ВЕЛИКИЙ И УЖАСНЫЙ
Генеральным директором нашего убогого научного сообщества с загадочным названием " ООО НИЦ " был именитый подмосковный ученый Павлик Анатолич Бутылин ( можно просто - Павел или Паша ).
Мужик в целом неплохой, но шибко нервный - ежели вдруг огорчался по какому поводу, то сразу бежал к себе в кабинет, где с упоением и азартом метал настольные телефонные аппараты - чтобы грохоту было побольше. Чтоб покруче душу отвести.
Когда оборзевший ученый все телефоны изничтожил, его заботливая соратница Лидка Барсученко приволокла из кладовки старые, тяжелые книжищи - в качестве альтернативной замены.
Летят и звонко шмякаются о стены габаритные книги-"кирпичи", а расстроенный Павлуша, ошалело вылупив глаза, орет дурниной, дрыгает конечностями и матерится в пространство . Потом натрескается успокоительного и затихает на некоторое время, силы экономит.
"Картина маслом". Подобное угнетающее шоу не каждый мог выдержать.
Страшен был Павел в своем праведном гневе, поэтому опасались люди его огорчать - даже главбух Людка Зайчикова, патологически склонная к вранью и фальсификации.
Пашка считал себя большим гуманистом и кидать в народ тяжелые предметы до времени не решался, а все норовил попасть в раскуроченные настенные часы без стрелок.
В моменты особого умственного помутнения и душевной ярости разгневанный метатель предпочитал использовать в качестве мишени околодверное пространство своего кабинета.
Но однажды казус вышел. Как-то вызвал Павел к себе компьютерного виртуоза Жору - для традиционного утреннего освидетельствования. Сидит, ждет подчиненного, гнев копит, а тот все не идет, заплутал где-то с ночного похмелья.
Не дождавшись, нетерпеливый ген.директор метнул на удачу иллюстрированную историю Москвы и угодил точно в дверной проем, где как раз в этот момент нарисовалась скорбная фигура компьютерного спеца.
В него-то и врезалась двухкилограммовая книжища.
Жора бухой был - поэтому выжил. А если бы у Паши под рукой оказался четвертый том Большой Советской Энциклопедии ? В нем без малого три с половиной кило чистого веса ! Вот тогда, думаю, Жоржу были бы кранты.
А так он быстренько поднялся с паркета и в раненом состоянии дал деру. Рассвирепевший начальник приказал беглого работника изловить и к нему доставить, чтобы еще раз книжкой "отоварить", но подбитый ослушник спрятался и затих.
Залечив рану, он объявился лишь к концу рабочего дня и чистосердечно покаялся в непозволительной утренней наглости. Шеф к тому времени уже погрузился в печальную задумчивость и не стал, согласно заведенной традиции, над наглым Жорой глумиться, а мудро приберег свои обидные претензии для следующего раза.
Короче, был бы наш Павло Анатолич ярким и самобытным руководителем, если бы не интриганка и стукачка Лидка, втершаяся к нему в неограниченное доверие и находящаяся на повышенном бюджетном содержании.
Очень она огорчалась, когда обстановка на фирме была спокойная. Тут же "бралась за дело". Пока не устроит кому-нибудь подлость или пакость какую не сотворит - кушать не сможет и ночью не уснет.
Каждое утро гнусная интриганка змеей проползала в Пашин кабинет, где доверительно общалась с хозяином, подробно "сигнализируя" обо всем и о каждом в отдельности.
Содержательная беседа продолжалась всю первую половину рабочего дня, после чего обладатель кабинета впадал в глубокое умственное и психическое расстройство, поочередно вызывал "на ковер" особо провинившихся ( в соответствии с "авторитетным" мнением Лидки ), бился в падучей, орал дурниной и испытывал стены на прочность.
Лидка сидела рядом счастливая и раскрасневшаяся - день удался ! Потом она нудно слонялась по комнатам, что-то вынюхивала, сплетничала, бесконечно пила кофе и возбужденно визжала.
Яркой индивидуальностью был мой шеф Павел Бутылин. Любил поэзию, наизусть знал почти все стихи Евгения Евтушенко и декламировал их весьма артистично.
Когда мы вместе ездили в командировки, и в купе больше никого не было, он до утра читал вслух творения любимого поэта. Мне в такие минуты искренне казалось, что у вдохновенного Павла помимо вдребезги расшатанной нервной системы есть еще и тонкая, сострадающая душа.
Впрочем, подобное иллюзорное ощущение возникало лишь у тех людей, которым не довелось работать под началом непредсказуемого Паши при руководящем участии его любимой пакостнницы.
Помимо эмоционального декламирования произведений Евтушенко, Павел очень любил выступать на занудных производственных собраниях, которые регулярно устраивал для обсуждения двух важных вопросов.
Сначала печальный директор утомительно вещал о том, что почти все сотрудники нашей убогой организации дружно валяют дурака, а ударно и производительно работают лишь два человека - он и Лидия Иванна БарсУченко ( так трепетно и задушевно деградирующий Павлуша называл свою толстозадую соратницу).
Потом разволновавшийся начальник переходил к самой животрепещущей теме - вопросу о железнодорожных билетах для служебных поездок. У ген.директора в этом плане был большой "бзик".
Он воодушевленно призывал командированных к экономии, советуя приобретать самые дешевые билеты на самые дешевые поезда, иначе - мы непременно разоримся.
Сотрудница, в обязанность которой входила покупка ж.д. билетов для руководства, была чрезвычайно бестолкова. В ней гармонично ( "в одном флаконе" ) сочетались тупость и исполнительность.
И однажды она, восприняв слова пустозвона Павлуши буквально, приобрела ему "шикарнейший" билет - в плацкартном вагоне, около туалета, на верхней боковой полке. Оскорбленный до глубины души начальник приказал находчивой идиотке немедленно заменить это во всех отношениях "замечательное" место на другое, в вагоне СВ.
Но самое интересное - дальше.
ПОЗОРНАЯ ПОЕЗДКА
Несколько лет назад мы с Пашей направлялись в командировку на представительный научный симпозиум. За билетами шеф легкомысленно отправил ту самую Сотрудницу по имени Валентина.
"Валюха-горюха" вскоре вернулась взволнованная, держа в руках два билета - в одно купе, на две нижние полки, да еще - такие дешевые ! ! ! А вот то, что билеты эти были ПОДОЗРИТЕЛЬНО ДЕШЕВЫЕ, все на радостях как-то упустили, заглядевшись на счастливую и гордую Сотрудницу.
Но я думаю, что не упустили, а даже наоборот - экономный Павел втихаря искренне порадовался факту дешевизны.
На вокзале, приближаясь к своей платформе, мы почувствовали неясную тревогу. К хвосту роскошного фирменного поезда были прицеплены два обшарпанных вагона, забрызганных какой-то отвратительной коричневой жижей. Один из них предназначался для нас.
Нетрезвый проводник долго вертел в руках наши паспорта, периодически икая и отрыгивая чесноком. А мимо беззаботно и весело проходили остальные участники симпозиума - туда, где блестели новой краской другие, чистенькие и аккуратные вагончики нашего поезда.
Настроение у Павлуши стало портиться. Но главное было еще впереди... Раздолбанная дверь в купе открываться и закрываться не хотела. Столик болтался и дребезжал. Грязища была жуткая, чем-то воняло ( похоже - рвотными массами ). Вечер возвышенной поэзии Евтушенко однозначно откладывался.
Побледневший Паша с нехорошими предчувствиями достал билет и внимательно посмотрел на его цену - билет стоил в два ( !! ) раза дешевле обычного купейного.
Как потом выяснилось, в этом поезде с недавних пор ввели места пониженной ( ну очень пониженной ) комфортности, подцепив к составу пару вдрызг раскуроченных вагонов из отстойника. Этакий " супер эконом-класс ".
Ездили в этих "роскошных" вагонах Бог знает кто. Туалеты не работали. В случае нужды нам было предложено либо терпеть, либо идти в другие, нормальные вагоны ( в которых ехали наши коллеги ). Чаю не дали ( "ишь, чиво удумали, интилихэнты !" ).
Разочарованный Павло, ощутив себя подло и цинично обманутым, решил лечь в кроватку, чтобы забыться во сне. Не тут-то было. Пьяный проводник предложил ему выкупить постельное белье за 100 рублей. Сторговались на 50-ти.
Белье оказалось жутко влажным, практически мокрым. Любознательный и дотошный Павел пошел выяснять - почему. Ответ был такой - " Вот ездют такие, как ты, нажрутся, напрудонят в постель - вот она и мокрая . ха-ха-ха ! ".
Пашу проводник как-то сразу невзлюбил.
Пристыженный Руководитель вернулся в купе ни с чем и, обиженно распустив сопли, начал злобно причитать - " Сволочь ! Гадина ! Сволочь ! ". " Кто, проводник?" - сострадающе поинтересовался я. Но оказалось, что озвученная гневная тирада была адресована "билетерше хреновой", то есть, Валюхе. Нежная и оплеванная душа ценителя утонченной поэзии жаждала садизма и мщения.
Забыться во сне в ту ночь так и не удалось - за стеной, в соседнем купе, отчаянно и громко матерились, а под утро устроили мордобой.
Из вагона мы вышли помятые, немытые, голодные и с утра в туалет не сходившие.
А на вокзальной площади собирались другие, более удачливые участники симпозиума - помывшиеся, выспавшиеся, попившие чаю, позавтракавшие и, кроме того, с утра благополучно сходившие туда, куда нас не пустили.
Это Пашу добило окончательно.
Он ходил по площади и болезненно выспрашивал у всех - как доехали, как обслуживали, чисто ли было в вагонах и т.д.
Окружающие жалели беднягу, предполагая, что он рехнулся от расстройства. А тот просто ходил и завидовал.
Завидущий он был, Паша. Шлялся по площади и позорился.
При заселении в гостиницу завистливый и дурно пахнущий деятель науки затравленно поинтересовался у обалдевшей администраторши - есть ли в номере туалет, вода и сухое постельное белье. Сзади кто-то сказал огорченно - " Совсем плох наш Павел ".
На пленарном заседании мой компаньон сидел отрешенный, ораторов не слушал, а думал о своем, наболевшем. Время от времени скрежетал зубами и шипел - "Убью гниду !!!" ( это он про находчивую Сотрудницу ). В тот же вечер беспокойный Павлуша купил билет до Москвы и укатил туда с единственной целью - побыстрей добраться до фирмы и заняться показательными репрессиями.
ЭПИЛОГ
Поезд прибыл в Москву совсем рано, но огорченный Павел все равно поехал на службу. Организация наша располагалась в ближнем подмосковье, в получасе езды на электричке.
В предрассветный утренний час на работе было пустынно и темно, лишь одинокий Жора, словно тень отца Гамлета, задумчиво шатался по мрачным и гулким коридорам.
На вопрос - что он тут делает в такую рань, измученный нарзаном специалист внятно ответить не смог.
Паша по данному поводу сильно огорчился и задумал поганца изничтожить, но в отсутствие Лидки делать этого не стал, а, вздохнув безнадежно, открыл дверь в свой кабинет и уединился.
Отремонтированные часы на искалеченной стене показывали без десяти семь. Павел, не сняв пальто, устало сидел в кресле, задумчиво погрузившись в невеселые размышления.
С этого дня на производственных собраниях вопрос о " билетной экономии " более никогда не поднимался.
Но горькие воспоминания о позорном путешествии в обосранном вагоне не покидали тревожного Павлушу. Бедняга регулярно запирался в кабинете и злобно матерился в окружающее пространство.
Бесноватая Лидка возбужденно визжала, призывая обессиленного соратника к самоизоляции и ужесточению репрессий в отношении нерадивых трудящихся. Период весенне-осеннего обострения протекал бурно.
Понятливые граждане старались лишний раз не беспокоить одуревшего Павлушу, а некоторые даже жалели его. Бедный, бедный Павел ...
Декабрь 2016 года.