.С. Паллас, подробно описавший начало сооружения крепости. По его объяснению, ввиду неровного и неудобного места в старой Тамани и засорения её развалинами, необходимостью отдать её казакам, место для новой крепости выбрали в двух верстах восточнее, на берегу моря, совершенно ровное и пустое. К началу XIX в. строительство было закончено. Но уже в 30-е годы крепость утратила всякое военное значение. «Крепость заброшена, в запустении, - писал будущий декабрист Н.И. Лорер. Очертание валов и подобие рвов свидетельствует только о том, что здесь существовало когда-то укрепление». «...Луна тихо смотрела на беспокойную, но покорную ей стихию, и я мог различить при свете её, далеко от берега, два корабля, которых чёрные снасти, подобно паутине, неподвижно рисовались на бледной черте небосклона...».
То не волны шумят на просторе,
То не чаек базарная брань -
Из Азовского в Чёрное море
И обратно дрейфует Тамань.
Городишко и впрямь никудышний -
Русский гений, как в воду глядел.
Но какие здесь вызрели вишни !
Как я их замечательно ел !
Откусил бы язык окаянный,
Нашептавший игривый стишок…
Я не знал, что Андрей Первозванный
Здесь из греков в варяги прошёл.
Владимир Шемшученко.
В городе Тамани в 1827 г. существовал лишь 131 двор, для сравнения в Екатеринодаре – 1341. В последующее десятилетие число построек в Тамани, безусловно, возросло, но незначительно. Населения в городке прибавилось тоже немного. В 1838 г. в Тамани останавливался сослуживец Лермонтова по Гродненскому гусарскому полку М.И. Цейдлер. Обычно все, кто прибывал на службу, жили не в крепости, а находили приют в городке, у местных жителей. Так было и с Михаилом Цейдлером, который жил в том же самом домике, что и Михаил Лермонтов. Это случайно выяснилось при их встрече в лейб-гвардии полку, и поэт тогда же начертил пером на клочке бумаги скалистый берег и домик. Карандашный рисунок Лермонтова «Тамань» сохранился и был обнаружен в г. Уфе в 20-е годы XX в. Что же было изображено конкретно на нём? На крутом обрыве у моря - хата под камышовой крышей, у берега лодка с длинным веслом. Дальше на море парусная лодка и трехмачтовое судно с чётко вырисовывающимися снастями. Слева видны очертания мыса с двумя гористыми вершинами. Сейчас они носят название Лысой горы, тогда во времена Лермонтова она назывались Каменной. Тамань была небольшим, невзрачным городишком, который состоял из одноэтажных домиков, крытых тростником, - вспоминал позже М. Цейдлер, - несколько улиц обнесены были плетневыми заборами и каменными оградами. Изредка кое-где, были устроены палисадники, и виднелась зелень. На улицах тихо и никакой жизни. Мне отвели с трудом квартиру, или лучше сказать, мазанку, на высоком утёсистом берегу, выходящем к морю мысом.
Продолжение следует в части 9 http://proza.ru/2019/01/16/855