Глава 7
Где Феранор знакомится с шахским племянником, получает обратно свой кинжал, теряет одного из своих спутников, находит и попадает в беду сам.
Когда герои отправляются в поход, то почему-то всегда делают это на рассвете. Возможно, есть какая-то символическая связь между рассветом и началом нового дела. А может, как предположил Агаолайт — чтобы успеть вернуться домой затемно, если вдруг передумают.
Начинался десятый день, как эльдары приплыли в Атраван. И начиналось утро. Копыта звонко цокали по мостовой. Не до конца проснувшийся Феранор подрёмывал в седле. Рядом ехал одетый во всё белое альбинос Аримэль, казавшийся в утренних лучах куском льда или бестелесным духом. За Феранором следовали широко зевающий Агаолайт и погружённый в собственные мысли Бальфур, которого взяли за знание языков. В конце медленно тянулся десяток угрюмых улан. Что думали о традиции начинать походы с утра они — осталось для Истории неизвестным.
За Закатными вратами отряд остановился. Обещанный шахом эскорт ждал их, вытянувшись вдоль дороги неровной шеренгой. Фыркали нетерпеливо ударяя копытами кони, звенело оружие, сверкали островерхие шишаки, горели медные маски двух десятков воинов в сине-жёлтых одеждах.
Похоже, их появление не стало неожиданностью только для Феранора и Аримэля.
— Сафуады? — сонно вытаращился на людей Агаолайт.
Альбинос взмахом руки остановил отряд. Лицо его сделалось каменным, лишённым всяких эмоций. Он сощурился, искоса разглядывая людей.
— Вы только посмотрите на эти лица, на эту белую кожу, тонкие черты,— процедил он. — Разве это лица бединов или закопчённых хаммадийцев?! Я принял бы их за полукровок из Турл-Титла, не знай, что передо мной атраванская аристократия! Тысячу лет эти подонки брали себе в жёны самых красивых женщин, из всех особенно предпочитая перворождённых. Это из-за них пираты разоряют побережье, захватывают наших сестёр и дочерей!
— Лучше я буду говорить с ними,— поспешил вмешаться Феранор.
Он уже знал, что его спутник происходил с островов у западного побережья и часто подвергался набегам морских разбойников.
— Говорите,— согласился альбинос.— Варвары уважают силу.
В сопровождении Бальфура Феранор проехал вперёд, осадив коня не доезжая до людей двадцать шагов.
— Я — капитан Феранор ан-лорд Мистериорн! — он попытался придать своему голосу побольше стальных ноток.— Кто среди вас агис Митрасир?
Не дожидаясь пока Бальфур закончит перевод, из рядов сафуадов выехал молодой воин с тонкими кисточками усов и скупым мазком бороды. В его чёрных глазах, когда они смотрели на Феранора, начинали плясать лукавые огоньки.
Капитан наморщил скрытый под забралом лоб, вспоминая, где мог видеть это лицо и этот взгляд. И вспомнил. Когда воин заговорил сомнения рассеялись окончательно.
— Правильно говорить «агыз»,— Голос его звучал слегка гнусаво, но на хорошей талье. — Это я, алялат. Моё имя Митр ас’Саир ибн Хасси. Но ты, алялат, можешь называть меня Митрасир, если тебе это проще.
«Ну конечно! — вспомнил Феранор. — Это тот самый сафуад, приходивший с орком!»
— От брата моего отца,— продолжал Митр, не обращая внимания на полетевший по рядам эльдаров шелестящий шёпот.— Я знаю, что вы направляетесь в Аль-Амал. Это дальняя и опасная дорога. Мне приказано сопровождать вас и следить, чтобы никто не чинил препятствий в пути. С именем Аллуита и во славу Его!
***
Эльдары и люди, не смешиваясь, ехали двумя колоннами на Запад по утоптанной до каменной тверди дороге. Вокруг теснились невысокие горы, заросшие пальмами и кустарником, виноградные плантации и белые квадратные домики с узкими окнами. Солнце нещадно пекло. Феранор обливался потом в доспехах и со смешанными чувствами посматривал на небо. Аримэль часто и тяжко вздыхал и прикладывался к фляге.
— Вы зря мучаете себя лишней бронёй, — шахский племянник выровнял аллюр своего коня так чтобы ехать рядом с Феранором.— Мы сейчас на обжитых землях.
Сами атраванцы, к слову, ехали в одних синих рубахах, оставив из доспехов обмотанные тканью шлемы и широкие пояса с большими, до половины живота, круглыми пряжками.
— Перед тобой — ревнители,— серьёзно проговорил Феранор, качнув головой в сторону уныло тащившихся улан.— Они способны биться хоть целый день в любую погоду. Что им простое солнце?
— Обмотайте шлемы, как мы,— не отставал человек.— Иначе скоро они раскалятся как печи.
Феранор ограничился неразборчивым бурчанием. Шлем и правда припекал, но ему казалось унизительным следовать указаниям какого-то варвара вдвое младше него.
К полудню они добрались до переправы через небольшую мутную речку. Эльдары переправлялись через неё вброд, презрительно игнорируя мост. Вода частично смыла пот и охладила доспехи. По примеру Феранора уланы намочили в ней подшлемники.
На ночь путники остановились разбив лагерь на одном из курганов. Развели костры, но горячего не готовили, ограничив ужин лепёшками, вяленым мясом, запивая разбавленным вином.
Феранор сидел перед костром лениво попыхивая трубкой. К курению порошка из болотных трав он пристрастился лет двадцать назад, побывав в Турл-Титле. Возили порошок издалека и удовольствием это было не из дешёвых. Шорох шагов предупредил, что он теперь не один. С другой стороны костра уселся атраванский командир Митр ас’Саир и-как-то-его-там-ещё.
С минуту они молча разглядывали друг-друга сквозь пламя.
— Ты похож на дышащего огнём ифрита,— наконец поделился впечатлением Митр.
Феранор выпустил клуб дыма из носа.
— Кто такой ифрит?
— Существо из огня и камня. Джинн Бездны!
— Кто такой джинн?
— Э-э-э… не важно. Хочу с тобой поговорить, Феран-ока. Здесь и сейчас, вдали от Шагристана и лишних ушей.
— Говори,— Феранор заинтересовался, выпустил обкусанный медный мундштук.
— Для начала я кое-что верну,— Митр полез за ворот рубахи.— Чтобы ты понял, что я не враг тебе.
Феранор поймал брошенный через костёр узкий продолговатый предмет, оказавшийся эльдарским кинжалом. Сердце его встревоженно застучало. Он с трудом оторвал от клинка взгляд, поднял глаза, увидев, что шахский племянник внимательно следит за его реакцией.
— Уно эт Усколизэ,— процитировал Митр надпись на рукояти.— «Победа в Отваге». Достойные слова. Ты потерял его в серных банях, а один из моих людей нашёл.
Мысленно Феранор крепко отругал себя за беспечность. Сделал глубокий вдох. Спросил, почти совладав с эмоциями.
— Как ты узнал?
— Я увидел у тебя пустые ножны, ещё тогда, в посольстве. До этого я заметил, что ты прихрамывал когда спускался по лестнице, хоть ты и пытался это скрыть.
Феранор ещё раз мысленно выругался, на этот раз на наблюдательность Митра. Он присосался к трубке, сделав одну большую затяжку. Выдохнул, скрыв себя в облаке дыма.
— И что теперь?
— Ничего. Глышак ничего не знает. За отказ от мести шах заплатил ему золотом. Ты обошёлся дяде в девять талантов.
— За что такая щедрость?
— Аллуиту угодны храбрецы! — коротко рассмеялся Митр.
«Это выходит я теперь должник?! — подумал Феранор.— О, Таэ! За что ты караешь меня?! Но...— тут же успокоил он себя.— Вряд ли люди сделали это по доброте душевной. Наверняка здесь имел место какой-то политический расчёт».
Он выбил пепел из трубки, продул мундштук, спрятал её в карман. Посмотрел на человека внимательно и серьёзно.
«Всё дело в подарках,— решил он.— Щедрость даров превысила все издержки. Вот шах и не захотел портить отношения с Алтаниэль из-за девяти грязных диких орков. Но как бы то ни было...»
— Я это не забуду.
***
Через десять дней конный отряд добрался до первого поворотного пункта на своём пути — до города Шандаары. Даже по атраванским меркам город был крупным. Он находился на пересечении двух дорог, окружённый кольцом оазисов и возделанных полей, пронизанных сетью оросительных каналов. Под защитой стен теснилось множество низеньких домишек и небольших храмов. Они увидели Шандаару в тот час, когда с тонких храмовых башенках разносился призыв на молитву.
В сам город нужды заходить не было. Перед самыми стенами было несколько караван-сараев, при них стойла и загон для животных, большой рынок и десяток приличных духанов для путешественников. Для постоя было выбрано место между двумя лагерями караванщиков и недалеко от духана. Вокруг было полно повозок, волов и верблюдов между которых шатались слуги и вооружённая охрана.
Митр воткнул в землю четыре копья, определив ими границы лагеря. Хотя торговцы, едва разглядев сине-жёлтые плащи и оружие, сами предпочли держаться от сафуадов подальше. На эльдаров смотрели с любопытством.
В Шандааре планировалось пробыть четыре дня. Было необходимо запастись водой и провизией для пустыни, купить крепких выносливых рабов — разбирать камни, копать песок и носить тяжести.
— Ещё надо найти проводника, знающего дорогу к Аль-Амалю. И возможно, нам придётся оставить лошадей и пересесть на верблюдов,— добавил Митр, чем совершил политическую ошибку.
— На этих мерзких вонючих горбунов? — ужаснулся Аримэль всю дорогу стремившийся держаться подальше от шахских воинов.— Никогда!
Раздались нестройные крики в его поддержку. Агаолайт в отвращении сплюнул на камни под ногами.
— Этих тварей сделал для орков Катмэ! — заявил он. — Я лучше пойду пешком чем сяду на них.
— Наши кони — наши товарищи. Мы их не бросим.
— Змеиный яд! — воскликнул Митр.— Упрямые дети ослицы! Верблюд может довольствоваться глотком воды и сухой колючкой, а коням придётся брать дополнительную воду и зерно. Кто всё это потащит?!
— Вы, люди, можете ехать дальше на этих уродцах,— подвёл итог Феранор. — Я своего жеребца не брошу.
— Ах, берите кого хотите! Но без верблюдов нам не обойтись.
Этим же днём они посетили рынок за стенами.
Помимо скота, тканей, масел и других товаров за которые жадноватые торговцы не хотели платить пошлину ввозя в город, там продавались сотни людей различных цветов кожи. Связанные одной верёвкой, забитые в колодки, они понуро сидели прямо на голой земле. Отдельно держали красивых женщин и невольников владеющих каким-нибудь ремеслом. Этих не связывали, держали под грубым навесом из пальмовых листьев и каждый час им давали воды.
Проходя по рядам они видели высоких светловолосых уроженцев земель, лежащих к Северу за горами и узкоглазых островитян с Юга, на чьей родине произрастал любимый Феранором болотник. Было несколько орков в ободранной одежде, злых и со следами свежих побоев. Было много чернокожих невольников державшихся отдельными группами. Одних Феранор интуитивно опознал как шенази. Они сидели с не шевелясь с полной отрешённостью на лицах, даже не пытаясь прогнать лезущих в глаза наглых мух. Вторая группа чернокожих вела себя более агрессивно, зыркала по сторонам выпученными глазами, скалила подпиленные под углом зубы и шипела будто ядовитые змеи. Поджарые тела их увивали канаты мышц, шкуру покрывало множество шрамов полученных как на охоте так и во время неведомых ритуалов. Феранор обратил внимание, что некоторые по форме поразительно напоминают пауков или ящериц.
— Эти выглядят крепко,— одобрил их Аримэль.— Кто они?
— Ийланы, господин,— откликнулся на джаншуе — языке торговцев и моряков — сухой как жердь бедин с серьгой в ухе. — Дикари из пустыни. Эти пока ещё не усмирены, но они быстро привыкают к неволе и старательно работают если их побить палкой. Обычно я беру за них немного, но цены выросли с тех пор как на дороге в Альмадин стали пропадать караваны. Но вам так и быть уступлю. Если возьмёте все два десятка — отдам за полсотни дихремов...
— Какой образчик зверя,— проронил Феранор останавливаясь подле самого здорового дикаря. — А почему у них подпилены зубы?
— Чтобы легче было рвать мясо. Они кочуют по пустыне, нападают на караваны и маленькие селения, взрослых убивают и съедают, детей от трёх и до двенадцати уводят с собой чтоб вырастить в племени.
Ийлан задрал голову на сколько позволяли колодки, ответил на взгляд. Из глубины зрачков на капитана смотрел дикий свирепый хищник, неукротимый в своей жажде крови. Ах, если бы не колодки...
***
Вечером к Феранору пожаловало шестеро улан, попросившихся отпустить их в город. Помня о своём неудачном опыте, он собирался отказать, но за просителей неожиданно вступился Митр.
— Отпусти их, Феран-ока. В пустыне не будет ни вина ни женщин ни вкусной еды — только камни, пески и тощие ящерицы.
— Ладно,— после длительной борьбы с собой объявил капитан.— У вас есть три дня. На рассвете четвертого мы уходим.
Но на рассвете четвертого дня вернулись не все. Пропал Бальфур.
История была такова.
— Сами не знаем почему так вышло,— рассказывал старший десятка Кайон Ардинэл с золотым фениксом на алом колло. — Поначалу всё было отлично. Никто не кидался на нас с ножами, не пытался обмануть, даже стража здесь не орки, а обычные люди. Мы собирались возвращаться в лагерь, но Бальфур вдруг захотел пройтись по торговым палаткам, купить на память какую-нибудь безделушку. Мы условились, что будем ждать его у городских ворот,— тут десятник покосился на товарищей, как бы ожидая от них подтверждения своим словам.— Через час в городе началась какая-то суматоха, крики, много людей побежало в сторону базара. Почувствовав беду мы поспешили туда же. Там была целая толпа разгневанных горожан. Едва мы появились как в нас полетели камни, они закричали «сагир-ас-алялат», набросились на нас с палками. Кони еле вынесли нас оттуда.
Спустя полчаса Феранор нервно мерил шагами шатёр Аримэля, пересказывая Ардинэла. Кроме хозяина шатра там присутствовал Агаолайт.
—...Иными словами — они его бросили,— закончил капиитан.
Знаменосец стянул с головы шапочку подшлемник, взъерошил пятернёй коротко остриженные волосы.
— Я не понял одно,— скрипуче произнёс он.— Что означает «сагир-ас-алялат»?
— Эльдарский колдун,— перевёл альбинос.
— Колдун? — Феранор остановился на миг.— Он, что вздумал веселить их фокусами?! Глупыйт юнец! — он считал, что может называть так Бальфура хотя был всего лишь на двадцать лет его старше — сущий мизер по меркам тысячелетних эльдар. — Что же он там натворил?!
— Надо, — проскрипел Агаолайт.— обратиться к этому… Митрасиру…
— Просить людей?! — капитан и альбинос воскликнули одновременно.
Аримэль при этом коротко и как-то по-орочьи рыкнул. А Феранор недовольно добавил:
— Я и так слишком ему задолжал!
Агаолайт Аноллион долго молчал, ероша пятернёй волос, потом сказал:
— Без Митрасира никак.
***
Правитель города Бабек-Мирза принял их радушно, чему в меньшей степени благоприятствовал синий кафтан Митра и в большей его имя.
— Аллутамал![1] — воскликнул он, выпячивая широкую нижнюю губу, когда ему изложили суть дела.— Клянусь именем Всевышнего, что выпущу любого преступника, даже самого закоренелого злодея, если меня просит об этом сам царевич ас’Саир! Но… да простят меня Аллуит и царевич, в моей тюрьме нет и не было ни одного алялата! О! — он сцепил унизанные перстнями пальцы на круглом брюшке, предательски выпирающем из-под синего шёлкового халата.— Однако я слышал, что какой-то алялат устроил сегодня драку на базаре. Отбивал от народного гнева презренную наглис. Ах, да-да. Всё именно так! При сомнениях да приду я к Аллуиту от Иблиса камнями побиваемого…
Правитель ещё что-то говорил, что Аримэль не захотел переводить остальным.
— Плохо дело,— шепнул он на ухо Феранору.— Парень вляпался почище тебя, если пытался защитить наглис.
— Кто такая наглис?
— Ведьма.
— Спроси, где тогда может быть Бальфур.
— Уже Митрасир спрашивает. Погоди…— Аримэль сосредоточенно нахмурился, вслушиваясь в быструю и цветастую речь мирзы.— О-о… э-э… Скорее всего он погиб. Жаль, но на всё воля Аллуита. Мы принадлежим Аллуиту и к Нему-у… это к делу не относится… но нам предложили поискать за городом во рву куда выбрасывают трупы животных, рабов, бродяг и казнённых преступников. Это недалеко. Его слуги покажут.
Бабек-Мирза не соврал, ехать и правда пришлось недалеко. Ров был всего в километре за городом, причём учуяли его эльдары намного раньше чем смогли увидеть воочию. Первое, что было видно хорошо издали, это роящиеся над зловонной ямой несметные тучи мух. Они наполняли воздух низким вибрирующим гулом, закрывали обзор, норовили сесть на глаза и забиться в ноздри.
Прикрыв лицо рукавом, Феранор привстал в седле и поехал вдоль рва, разглядывая раздутые от жары трупы. Аримэль отстал, нервно чертя в воздухе магический знак — часть отгоняющего мух заклинания.
— Собаки, овцы… кажется, вон там, между овцой и облезлой собакой кто-то лежит. Подъедем ближе… Хвала Таэ — это не Бальфур! Может его просто затянуло как в трясину?
В ответ прозвучало раскатистое «У». Глянув через плечо, капитан увидел, что его спутник склонился с седла, конвульсивно задёргав плечами. Когда он обернулся, вытирая рот, его лицо стало ещё белее, хотя белее, казалось бы, быть невозможно.
— Вы же не думаете рыться здесь, хеир? Это бесполезно… один воин не должен задерживать весь караван.
— То есть бросить его тут?
— Если он жив,— альбинос мучительно сглотнул, виной тому была страшная вонь.— Судьба будет к нему благосклонна. Митрасир указал доставить его в Шагристан первым же караваном. Если же мёртв, то уже находится на пути в Хайлаэнэ. Пусть Солнцеликий примет его там с миром.
В лагерь возвращались в гробовом молчании. Феранор думал о Бальфуре, невольно сравнивая его и себя. Как так вышло, что он уцелел, а тот нет? Что не хватило этому бедняге: воинского умения или просто везения? А может быть просто того, что от Феранора не отказались, как отказываются сейчас от Бальфура? Ему вдруг вспомнилась Даемара, разославшая своих слуг во все концы города сразу же, едва стало известно о его пропаже.
Караван готовился отправлению. Верблюды задирали головы, надменно взирая с высоты шей на суетящихся под ногами людишек. Нанятые в Шандааре погонщики ругались, тихо сидели на песке ийланы, купленные Аримэлем позарившимся на дешевизну. Пестрели плащи меллорафонских улан, сверкало золотое шитье на накидках сафуадов не поленившихся облачиться в доспехи.
Сдерживая гарцующего коня, подскочил Агаолайт, глянул на Феранора с молчаливым вопросом, всё понял и поджал губы. Но голос его звучал ровно и твёрдо.
— Всё готово, милорды!
— Давайте отправляться,— махнул рукой Аримэль.— Чем скорее мы доберёмся до Амаэля, тем быстрее вернёмся назад. А что за оборванец, там, во главе колонны?
— Проводник. Митр нашёл его в караван-сарае. Клянётся, что хорошо знает окрестности и может довести нас до Амаэля.
Феранор бросил взгляд в указанном направлении и действительно увидел рядом с Митром не знакомого человека. Надо сказать, что больше он походил именно на оборванца, одетого в то, что снял с огородного пугала, или собственноручно сшил из найденного на помойке.
Один из верблюдов заревел и смачно харкнул зелёной слюной на чем-то не понравившегося ему погонщика. Грянул весёлый смех, заглушая ругань оплёванного.
— Чувствую,— протянул Аримэль.— Путешествие будет весёлым. Давайте, милорды, невежливо заставлять весь караван ждать нас.
Феранор не последовал за ним. Он сидел неподвижный, бесцельно таращась перед собой. Тихо подъехавший знаменосец тронул его за наплечник.
— Парню просто не повезло.
— Да,— признал капитан после долгой напряжённой паузы.
Взгляд его обретал прежнюю живость, в движениях появилась целеустремлённость. Он стал разворачивать коня.
— Я никогда не бросал своих и бросать не собираюсь. Я не орк! Я возвращаюсь в Шандаару!
— Аримэлю это не понравится
— Аримэль мной не командует.
— Но как же…
Феранор успевший отъехать на несколько шагов обернулся.
— Я догоню вас. Найду по следам если потребуется.
***
Капитан стоял посреди базарной площади, держа на поводу коня. Ему хотелось выть рычать, царапать ногтями стены, а лучше кого-нибудь убить. Он посетил десятки лавок, опросил наверное под сотню горожан. Спрашивал на эльдарском и на джаншухе который понимало большинство купцов Шандаары. В лучшем случае те просто качали головами, в худшем шипели оскорбления или делали вид будто не понимают. Пожалуй только одно упрямство поддерживало его дух, не позволяя признать поражение и отправился догонять караван.
Когда солнце перевалило за полдень Феранор окончательно потерял веру в Чудо. Он поправил подпругу, вдел ногу в стремя, собираясь запрыгнуть в седло.
— Тот кого ты ищешь бежал в Оазис Куджала.
Феранор едва не упал услышав за спиной незнакомый надсадный голос. Он обернулся, увидел и замер, изумлённо раскрыв глаза. Перед ним опираясь на клюку стояло нечто по самые глаза закутанное в старые выцветшие тряпки, с обмотками на руках и ногах. Маленький медный колокольчик тихо позвякивал на изгибе клюки. Что оно означает Феранор знал, успев повидать подобное в Турл-Титле. Так одевались люди поражённые смертельной и очень мерзкой болезнью, обезображивавшей их облик. И хоть эльдары ею никогда не болели, он невольно отступил на пару шагов.
— Ищи своего соплеменника там,— добавил незнакомец.
«Незнакомка» — поправил себя Феранор.
Говорила она на эльдарском, на том диалекте, что до сих пор использовали старики помнившие Риенлисет. Прокажённая повернулась спиной и к Феранору вернулся дар речи.
— Постой! Что за оазис?!
Вместо ответа та вытянула руку, указывая на что-то на другой стороне площади. Проследив за жестом Феранор увидел духан с пальмовой ветвью на вывеске. Это заняло не больше мгновения, но когда он обернулся перед ним не было никого. Незнакомка будто растаяла в воздухе, оставив явственный привкус волшебства.
— Ах, ты, орочья задница,— медленно и с расстановкой протянул Феранор вновь возвращая взгляд к духану.— Помёт шакалий. Плевок верблюжий.
В этот духан он заходил и хозяин — круглолицый бедин с окладистой бородой, ответил ему, что никаких алялатов не видел.
Сделанная из тонких досок дверь едва не слетела с петель, раскрывшись от могучего пинка. Чёрный заросший вышибала очень удивился, обнаружив, что держит в руке жалкий обрубок дубинки. Меч перевернулся в руке, плашмя обрушиваясь на кучерявую голову.
— Я вырву твой лживый язык,— прошипел Феранор, припирая хозяина к стенке. — Я разобью твою пустую голову о мостовую!
— Я не понимаю, добрый господин! — прохрипел тот и Феранор понял, что говорил на эльдарском.
— Ты солгал мне о моём соплеменнике! Он был здесь!
В сердцах Феранор так швырнул бедина, что тот, размахивая руками, пролетел половину зала. Точно вписался в дверь подсобки и вышиб её, скрывшись в коридоре. Феранор двинулся следом, распугивая мечом посетителей. Хозяин пытался уползти на четвереньках, хрипло заорал когда Феранор наступил на его кисть сапогом.
— Сейчас я отрублю тебе одну руку,— буднично и очень спокойно сообщил он бедину.— Потом второю. Потом поочерёдно отрублю ноги и то, что между ними болтается. Последней отрублю голову. Или нет. Голову оставлю, просто отрежу твой лживый язык. Твой шанс это сказать мне где Бальфур пока замахиваюсь.
Феранор демонстративно примерился к плечу человека, широко размахнулся. Глубоко вздохнул, выжидая несколько мгновений...
— Не надо! — срываясь на визг завопил духанщик.— Я вспомнил!
Феранор облегченно выдохнул. Очень тихо. Он не был до конца уверен в словах незнакомки и, осознавая цену возможной ошибки, уже на всякий случай придумывал как быть если человек не сознается.
— Он действительно пытался спрятаться у меня от толпы,— очень быстро, что Феранор едва понимал его, продолжал говорить духанщик.— Его забрал Омидан.
***
Кем бы ни был тот Омидан, дом его походил на маленькую крепость. Высокая стена окружала приземистую коробку с куполом крыши, над которой возвышалась башенка бадгира.[2] Доступ в двор перекрывали массивные двустворчатые ворота.
Бегущий впереди лошади духанщик подбежал к воротам, заколотил по ним связанными руками, громко вопя. Залаяли псы, недовольный лязгающий голос что-то спросил, духанщик ответил. Грохнул снимаемый засов. Пока с противным скрипом отворялась одна из створок Феранор успел спешиться и встать подле перепуганного духанщика и впихнуть его во двор первым.
Привратником оказался верзила орк. Ну то есть верзилой он был в своём племени, а так ростом вровень с Феранором, но зато шире в плечах. При виде эльдара с оружием смуглая физиономия с кольцом в плоском носу удивлённо вытянулась. Он отшатнулся, хватаясь за торчащий за поясом кривой меч, заорал. Из дома высыпали вооружённые слуги — четыре мордоворота с внешностью откровенных бандюг, одетых во что попало. Но свои палицы, шестопёры и кистени они держали весьма сноровисто.
Взбордрённый тычком в спину духанщик быстро залопотал на атраванском, показывая то на Феранора, то на дом. Несколько раз Феранор услышал в его речи словечки «омидан» и «алялат». Пока он говорил капитан украдкой разглядывал двор. Первым, что бросилось в глаза, был столб с кандалами, вторым — ряд железных колец с внутренней стороны забора. Рядом валялась длинная цепь. Появившийся на шум и крики хозяин окончательно подтвердил Феранору догадку.
Он оказался высоким худым чернокожим мужчиной с большим горбатым носом, лягушачьим ртом и широким подбородком. Его волосы были завиты в десяток косиц спадавших на голую грудь и покатые плечи. Множество цепочек, колец и браслетов болталось на нём, позвякивая при каждом движении.
— Спроси где Бальфур,— приказал пленнику Феранор, не сводя с негра холодного взгляда.
— Я говорю на джаншухе,— сразу отозвался Омидан и добавил на талье, явно хвалясь.— Я мало знать даже талья, алялат.
— Я пришёл…
— Я слышать, — оборвал он.— Ты искать друг. Я взять на земля один алялат. Очень плохо алялат. Он ничего не сказать.
— Где он?
— Здесь. Я показать. Ты прятать меч.
С большой неохотой Феранор вложил меч в ножны. Работорговец довольно улыбнулся, поманил за собой пальцем.
Живой товар содержался в подвале, куда с улицы вела каменная лестница. Лысый громила с кожаными браслетами на руках сдвинул засов, распахнул массивную дверь. В подвале царил полумрак наполненный мерцанием масляных ламп, шёпотом, шорохом, стонами и дыханием десятков людей. Чёрные и не очень, полуголые и в рваных остатках одежды, они сидели, лежали, иногда просто висели на цепях, прикованные к опорным столбам.
Омидан звал за собой. Феранор уверенно переступил порог. Он уже разглядел в глубине подвала белёсое пятно, которое могло быть только раздетым догола эльдаром. Бедин встал слева от невольника. Лысый охранник снял со столба масляную лампу, встал слева.
Невольник сидел на полу, прикованный за руки к стене, понуро уронив голову на грудь так, что серебристые волосы закрывали лицо. Но открывали уши. Их кончики были слегка заострены, словно обыкновенное человеческое ухо перевернули мочкой вверх.
Почувствовав, чужое присутствие эльдар поднял голову. Ошибки быть не могло.
— Бальфур.
— Хеир?!
Тут что-то промелькнуло в его глазах. Игра света? Или…
Шею Феранора захлестнул ремень. Он среагировал поздно, вцепился в кожаную полосу, попытался вывернуться… Куда там! Затылок разорвало от боли. В глазах помутилось. Поплыли Бальфур, подвал и жёстко ухмыляющийся Омидан.
А потом наступила тьма.
[1] Аллуит захочет (бедин.)
[2] Ветроуловитель