ЛУЧИ ПРОФЕССОРА ЯСТА
После очередного ночного похода за светящимися кокками Яст долго колдовал над извлечениями из одной чашки с питательной средой. Даже на ощупь кокковая колония была жесткой, а цвет её приобрел необычный палевый оттенок. Профессор положил колонию на предметное стекло и попытался продавить пинцетом. Не тут-то было! Еще недавно живые бактерии, образовав плотную сухую массу, превратились в камень. Не может быть! Кокки не должны погибнуть в этой питательной среде!
А если?.. Яст с трудом отделил от «камня» песчинку, растёр её в пыль и стал рассматривать под микроскопом. Ничего необычного: мёртвая пыль.
- Ересь какая-то!- проворчал профессор и положил «камень» обратно в чашку. Что за прочный прозрачный клей соединил кокки? Им он, наверное нравится. Иначе, зачем бы они так сцеплялись.
Спектроскоп бы сейчас! Он живо б определил состав этого клея! Но у Яста не было спектроскопа. У него хватало денег только на простенькие реактивы, лабораторную посуду да на скудное пропитание. А о содержании семьи ему, профессору – неудачнику, и говорить не приходилось.
Получив диплом микробиолога в Стэнфорде, Яст вместе со своей подругой Айной радовался, как малый ребенок. Оба мечтали сколотить маломальское состояние, купить на окраине города, там, где море подходит вплотную к улице, небольшую, но уютную виллу. Такую, чтоб можно было устроить в ней лабораторию и заниматься любимым делом (люцифераза, с которой связанно свечение морских бактерий, была потаенной мечтой Яста).
Но надеждам не суждено было сбыться. Айна, родив ему девочек – тройняшек, после нескольких лет семейной жизни не вынесла нищеты и оставила его одного в полуразрушенном жилище на берегу моря. Уехала к своему отцу - коммерсанту в Алабаму.
Яст был моногамом, преданно любил жену и тяжело переживал утрату семьи. Но наука была для него превыше всего. Его наука, в которой он постоянно терпел неудачи и которая сделала его в семьдесят лет замкнутым и нелюдимым.
Но и поныне память цепко хранит тепло прикосновения Айны, жар её дыхания. И как будто сегодня он слышит колокольчиковый голос любимой, отрывающий его от микроскопа, зовущий к запоздалому обеду. Тогда он становился зверем. Его большие уши дергались в тике, а серые, глубоко посаженные глаза потухали до тёмно-стального блеска. И тогда тонкие длинные пальцы нервно отодвигали микроскоп. Пробирки тихонько звенькали, и Яст уходил на берег.
Айна вздыхала и безмолвно ждала. А он, худой, длинношеий, ссутулив плечи, смотрел и смотрел на море. Почему всё, что раньше казалось простым и понятным, теперь стало сложным и необъяснимым? Почему, всем сердцем и умом понимая природу свечения, он не может разгадать его тайну? Почему кокки светятся?
Где-то в глубине души Яст осознавал, что неудачи обижают самое близкое существо, его Айну. Он медленно брёл домой, шептал с порога: «Прости…»
И она прощала. Крупные слёзы катились по её щекам. В такие минуты она готова была сделать что угодно, только чтоб её Яст больше так не мучился, чтоб хоть иногда был ласков с нею. Пусть даже не так, как в прежние годы их жизни. И всё ж не выдержала…
Прошло сорок лет.
Почти полвека Яст выходит каждую полночь на берег бухты, садится за вёсла утлой лодочки и уходит за две-три мили от берега, туда, где его окружает святящаяся рябь. Там он вынимает из мешка большие марлевые тампоны, касается ими поверхности воды и укладывает кокков на питательную основу в специально приготовленные ёмкости. Иногда ему удается вклиниться в стаю ивасей и мелкоячеистым «пауком» выбрать несколько рыбёшек. Мясо некоторых из них светилось, и профессор знал почему: всему виной люцифераза. Дни, месяцы, годы напролет Яст колдовал над чашками, рассматривал под микроскопом мутные островки кокковых колоний, готовил из рыбы и морской соли питательную смесь для своих любимчиков.
В его руках уже нетвёрдо держался пинцет. Ныла отёкшая за день спина. Слезились заметно поблёкшие глаза. Но упорство и вера учёного удерживали Яста за лабораторным столом.
И вот неожиданный результат.
В который уже раз Яст устремил свой взгляд на эту стеклянную чашку, ласково потрогал её пальцами, словно сейчас в ней была заключена вся его оставшаяся жизнь. Потом вынул из-под окуляра предметное стекло с препаратом и посмотрел на свет. И снова ничего необычного. Та же мёртвая пыль. От нечего делать взял лежавший рядом с чашкой брусок постоянного магнита, поводил им над стеклом. Что это? Ему показалось, что покровное стекло приподнялось над предметным. Показалось?!
Прилив горячей крови ударил в мозг, в сердце. Не может быть! Здесь что-то нечисто. Яст взял со стола металлическую линейку и без усилия просунул её между обоими стёклами. Значит, мёртвые бактерии… растут. Растут от действия на них магнитного поля! Невероятно!
Ещё не поверив до конца в эту еретическую мысль, он схватил чашку и установил её на магните. Прямо на глазах кокково – каменная колония разрослась до размеров цента, поползла по стенкам чашки, а упёршись в них, подалась вверх.
Яст поскрёб пинцетом по массе. Да, да, именно поскрёб. Он ясно слышал скребущий звук. А «камень» всё рос и рос кверху. За час он достиг полусантиметровой высоты. Затем скорость роста замедлилась. Поразительно! Колония обладает феноменальной живучестью. Бактерии в «камне» живые! Жи-вы-е!!!
Он вынул из чашки круглую толстую пластину и погасил свет. Тотчас же маленькую лабораторию залило мягким малахитовым светом. Ладонь, на которой лежала кокковая масса, была холодной, мёртвенного цвета. И этот свет трепетал. Яст почувствовал, что он дрожит всем телом, что свет как бы входит в него. Малахитовое излучение наполняет его мозг. Он становится ясным и лёгким, как пушинка.
«Спокойно, Яст, спокойно. Не спеши, - уговаривал себя. – Делай всё так, как если бы этого не случилось. Дрожишь? Почему дрожишь? Тебе что, плохо? Ах, ты почувствовал, что стоишь на пороге открытия. Возьми себя в руки! Успокойся! Налей кружку сидра. Выпей. Вот так… Молодчина! А теперь валяй из дому к чёртовой бабушке и обсоси с ней идею. А – а! Ты не хочешь делить с ней приоритет! Ну, знаешь!..»
Больше часа он мерил шагами побережье, потом присел на корму своей развалюхи и задумался, где применить открытие.
Бледная полоска утреннего неба разрасталась, алея и высвечивая морскую зыбь. Потянул легкий освежающий бриз. Редкие волосы разлетелись по лбу профессора, по щекам, защекотали кожу.
Было приятно чувствовать воздушность в теле. Будто чугунный шар
свалился с головы. Даже захотелось крикнуть во весь голос, как тогда, когда они были вдвоём с Айной на безлюдных скалах Калифорнии. Но он только набрал полную грудь свежего воздуха, напитанного морем и солью, и громко выдохнул.
"Почему же, всё-таки, произошло чудо?- думал он в эти утренние минуты.- Ведь стояли рядом другие чашки с такими же кокками и так же действовало на них магнитное поле, а ничего не произошло. Может быть, в кокках, таких одинаковых под микроскопом, заложен разный генетический материал? И на гены кокков из той чашки повлияло космическое излучение, и произошла мутация, в результате которой кокки приобрели способность бурно реагировать на магнитное поле! Внешне это проявляется в быстром росте…"
- Доктор Яст,- кто-то окликнул его за спиной. - Не спится, старина?
Яст по голосу узнал своего верного давнишнего друга рыбака Эрнеста.
- В наши годы не о сне нужно думать, Эрни,- сказал Яст, поворачиваясь к приятелю и внезапно удивляясь.- Ты что рот открыл?!
Пятясь и отмахиваясь, как от страшного привидения, старик шептал:
- Яст... Нет!.. Ты ли это?
- Да что с тобой, старая посудина?! - рассердился Яст.- Кто же перед тобой, как не твой друг Яст!
- Нет! Нет!! Не может быть!!! Ты совсем не тот Яст.
- Не валяй дурака, Эрни! Присаживайся. Расскажи-ка лучше, что случилось?
- Яст!.. Но ты не похож на себя!- испуганно твердил рыбак, отстраняясь от него.
- От радости, может, переменился!- и голос профессора молодо зазвучал по побережью.- Иди же садись! Эрни, наконец-то я сделал открытие! Да что с тобой?! Ты совсем рехнулся. Ну, я! Я! Твой старый приятель Яст!
- Нет, не ты!- возражал ещё Эрни.- В твои семьдесят... Да ты посмотри на себя! Ты... тебе... ох, Яст!
И профессор понял, что произошло что-то немыслимое. Бросился к воде и в зеркальной глади морского залива увидел свое отражение. На Яста смотрела его юность. Руки! Кинул взгляд на них. Куда делась морщинистая дряблость кожи?!.
- Эрни, дружище!- крикнул он.- Это мои кокки! Вива, Эрни! Мои кокки возвращают молодость! Эx ты, дряхлая шаланда! Да будет тебе! Мы с тобой опять оба молодые!- раскинув руки и подхватив Эрни, Яст закружился по галечнику. - Молодость, Эрни, в наших руках.
- Что ты плетёшь, Яст! Что плетёшь! Стой, стой!! Язви тебя…
- Сегодня и ты станешь таким же!
- Опомнись, возможно ли это?
- Возможно! Возможно! Теперь - возможно! И для тебя! И для Айны возможно! И для моих маленьких девочек! Идём в лабораторию! Я, кажется, понял, что произошло…
Я покажу тебе эти чудесные лучи…
Окончательно убедившись, что у него в руках находится фантастическое средство воздействия на людей, Яст размечтался о том, как лучше преподнести его человечеству. Может, для начала вырастить с килограмм каменных кокков и облучить им обитателей приюта престарелых? Вот будет детсад!
А что если вырастить тонну кокков, начинить ими бомбу и взорвать над Нью-Йорком? Сногсшибательная идея!
Но как человек науки Яст отогнал от себя сладенькие мысли об использовании и попытался добраться до первоосновы открытия: почему лучи, испускаемые его кокками, возвращают молодость? А может, изменения происходят не на генетическом, а на электронном уровнях? Если это так, то каков механизм изменений? Конечно, сами электроны изменить нельзя, но могло измениться...
Стоп-стоп-стоп! Не в направлении ли вращения электронов всё дело? И земля, и все другие планеты, и само солнце вращаются вокруг своей оси против часовой стрелки. Все планеты вращаются вокруг солнца тоже против часовой стрелки. Солнце и другие звёзды в галактике - тоже против часовой стрелки. Электроны в атомах, доказано, тоже вращаются против часовой стрелки. Против! Не здесь ли разгадка старения? Против часовой стрелки - значит стареет. И земля, и солнце, и бумага, и эти кокки - всё стареет! Люди, только родившись, сразу начинают стареть. Скалы, камни превращаются в песок, железо – в пыль, в ржавчину, стекло, пластик – в пыль, животные и растения – в нефть и уголь, нефть и уголь – в газы. Все они стареют. Потому что электроны, из которых они состоят, вращаются против часовой стрелки. А если электроны заставить вращаться по часовой стрелке, организм будет молодеть! Значит, мои кокки испускают лучи пока неясной природы, которые под действием магнитного поля возбуждают в стареющем теле атомы, теряющие энергию, изменяют величину и направление движущихся зарядов, электронов, причём моментально, - и организм молодеет! Наша жизнь, оказывается, зависит от левого и правого вращений электронов… Яст, ты залазишь в дебри квантовой механики! Попридержи вожжи!..
В дверь постучали.
- Входи, Эрни! Не заперто.
Вошедший юноша, его давний друг рыбак Эрнест, испуганно уставился на профессора, обоими руками поддерживавшего подмышками штаны.
- Яст, посмотри на себя! Неужели не чувствуешь, как превращаешься в юнца!
Профессор глянул в зеркало и всё понял:
- Это всё, Эрни. Мои кокки не могут заставить электроны вращаться в обратную сторону, это всё...
- Что ты натворил, Яст! - Эрнест схватил мальчика за плечи и с чувством потряс его.- Верни мою старость! Слышишь! Я хочу умереть, как все! Как все, слышишь!
- Я ничего не могу сделать, Эрни! - прокричал из-под кресла милый карапуз, утопия в собственных штанах.- У меня просто нет времени, я не могу...
Через какую-то минуту всё было кончено.
Ясту предстояло родиться вновь и стать профессором микробиологии.