Эта встреча была чем то из ряда вон. И мне казалось, что я ее давно знал. Это чувство давнего знакомства проскальзывает иногда в отношениях хороших друзей. Она не была роковой красоткой, хотя... Впрочем, я могу заблуждаться.
Она умела петь и танцевать, а также вращалась в сфере парижской театральной богемы. Это было перед войной, я подрабатывал пианистом и был вхож в эти круги.
Мы как-то странно сблизились. Ее взгляд вызывал во мне трепет. Я влюбился в нее почти сразу.
- Женеьвьев, я ждал тебя.
- Прости, я задержалась.
Я подрабатывал в одной газете переводами и набором текстов. На Монмартре было кафе "Круассан", где отдыхала репортерская публика, и где мы любили ужинать с ней. Мы говорили о музыке, а потом уходили оттуда в мою конторку. Мой рабочий стол был нашем ложем. Это был третий этаж с прекрасным видом на ночной Париж.
Нет. Не так. Пожалуй я начну с другого. У меня была маленькая квартирка на Авеню Итали. Мы выпили кофе, а потом я приступил к ее осаде. Она же уверяла меня, что не собирается отдаваться на первом свидании.
Меня привлекала ее особая внешность. Она не была похожа ни на кого, из тех, кого я знал прежде....Смугловата. Прямой нос. Загадочный взгляд, лицо ангела. И черные кудрявые волосы.
Никогда до этого не питал чувств к еврейкам или турчанкам, но она была кем-то особенным и наши страстные отношения были для меня чем-то новым и необычным. К слову сказать, я имел много связей к своим 26 годам. Хотя, не расценивайте это как хвастовство
А потом она рыдала, рассказывая о том, как ее выгнали из дома ортодоксальные родители в 16, как она жила в гражданском браке с человеком, старше ее в два раза. Она не закончила учебу, и не имела никакого образования к своим 19 годам. Слезы, слезы, жалобы на жизнь. А потом мы уединялись в ночном парке и тонули друг в друге при свете звезд.
Да. Это была сумасшедшая связь.
Но все должно было закончится. Эта бабочка упорхнула к какому-то красавчику, восходящей звезде ночного Парижа.
***
Пожалуй, на этом можно было бы закончить рассказ, если бы не один случай в апреле 1941-го. Мы уже полгода жили под немецкой оккупацией. Кафе и бары наводнили немецкие щеголеватые офицеры, а я играл шансон в ресторане Лаперуз, с прекрасным видом на Сену. До войны я еще встречал мою знакомую еврейку. А теперь я не ждал ее уже увидеть. Зная, что немцы делают с евреями, я всей душой переживал за нее.
Однажды я увидел ее в нашем заведении в кампании немецких офицеров. Они весело шутили и пили вино. Я то и дело пытался не обращать внимания, но у меня плохо получалось. Женевьев была так же молода и прекрасна.
Через неделю я уже узнал о том, что ее и еще несколько сотен парижских евреев были увезены в Германию. Их судьбой теперь занимался Генеральный комиссариат по еврейским вопросам, где у меня работал знакомый еще по газете, некий Анри. Если бы не Анри, я бы так и не узнал о ней.
Среди наших общих знакомых ходили слухи, что Женевьев хотела уйти к какому-то немецкому полковнику, но прежний ее ухажёр, майор или капитан, решил отомстить ей, сдав ее СС.
***
Гуляя по Парижу, я заметил на одном из кафедральных соборов статую. Ангел из мрамора закрыл глаза, сжимая руки в молитвенном жесте. Приглядевшись, я узнал в этом ангеле Женевьев...уже два года, как я ничего не знаю о ней.
***
Эта встреча была чем то из ряда вон. И мне казалось, что я ее давно знал. Это чувство давнего знакомства проскальзывает иногда в отношениях хороших друзей. Она не была роковой красоткой, хотя... Впрочем, я могу заблуждаться.