…Под сводами небольшой однокомнатной квартирки отзвучали последние слова новогоднего поздравления Президента. На экране телевизора поплыли картинки ночных видов московского Кремля. Куранты на Спасской башне торжественно отчеканили знакомую мелодию и начали методично отбивать положенные двенадцать раз.
Максим Андреевич приподнялся из-за стола и, держа в руке рюмку с клюквенной настойкой, дождался гимна России. Никаких особых желаний он загадывать не стал. Лишь по привычке попросил у Всевышнего хоть на время облегчить проблемы, связанные с больными ногами. Чтобы проклятый ревматизм не одолевал так нещадно и жестоко.
Выпив до дна, мужчина снова опустился на диван и пробежал глазами по скудному набору снеди, выставленному на столе. Подцепил вилкой шпротину из банки, дожевал остатки магазинного оливье. «Ну вот и ладно! – мысленно подытожил он события сегодняшнего вечера, машинально наблюдая за «весельем», искусственно созданным персонажами «Голубого огонька». – Слава Богу, форсировал очередную новогоднюю отметку. Теперь можно и под горку…»
Глубоко вздохнув, Максим Андреевич убавил громкость телевизора и призадумался. Нет, он теперь ни на что не роптал! Привык. Вот уже несколько лет привык отмечать Новый год в одиночку. Привык к тому, что из трёх внуков с рождественскими праздниками его традиционно поздравила по телефону лишь Ксения – самая младшая. И даже спать привык ложиться в эту ночь около часу. Несмотря на грохот петард за окном и на пьяные вопли ещё моложавых соседей.
Когда-то и он отмечал Новолетие в шумных компаниях. Среди родственников и друзей. Гуляли до восьми утра. Танцевали, пели песни, ходили на городскую ёлку в сквер около мэрии. Влюблялись, женились, воспитывали детей. Трудились не покладая рук, чтобы в доме всегда был достаток. Летом иногда отдыхали на море. А чаще вкалывали на загородном огороде, чтобы к осени собрать со своих законных соток приличный урожай.
Мужчина грустно усмехнулся, вспомнив старый анекдот. В общем, пришли пионеры проведать одинокого пенсионера. Фрукты принесли, сладости. И спрашивают у него: «Дедушка, а когда вам лучше жилось – до войны или после? Дед отвечает: «Конечно, раньше, до войны!» «А почему?» «Потому что я тогда молодой был. Меня девки любили…» Что тут добавишь? Естественно, по молодости всё казалось интереснее и привлекательнее. Даже снег был белее и сахар слаще…
Максим Андреевич приподнялся с дивана и, тяжело ковыляя на непослушных ногах, отнёс посуду на кухню. Вымыл её под струёй тёплой воды. Вернувшись в комнату, отключил телевизор и разобрал одинокую постель. Оставив свет лишь в ночнике, неторопливо разделся и забрался под мягко шуршащее одеяло. С облегчением вытянулся на привычном ложе. «Нет, грех мне кобениться и плеваться на свою сегодняшнюю житуху, – отогнал он от себя непрошенные мыслишки, усердно давившие на жалость. – Не старик ведь ещё! Не дряхлая развалина. Всего-то шестьдесят семь. Пенсию, слава богу, заработал. В квартирке чистенько, уютно. В аптечке и в холодильнике есть всё необходимое. А то, что один остался… Так сколько пожилых людей в стране сейчас в одиночку кукуют? Так уж судьба сложилась. Никуда не денешься. Отпорхали в прошлое наши молодые годы. Каждому возрасту – своё время. И на детей обижаться не надо. У них свои семьи и заботы. Как-нибудь встретимся… Я вот при желании мог сегодня к соседке Таисии пойти. Она приглашала вместе посидеть. Новый год встретить. Да уж больно говорливая тётка! Я б от неё через пятнадцать минут ушёл…»
Покряхтев, пенсионер перевернулся на бок. «А с другой стороны… – подумал он. – Далеко не каждый до таких лет доживает. Особенно мужики. Вон, сколько моих сверстников уже на погосте лежат. А я ещё ничего. Сам себя обслуживаю. Если б не ноги, то ещё хоть куда! Даже в загс. Лишь бы невеста подыскалась справная. Хозяйственная и заботливая. А вообще… Кто сказал, что одиночество – это плохо? Что это испытание и вроде как наказание? Что одному даже поговорить не с кем? Ерунда! Это смотря кому что надо. Мне вот иногда кажется, что в зрелом возрасте человеку очень полезно осознать и оценить всю свою прожитую жизнь. Отдышаться наконец. Посмотреть – что оставил после себя. Покаяться за все грехи, которые сотворил. Привести в порядок текущие дела, написать завещания. А потом спокойно, без паники доживать оставшиеся денёчки, месяцы и годы. Помогать по возможности другим, молодых учить уму-разуму. Можно даже мемуары написать. В назидание потомкам…»
Максим Андреевич вдруг с удивлением обнаружил, что из его глаз катятся по щекам непрошенные слёзы, оставляя на подушке мокрые следы. «Э-э! Ты чего это, парень?! – встрепенулся он. – А ну не раскисать! Баба, что ли?.. Морская гвардия не тонет! Ясно? Послезавтра из соцзащиты снова придёт Анечка. И сделает нужные уколы. Боль в ногах поутихнет. Потом, как всегда, вместе попьёте чайку, Аня расскажет о последних новостях. Так что… Не скиглить! Приказываю тебе, гвардии старшина второй статьи, вытереть сопли, выпить снотворное и выключить ночник. Всё! Эмоции оставь кисейным барышням. Выполнять!..»
…Соседи за стеной гуляли до пяти утра. Потом и они притомились. А бывший старшина второй статьи, воткнув в ушные раковины плотные беруши, безмятежно сопел до десяти утра, браво покоряя во сне далёкие морские просторы. Как в молодости, во время службы на Балтийском флоте. Он знал, что после долгого похода их корабль снова вернётся в родную гавань, где на берегу его обязательно будет ждать любимая девушка по имени Таня. Будущая жена…