Она шла по заснеженной вечерней улице. Редкие фонари освещали ее путь, ослепляя взор теплым светом, то окунаяя в мгу Рождественской волшебной ночи. Легкая походка, почти беззаботная и почти сияющая улыбка прохожим: «Добрый вечер, с Рождеством», - и мягкий благозвучный тембр в голосе, в слегка дрожащем голосе. Тишину зимней ночи рассекали шаги, неторопливые, бесцельные, можно сказать заблудшие. А в душе буря, словно она в пустыне. Кругом сплошной песок: в воздухе песок, в волосах, в глазах, в горле, на руках. Он отяжеляет ее одежды, тяжелей, тяжелей. Он во рту, горле, везде, нечем дышать, кашель… Она инстинктивно поднимает вверх голову, чтоб заглотнуть воздуха, чистого воздуха, воздуха Рождества и радости. Еще секунду и приходит в себя. Для прохожих, она - счастливый беззаботный человек, никто не знает о ее горе, о той песчаной и безжизненной буре, которая ее душит и не дает жить. На лице улыбка, на столько реалистичная, что не вызывает подозрений.
Мелькает дом за домом. Ноги, как в детстве, намеренно скользят по раскатанной стеклянной дороге. И мысли бесшумно, взмахом крыла белой полярной совы, уносят ее в прошлое, в отчий дом к самым сладким воспоминаниям о родных.
Как мама ставила кутю на стол, заботливо пересчитывала количество блюд на столе: «Одиннадцать, одиннадцать, нужно что-то еще поставить. Забыли хлеб! Хлеб тоже считай блюдом. Ставь». В этом голосе столько заботы и любви, столько счастья: «Скоро приедут дети, - стук калитки, - вот они. Отец, зови за стол». Стол ломиться от изысканных яств. Мама «не ждала гостей», но почти сутки на ногах – она готовила на стол. Не поможет избежать готовки и суеты даже если намеренно не сказать ей (маме) о гостях. Мамуя все равно в полном вооружении будет встречать гостей своей безмерной щедростью души и всем, чем богат дом. А в Рождество дети обязательно приедут! Новые салаты, рецепты, каждое из них - искусный шедевр. Она хлопочет, на стульчик не усадить. «Ой, соль не поставила, ой, компот не налили», - встрепенулась, убежала:
- Вот полотенца – руки вытирать. На коленки ложи, то запачкаешь свое новое красивое платье.
- Мам, ну посиди же ты с нами. Бог с теми полотенцами.
И так весь вечер. Заботливо хлопочет, бегает, суетиться.
- Мам, брось все и посиди с нами. Мы приехали к тебе, а не за стол. Помнишь, как бабушка говорила: «Дольше посидишь за столом – дольше в раю побудешь».
- Это как,- отзывается племянница.
- Посидим за столом пообщаемся, поделимся новостями и впечатлениями, а это и есть наивысшее счастье, хорошо, словно в раю побывать, - отвечает она и садиться за стол пить чай.
Так хочется верить в чудеса, особенно сегодня, особенно сейчас, когда плохо и слезы наворачиваются на глаза. Но чудес не происходит. Тех чудес, которых хочется. Люди смертные. Они имеют свойство уходить в мир мертвых. Воспоминания есть, а людей нет.
Буря эмоций опять накрывает, нечем дышать. Дорога под теплым почти домашним светом фонаря сменяется мглой. Здесь можно плакать – никто не увидит.
Сколько раз маме было плохо за последний год, сколько раз она умирала на руках и ее спасали, точнее, продлевали жизнь в надежде на спасение. Всеобъемлющая вера и всепоглощающая безысходность сменяли друг друга день за днем, месяц за месяцем целый год. Если б был, хоть один шанс из тысячи, наверно, он бы сработал,… Но не судьба. Картинки мелькают перед глазами, слезы льются рекой… Прочь плохое! Сегодня пора добрых хороших воспоминаний, а для плохих еще придет время. Черная буря еще будет бушевать, а за ней обязательно придет рассвет. Всему свое время.
Снег хрустит под ногами, словно корка свежеиспеченного хлеба. Где-то завывают собаки.
Чудеса приходят к тем, кто их ждет. Чудеса есть, но истерзанная печалью душа их просто не замечает: неуловимый звенящий аромат Рождественской ночи, многоликая свежесть… снова взмахом крыла белой полярной совы уносят в уютное детство.
Все «смотрят» телевизор. Мама рядышком. Она весь вечер исправно поролась на кухне: приготовить кушать, помыть посуду, прибрать, покормить домашних питомцев. Поздний вечер и только прилегла посмотреть кино со всеми. Уставшая набегалась за целый день. А мир Морфея такой манящий, перед его чарами не устоишь, словно маг кутает тебя в теплое одеяло сновидений. И она уже сладко спит.
- Мам иди в кровать, там удобнее, ты же уже спишь.
- Нет, я не сплю, я еще чуток побуду с Вами.
Через 10 минут:
- Мам, ну тебе же неудобно, иди в кроватку. Там лучше.
- Ничего ты не понимаешь. В кровати так не спиться. Это великое счастье, когда Вы все рядышком! Здесь самое уютное место на Земле, под боком у любимых людей, не прогоняй меня!
Она тихонечко дремлет на подушке рядом.
Холодно. Горящих фонарей по пути больше нет. Мороз крепчает, хватает за щеки и руки. Перчаток нет. Пальцы начинают замерзать. Она берет снег в руки и растирает. Это всегда помогает. Руки становятся горячими. Снег падает редкими, но большими и очаровательными хлопьями. Он тает на лице на горячих руках. Она ловит снежинки и радуется как ребенок сквозь слезы. Снег валит вовсю. Дом близко. Сзади слышен мотор машины. Дорога снова залита светом. Словно бесшумным взмахом крыла белой полярной совы, разум снова уносит в идиллию воспоминаний.
Роддом. Мама держит внука на руках. Она счастлива. Она на седьмом небе от счастья. В ее мозгах гормоны счастья побили олимпийский рекорд. Я ждала этого ребенка как манны небесной, мне кажется, что она ждала этого еще больше.
Слов не надо. Она просто вдыхает аромат новорожденного два часа назад малыша.
Она всегда повторяла: «Вот будут у тебя дети – поймешь». А сегодня я слышу из ее уст:
- Дети – это огромная радость. А внуки – еще больше.
- Мам, больше не возможно.
- Вот будут внуки – поймешь!
Волшебная Рождественская ночь. Снег уже падает как из рога изобилия и греет душу.
Сегодня пора загадывать желания. Что же загадать?
- Чтоб родные были живы и здоровы, что б вечерком с ними можно было выпить чай и пообщаться пусть и не о чем, просто поговорить;
- Что б можно было полежать рядышком на диване, просто обнять, поцеловать, сказать, что любишь;
- Можно было вдохнуть запах любимых и радоваться, что рождаются и растут достойные приемники.
- А еще загадает и будет молиться, что мама попала на небеса.
Вот они чудеса Рождественской ночи, словно бальзам на уставшую душу. Льются слезы, но становиться легче. Вот ее теплый уютный дом. Там ее ждут, пусть уже не все. Зато там есть детский смех. И в это наивную душу с бездонными серо-голубыми глазами она будет вкладывать все то добро, что вложили когда-то в нее и надеяться, что эта цепочка будет тянуться сквозь века.