С этой выцветшей послевоенной фотографии смотрят на меня совсем еще молодые тетя Рита и дядя Володя. У неё прелестное счастливое личико и две толстые косы мягко спускаются на грудь, а рядом сидит он- подтянутый, энергичный, обликом напоминающий молодого тигра, готового к прыжку. Эта фотография висела долгое время на стене в их московской квартире, а после ухода обоих супругов в мир иной переселилась она в мой фотоальбом.
Рита и Володя поженились вскоре после войны, она тогда заканчивала тимирязевскую академию, а он- институт инженеров транспорта. Через два года родился у них сын Алеша, и Рита погрузилась с головой в материнские заботы, а Володя работал с утра до позднего вечера, и помочь ей мог лишь в редкие выходные. Днями он работал, как инженер на заводе, а вечерами посещал курсы по переподготовке инженерно-технических работников для Метростроя.
После окончания курсов пригласили его на работу в московское метро. Новая работа захватила его целиком и превратилась в любимое дело всей его жизни. Он несомненно обожал свою прелестную жену и маленького сына, но мир его был больше и шире только семейной жизни. Он начал простым инженером в системе Метростроя, а позднее стал ведущим специалистом и руководителем конструкторского бюро. При его непосредственном участии проектировались станции метрополитена, разрабатывались новые технологии и современное оборудование для строительства тоннелей.
Это были самые счастливые годы в их жизни, время надежд и мечтаний, но позднее началась полоса нелегких испытаний. Рита снова забеременела, но второй сын умер при родах. Сын Алеша часто вспоминал, как он случайно заглянул в гостиную, и испуганно расплакался, увидев на столе маленький гробик.
Вскоре Владимира, как ведущего специалиста, направили в Сибирь для проектирования тоннеля на Кругобайкальской железной дороге. Он вынужден был оставить свою семью, Риту с сыном, в Москве и отправиться на долгие три месяца в командировку. Но вернулся он значительно раньше намеченного срока по причине неожиданной и тяжелой болезни.
Работы на Байкале был непочатый край, есть приходилось урывками и впопыхах, когда и что придется. Всецело увлеченный работой Владимир этому значения никакого не придавал, считал, что его желудок и гвоздь переварит, но со временем стал ощущать тянущие боли в животе, которые с каждым днем усиливались и стали его порядком изматывать. Он чувствовал, что теряет силы и временами уже не в состоянии выйти на работу. Вынужден был обратиться к врачу, но тот, осмотрев Владимира, только покачал головой: «Тебе, батенька, в Москву надо возвращаться и как можно скорее, здесь тебе оставаться нельзя, нужно к специалистам и срочно!»
Пришлось отложить все дела и возвращаться в Москву. В Москве его сразу уложили в больницу, поставили диагноз язвенного поражения кишечника (язвенный колит) и после неудачной попытки консервативного лечения решили незамедлительно оперировать. Операция была неприятная, калечащая, унизительная, кишку пришлось вывести на переднюю стенку живота в правой подвздошной области. И жить теперь надо было с пластиковым пакетом на животе. Невыносимо тяжело было с этим смириться талантливому, энергичному, полному планов, еще молодому тридцатисемилетнему мужчине. Перед ним теперь остро встал вопрос, как жить дальше. Предлагали инвалидность, но он категорически отказался, он хотел продолжать жить и трудиться в полную силу.
Владимир вернулся на работу, сотрудникам он не рассказывал в том, что с ним произошло, не подавал вида, старался со всем справляться, и жить, как до операции. В Метрострое он был абсолютно таким же, как раньше, бодрым, энергичным, талантливым, совершенно незаменимым работником. Человек он был сильный, и сослуживцы даже не догадывались о его болезни, о тяжелой операции, которую ему пришлось перенести и её последствиях.
Больше всех переживала его жена Рита, она очень любила мужа и страшно боялась, что его болезнь станет прогрессировать, и она может его потерять. Ей теперь намного прибавилось работы. Болезнь мужа была тяжелой, хронической, он нуждался в её ежедневной помощи и постоянном домашнем уходе. Утром и вечером были у нее под рукой резиновые трубки, с помощью которых она два раза в день промывала кишечник мужа лекарственными растворами. Она научилась готовить особые диетические блюда, которые не раздражали его больной кишечник, чтобы предотвратить обострение болезни.
Рита никогда не жаловалась, не такой она была человек, она восприняла новые обязанности, как должное, и верно служила любимому человеку. Для неё ухаживать за больным супругом было также естественно, как ухаживать за ребенком, он стал теперь в доме тем, кто больше всех нуждался в её заботе. Утром после обязательного промывания она кормила завтраком мужа и сына, а затем бежала на работу сама. Она работала cекретарем-машинистской, устроилась специально поближе к дому, чтобы всё успевать. Нередко поздними вечерами она снова садилась за пишущую машинку, чтобы напечатать очередную научную статью мужа.
Никогда ни раньше, ни потом я не встречала такого всепоглощающего растворения одного человека в другом, тетя Рита совершенно забыла о себе, все её душевные и физические силы были посвящены уходу за дядей Володей. Она просто-напросто стала придатком своего больного мужа. Она пополнела, стала одеваться кое-как, на себя совершенно махнула рукой, превратилась в женщину «со следами былой красоты».
Но однажды случилось неожиданное, и Рита получила отвратительное письмо, в котором незнакомая "доброжелательница" сообщала ей о неверности мужа. Весь её душевный мир, построенный на фундаменте трепетной любви, заботы, ежедневной самоотдачи, в одночасье обрушился. Подсознательно чувствовала она, что написанное в письме было горькой правдой. В это время я оказалась в Москве и, как всегда, навестила моих родственников. Тетя Рита была буквально раздавлена, она не находила себе места, не чувствовала почвы под ногами. Всё то, во что она верила оказалось порушенным. Не было, как оказалось, той большой любви в которую она так свято верила, а была лишь ложь и измена.
Однако человек свыкается со всем, подруги стали уговаривать: «Смирись! Все они мужики такие, все изменяют! Не ты первая, не ты последняя! Все лучше, чем одной куковать!» И Рита смирилась и продолжала жить с Володей и ухаживать за ним, как прежде. Но в душе у неё что-то умерло. Она уже не была той полной сил оптимисткой, она стала грустной, придавленной жизнью женщиной. И её здоровье стало ухудшаться, стало болеть сердце, подскакивать давление. В шестьдесят девять лет произошло кровоизлияние в мозг, и через несколько дней её не стало.
А её муж, Володя, ещё долго и счастливо жил. Он, как особо ценный, заслуженный сотрудник Метростроя, продолжал работать до семидесяти пяти лет, да и позже, хоть и ушел на почётную пенсию, но при необходимости консультировал сослуживцев. Ежедневно к нему приходила молодая женщина, которая прибирала, готовила, присматривала за ним. Естественно, что он платил за её труд, ведь понимал, что никто не станет служить ему безвозмездно, как это делала самоотверженная Рита. Он никого не посвящал в тайну их истинных отношений, но эта женщина стала спутницей его жизни в последние двадцать лет. К своей болезни Володя сумел приспособиться, всегда жил в полную силу и умер, когда ему было за девяносто.
В который раз я рассматриваю cтарую выцветшую фотографию из моего альбома и всё думаю о доброй прекрасной Рите и о её самозабвенной любви. И задаю себе вопрос: «А правильно ли так, как она, безгранично любить, беззаветно служить другому человеку, растворяться в нем, забывая о собственном «я»? Или же надо любить и уважать своего партнера, но при этом всегда оставлять собственную нишу для саморазвития, самоутверждения, не терять чувства самодостаточности? Быть другом, а не слугой, невзирая на обстоятельства?»
На Западе бытует мнение, что нельзя быть «слишком» добрым, надо быть добрым «в меру» и всегда быть на страже собственных интересов и уметь дать отпор, если тебя пытаются принизить или же подавить. В западном фольклоре есть немало пословиц и поговорок на эту тему, например: "Не ешь много пряников, а то станешь слишком добрым!" Но русские люди не такие, многие из них склонны к самопожертвованию и не знают чувства меры в любви и доброте. Такой была и моя незабвенная тётя Рита, которая была вечной сестрой милосердия и добровольной служанкой, но ответом ей стали предательство и измена. Но святая у неё была душа и оставила она по себе самую светлую и добрую память у всех её знавших.