- Это ты виноват, что мы теперь оба в инвалидных колясках. - безжалостно шипел Петька в лицо Антону. Они находились в фойе третьего этажа городской больницы, вот уже как четвёртый месяц. А сегодня выбрались из душной палаты, чтобы хоть немного глотнуть освежённого после дождя, сентябрьского воздуха.
- Петь, да хватит тебе, не начинай. И так гадко на сердце. Чего уж теперь, случилось то, что случилось. - Антон повернул голову к окну, где равномерно покачивались верхушки молодых берёзок, и при этом тяжко вздохнул.
- Что ты заладил: случилось, случилось... А я говорю, что во всём виноват только ты! - голос друга крепчал, постепенно превращаясь в какой-то женский визг. Ещё и захлёбывается, точно как перед истерикой, и с каждым словом норовил крикнуть всё громче и громче. Антон догадывался, Петьку уже не остановить. - Ну почему ты не хочешь признать элементарного, почему никогда не признаешься, вот так открыто, как есть?! Ну скажи, что виноват, неужели это так трудно? - из глаз нервного парня, ещё мгновение и брызнут слёзы.
- Петь, успокойся, прошу. Тебе что, легче от этого станет? Или сразу гопака тут врежешь, можно думать... - Антон не знал, как заставить друга замолчать, он уже всяко пробовал. Вообще, Петро сильно изменился, буквально за считанные недели из лучшего товарища превратился в злейшего врага, вон, как руки его подрагивают, аж кулаки сжимаются и если бы он мог, то наверняка уже давно разделался с Антоном. И такое каждый день, а если быть правдивым, то на дню по несколько раз. У Антона и так кошки всё нутро исцарапали, а душевная боль так велика, что рёбра ломает, а тут ещё и Петьку утихомиривай без конца.
- Да что тебе стоит, говорю же, ну давай, признайся, что это ты нас с тобой угробил! - Петька уже кричал. Хорошо, что на третьем этаже народу мало, тут ремонт во всю идёт и правое крыло хирургии, куда они уединились, совсем пустое, ни в одной палате никого нету.
- Петь, и я говорю: ещё ничего неизвестно. Ну перестань, ну будь человеком! - Антон тоже почти кричал. А как тут сдержишься?
- Что ничего неизвестно? Что мы уродливые калеки на всю жизнь? Так нас уже двести пятьдесят раз смотрели или ты забыл? И приговор у всех врачей один и тот же: ходить мы с тобой не будем. Понял ты, придурок? - Петька стукал себе по голове кулаком для усиления эффекта, чтобы донести до Антона, какой тот, якобы, несусветный дурак.
- Петь, но это уровень местных врачей, а в области мы ещё не показывались. Понимаешь, всегда надо надеяться на чудо. - Антон не стал признаваться Петьке, что утром звонил отец и предупредил, будто всю неделю его будут навещать бабушка с дедушкой и тёти с дядями, а они с мамой уезжают в Москву. Всё-таки они вознамерились поднять парней на ноги и работают в этом направлении усиленно и целеустремлённо. Антон хотел сделать другу подарок, обрадовать, мол, есть ещё надежда, но передумал, раз уже дело дошло до оскорблений.
- Какое нафиг чудо? Да ты спятил! Лучше скажи мне то, чего я от тебя уже не один месяц добиваюсь, ну признай свою вину. - Петро нервно насмехался, рот его скривился в отвратительной улыбке, а в глазах - одна лишь только ненависть.
- Я не приглашал тебя ехать вместе со мной, понял? Отстань уже, надоел!
- Это неважно, приглашал или нет, но ты же водитель, верно?
- Даже гаишники объявили меня невиновным, откуда я знал, что на дорогу собака выскочит? А за нею тот мотоциклист из-за поворота.
- Конечно! Вот они все целёхоньки, даже та псина бездомная, а мы... - Петька кусал себе губы, уже нижнюю докусался до ран, но когда он злился, то совсем не замечал болевых ощущений.
Антон молчал, ему уже по макушку этот бессмысленный спор. Лишь раздувающиеся ноздри подсказывали о его запредельном волнении.
- Ты хреновый водитель, понял? - продолжал Петька. - Я ненавижу тебя!
А вот это уже слишком.
- Повторяю, я не просил тебя садиться в мою машину, я сам собирался ехать по делам, но ты навязался, помнишь?
- Ну и что? - лицо друга раскраснелось и покрылось крупными каплями пота. - Если я сел, а ты меня принял, то ты несёшь за меня ответственность! Да у тебя даже девушки нету, а у меня есть, Светка. Я теперь нужен ей? Она даже не явилась ко мне в больницу, это всё, конец, понимаешь? А мы пожениться мечтали, у нас сватовство на субботу намечалось.
Антон не отвечал. А смысл?
Вдруг, краем уха он услышал, как по деревянному полу зашелестели шины инвалидной коляски. Вначале он подумал, что это Петька направляется назад в палату, но боковым зрением зафиксировал, что друг приближается именно к нему. И не успел парень среагировать, как тут же получил сильный толчок костыля по своей коляске, которую отбросило на несколько метров, но хоть повезло, что она не перевернулась.
- Что ты делаешь, ненормальный? Ты видишь, что тут балкона нету, везде ремонт? Я бы мог упасть и больше не подняться, или тебе всё равно? - но Петька и ухом не повёл, он вновь попытался дотянуться до него костылём, чтобы посильнее толкнуть Антона в пропасть. Но Антон увернулся и коляска Петьки, ударившись о балконную дверь, поехала по инерции вперёд, где не было даже намёка на заграждение. Ещё секунда и Петька провалился вниз, лишь грохот от падения тела и инвалидного транспорта, гулко облетел ближайшие окрестности.
- Боже, что он натворил? - Антон намеревался подобраться к самому краю наполовину снесённой лоджии, но побоялся. Резко крутанул колёса, что аж скрежет раздался от сильного воздействия резины на паркет, и понёсся в ординаторскую.
Но к разбившемуся парню уже бежали со всех сторон: медики и просто прохожие, надеясь оказать первую помощь, но слишком поздно, из его шеи торчал осколок битого оконного стекла, а вокруг сникшего тела уже образовалась лужа из тёмно-вишнёвой крови.
Странно, но Антон почти не расстроился, даже почувствовал какое-то облегчение. Он уверен, что пройдёт время и на все эти вещи он посмотрит иначе, но сейчас не мог. Отсутствовало даже обыкновенное сожаление, потому что от нервной системы на сегодня остался один пшик, она была выжата до конца. Ведь Петька, если по чести, намеренно собирался убить его.
"И зачем, дурак, посоветовал ему, чтобы на всякий случай прихватывал с собой костыли? Может тогда бы он не решился на такое?"
Антон стал на ноги через долгие полтора года, родители выполнили обещание, они сделали для сына всё, что казалось даже за гранью фантастики. И первое, куда он отправился, когда привезли его домой в деревню, это на кладбище, на могилку к своему другу.